Rambler's Top100

№ 557 - 558
3 - 16 июня 2013

О проекте

Институт демографии Национального исследовательского университета "Высшая школа экономики"

первая полоса

содержание номера

читальный зал

приложения

обратная связь

доска объявлений

поиск

архив

перевод    translation

Газеты пишут о ... :

«АиФ-Москва» об отношении мэра Москвы к этническим кварталам
«Коммерсантъ» о проблемах миграции в Москве
«Ведомости» об антимигрантской риторике властей
«Независимая газета» о дискуссии о полезности миграции для России
«Новая газета» о нужности миграционного кодекса для России
«Российская газета» о миграционной амнистии
«Ведомости» о безвизовом пространстве как «политическом призраке»
«Коммерсантъ» о возможном возобновлении погранконтроля внутри Шенгена
«Ведомости» о факторах эмиграции из России
«Slon.ru» о потенциале эмиграции из России
«FINANCE.UA» об эмиграции из Украины
«Mignews.com.ua» и «Коммерсантъ» о трудовой миграции из Украины
«Regnum» о трудовой миграции из Белоруссии
«Gazetavv.com» о налогах с переводов украинских заробитчан
«Коммерсантъ» о НПФ для кыргызских мигрантов в России
«FINANCE.UA» о внутриукраинской трудовой миграции
«Известия» о сирийских черкесах как «российских соотечественниках
«Paruskg.info» о русских в Киргизии
«Atlantico» об интеграции иммигрантов в Германии
«Телеграф» и «Российская газета» о мусульманской проблеме Европы

«The Wall Street Journal» о проблеме старения в Китае
«Gazeta.ru», «Парламентская газета» и «Ведомости» о проекте Концепции семейной политики
«Российская газета» о поддержке многодетных семей
«Московские новости» о полезности вложений в ВРТ
«Slon.ru» о религиозности и рождаемости
«Foreign Policy» о сексуальной революции в Иране
«Toyo Keizai» о проблемах японской молодежи
«Медицинская газета» о превентивной медицине
«Известия» об алкопотреблении в России
«Le Monde» о коронавирусе в Саудовской Аравии
«Gazeta.ru» об этнической специфике диабета
«Przeglad» о городах будущего
«Project Syndicate» об урбанизации
«Финмаркет» о российских городах и оттоке населения с внутрирегиональной периферии
«Ведомости» о цивилизационном разломе на Кавказе
«Коммерсантъ-Деньги» о региональной политике и региональном неравенстве в России
«Gazeta.ru» о генетическом разнообразии южноевропейцев

о цивилизационном разломе на Кавказе

Националистическая риторика скрывает цивилизационный разлом

Антиколониальная риторика прочно связывает процесс разрушения тоталитарного государства с процессом распада империи

