… о национализме в российской политике

В конце ноября 2003 года я вынул из почтового ящика несколько листовок, призывавших граждан Санкт-Петербурга, проживающих в границах Центрального избирательного округа №211, отдать свои голоса на декабрьских выборах в Государственную думу кандидату от партии "Родина" Алексею Максимову. Там был призыв В.А. Коровина, председателя Общественной палаты при полномочном представителе президента РФ в Cеверо-Западном федеральном округе Илье Клебанове, поддержать Максимова: "Поверьте, такому человеку можно доверить не только мандат депутата, но и саму жизнь". Там был подобный же призыв одного из лидеров "Родины" (на тот момент) генерал-полковника Георгия Шпака с полудюжиной фотографий генерала в компании с Максимовым. И было приложено обращение к избирателям самого Максимова, которое начиналось так: "Более тысячи лет наши предки отстаивали интересы Русского народа, Веру и наше Отечество, а сейчас все это практически уничтожено. Институты власти, включая такой важный институт, как Государственная дума, находятся в руках национального меньшинства".
Мне неизвестно, знал ли сам г-н Клебанов, что своим авторитетом поддерживал на выборах ярого антисемита. Поддерживал, правда, безрезультатно - Максимов в Думу не прошел. Но многие другие личности с подобными воззрениями, также получившие прямую и косвенную поддержку высокопоставленных должностных лиц и известных политиков, прошли. Расисты составили в российском парламенте солидную фракцию и обрели в глазах общества то, что так необходимо любой политической силе для достижения и закрепления успеха, - респектабельность. Думские выборы 2003 года вдохнули жизнь в правый экстремизм и подарили ему уверенность в завтрашнем дне.
Было бы несправедливым утверждать, что до этого наша власть палец о палец не ударила для популяризации идей национальной исключительности. Политика "популизма без границ", которая началась с возвращения музыки сталинского гимна и логически привела к возрождению многих других символов преступного государства, имела своим неизбежным следствием реанимацию имперского комплекса, комплекса "старшего брата" и бурный рост весьма недобрых чувств к неблагодарным бывшим младшим родственникам и вообще ко всем "не своим". Ну, а уж после последних выборов открылись новые горизонты. Очередной вехой в нагнетании подобных комплексов явилось известное высказывание президента о развале СССР как о величайшей "геополитической" трагедии ХХ века, после чего продолжать развивать этот процесс вглубь, не меняя конституции, власть пока не решается и начинает развивать его вширь. Вглубь его развивает, подхватывая эстафету, уже другая публика, до недавнего времени гораздо менее респектабельная.
Я отнюдь не хочу сказать, что наш правящий клан сплошь нашпигован расистами. Думаю, что Владимир Путин и хотя бы часть его окружения искренне возмутятся, услышав подобные обвинения. Беда в том, что, добиваясь достижения поставленных целей (я оставляю сейчас в стороне вопрос о соответствии этих целей принципам конституционной демократии), они не придают значения катастрофическим побочным эффектам своей деятельности. То есть если очередная цель достигнута ("Родина" проредила электорат КПРФ), то всем остальным можно пренебречь (опьяневшую и обнаглевшую от неожиданного успеха "Родину" в случае надобности на куски порубим и усмирим). Осознание опасности того, что исторгнутый побочный продукт дальше начинает жить собственной жизнью и, как его ни руби, продолжает благоухать, что они запустили процесс, который в дальнейшем могут выпустить из рук, - за пределами компетенции инициаторов этих игр.
Власти важно что? Как ни шумел Рогозин, угрожая, что выведет своих сторонников на улицу, если его партии не дадут участвовать в выборах в Московскую думу, а не дали - быстро закрыл рот. А то, что его голоса ушли к кандидатам от профашистских группировок Квачкову и Попову, впервые получившим на выборах в Москве солидную поддержку, - для игроков проблема номер семь, если не семнадцать. Вместо эфемерной перспективы оранжевой революции замаячили контуры коричневой, но правители и эти свои "достижения" пытаются использовать как козырь в дальнейшей политической игре: голосуйте за нас, иначе аромат будет еще хуже!
