… о региональной политики и региональном неравенстве в России

Региональной политики в России как не было, так и нет. Зато есть ничем не подкрепленные мечты об освоении Арктики, интеграции Дальнего Востока в экономику Азиатско-Тихоокеанского региона и попытки законсервировать советскую структуру экономики.
Региональной политики в России как не было, так и нет. Зато есть ничем не подкрепленные мечты об освоении Арктики, интеграции Дальнего Востока в экономику Азиатско-Тихоокеанского региона и попытки законсервировать советскую структуру экономики.

Вопрос на три триллиона
Разнос, учиненный Владимиром Путиным правительству 7 мая, запомнился главным образом последовавшей за ним отставкой вице-премьера Владислава Суркова. На самом же заседании Путин возмущался срывом сроков исполнения его указов. "Спрашивается, зачем утверждали такой документ, если непонятно, как и за счет чего его исполнять", - удивлялся он принятой программе развития Дальнего Востока и Забайкалья, называя ее в лучшем случае протоколом о намерениях. Программа предусматривает финансирование в размере 3,3 трлн руб., но пока Минфин готов выделить только 200 млрд.
Утвержденные и отсутствующие 3 трлн - урезанная сумма: Министерство по делам Дальнего Востока просило 5 трлн руб. Большая часть финансирования должна пойти на достройку БАМа, реконструкцию Транссиба, а также на строительство нового моста на Сахалин. Впрочем, эти проекты обсуждаются с конца XIX века.
В "Основных направлениях работы правительства до 2018 года" обещано к концу этого срока решить в регионе задачи развития современной транспортной и энергетической инфраструктуры. Дальний Восток будет интегрирован в систему экономических связей стран АТР. Планируется создать здесь новые рабочие места в авиастроении, судостроении, судоремонте и автомобильной промышленности.
Новые рабочие места - а всего, напомним, Путин обещал к 2020 году создание 25 млн высокопроизводительных рабочих мест -- задача, пожалуй, самая амбициозная. Даже более амбициозная, чем увеличение в полтора раза производительности труда к 2018 году. Хотя бы потому, что совершенно непонятно, в каких регионах и секторах экономики такой спрос на рабочую силу может появиться. Не говоря уже о том, откуда возьмутся 25 млн новых работников, готовых к высокопроизводительному труду. Вероятно, их будут искать среди тех 38 млн, которые, по словам вице-премьера Ольги Голодец, "неизвестно где и чем заняты".
"Формула 25х25 говорит о том, что надо создать 25 млн рабочих мест к 2025 году. Если умножить 25 млн рабочих мест на 100 кв. м (средний размер площадей, приходящихся, по оценке экспертов, на одно рабочее место) и разделить на оставшиеся 12 лет, отведенных на их создание, то получим, что ежегодно надо строить порядка 200 млн кв. м производственных площадей,-- говорит директор Института региональных исследований и городского планирования НИУ ВШЭ Александр Эпштейн. - Для сравнения: в 2011 году ввод в действие зданий жилого назначения составил 98,9 млн кв. м, нежилого назначения -- 21,6 млн кв. м".
Следует учитывать, что демографический фактор будет играть против этих планов. Согласно тому же правительственному прогнозу, Россию в среднесрочной перспективе ждет ежегодное снижение населения трудоспособного возраста на 1 млн человек. И вряд ли снижение удастся в достаточной степени компенсировать за счет притока мигрантов, а на увеличение пенсионного возраста власти решиться пока не могут.
Дно демографической ямы, в которую свалилась Россия,-- это, кстати, не "лихие 90-е", хотя и бытует миф, что каждый год перестройки и "шоковой терапии" стоил стране 1 млн человек, а вполне благополучные нулевые. При этом за 25 лет численность населения упала не так уж и драматически - на 2,5%, или 3,7 млн человек. На Дальнем Востоке население за это время сократилось почти на 21,5%, с 8 млн до 6,2 млн человек, в Сибири - на 10%, с 21 млн до 19,2 млн (см. график 1).

При такой численности населения и устойчивой тенденции к оттоку в европейскую часть страны трудно всерьез говорить о создании на Дальнем Востоке, в Сибири и Забайкалье миллионов новых рабочих мест. И не совсем понятно, почему власти именно эти регионы назначили в качестве точек прорыва. Идею, что "богатство России будет прирастать Сибирью", высказал 250 лет назад Ломоносов. И в ее реализации ни нынешние, ни предыдущие власти сильно не продвинулись: доля регионов Сибирского федерального округа в произведенном ВВП страны составляет всего 10,5%. Доля регионов Дальнего Востока - вдвое меньше, 5,5%. А Центральная Россия дает более 35% (см. график 2).