Национальные или этнические факторы, связываемые в бытовом и экспертном сознании с Северным Кавказом, отражают сразу два неумолимых и разрушительных процесса. Первый — это продолжение распада СССР, граждане которого отличаются верой в то, что государство и бог — это почти одно и то же, причем тотальное воровство у того же государства эту веру только укрепляет. Второй — это антиколониальные по структуре процессы в национальных республиках, проявляющиеся в многочисленных земельных конфликтах и активности этнических организаций.
Ползущий фронтир между «русскими» и «нерусскими», по данным географа из Ставропольского университета Александра Панина, движется со скоростью десять километров в год с юго-востока на северо-запад. Националистическая риторика скрывает цивилизационный разлом, такой, какой был между Римом и лангобардами, причем лангобардами и внешними, и внутренними. Условно «русские» продолжают жить в мертвом СССР, подключенном к аппарату искусственного дыхания под названием «Роснефть» и «Газпром», подпираемом государственными обрядами и спецслужбами. Условно «нерусские» относятся к распадающейся империи как к источнику ресурсов и преследуют свои частные и групповые интересы. Выходцы из кавказских республик привыкли обходиться без заботы государства и без официальной зарплаты, готовы к необходимости оплачивать услуги чиновников, готовы к бытовой неустроенности, не претендуют на советскую паевую ренту.
Дело не в национальностях. С обеих сторон разлома — интернационал. Разлом этот не географический, он проходит через души чиновников, московских менеджеров, дагестанских крестьян и балкарских активистов, один и тот же человек может быть чудовищно противоречивым.
Условно «русские» говорят, что кавказцы не могут и еще долго не смогут жить в цивилизованном государстве. Что «русские налогоплательщики их всю жизнь кормят» и чуть ли не платят Кавказу дань, что политический ислам агрессивен, выходцы из национальных республик заполонили Москву, дагестанские чабаны вытесняют русских в Ставропольском крае, а имамы насаждают хиджаб в школах.
Условно «нерусские» отвечают рассказами о зверствах Ермолова и Засса и могут с точностью до камня показать места гибели своих прапрадедушек. Могут рассказать про депортации чеченцев, ингушей, карачаевцев и балкарцев и «добровольные» переселения других народов на места высланных в 24 часа «врагов советской власти» в 1943-1944 гг. Про разрушенную Чечню, про трагедию в Пригородном районе, про продажи силовиками родственникам трупов убитых в ходе спецопераций — далеко не всегда боевиков. Про дискриминацию кавказцев в других регионах России. Про то, что у чабанов, проживших и проработавших несколько десятков лет в колхозах Ставропольского края, отнимают собственность. В Дагестане делят села по тому, кто выступил на стороне Шамиля, а кто предал его.
Эта антиколониальная риторика прочно связывает процесс разрушения СССР как тоталитарного государства с процессом распада империи, творя образы врагов и мобилизуя этнические и религиозные группы.
Казалось бы, сегодняшние жители казачьей станицы Галюгаевская в Курском районе Ставропольского края не могут отвечать ни за действия генерала Ермолова во время войны XIX в., ни за «войну» питерского ОМОНа с мирными жителями в чеченском селе Старые Алды в первое десятилетие XXI в. Как и жители дагестанского села Гимры не несут персональной ответственности ни за войны своего знаменитого земляка, третьего имама Дагестана Шамиля, ни за убийство милиционеров чеченскими боевиками на берегу озера около той самой Галюгаевской. Но на деле такая ответственность существует. Распад полицейского государства и колониальной империи, разнесенный во времени и пространстве, происходит одновременно и в рамках одного географического и политического фронтира.

Физиология фронтира и рента пайщика

Роль советской стороны разлома на Северном Кавказе выполняет «постколхозная» равнина, которую в Восточном Ставрополье и на Кизлярщине теснят или замещают горские джамааты. Так называется организация сельских обществ в Дагестане, основанных на семейно-родственных автократиях и шариате, из городов-полисов XIX в. трансформирующихся в глобальные сети века XXI. «Постколхозное» общество — то, во что без сильного СССР превратилось равнинное, цивилизованное и индустриализированное советское село. Отток молодежи уничтожает будущее, производство зерна и муки на экспорт вытесняет селян на обочину жизни. Агрохолдинги воспринимают местное население в терминах издержек и рисков.
Несмотря на то что в Ставропольском крае состоялась паевая приватизация земли, администрация попыталась сохранить Советский Союз для себя. Инерционная лояльность колхозников советской системе стоила им земли и имущества. Сложность выделения паев «в натуре», недоступность финансов и техники для мелких землевладельцев и ограничения, накладываемые на оборот паев краевыми и местными элитами, привели к перераспределению реальных землевладений и урожаев в пользу внешних инвесторов, будь это московские олигархи или разбогатевшие на бюджетных деньгах или собственной дерзостью и талантом выходцы из соседних республик. В итоге пай (около 10 га пахотной земли) в «собственность» стоит от 25000 до 100000, в качестве исключения — до 300000 руб. В аренду на сезон тот же пай берут за 3-4 т пшеницы, т. е. за 30000-40000 руб.
Эта рента позволяет держать во дворе несколько свиней или бычков на откорме, да корову для молока, что вместе с пенсией и составляет бюджет домохозяйства.
В Кабардино-Балкарии, Дагестане и других республиках, кроме Карачаево-Черкесии, паевой приватизации не было и до сих пор действует региональный мораторий на приватизацию земель сельскохозяйственного назначения. Колхозные земли были отчуждены при поддержке советской общественности (собраний колхозников или советов старейшин) в пользу республиканских новых аристократий. Отсутствие паевой ренты ускорило этнические мобилизации, но почти вся молодежь — на заработках, «на выезде» или ловит рыбу в Каспийском море. Часто — по-браконьерски. На ногайских кладбищах Главного Сулака и Новой Косы (села в составе Махачкалы) — целые ряды пустых могил не вернувшихся с моря молодых людей. А в ХМАО и Уренгое — многотысячное население кумыков и ногайцев, уехавших на заработки. Русское население стремительно выехало, а оставшееся доживает свой век, используя казачий или русский дискурс в качестве слабого политического ресурса.

