Институт демографии НИУ ВШЭ имени А.Г. Вишневского

№ 1037 - 1038
25 июня - 8 июля 2024

ISSN 1726-2891

первая полоса

содержание номера

архив

читальный зал приложения обратная связь доска объявлений

поиск

Газеты пишут о ... :

"Коммерсантъ" и "Новые известия" об ужесточении миграционной политики
"Новые известия" о снижении привлекательности России для мигрантов
"Независимая газета" и "ТАСС" о развитии малых городов
"Коммерсантъ" о сокращении населения Дальнего Востока
"Независимая газета" об уровне жизни россиян
"Коммерсантъ" о дефиците кадров
"Коммерсантъ" о предложении включить рак в список профзаболеваний
"Коммерсантъ" об ожирении и борьбе с ним
"Российская газета" и "ТАСС" о лекарстве от рака
"Новые известия" о вакцинации от инфекционных заболеваний
"Коммерсантъ" и "Независимая газета" об индексации пенсий работающим пенсионерам
"Новые известия" о параде многодетных семей
"ТАСС" о необходимости увеличить рождаемость
"ТАСС" о мерах повышения рождаемости

"Коммерсантъ" о бесплатном исследовании репродуктивного здоровья
"Коммерсантъ" об усложнении процедуры аборта
"Коммерсантъ" о поддержке студентов с детьми
"Новые известия" о семейной ипотеке
"Если быть точным" о паллиативной помощи
"Независимая газета" о стандартах московского здравоохранения
"Коммерсантъ" об уходе из России американского инсулина
"Независимая газета" о поддержании ментального здоровья
"Газета.Ру" о бегстве из традиционного общества
"Коммерсантъ" об окупаемости инвестиций в человеческий капитал
"Телеграф" о демографическом положении Украины
"ИА Регнум" об интеграции украинцев в чешское общество
"Если быть точным" об удалении открытых статистических данных

о бегстве из традиционного общества

"Мать сказала, что убьет меня". Почему девушки пытаются сбежать с Кавказа?