Зарплаты на Дальнем Востоке при этом самые высокие: среднемесячная начисленная зарплата в России в прошлом году составила 26,8 тыс. руб., в ДВФО - 33,7 тыс. Чуть меньше - на Урале, в центральных регионах и на Северо-Западе (см. график 3). Причем относительно высокие показатели в ЦФО достигнуты благодаря московским зарплатам, а в СЗФО - петербургским.
Но высокие зарплаты не могут остановить отток людей. Дело тут и в ценах, которые в Сибири и на Дальнем Востоке выше, чем по стране, особенно на фрукты и овощи, и в низкой инвестиционной привлекательности региона. В последнем российском региональном рейтинге Doing Business доминирующее положение занимают города европейской части страны.
С грандиозными по масштабу задачами и отсутствием внятных механизмов для их реализаций, вероятно, и связаны "провалы в работе" и "размывание ответственности", в которых в конце прошлого года Путин обвинил главу Министерства по развитию Дальнего Востока Виктора Ишаева.

Особый режим содержания
Но есть в России регионы, где все обстоит намного хуже. Уровень безработицы на Кавказе самый высокий в стране - 20-25%, а зарплаты, наоборот, самые низкие - в среднем 17 тыс. руб. Власти обещают создать в СКФО новые рабочие места и условия для привлечения инвестиций, а также обеспечить развитие социальной инфраструктуры и создание туристско-рекреационных кластеров. О том, как бурно началось их развитие, можно судить по скандалам вокруг ОАО "Курорты Северного Кавказа" и его руководителей. А иностранные инвестиции остаются пока только на бумаге, да и привлекаться они все равно будут под гарантию властей РФ, обещавших в случае форс-мажора вернуть до 70% средств.

Пока же развитие Северного Кавказа продолжится на особых условиях. В начале мая "Роснефть" сообщила о планах строительства в Чечне завода по переработке нефти мощностью до 1 млн тонн в год. Завод должен производить бензин класса "Евро-5", а также дизельное топливо. Затраты на проект составят $2,5 млрд. По данным "Ведомостей", инвестиции "Роснефти" в каждый баррель переработки составят $340, хотя при покупке перерабатывающих мощностей в Европе "Роснефть" инвестировала из расчета $20-25 за баррель переработки.
Решение было принято после того, как в апреле глава Чечни Рамзан Кадыров обрушился с критикой на госкомпанию: "Роснефть", мол, работает в республике, а налоги платит в Москве. Он назвал отношение к недрам Чечни бесхозяйственным и призвал "повернуться лицом к проблемам нефтяной отрасли региона". Теперь республика получит средства, сопоставимые с годовым бюджетом (73,6 млрд руб. в 2012 году).
Отдельной строкой в "Основных направлениях" выделены моногорода. Власти хотят обеспечить развитие их экономики за счет диверсификации производства. В них планируется создать 350 тыс. новых рабочих мест, и это единственное конкретизируемое число из обещанных 25 млн. Сомнительно, правда, что 350 тыс. рабочих мест качественно изменят ситуацию в моногородах, в которых проживает 16 млн человек, 15% городского населения. В России 335 моногородов. Больше всего в Приволжском и Центральном федеральных округах - 87 и 72 соответственно.
Власти фактически видят задачу в том, чтобы поддержать существующие в моногородах производства, в лучшем случае часть из них перепрофилировать. Тем самым можно решить социальные задачи и в значительной степени электоральные. Но консервируется и без того низкая социальная мобильность населения. И откладывается закрытие старых и нерентабельных мощностей, на которых даже поддержание функционирования (освещение, отопление) может не окупаться.
Если бы власти действительно брались решать вопросы моногородов (а делать это все равно придется, просто в гораздо худших экономических условиях), то все нерентабельные заводы следовало бы просто закрыть. Оставшиеся рабочие мощности и помещения сдать в аренду любому инвестору за 1 руб. в год. Молодые и работоспособные должны переехать в более крупные города, где есть будущее и рабочие места. Переезд этот власти должны всячески мотивировать и стимулировать. А оставшиеся в городе уволенные сотрудники должны продолжить получать часть своей зарплаты, но уже в виде прямого пособия/пенсии от государства за общую выслугу лет. Это все равно выйдет дешевле, чем содержание неэффективных мощностей. А деньги пойдут напрямую людям, минуя бюджеты госкорпораций.
"В 2010 году финансирование общей суммой 27 млрд руб. получили 35 из 335 моногородов, в 2011 году 15 городов получили в общей сумме 15 млрд, и получение этого финансирования во многом зависело от лоббистских способностей местной администрации,-- говорит Эпштейн.-- Честнее разрабатывать не программу развития моногородов, а программу их реорганизации. При этом реорганизовать можно только их часть, поэтому надо готовиться к закрытию другой части, особенно в сырьевых регионах".

