Новые исследования о России XX века: психоанализ всей
страны
В Страсбурге ПАСЕ осудила коммунистические режимы ХХ
века.
Однако резолюции не предшествовал судебный процесс с томами обвинительного
заключения, показаниями выживших, мировым резонансом. (А ведь в
этом и был важнейший смысл Нюрнберга. Не столько приговорить прошлое,
сколько предостеречь будущее от героизации Рейха. И получилось.)
Новые серьезные работы о России ХХ века - тома "дела о коммунизме".
Волей судьбы тома выходят в эпоху предельного падения тиражей.
"Демографическая модернизация России. 1900- 2000" (М.:
Новое издательство, 2006. - 608 с.) в памяти сразу слилась с данными
и с "новыми смыслами" еще двух книг.
Одна написана ведущим автором и редактором коллективной "Демографической
модернизации" профессором А.Г. Вишневским. Это "Серп и
рубль. Консервативная модернизация в СССР" (М.: ОГИ, 1998.
- 429 с.).
Вторая - фундаментальный труд Б.Н. Миронова "Социальная история
России периода империи" (СПб.: Дмитрий Буланин, 2000. - Т.
1-2, 548+568 с.).
Бегло пересказывая "новые смыслы", чувствуешь себя "как
любознательный кузнец над просветительной брошюрой" (Ходасевич,
1921). Но… Двадцать лет назад в "газетном отклике" нужды
бы не было: девятитомник Ключевского вышел тиражом 250 000. Сборники
Карамзина и С.М. Соловьева - 2 и 3 млн. "Архипелаг ГУЛАГ"
в "Новом мире" - миллион. Тогда книги Вишневского и Миронова
обсуждались бы всеми и взахлеб.
Но сейчас монографии о близком, неизученном, еще тлеющем в нас прошлом
имеют тиражи другого порядка. "Серп и рубль" - 3000 экз.
"Социальная история России" - 1500 экз. "Демографическая
модернизации России" - 1500 экз. Точное знание о России ХХ
века добывается в наши дни! Но капсулируется в узком кругу высоких
профессионалов.
Это обидно - тот же "Серп и рубль" читается как "Водители
фрегатов" в детстве.
Но хуже того: падение тиражей таких книг в тысячу раз просто опасно.
Б.Н. Миронов открывает "Социальную историю России" замечательным
рассуждением: "Думаю, что в настоящий момент мы, россияне,
нуждаемся в клиотерапии - в трезвом знании своих достоинств и недостатков…
Историки могут стать социальными врачами. Подобно тому как психоаналитик
избавляет пациентов от различных комплексов, которые мешают им жить,
путем анализа их личной истории, так и историки могут избавить свой
народ от комплексов, сформировавшихся в ходе национальной истории
(кстати, многие из них сложились под влиянием положения, в котором
оказался народ, поздно включившийся в процесс модернизации…)".
Но начнем с книги-2006. С клиотерапии демографов, хоть она и шоковая.
С главы "Демографические катастрофы ХХ века".
Сравнивая и дополняя цифры 1920-2000-х, указывая на новые работы
историков (они выходят капельным тиражом - то в Париже, то в Новосибирске),
демографы оценивают только боевые потери обеих сторон в Гражданской
в 2,5 - 3,3 млн. душ.
Число голодавших - в 30 миллионов. Жертв эпидемий 1918-1922 годов
- в 7 млн. О числе казненных судить сложно до сих пор. Первый историк
красного террора С.П. Мельгунов вел в годы Гражданской картотеку
- выписывал имена расстрелянных из доступных ему в Москве газет
(а движение "прессы" между городами тогда почти замерло).
Мельгунов собрал 50 тысяч карточек. По данным "Черной книги
коммунизма" (М.: 1999), только осенью 1918-го были расстреляны
от 10 до 15 тысяч человек. Деникинская комиссия по расследованию
зверств большевиков насчитала 1,7 млн. жертв. (Сколь можно понять,
с архивами этой комиссии историки еще не работали. Это впереди.)
Общий итог людских потерь России в 1914-1926 годах - 21-22 миллиона
человек.
Из них Первая мировая унесла 2,2 млн. Эмиграция спасла от 2 до 3
млн.
Сколько из 16 млн. жертв Гражданской, голода, террора, тифа - гады
и буржуи?