Правозащитница Анохина сообщила о росте числа обращений от женщин с Кавказа
Принудительные браки, строгий дресс-код и даже женское обрезание - некоторые семьи на Северном Кавказе до сих пор следуют традициям, зародившимся еще до появления ислама. Эти нормы нигде не зафиксированы и каждый трактует их по-разному. Кто-то давно отказался от жестоких ограничений, а кто-то хранит их как святыню и требует того же от детей. Время от времени в СМИ появляются новости о беглянках, уставших от тотального контроля и силой возвращенных домой. "Газета.Ru" попыталась выяснить, что провоцирует молодежный бунт на Кавказе, поговорив с девушками из самых разных семей.
Большинство героинь общались с изданием на условиях конфиденциальности. Из соображений безопасности их личные данные изменены. Факты из биографии девушек приводятся с их слов.
"Я потихоньку сходила с ума"
Дагестан выделяется среди других кавказских регионов тем, что в республике проживают несколько десятков национальностей. У каждой из них свои адаты - нормы поведения, выработанные еще до распространения ислама. Обычно чем малочисленнее группа, тем строже эти нормы соблюдаются.
Так, для одних допустимо ходить без платка и выбирать супруга, для других запрещено даже общение с противоположным полом.
Глядя на Адиль, сложно поверить, что она из семьи, придерживающейся самых строгих традиций. Свободные джинсы, укороченный топ, работа в СММ и самостоятельная жизнь в крупнейшем мегаполисе страны - свое право "выбирать" она в буквальном смысле вырвала с боем.
"Если бы я родилась и выросла не в Калуге, а в Дагестане, как все мои сестры, то мужа мне бы выбрали родители, причем из числа родственников нашей национальности, и до свадьбы я бы его даже не видела", - рассказывает девушка.
Адиль стала третьим ребенком в семье. Родителям к этому моменту было за 40, они были погружены в работу и контролю за младшей дочерью уделяли не так много времени. Правда, так было, пока ей не исполнилось 15 лет.
"Как только все заметили, что я взрослею, меня стали каждое лето отправлять в Дагестан и гонять по свадьбам. В буквальном смысле выставляли как куклу на продажу.
Наряжали во все лучшее, чтобы женихи смотрели и сватались. Причем на жениха все тоже смотрят оценивающе, будто к нему в дом котенка отдают: много ли зарабатывает, есть ли квартира, дом? А отец какой? Щедрый?" - говорит Адиль.
Девушку такие перспективы не привлекали. Окончив школу, она добилась того, чтобы ее отпустили учиться в Санкт-Петербург. Нехотя родители согласилась. Помогло, что там жила родственница, которая могла за ней присматривать.
Вскоре Адиль уже устроилась на работу, и когда стало понятно, что брак у дочери не в приоритете, родители вслед за ней приехали в северную столицу.
"Мы снова стали жить вместе, мне стали все запрещать, говорили ходить в платке, потому что "тут тоже много дагестанцев, что они подумают", носить платье, а не штаны, после учебы - сразу домой, с мальчиками не дружить. Мне было 20 лет, и я начала потихоньку сходить с ума", - вспоминает Адиль.
Однажды она вернулась домой на 15 минут позже, чем обещала. Родителей предупредила, но это не помогло. С порога ее встретили криками. Заметив, что дочь равнодушна к претензиям, отец впервые поднял на нее руку.
"В этот момент я психанула, высказала все, что думаю, и мы начали драться. Он меня чуть не задушил, вся шея была синяя, я ему чуть не вывернула руку", - говорит Адиль.
В итоге вместе с матерью она на время переехала на другую квартиру, но тотальный контроль не прекращался. Поймав момент, когда дома никого не было, девушка собрала вещи и сбежала. Стала самостоятельно снимать квартиру, продолжала работать и учиться. Первым ее выбор принял отец.
"Через несколько месяцев он сказал, что понял меня, что я стала взрослой и могу жить, как хочу, выходить замуж, за кого хочу, - вспоминает девушка. - Единственная просьба - познакомить семью с тем, кого сочту своим человеком".
Куда сложнее было матери. Опасаясь, что у дочери появится молодой человек, она выслеживала ее по геолокации и нанимала частных детективов.
"Мама мне прямым текстом говорила: "Если узнаю, что ты не девственница, то убью сначала тебя, а потом себя", чтобы никто об этом не узнал. И я не сомневаюсь, что она так бы и сделала", - говорит девушка.
Со временем отношения наладились и с ней, родители вернулись в Дагестан, предоставив дочери возможность жить самостоятельно. Удивительно, но больше всего негатива жизнь Адиль вызывает у жителей ее родного села.
"Каждый раз приезжая в Дагестан, я вижу, как девушки смотрят на меня с вопросом: какого черта тебе можно то, что мне нельзя? Эти традиции, как мне кажется, пережитки прошлого, от которых никому не легче. Просто все боятся общественного обсуждения", - считает она.
"Так становятся мусульманкой"
Большая часть жизни Гульмиры тоже прошла за пределами Дагестана, но родители с пеленок воспитывали их с сестрой в соответствии с "традициями".
В свободное время девочкам разрешалось молиться, помогать старшим или заниматься домашними делами. Общение с мальчиками не допускалось.
"Как-то бабушка увидела, что я играла с кузеном, затащила меня в другую комнату и начала избивать. Я объясняла ей, что это мой брат, а не просто мальчик, но это не сработало. К слову, ему ничего не было. Я спросила, почему наказали только меня, и мне ответили: "потому что он мальчик, а ты девочка", - вспоминает Гульмира.