От полей и до окраин
Никакое существенное изменение региональной политики невозможно без движения от бюджетного централизма к бюджетному федерализму. Но власти с ним пока не торопятся. В планах правительства, конечно, значится сокращение долговой нагрузки региональных бюджетов. За счет, например, разрешения регионам с 2014 года взимать налог с недвижимости, исходя из кадастровой стоимости. Но, во-первых, это никак нельзя считать перераспределением от центра к регионам. А во-вторых, решение это почти номинальное. Переход на новые правила зависит не от решения правительства, а от готовности кадастров, на создание которых могут уйти еще годы.
В профильном ведомстве, Минрегионе, ситуация, кстати, не лучше, чем в Министерстве по развитию Дальнего Востока. Назначенный в мае 2012 года главой Минрегиона Олег Говорун не продержался в своем кресле и полугода. В качестве причин его отставки называли конфликт с замом - главой Федерального агентства по строительству и ЖКХ Владимиром Коганом, давним знакомым Путина по Санкт-Петербургу.
Но после ухода Говоруна Коган на своем посту тоже долго не задержался: в декабре 2012 года он подал заявление об уходе. Вместе с ним заявления подали пятеро его заместителей, в том числе курирующие стройкомплекс и ЖКХ. Причина та же: не сработались с новым министром Игорем Слюняевым. Коган настаивал на переподчинении агентства правительству, а в практической работе, как говорят на Старой площади, рушил все бюрократические механизмы и готов был получать указания и отчитывать только перед президентом. А как говорят источники, близкие к самому Когану, он просто устал от госслужбы и хотел вернуться в бизнес, не видел возможности что-либо реализовать в сложившейся системе бесконечного формализма.
На самом деле все это свидетельствует о глубоком управленческом кризисе и неготовности чиновников выполнять президентские обещания. Впрочем, с учетом того, какие задачи ставятся, по-другому и не могло быть. Требуется одновременно развивать все и везде. Двигаться в Арктику и "выйти на новые рубежи освоения" шельфов. Притом что рентабельность добычи трудноизвлекаемых запасов углеводородов вызывает множество вопросов, особенно с учетом появления сланцевой нефти и газа. Создать новые центры экономического развития на юге и востоке страны. Заметим, не модернизировать старые, а именно создать новые. Переместить центр экономической жизни страны на Дальний Восток. Готовиться к Олимпиаде и чемпионату мира по футболу, и не важно, понадобятся ли возводимые объекты потом. Строить новые всероссийские здравницы на Северном Кавказе, и не важно, будет ли в них кто-то отдыхать. И все это при понимании того, что денег на все это нет.
Вряд ли эту какофонию масштабных прожектов, отдаленно напоминающих великие стройки социализма, можно считать региональной политикой - ее в России как не было, так и нет. Между тем сокращение численности населения становится главным фактором, ограничивающим экономический рост, емкость рынка и потенциальную глубину будущего спроса.
Сокращение численности населения России с учетом гигантских размеров ее территории неминуемо приводит к рискам стратегического характера: под вопросом может оказаться не только способность освоить, но и возможность удержать. А так как сокращение численности населения - тенденция устойчивая и долгосрочная, то становится почти преступно продолжать риторику и политику поддержки всего и вся. Для обеспечения функционирования и развития страны сейчас более органична концепция, направленная на сжатие, а не на распыление.
За последние десятилетия в России сложилась устойчивая тенденция всасывания мегаполисами областного и деревенского населения с последующим разрастанием до крупнейших агломераций. Всего таких в стране десяток, в них же стекается основная часть мигрантов. В этих агломерациях происходит основной экономический рост, и именно они - основа для развития. Их надо просто снабдить необходимой инфраструктурой, сделать удобными для жизни и выстроить в одну струну: связать скоростными авто- и железными дорогами, региональной авиацией. Небольшая и мобильная армия, оборудованные современными системами контроля границы, надежный ядерный щит, использование на полную мощность потенциала аграрного комплекса - вполне четкая региональная политика, позволяющая территорию удержать. Но власти предпочитают Арктику покорять.