Недели не проходит, чтобы на российских просторах не убивали и не калечили "инаковыглядящих". Но призывы правозащитников к обществу, к гражданам сказать решительное "нет!", активно включиться, поставить заслон и т.д. не имеют практических последствий, если они не поддержаны конкретными действиями администрации. Семидесятилетнее "счастливое детство" - до сих пор как гиря на ногах, люди долго еще будут, решаясь на личный выбор по любому общественно значимому вопросу, ориентироваться прежде всего на позицию "начальства". Потребуется смена нескольких поколений, прежде чем граждане разучатся вопросительно заглядывать власти в глаза. И если они видят упомянутые предвыборные листовки, а затем слышат и читают выступления парламентариев с многочисленными пассажами, словно скопированными из "Штюрмера" 1936 года, то потом спикер Грызлов и его коллеги по "Единой России" могут до посинения твердить о своей решимости "жестко пресекать" проявления экстремизма и нетерпимости: граждане неизбежно делают вывод, что администрация как минимум не возражает против этих "проявлений". Все привыкли к тому, что власть постоянно лукавит, и советская привычка, внимая ее откровениям, "читать между строк" тоже никуда не делась, а наоборот, за последние пару лет усугубилась. Слух европейских лидеров, вероятно, ласкает признание президента Путина на траурной церемонии в Освенциме, что ему стыдно за проявления антисемитизма в России, в частности за "письмо девятнадцати". Российские же граждане, оценивая позицию президента по данному вопросу, больше обращают внимание на последовавшее сразу вслед "письмо пятисот", затем "пяти тысяч" и на отсутствие адекватной реакции всех ветвей выстроенной по вертикали власти на неуклонный рост насильственных преступлений на почве расовой ненависти.
Тем более что официальная "борьба с фашизмом" свелась к подавлению прежде всего НБП. "Лимоновцы", конечно же, с их антибуржуазным пафосом и специфической эстетикой весьма близки к европейским фашистам и нацистам 30-х годов, но людей-то они не убивают! Настоящим же убийцам "крестовый поход" не объявляется, их вдохновителей даже пропускают в парламент. Потому что они, в отличие от НБП, политически властям не противостоят, а всего лишь призывают их очиститься самим и очистить Россию от "инородцев". Тактические, с их точки зрения, разногласия.
Расистские сантименты присутствуют в любом обществе, и расисты в европейских странах тоже время от времени получают и будут получать свои проценты на выборах - это, к сожалению, естественное состояние вещей, и разговоры о "здоровом обществе" в этом контексте - пустые мечтания. Любая европейская страна, чтобы держать политических экстремистов в узде, вынуждена прибегать к карательным мерам, задействовать правоохранительные органы и судебную систему. Налогоплательщики для того и содержат власть, чтобы она оберегала их от разных напастей, в том числе от экстремистов, это одна из основных ее обязанностей.
Но в некоторых новых европейских странах власть считает своей основной обязанностью обеспечение собственной несменяемости, а граждане до сих пор полагают, что взимаемые с них налоги не дают им никаких прав. Тем более что граждан пытаются укрепить в этом их мироощущении, уверяя, что у них "все, как у людей", даже лучше. Авторы "Нового времени" не раз отмечали чувство безудержного торжества, охватившее российских политиков и журналистов при сообщениях о недавнем разгуле молодежных банд во Франции. Большинство средств массовой информации из кожи вон лезло, пытаясь представить социально мотивированные поджоги и погромы как мятежи на почве расовой и религиозной ненависти. "Западное общество неизлечимо больно, и спасибо советск… - извините, российской власти за то, что она предотвращает все эти безобразия".