Позднее она узнала, что кузен спустя время вполне может оказаться ее женихом. Такие браки в семье Гульмиры считаются допустимыми для сохранения чистоты крови. Бабушка вышла замуж за своего двоюродного брата, а сестра - за дядю.
Сохранился в семье и "обряд" женского обрезания, признанный ООН нарушением прав человека.
Калечащую операцию всем девочкам сделали в пять лет.
"Свое обрезание я не запомнила, но отчетливо помню, как это было у кузины. Я спросила, зачем это делать женщинам? Мне ответили, что и мне, и моей сестре, и моей матери, и бабушке, и всем моим родственницам делали, так становятся мусульманкой", - говорит Гульмира.
Осознание, что многие живут иначе, пришло к ней в первый же день в московской школе. Когда девочек выстроили в пару с мальчиками и сказали взяться за руки, у нее был шок.
"Мне стало страшно, что если об этом узнают родители, то меня изобьют, я буду обесчещена и опозорю свой род, потому что он не мой муж", - вспоминает девушка.
Пока все одноклассницы гуляли и смотрели кино, сестры выходили из дома только в школу и в ближайший магазин. И Гульмира уверена, что ей еще повезло.
В отличие от многих родственниц, девушке разрешили получать высшее образование: ее родители считают, что диплом повышает статус в глазах общества. Правда, с выбором специальности возникли сложности. Поступить на творческое направление, а не на юриспруденцию, удалось только после скандалов.
Чем старше становилась Гульмира, тем отчетливее осознавала, что не хочет жить, как принято. "Помню, была на свадьбе дяди, которому было около 30, а его невесте - 16. Конечно же, он выбрал ее, чтобы "воспитать" под себя и сделать удобной.
Мне было противно, что все это одобряют, относятся как к должному и хвалят выбор", - признается она.
Рассчитывать на самостоятельность не приходилось и после совершеннолетия. На просьбу жить отдельно родители ответили категорическим отказом: покинуть семью можно, только заключив брак.
"Я с шести лет очень жалею, что родилась кавказкой. Иначе я бы могла распоряжаться жизнью сама, - считает Гульмира. - Кто-то решается сбежать, чтобы стать свободной. Моя мать сказала, что убьет меня, если я уйду и ее опозорю. Смерть уже не пугает, но страх за нее останавливает. Ей ведь тоже грозит наказание за то, что не уследила".
"Целоваться до свадьбы - позор на всю семью"
Мадина, в отличие от других героинь, с которыми мы общались, продолжает жить в Махачкале, где и родилась. В 21 год она окончила университет и вышла замуж, а вскоре родила сына. Сейчас продолжает преподавать английский и развивает свой проект о культуре народов Дагестана.
Девушка признается, что такой сценарий стал возможен благодаря ее семье. Детей в доме воспитывали, опираясь на адаты и ислам, но без жестких ограничений. "Мы с сестрой спокойно могли общаться с мальчиками, учиться с ними, дружить. Я ходила в кино, никто это не запрещал", - рассказывает девушка.
Ее отец был журналистом и драматургом. Он одобрял, что его дочери тянутся к образованию и мечтают построить карьеру. После школы Мадина поступила в один из столичных университетов.
"Это была моя мечта, я очень хотела учиться, и никто не думал, что я буду там гулять с кем-то.
Мы с сестрой понимали, кто наш отец и не могли оступиться, бросить тень на семью", - объясняет она.
Окончив бакалавриат, Мадина продолжила обучение уже в Махачкале, поступила на лингвиста. Будучи студенткой встретила будущего супруга. Фактически инициаторами знакомства стали их родители.
"Его мама увидела меня, поговорила с моей мамой, и нам предложили познакомиться, - рассказывает она. - Мы понравились другу другу, начали общаться, переписывались, потом обручились. По нашим меркам я была засватана достаточно долго, два года, потому что заканчивала обучение".
Все это время пара могла регулярно видеться, и родители были не против. По словам девушки, так действительно бывает не у всех. Кому-то запрещают, кто-то отказывается добровольно.
"Общение наедине у нас считается грехом, но это все-таки не моя история, - объясняет она. - У меня немного светская семья, мама вышла замуж по любви, родители до свадьбы встречались пять лет. Но "встречаться" у нас - это видеться, гулять. Целоваться или проводить ночи вместе до свадьбы, конечно, нельзя. Это большой позор, пятно на всю семью".
В семье супруга нравы были строже. Так, он до сих пор не понимает, как Мадину отпустили учиться в другой город, где молодую девушку окружает столько искушений.
"Он говорит, что в жизни бы не отправил дочку в Москву, я удивляюсь, почему, я же училась. Он говорит: "это ты такая". Я все-таки не согласна, мы же воспитываем детей, видим, что им интересно. Если у ребенка действительно тяга к знаниям, то куда его ни отправь, он будет заниматься, а не гулять", - рассуждает она.
Пока у супругов растет сын, но в будущем Мадина хочет дочь и надеется, что та тоже получит образование в Москве и только после этого выйдет замуж.
"Конечно, слово мужа в нашем доме закон, но при всем при этом, если мы увидим, что дочь хочет учиться, я надеюсь, что уговорю его, - говорит она. - У нас доверительные отношения, но во многих семьях обучение в Москве и правда бы категорически запретили".