Евгений СИГАЛ.

Экспертное мнение
«Города будут мучительно переформатироваться или тяжело умирать»
О том, что надо исправить в российской региональной политике, обозревателю "Денег" Евгению Сигалу рассказала директор региональной программы Независимого института социальной политики Наталья Зубаревич.
Основные усилия концентрируются сейчас на развитии Дальнего Востока. Насколько это оправданно? 
— Денег на это нет. Это первая точка, от которой надо отталкиваться. Вторая — выбор обусловлен геополитическими страхами, а не бизнес-идеей: вложим, и будет расти. Это ключевые вещи, в рамках которых обсуждается все дальнейшее. 
При этом Дальний Восток действительно может развиваться значительно быстрее, проблема в том, что бизнес туда не идет. Дело, конечно, в плохом инвестиционном климате в стране в целом, но у Дальнего Востока есть особые барьеры. Это и слаборазвитая инфраструктура, и более дорогая и по-другому сконцентрированная рабочая сила, ограничивающая ее выбор. Бизнес, может, туда и пошел бы, но при условии, что ему дадут работать на лучших месторождениях экспортного сырья, а государство за свой счет поднимет инфраструктуру. 
Сомнительно, что государство пустит кого-то в сырьевую отрасль. 
— Государство крайне скупо с месторождениями. В основном они передаются госкомпаниям, а остальным — под кучу обязательств. Поэтому все стоит. Власти хотят, чтобы бизнес строил обрабатывающие производства, а сырьевые — не дает. Инвестор это видит и работать не хочет. Самые отчаянные делают завод по сборке машин во Владивостоке. 
Если вы хотите развивать Дальний Восток, откройте его, а не сидите как собака на сене. Классический пример — Сахалин. Туда привлекли новейшие буровые платформы, установки по сжижению газа, улучшили дорожную сеть и построили поселки для своих работников. Соглашение о разделе продукции — качественный инструмент, но сейчас это запрещенные в России слова. Заключенные в конце 90-х соглашения действительно из-за слабости России предполагали преференции для западного бизнеса, но сейчас можно заключать более адекватные соглашения, развивать концессии. 
А что еще можно развивать на Дальнем Востоке? 
— Россия держится на Дальнем Востоке городами, портами и магистралями. Хабаровск, Владивосток, Благовещенск, портовые зоны, магистрали и пограничные переходы — это каркас, куда должны идти государственные инвестиции и где должны работать государственно-частные инициативы. Тогда туда придет глобальный бизнес сектора услуг — и на двух ногах, сырьевой и сервисной, территория сможет развиваться. 
А что будет с моногородами, которых в России более 300? 
— Список из 335 городов создавался следующим образом: регионам сказали: давайте ваши списки. Они и понаделали цифр, чтобы большее финансирование получить. Из этого списка городов — всего 225, а остальные по факту поселки, в которых градообразующим предприятием может оказаться дом престарелых с несколькими десятками работников. Во многих городах, где на предприятиях работали тысячи человек, остались сотни — и это уже не моногорода. Реальных живых моногородов с сохранившимися промпредприятиями от силы 150-160. Они действительно в зоне риска. 
Пока более пристойная экономическая конъюнктура — они что-то делают, как кризис — сразу проседают. Но масштабы занятости на них постепенно сокращаются. Города будут мучительно переформатироваться или тяжело умирать. Простых и быстрых решений тут не существует. В Европе такие территории переформатировались по 30-40 лет и требовали огромных инвестиций в переподготовку кадров и инфраструктуру, прежде чем туда пришел инвестор. В Поволжье или центральной части ситуация с переформатированием чуть лучше, но что делать с Северным Уралом и сибирскими моногородами — ответа нет. Потому что нет альтернативного инвестора. 
Зато он, видимо, нашелся на Северном Кавказе. "Роснефть" решила строить в Чечне НПЗ. 
— Это политическое решение, к экономике оно не имеет отношения. Инвестиции в строительство НПЗ — около $3 млрд, окупаемость — более десяти лет. Единственный новый НПЗ на 7 млн тонн поставили в Татарстане. Больше нигде новых НПЗ не строится, максимум — мини-НПЗ. Нефти, чтобы обеспечить этот завод, в Чечне недостаточно. Но все, что касается экономики Чечни, комментировать бессмысленно, в экономическом смысле территория не контролируется. А деньги там, как известно, дает Аллах.