Локальная реституция против колхоза
Зато в горных и предгорных районах республик Северного Кавказа, особенно в Дагестане, вместо советской паевой приватизации прошла антиколониальная «локальная реституция». Земли распределены между членами сельских общин (по шариату, по наследству или по решению специальных земельных комиссий, организованных джамаатами, иногда — при участии муниципальных властей). На землю установилась рыночная, высокая из-за малоземелья цена, например в Левашинском районе Дагестана сезонная арендная плата за гектар земли под посадку капусты составляет от 50 000 до 100 000 руб.
Десятикратная разница в цене на землю и устойчивый институт собственности, формируемый реституцией, — экономическая причина и миграции, и сползания джамаатской юрисдикции на равнину. Наглядный пример — аварское село Согратль в Дагестане, общественный фонд которого пытается подвергнуть реституции собственность ликвидированного колхоза на равнине.
Отток равнинного «советского» сельского населения продолжится по механизму замещения, а не вытеснения — сколько паев и участков под жилое строительство купят мигранты, столько им продадут старожилы.
Более 30% мигрантов — это граница (замеченная многими исследователями — например, географом Татьяной Нефедовой), после преодоления которой мигрантами отток старожилов ускоряется. Это связано с невозможностью поддерживать необходимые для нормального существования социальные связи. Причем и во времени, и в пространстве. Людям становится «не за что цепляться» — своего пространства, которое можно утратить, нет, как нет своего будущего, ради которого нужно беречь могилы отцов, напротив — будущее пугает.
Постепенное замещение одних («постколхозных») сообществ или сетей другими («постджамаатскими») приведет к тому, что политические институты Ставропольского края и других включенных в миграционные процессы регионов тоже трансформируются. Это еще один «этаж» ползущего на северо-запад фронтира.
Этническая мобилизация — ответ тех, кто остается на земле. И тем самым покидает СССР.

Свинья против овцы
Крупные землевладельцы либо из числа административной элиты района и края, либо внешние инвесторы, вроде подразделений крупных агрохолдингов, пользуясь административным ресурсом, «казачьими землями» как инструментом, несовершенством законодательства и организационным превосходством, запахали под пшеницу и подсолнечник почти все бывшие колхозные земли. Частные фермеры и сохранившие за собой несколько тысяч гектаров коллективные хозяйства часто продают спекулянтам, работающим на зерновых королей, урожай будущего года за полцены, добирают недостающие средства под высокие проценты (до 5% в месяц), попадая в долговую кабалу.
Несмотря на все это, основной угрозой для сохранения ногайской, русской, казачьей идентичности считаются почему-то даргинские чабаны и «гектарщики», среди которых много кумыков, аварцев и турок-месхетинцев. «Гектарщики» — трудовые мигранты или местные жители, берущие в аренду 1-2 гектара земли под огород или бахчу, работающие на этом гектаре на свой страх и риск, часто терпящие банкротство. Даргинские чабаны, приватизировавшие кошары, страдают от запахивания пастбищ, забираемых под зерно как «казачьи земли» в интересах экспортеров зерна. Вот и сталкиваются все — и домашний скот старожилов, русских и ногайцев, и отары и гурты даргинских чабанов — на небольшом сельском выгоне. Около села в Восточном Ставрополье, например Иргаклы в Степновском районе или Кара-Тюбе в Нефтекумском, где до 90-х гг. преимущественно жили русские и ногайцы, из 24 кошар 22 — «даргинские». Но они были «даргинскими» с колхозных времен — когда 30-40 лет назад дагестанцы приехали работать в ставропольские колхозы. Казаки становятся врагами даргинских чабанов, которые, в свою очередь, становятся врагами ногайцев. У преступлений вместо имен появляются национальности. Советское отступает перед джамаатом, но этническое мобилизуется. Людей заставляют думать, что хиджаб опаснее коррупции.
Бытовые конфликты перерастают в массовые драки, маркируемые как межэтнические конфликты. Строительство мечетей, хиджабы, которые девочки-мусульманки надевают в школы, потрава скотом садов и огородов — все приобретает этническую маркировку. Замечено даже символическое противостояние животных — свинья, которая для мусульман «харам», против овцы, которая травит посевы и оскверняет погосты.