Не во всех семьях одобряют и стремление женщин строить карьеру. Муж Мадины не возражает. Единственное ограничение - на контакты с мужчинами: среди учениц Мадины только девочки. Все остальное решается путем диалога. По мнению девушки, адаты и традиции должны укреплять семьи, а не приводить к конфликтам.
Во имя идентичности и контроля
По словам экспертов, тенденция на жесткий контроль наблюдается во всех национальных республиках Северного Кавказа. Из Чечни и Ингушетии сообщения правозащитникам приходят волнами после громких скандалов, а из Дагестана - равномерным потоком.
Самые громкие истории побега с Кавказа
1. В мае 2024 из Чечни в Москву сбежала 19-летняя Лия Заурбекова. Кризисная группа "Марем" сообщила, что семья оказывала на нее физическое и психологическое давление.
Девушка уехала, написав заявление, что сделала это по собственному желанию и просит ее не искать. Спустя три дня родственники выследили ее. Лия вызвала полицию, и ее увезли в отдел, который вскоре окружили десятки мужчин, требующих вернуть им Лию или "просто поговорить с ней".
Спустя несколько часов член Совета по правам человека Алексей Мельников сообщил, что Заурбекова покинула ОМВД и находится в безопасном месте.
В ситуацию вмешались чеченские власти. Депутат Госдумы Адам Делимханов заявил, что в ближайшее время беглянку вернут родственникам, а тот, "кто ввел ее в заблуждение" будет наказан в рамках закона РФ. Вскоре адвокат девушки заявила, что ее подзащитная покинула страну.
2. В январе 2023 года из Чечни сбежала 25-летняя Седа Сулейманова. Девушка опасалась, что семья насильно выдаст ее замуж, и уехала к молодому человеку в Санкт-Петербург.
24 августа правозащитники сообщили, что полицейские забрали Седу в отдел и без адвокатов допросили по якобы возбужденному делу о краже. После этого ее увезли в аэропорт Пулково и вернули в Чечню.
В сентябре омбудсмен Чечни Мансур Солтаев опубликовал видео с Сулеймановой и заверил, что она "в хорошем настроении" и "рада находиться в кругу семьи". На записи девушка ничего не говорит - в платке и закрытой одежде она молча идет за Мансуром Солтаевым.
Следующие месяцы никаких новостей о ней не было. В феврале 2024 близкие и правозащитники заявили о вероятном "убийстве чести". В апреле СКР возбудил дело из-за ее исчезновения. Жива ли девушка, не известно до сих пор.
3. В августе 2022 года четыре сестры сбежали из Дагестана в Москву, чтобы оттуда уехать за границу. Девушки родились в маленьком селе, которое живет по жестким традициям - женщинам проводят обрезание, они не имеет права выходить из дома без мужчины, а побои - метод воспитания.
29 октября девушки вместе с адвокатом попытались покинуть страну через сухопутную границу с Грузией. Российские пограничники забрали у них паспорта и закрыли в помещении для задержанных, спрашивая, есть ли у сестер разрешение родственников (все они были совершеннолетними).
На КПП они провели больше 11 часов. За это время на место приехала их семья. Новости об этом облетели СМИ. Оснований удерживать дагестанок не было, и девушек пропустили в Грузию.
4. В ноябре 2022 года 18-летняя Лейла Гиреева сбежала из Ингушетии в Санкт-Петербург. Она рассказала правозащитникам, что родственники избивали ее палкой, водили к имамам и психиатрам, чтобы "излечить от атеизма".
После побега мать написала на девушку заявление о краже. Через неделю в квартиру, где она жила приехали ее родственники. Лейла вызвала полицию и записала видеообращение, где сказала, что "убьет себя, если вернется в этот ад".
Гирееву доставили в отдел, но затем отпустили под подписку о невыезде. В ноябре 2023 стало известно, что она вернулась в Ингушетию. Правозащитникам свой поступок Лейла объяснила тем, что семья "не даст ей жить спокойно".
"Последние годы нам приходит больше обращений от молодых незамужних девушек, - рассказывает Светлана Анохина, соосновательница группы помощи женщинам "Марем". - Они жалуются на принудительный брак, на то, что их забрали из школы, не позволяют работать, принуждают к ношению хиджаба или, наоборот, не позволяют носить хиджаб".
По словам Анохиной, мириться с этим многие уже не готовы. "Девушки стали более чувствительными, им с детства внушали, что они должны подчиняться, родители всегда правы, но сейчас есть соцсети, у них больше возможностей видеть мир вокруг, и они понимают, что это не так", - объясняет правозащитница.
По ее мнению, проблема заключается не в религии или адатах, а в том, как их трактуют. И хуже всего, когда эти версии противоречат законам и поддерживаются людьми, обладающими авторитетом и властью.
"Если раньше адаты считали неписаными правилами, которые могут меняться вместе с обществом, то сейчас о них говорят как о нерушимых святынях, - рассказывает "Газете.Ru" старший научный сотрудник Центра проблем Кавказа и региональной безопасности МГИМО Николай Силаев. - Для многих они стали инструментом создания и поддержания этнической идентичности и дополнительным средством контроля".

Валерий МАКАРОВ. Газета.Ру, 13 июня 2024 года

<<< Назад


Вперёд >>>

Вернуться назад
Версия для печати Версия для печати
Вернуться в начало

Свидетельство о регистрации СМИ
Эл № ФС77-54569 от 21.03.2013 г.
demoscope@demoscope.ru  
© Демоскоп Weekly
ISSN 1726-2887