«Коммерсантъ-Деньги», 27 мая 2013 года

Перенос в регионы штаб-квартир госкомпаний приведет к тому, что бюджет  Москвы потеряет почти 250 млрд руб., или около 20% доходов. Некоторые регионы, конечно, озолотятся, но в целом экономическое неравенство столицы и провинций все равно останется непомерно большим.
Перенос в регионы штаб-квартир госкомпаний приведет к тому, что бюджет Москвы потеряет почти 250 млрд руб., или около 20% доходов. Некоторые регионы, конечно, озолотятся, но в целом экономическое неравенство столицы и провинций все равно останется непомерно большим.
Россия - один из самых ярких примеров регионального неравенства и сверхцентрализации, утверждается в исследовании National Bureau of Economic Research "Growth in Regions". В этом докладе проанализировано экономическое положение 1503 регионов в 82 странах мира. Если в среднем самый богатый регион страны оказывается в 5,2 раза состоятельнее самого бедного, то в России разрыв доходит до 25-кратного (по данным Росстата, чуть меньше - "всего" 19-20). Больше только в Венесуэле и Таиланде. Даже в известных своим высочайшим региональным неравенством Индии и Индонезии разрыв меньше. Основную ответственность за это несет Москва и в меньшей степени еще три региона - Сахалин, Тюменская область (включая ХМАО и ЯНАО) и Чукотка. Они немного опережают в доходах и ВРП (валовый региональный продукт) на душу населения Москву, но на их территории проживает немного людей.
У Москвы есть естественные конкурентные преимущества. Это и концентрация многомиллионного населения на небольшой территории, и диверсифицированный рынок труда, и гигантский потребительский рынок, и логистический центр для всей европейской части страны. Статус столицы также дает массу преимуществ. Причем в нулевые годы перекос даже усилился: если в 90-х доля Москвы в сумме валового регионального продукта всех субъектов РФ была около 14%, то сейчас -- 23%. А доля Москвы в населении России -- всего 7,4%.

Московская рента
Но кроме естественных преимуществ есть и искусственные. В Москве расположены штаб-квартиры почти всех крупнейших компаний страны. Они платят большую часть налога на прибыль в московский бюджет. До 2009 года поступления от налога на прибыль формировали более 60% доходной части столичного бюджета, после кризиса - около 40%. В среднем по регионам показатель составляет 25%. НДФЛ в Москве дает около четверти доходов (в регионах -- 28%), акцизы -- 3%, налог на имущество -- 6% (в регионах -- 5% и 10% соответственно).
Как отмечает директор региональной программы Независимого института социальной политики Наталья Зубаревич, "Москва - крупнейший центр добывающей промышленности. И если вы, оказавшись в Москве, вдруг не увидите нефтяных вышек и горящих факелов, немедленно обратитесь к окулисту. 10% всей добычи нефтегазовых ресурсов приписано к Москве. Если юрлицо зарегистрировано по адресу города, то к нему "приписано" и промпроизводство, хотя реально его нет".
Перекос приносит не только плюсы, но и минусы, включая перенаселенность. На "Нерезиновую" вместе с областью приходится около 60% всего притока внутренней миграции.