Интересно, что лозунг "у нас все, как у людей" находит неожиданную поддержку в либеральном лагере. Цитирую одного из наших известных правозащитников: "…достижения нацистов в России (или Франции, или Австрии) - не болезнь, а симптом тяжкой болезни, поразившей общество". Францию и Австрию автор "берет по делу", конечно же, незаслуженно: в этих странах людей по этническому признаку не убивают и не калечат с жуткой регулярностью, как в России. Конфликты на расистской почве находят там свое отражение в основном в политической сфере, что, безусловно, не служит признаком идеального здоровья общества, но, увы, является нормой, а не симптомом болезни: шовинизм, расизм вечны и неискоренимы, как неискоренимы человеческие пороки и криминальные наклонности вообще, как неискоренима инстинктивная тяга к самоутверждению посредством унижения более слабых, к умножению своего имущества путем присвоения чужого и т.д. Но ответственная власть следит за тем, чтобы проявления этих пороков не становились обыденным явлением, то есть чтобы крысы не выходили из подполья, своего естественного места обитания.
Единомышленники Ле Пена тоже выходят на демонстрации, но шаловливые ручонки в фашистском приветствии публично не задирают, потому что знают: последуют те самые карательные меры. Ле Пен уже был оштрафован по решению суда на 183000 евро за публично высказанное мнение, что "нацистские газовые камеры являлись всего лишь деталью истории Второй мировой войны". Сейчас на него подали в суд за повторное подобное высказывание, и юристы убеждены, что штраф, если он таковым отделается, будет гораздо "круче". Французский судья не станет дурью маяться и ломать голову, подобно своему российскому коллеге, над проблемой: имел ли Ле Пен умысел на разжигание ненависти к евреям? Потому что уголовный кодекс составлен должным образом, а сам судья независим и действительно подчиняется только закону.
Но совершенно иная ситуация возникает, когда власть настолько теряет чувство ответственности, что решается использовать политический экстремизм как орудие для достижения своих корпоративных целей. Тогда при отсутствии в стране устоявшегося общественного мнения, как сегодня в постимперской России, призывы к ненависти и насилию быстро находят отклик в массовом сознании. Уже третий год опросы независимых социологов показывают, что более половины респондентов оказываются готовы к восприятию расистских стереотипов.
При президенте Ельцине это было невозможно. Мы справедливо ругали его за равнодушие к угрозе постепенно набирающего силу русского фашизма, правоохранительные органы тогда чаще, чем сейчас, списывали преступления на почве расовой ненависти на "хулиганку", но его популизм имел пределы: он не играл на самых низменных инстинктах толпы, охлоса, не искал в этой среде электоральной поддержки. Все знали, что экстремисты и справа, и слева являются для Бориса Ельцина политическими противниками.
И это оказывало сдерживающее влияние на градус ксенофобских настроений в обществе: нацисты, несмотря на активность отдельных групп и некоторых "своих" депутатов в Думе, оставались в маргинальном состоянии, в подполье.
Но за последние годы граждане постепенно убедились, что власть не возражает против присутствия расистов на публичной политической арене. Многие граждане испытали при этом чувство глубокого удовлетворения: наконец-то! Один из "гуру" питерских шовинистов, профессор Олег Каратаев, до сих пор занимающий должность декана юридического факультета в государственном (!) Университете водных коммуникаций, заявил в телеинтервью: "Мы уверены, что нынешняя власть нас поддерживает, но пока не может сказать об этом вслух". Крышка люка из подполья распахнулась настежь.
Станет ли резня в московской синагоге символом дальнейшего кровавого победного шествия неонацистов? Или же власть наконец одумается и задраит люки? Способна ли она это сделать? Пока еще в принципе способна, но для этого ей нужно остановить запущенный процесс одновременного движения в двух параллельных, но противоположных направлениях, чреватый, как всегда в подобных случаях, неизбежной психической деформацией: вхождение в цивилизованное международное сообщество и сознательное возрождение в российском обществе изоляционистских настроений, гарантирующих дальнейший рост ксенофобии. От второго маршрута движения все равно надо будет рано или поздно отказываться, инстинкт самосохранения заставит. Если, конечно, не станет слишком поздно.

Борис ПУСТЫНЦЕВ. "Новое время", 29 января 2006 года