Автор — руководитель Центра социально-экономических исследований регионов RAMCOM, директор Кавказского центра проектных решений

Денис СОКОЛОВ. «Ведомости», 29 мая 2013 года

Этническое масло в огонь конфликтов

Только на стыке групповых и частных интересов может эффективно работать процедура правосудия

Насилие становится этническим или националистическим благодаря значениям, которые ему придают преступники, жертвы, политики, чиновники и журналисты, пишет Роджерс Брубейкер в книге «Этничность без групп». Примерно это и происходит в современном российском обществе, которому хиджаб кажется страшнее коррупции. Замутненное таким образом сознание перестает понимать, каковы в действительности отношения между разными кавказскими народами, каковы отношения между кавказцами и русскими и какие процессы идут внутри русской среды.
Кроме движения «цивилизационного» фронтира между русскими и не русскими (читай — советским и несоветским) существует миграция внутри республик, этнические, религиозные и групповые мобилизации, иногда неуловимые для статистики, но всегда рефлексируемые и местным, и пришлым населением либо в терминах межэтнических конфликтов, либо в терминах антиколониальных движений.
Когда мы говорим, не задумываясь, именно про этнические или религиозные конфликты, мы программируем свои дальнейшие выводы и действия, подгоняя массу различных явлений под «зонтичный бренд», использование которого опасно и теоретически, и практически.
Теоретическая опасность заключается в том, что мы сами генерируем понятие этнического конфликта, объясняем через него массу разнородных явлений и рискуем никогда не узнать, что же было «под зонтиком».
Практическая опасность в том, что, превратившись в «изготовителя страха», мы делаем то же, что в передаче «Специальный корреспондент» о русских и не русских на Ставрополье делал ведущий одного из федеральных каналов: он кормил с рук бога войны — «дилемму безопасности» («больше боюсь — больше вооружаюсь»).
Но есть и третья опасность — объявить этничность, как и другие «сконструированные» категории, «воображаемой реальностью» и попытаться учитывать только индивидуальные интересы. Тогда придется объяснить, как эти «воображаемые сообщества» участвуют в реальной политике, проводят реальные митинги и создают административные единицы.

Этнические территории: арсенал мобилизации
Опасность термина «этнический конфликт» не отменяет объективного (пусть не юридического) существования «этнических земель», «этнических привилегий» и преемственности прав на них. Например, карты зимних или летних пастбищ, закрепленных за советскими колхозами в Кабардино-Балкарии и Дагестане, являются основанием для предъявления прав на коллективную и даже частную собственность на эти пастбища сельскими общинами или отдельными домохозяйствами, членами этих общин. Эти коллективы и частные лица — кабардинцы и балкарцы, лакцы и кумыки, ногайцы и даргинцы.
В Кабардино-Балкарии, где два титульных этноса зафиксированы даже в названии, именно этнические территории становятся содержанием противостояния балкарских и кабардинских этнических организаций. Своеобразное применение 131-ФЗ, закона о местном самоуправлении, на территории республики кабардинские сельские общества воспринимают как социальное неравенство, а балкарские — как этническую дискриминацию.
Именно присоединение балкарских сел Хасанья и Белая Речка к Нальчику и кастрация 131-ФЗ введением в 2005 г. на республиканском уровне межселенных территорий, отрезавших от муниципальных владений даже сельские кладбища, позволили балкарским активистам мобилизовать значительную часть представителей народа. Главный драйвер этих движений — реституция общинной земельной собственности.
Усугубило ситуацию убийство тогда же, в 2005 г., Артура Зокаева, главы Хасаньи и авторитетного балкарского лидера. Начал работать Совет старейшин балкарского народа (ССБН), в то время одна из самых эффективных этнических организаций на Северном Кавказе. В 2007 г. по иску администрации поселка Эльбрус закон о межселенных территориях был отменен Конституционным судом РФ. Попытка пройти в 2008 г. конным пробегом в честь 300-летия Канжальской битвы через спорные земли за балкарским селом Кенделен, предпринятая кабардинскими активистами, закончилась «стоянием стенка на стенку» и выявила высокую мобилизацию балкарцев.
На «бренд» балкарского движения работают история, топонимика, 131-й федеральный закон, считающийся в республике «балкарским», победа в Конституционном суде, стояние у Кенделена и эффектные протестные акции. Против — последующая коммерциализация ССБН, втянувшегося в политические интриги.