Переманить гигантов
Одно из возможных решений проблемы сверхцентрализации (перенос столицы в какой-нибудь другой город или постройка столицы с нуля) приходится отвергнуть с порога. "Это будут Сочи или саммит АТЭС во Владивостоке, помноженные на 10-20", - замечает Зубаревич.
Второй вариант – перераспределение налогов в пользу регионов. В апреле идею перевода в регионы головных офисов госкомпаний вернула в публичное поле глава Совета федерации Валентина Матвиенко: "Газ в Москве только на кухне, поэтому головной офис "Газпрома" надо перевести в Тюмень, "Роснефть" - в Сибирь и так далее, то есть сделать реальную дифференциацию экономической жизни". Дмитрию Медведеву новая идея понравилась: "Частным структурам по понятным причинам приказывать мы не можем, а на государственные структуры влияние имеем. По госкомпаниям, по всей вероятности, можно было бы принимать директивы правительства".
До реализации дело пока не дошло, но "Деньги" попытались оценить потенциальный экономический эффект.
Из 20% налога на прибыль 2% идут в федеральный бюджет, 18% достаются регионам. Распределение налога на прибыль между различными региональными бюджетами крупные корпорации с большим количеством отдельных юридических лиц в своей отчетности не указывают. Однако, судя по косвенным данным вроде справок об исполнении бюджета, у большинства корпораций на московскую долю пришлось около 50% налога на прибыль или чуть больше. Соглашается с такой оценкой и специалист по налоговому праву, директор департамента налогового и финансового консультирования International Tax Associates Рустам Вахитов.
Таким образом, "Газпром", по оценке "Денег", мог заплатить Москве в 2011-м и 2012-м приблизительно по 150 млрд руб. (всего за 2012 год налог на прибыль -- 276 млрд руб., за 2011-й - 279 млрд), "Роснефть" - около 40 млрд руб., а в сумме эти компании обеспечили 12% доходной части бюджета столицы. Соответствуют эти расчеты и отчету об исполнении бюджета Москвы за 2011-й - тогда доходы от газовой отрасли составили 159,7 млрд руб. (основной плательщик - "Газпром").
Для Москвы сумма платежей госкомпаний весьма солидная - около 250 млрд руб., чуть меньше шестой части всех доходов. Но она становится по-настоящему огромной для других регионов. Например, для Свердловской области перенос штаб-квартиры только одного "Газпрома" мог бы означать увеличение доходов бюджета почти в два раза. В основном это было бы достигнуто благодаря переносу платежей налога на прибыль, но дополнительно следовало бы ожидать и увеличения поступлений от НДФЛ и других косвенных доходов. Впрочем, как отмечает Наталья Зубаревич, здесь суммы приобретений регионалов были бы на порядок ниже.
В правительстве Москвы "Деньгам" пояснили, что пока такие варианты не только не рассматриваются, но еще и не просчитывались. Минфин же в своих прогнозах на 2014 год ориентируется на существенный рост налога на прибыль в Москве - с 850 млрд руб. в 2013-м до 917 млрд в 2014-м. Впрочем, прогнозы налога на прибыль - вещь неблагодарная, поступления зависят от конъюнктуры: упадут цены на нефть и газ, упадут и они.
Регионам же деньги пригодились бы. Их бюджеты сейчас не в лучшем состоянии. Как отмечается в исследовании НИСП "Бюджеты регионов в 2012 году", доходы консолидированных бюджетов регионов в 2012 году выросли только на 5%, а расходы - на 9%. "Для роста социальных расходов необходимо было изыскивать средства, поэтому резко сократилась поддержка ЖКХ, а расходы на социальные выплаты населению росли медленнее темпов инфляции. Но этого не хватило, и регионы стали наращивать долги", - отмечается в исследовании. В первом квартале 2013-го ситуация ухудшилась: рост доходов в 4,5% против роста расходов на 9,6%. Бьют тревогу и в Институте экономической политики имени Гайдара. В "Заключении на проект федерального бюджета на 2013 год и на плановый период 2014 и 2015 годов" экономисты предупреждают, что увеличение расходов по зарплате работникам бюджетной сферы темпами, опережающими темпы роста доходов региональных бюджетов, - опасное занятие.
Переездом крупных корпораций из столицы в провинцию в мире никого не удивишь. Например, в 1977 году из Нью-Йорка в его пригород Уайт-Плейнс выехала компания Texaco, в 1987-м корпорация Mobil переехала оттуда же в Фейрфакс и Ванкувер, а офис Shell отправился в Техас. Последним из нефтегигантов Нью-Йорк оставил Exxon, в 1989-м переехавший в Даллас.
В России же пионером переездов стала компания "Газпром нефть". Однако она ушла в Петербург не из Москвы, а из бывшего места налоговой приписки "Сибнефти" в Омске, из-за чего бюджет Омской области потерял 35% всего объема налоговых доходов. Зато с момента постановки на налоговый учет в Санкт-Петербурге в 2006 году компания заплатила в городской бюджет 90,6 млрд руб. (в среднем 15,1 млрд руб. ежегодно). Впрочем, штаб-квартира компании до декабря 2011-го все же размещалась в Москве. Так что некоторый опыт пусть и не совсем полноценной децентрализации имеется. Гендиректор "Газпром нефти" Александр Дюков сказал в интервью газете "Коммерсантъ", что считает его успешным: "Около 700 сотрудников переехали, около 300, в основном по семейным обстоятельствам, не смогли. Это очень приличный показатель, подтвердивший высокий уровень лояльности сотрудников. Кроме того, важно было не только сохранить людей, но и обеспечить непрерывность бизнес-процессов. Считаю, что нам это удалось".