Обратимся к замечательным таблицам "Социальной истории России"
Б.Н. Миронова.
Дворян в Европейской России 1913 году было 1,9 млн. человек (обоего
пола, потомственных и личных - а личное дворянство давал диплом
университета). Это 1,5% населения. Духовенства всех религий - с
семьями - 700 тысяч. Потомственных почетных граждан (верхушка торгово-промышленной
России) - 700 тысяч. Кадровых офицеров - 1,3 млн. (примерно на треть
их число пересекалось с числом дворян).
Профессиональные росписи тех лет еще интереснее. По переписи 1897
года в Европейской России администрация, суд, полиция составляли
0,7% населения. (А это весь "аппарат" - от С.Ю. Витте
до городовых.) Торговые люди - 2,6%. Фабричные - 9%. Врачи - 0,3%
населения. Финансисты - 0,04%. Просвещение, наука, искусство и литература
вместе взятые - 0,5% населения. (А славно потрудились эти полпроцента!)
Горожан было 15%, в сельской местности проживали 85% россиян.
"Активная читательская аудитория" составляла 4% населения
России. В США на тысячу человек в 1900 году приходилось 667 экз.
газет, у нас - 20 экз. Треть солдат-призывников 1914 года были неграмотны.
62% населения в целом - тоже неграмотны.
"Социальная база" "старорежимных" и шибко образованных
составляла 5-7% России. Миллионов 7-8 из 140 млн. (Борцы за народное
счастье входят в то же число.)
Исход Гражданской войны явно не мог быть иным. Шансов докричаться
до нации без оружия было еще меньше: 20 штук газет на тысячу душ
- глухая, гиблая цифра!
Из этих 7-8 млн. все-таки кто-то уцелел. Но сколько же "социально
близких" унесла Гражданская? (Помимо 1 млн. красноармейцев
и тысяч гражданских жертв белых.)
Авторы "Демографической модернизации" цитируют постановление
Совета обороны от 15.02.1919: "В тех местностях, где расчистка
снега (на железных дорогах. - Е.Д.) производится не вполне удовлетворительно,
взять заложников из крестьян с тем, что, если расчистка снега не
будет произведена, они будут расстреляны".
Воевали-то на бронепоездах. Такой эпиграф к песне "Наш паровоз,
вперед лети!".
Любопытно: своих солдат из эшелонов на расчистку не гнали. Боялись
вольницы?
Советская власть въехала в Кремль на тачанке неграмотности и малограмотности.
Среднего образовательного уровня в 4 класса на душу СССР достиг
в конце 1930-х.
…Из другой новой малотиражной книжки: в начале 1960-х, работая в
архивах МО СССР над романом "В августе 1944-го", Владимир
Богомолов решил вывести тот же средний образовательный уровень по
личным делам солдат. Чтобы подтвердить личные наблюдения, потрясшие
на фронте москвича-лейтенанта. Он "обсчитал" потихоньку
четыре роты. Получил те же 4,5 класса на душу. За это его из архива
и поперли: "дискредитация армии-победительницы". Но какая
же тут дискредитация?!
Видимо - лишь разумение человека, после четырех лет школы начавшего
тяжело работать, эхо общинного крестьянского сознания могло принять
эти жертвы.
27 млн. своих погибших - против 6 млн. немцев. "Пахота на бабах".
Блокада.
Верно, то было последнее поколение в стране, так и не спросившее
отчета ни с кого.
"Всеобщих семи классов" СССР достиг к концу 1950-х. "Всеобщих
обязательных десяти" - к концу 1970-х. (Отставая в этом от
стран Запада минимум на полвека.)
Первое же поколение со "всеобщей десятилеткой" Cоветскую
власть демонтировало.
А тут, конечно, пошли другие веселые дела. Немедленно наше "всеобщее
среднее" (достигнутое впервые за всю историю страны) стало
разрушаться. И тиражи упали до уровня 1913 года. (Меньше! И периодики
в РФ меньше, чем было у тех 4% эпохи Витте.)
Этого нельзя допускать. Это очень опасные процессы. В 1960-1980-х
именно огромные тиражи "Винни-Пуха", В.П. Астафьева и
журнала "Юный техник", народность песен Высоцкого и таких
фильмов, как "Доживем до понедельника", "Белый Бим
Черное Ухо", создавали пространство единой нации с единой историей,
держали нацию в человеческом образе.