Этнические активисты: между бизнесом и политикой
Различные этнические мобилизации (казачество, кумыкские и ногайские национальные движения) — признак формирования этнических элит на месте разлагающегося советского колхозного строя. Организационные усилия «этнических предпринимателей» и создаваемых ими организаций находят живой отклик среди населения, используя спрос на безопасность, защиту экономических интересов и идентичность. При этом этнические организации действуют в двух мирах.
Первый мир — мир категорий и идентичностей, искусно конструируемых из ценностей, символов и историй. В нем существуют Балкария, Великая Черкесия, Кумыкия на кумыкской равнине, казачьи земли, ногайская автономия, каратинская и ботлихская государственность и многое другое. С картами и границами. Но мобилизуется «этническая группа» часто в политических и экономических интересах частных лиц — лидеров или бенефициаров результатов действий этнических организаций. Здесь представительство и предательство — две стороны одной медали.
Второй — мир жизненных интересов людей, например жителей Хасаньи и Белой Речки, нуждающихся в участках для жилищного строительства. 16 марта 2013 г. жители Белой Речки блокировали посадку саженцев арендатором, а участок разметили под жилищное строительство. Пригородные села стали актуальным символом этнического балкарского движения, частные интересы оказались конвертированы в коллективное действие.
В двух мирах можно расположить и годовое стояние кумыков на Карамане. Это земли поселка Тарки, жители которого в 1944 г. тоже были принудительно переселены на место вывезенных в Среднюю Азию чеченцев. Вернулись, и в 1958 г. поселок Тарки получил статус поселка городского типа. Махачкала разрасталась, Тарки, Кяхулай и Альбурикент присоединены к столице Дагестана, муниципальные советы распущены, и право распоряжения земельными участками перешло городской администрации, которая торгует подорожавшими на порядок землями. Распределение участков жителям поселков происходит исключительно в результате давления на администрацию, в том числе — массовыми акциями. Местность Караман находится напротив земель, выделенных под Новолакский район, создаваемый для переселения лакцев, жителей горных сел, ранее, в 1944 г., переселенных, как и таркинцы, на земли депортированных чеченцев и получивших кумыкские земли взамен чеченских. Караман находится в черте Махачкалы, на побережье Каспийского моря, и относится к лесному фонду. Участки потихоньку продавались частным лицам. 12 апреля 2012 г. кумыкские активисты разметили компактное пространство Карамана площадью примерно 200 га на 2000 участков под жилищное строительство и установили круглосуточное дежурство. Немного позже началось строительство мечети. 14 апреля 2013 г. состоялось ее торжественное открытие, приуроченное к годовщине депортации 1944 г. В одном событии — и борьба за права собственности на землю 2000 кумыкских семей, и символ всего «кумыкского протеста» на текущий момент.
Советское государство — это фантом русских, он не греет «выпавшие» из разлагающегося имперского тела этнические группы — ногайцев не принимают в казаки, балкарцы, кумыки и «малые коренные народы» безрезультатно апеллируют к федеральному центру, часто «советскость» их лидеров скорее вредит конкретным интересам, чем помогает их отстаивать. Этническая мобилизация — альтернативная и советскому, и джамаатскому социальным порядкам система обеспечения физической, политической и экономической безопасности. Так, Национальный совет ногайского народа возник из противостояния отчуждению земель в Ногайском районе Дагестана для обеспечения земельным ресурсом сахарного завода. А балкарские села, например Безенги, мобилизованы против передачи их муниципальных земель «Курортам Северного Кавказа».
В Бабаюртовском районе Дагестана форпостом кумыков является Львовское I, джамаат которого пытается отбить земли у отгонников, аварцев Казбековского района республики. При этом нужно понимать, что земли отгонного животноводства — это важнейший политический институт Дагестана, инструмент консолидации республиканской элиты, обеспечивающий лояльность глав горных районов, как сейзина баронов в средневековой Англии. Его ликвидация — это и есть реституция, еще более опасная, чем арест одного, пусть и самого влиятельного барона, такого, как Саид Амиров, арестованный по обвинению в убийстве следователя мэр Махачкалы. Союз государства и сообществ, заинтересованных в такой реституции, может быть, единственный путь строительства современного государства на месте феодального.
Групповые мобилизации предполагают публичное лидерство, что, в свою очередь, приводит к возвращению морали при разрешении конфликтов. Религия (в данном случае — нормы шариата) становится нравственной основой правовой практики. Согратлинцы как сообщество готовы учитывать права на землю кумыков Кумторкалинского района, тогда как администрация СПК Согратля этого делать была не готова, гагатлинцы заключают договор об аренде пастбищных земель с джамаатом Львовского I, расторгая договор с отгонниками Казбековского района, потому что вторые не имеют морального права на землю кумыков.
В этом и есть роль этнического предпринимательства, каким бы эклектичным оно не казалось. Только на стыке групповых и частных интересов может эффективно работать процедура правосудия. Тот мотор, без которого телега общественного хозяйства обречена исключительно на гужевую тягу. Правосудие и есть «точка сборки» государства и сообществ.
Только при эффективной судебной защите может сложиться открытый рынок земли сельскохозяйственного назначения, основанный на институте собственности (частной и общественной), способный кратно поднять стоимость паев и запустить в оборот, заставить работать «этнические земли».
Но групповая, этническая мобилизация может стать оружием геноцида. И тогда насилие станет тотальным, будет сопровождаться ослаблением или ликвидацией на территории конфликта государственных институтов, возникновением профессиональных вооруженных групп — банд или «отрядов самообороны». Казачьи патрули, равно как и казачьи земли, цементирующая роль русских и другие, ориентированные на чувства поощрительные меры и санкции, — масло в огонь. Единственный способ предотвратить разрушительные последствия антиколониальной реституции — это сделать ее государственной программой.