Борьба за налогоплательщиков
И все же опрошенные "Деньгами" эксперты из Центра исследований региональной экономики (ЦИРЭ) и НИСП относятся к идее переноса штаб-квартир скептически. "Это несистемное решение на уровне ручного управления. Гораздо более адекватной мерой было бы продвижение уже начатой в 2011 году реформы в рамках закона о консолидированных группах налогоплательщиков", - считает Наталья Зубаревич.
Из-за этой реформы, кстати, московский бюджет уже пострадал. После 2011 года налог на прибыль стал в большей степени распределяться между регионами, в которых находится персонал и производственные мощности крупных корпораций. В 2012 году сумма потерь доходов только по крупнейшему плательщику в столичный бюджет "Газпрому" могла бы, по расчетам мэрии Москвы, составить 50 млрд руб. За "Газпром", впрочем, Москва решила побороться. В итоге появилась поправка к ст. 288 главы НК о налоге на прибыль, вводящая особый порядок расчета этого платежа для группы, в состав которой входят "организации, являющиеся собственниками объектов единой системы газоснабжения". Москва будет расставаться с любимым налогоплательщиком поэтапно. Так, в 2012 году Москва вместо 50 млрд руб. лишилась лишь 11 млрд руб., в 2013-м - потеряет 21 млрд руб., в 2014-м - 32 млрд руб., в 2015-м - 43 млрд руб. В 2016 году особый порядок перестанет действовать. Проще говоря, эту поправку можно оценить в 90 млрд руб. за четыре года.
Но по другим компаниям потери ощутимы. По словам вице-мэра Москвы Андрея Шаронова, в итоге налоговых нововведений Москва недополучила в 2012-м более 100 млрд руб.
Регионы теснят столицу и на других фронтах. Известно, что Московская область - большая строительная площадка, в год сдается 7-8 млн кв. м жилья. Но головные компании застройщиков зарегистрированы в Москве и там же платят налоги. И экс-губернатор Сергей Шойгу, и нынешний врио губернатора Андрей Воробьев считают, что это несправедливо.
Шойгу также предложил обязать жителей области, работающих в Москве, платить налоги по месту жительства, ведь основные социальные блага граждане получают по месту проживания, а не работы. Но сейчас НДФЛ выплачивается по месту работы и остается в бюджете региона, в котором зарегистрировано предприятие. Причина интереса понятна - около 700 тыс. жителей МО работают в Москве, получая там вполне столичные зарплаты. Налоги, оставляемые этими "трудовыми мигрантами" в Москве, - колоссальные деньги для бюджета МО, около 70 млрд руб. В апреле 2012 года бывший тогда премьер-министром РФ Владимир Путин рекомендовал Минфину рассмотреть возможность сбора НДФЛ по месту жительства налогоплательщиков. Против выступил мэр столицы Сергей Собянин. Он заявил, что это нанесет ущерб не только Москве, но и развитию страны в целом.

Страна-головастик
Нобелевский лауреат Пол Кругман отмечал, что развитие столиц связано с режимом в стране. Чем более авторитарна политическая система, тем более гипертрофирован центральный город. Объясняется это просто: все решения принимаются в одном месте, там, где обитает центральная власть. Так как бизнес в подобной системе полностью зависим от власти, он и стекается в столицу решать свои вопросы, вместе с ним стягиваются и все ресурсы - финансовые, человеческие и прочие.
В результате появляются страны-уроды и города-уроды. А Россию, по словам одного из собеседников "Денег", можно назвать страной-головастиком с огромной головой-центром и слабым телом. При этом точечными изменениями ситуацию не исправить, а сохранение статус-кво чревато многолетним застоем и деградацией граждан. Уйти от "экономики головастика" позволят только системные изменения в сфере бюджетного федерализма.

Александр ЗОТИН. «Коммерсантъ-Деньги», 3 июня 2013 года