Автор — руководитель Центра социально-экономических исследований регионов RAMCOM, директор Кавказского центра проектных решений

Денис СОКОЛОВ. «Ведомости», 5 июня 2013 года

 

<<< Назад


Вперёд >>>

 
Вернуться назад
Версия для печати Версия для печати
Вернуться в начало

Свидетельство о регистрации СМИ
Эл № ФС77-39707 от 07.05.2010г.
demoscope@demoscope.ru  
© Демоскоп Weekly
ISSN 1726-2887

Демоскоп Weekly издается при поддержке:
Фонда ООН по народонаселению (UNFPA) - www.unfpa.org (c 2001 г.)
Фонда Джона Д. и Кэтрин Т. Макартуров - www.macfound.ru (с 2004 г.)
Фонда некоммерческих программ "Династия" - www.dynastyfdn.com (с 2008 г.)
Российского гуманитарного научного фонда - www.rfh.ru (2004-2007)
Национального института демографических исследований (INED) - www.ined.fr (с 2004 г.)
ЮНЕСКО - portal.unesco.org (2001), Бюро ЮНЕСКО в Москве - www.unesco.ru (2005)
Института "Открытое общество" (Фонд Сороса) - www.osi.ru (2001-2002)


Russian America Top. Рейтинг ресурсов Русской Америки.