А уж на месте неосмысленного (или осмысленного трехтысячным тиражом)
прошлого России-СССР сон разума породит многое. От Сталина в бронзе
до живых чудовищ.
Страна все-таки ушла очень далеко за столетие. Даже идя по крови.
Советская власть присвоила идею модернизации и всеобщего образования
так же, как лозунг "Землю - крестьянам".
"Лучшие и прочнейшие изменения - те, которые совершаются от
изменения нравов". Нравы изменяются: всегда медленно, но… В
начале ХХ века (и еще более - после Гражданской войны) 70-80% населения
России составлял "человек общинный".
Чаще всего он был сформирован в неразделенной, многопоколенной крестьянской
семье. Где лишь глава семьи имел власть в доме и право голоса на
сельском сходе. Это был жесткий и авторитарный дом. Нормы его сильно
отличались от современной городской "нуклеарной" семьи
(мать, отец, дети).
Б.Н. Миронов пишет: "Авторитарность межличностных отношений,
привычная для крестьянской семьи, сыграла роль важной психологической
предпосылки установления авторитарного режима в стране. Широкие
слои населения этот режим не пугал, не вызывал протеста, так как
они с детства привыкли к авторитарным отношениям...".
В "Социальной истории России" ясно и скрупулезно описаны
быт и землепользование сельской общины. Напомним: землевладение
не было частным! Частное "фермерское" землевладение, добровольный
выход из общины предложила реформа Столыпина 1906 года.
В 1907-1915 годах "выделиться" решила треть крестьян -
73% из них встретили сопротивление общины.
Кстати, именно вышедшие начинали работать не только так, "как
было от веку". В книге Б.Н. Миронова есть этюд о яблоке раздора
в русской деревне 1900-х. Это была "Земледельческая газета".
Сыновья стремились ее читать. Отцы занимали против бумажной агрономии
глухую оборону. Процент грамотных среди отцов был низок. И это "умничание"
шло наперекор традициям неразделенной семьи.
Итак, частное крестьянское землевладение в России существовало с
1907 по 1929 год. Минус две войны. Даже одно поколение не успело
своим разумением, с полной мерой ответственности отработать на своей
земле - и отдать ее детям. А в конце эпохи стояли, как мы отлично
знаем, коллективизация и голод 1932-1933 годов.
"Демографическая модернизация России" определяет число
жертв голода в 7,9 млн.
Что касается высылок и депортаций - в 1921-1952 годах имели место
53 кампании и 130 операций. (Начали с депортации казаков с берегов
Терека, кончили адвентистами.)
А число высланных в 1930-1940 годы "кулаков" - не меньше
3 млн. человек.
Точной статистики смертности среди них нет до сих пор. Но есть,
например, письмо наркома внутренних дел РСФСР В. Толмачева: в марте
1930 года в Архангельске из 8 тысяч детей высланных заболели 6007
человек, умерли 587. Тот же процент детской смертности у спецпереселенцев
- 7-8% за март 1930-го - характерен для всего Северного края.
"Клиотерапия" выходит горькой. Но лучше и трезвее понимаешь,
на чем стоим. Понимаешь храбрость новых русских фермеров - ведь
они герои! Они пашут, вероятно, еще и внутренний Дикий Запад: целину
разрыва с опытом предков.
Понимаешь (по мере того как книги складываются в уме в некий пасьянс):
наше нетерпение, а то и отчаяние в 1990-х - легкомысленно, наивно,
неисторично.
Вот после реформ Александра II "социальная база" России
городской, России просвещенной расширилась с 1-2% до 7-8%. Пришел
вал новых людей! (Даже Белое движение начали выходцы из народа:
сын казака Л.Г. Корнилов и внук крепостного, сын майора, выслужившегося
из солдат, А.И. Деникин. Оба - полные царские генералы.)
При этом самыми блестящими (и пестрыми по происхождению гениев)
были поколения 1870-1890-х годов рождения - уже выросшие в воздухе
новых возможностей.
А социальные институты, созданные в 1860-х, набрали силу, но лишь
за сорок лет.
Земство учреждало образцовые больницы в селах, газеты и партии,
но ведь в 1900-х!
Видимо, и скорость "нового благоустроения России" не может
быть иной.
И состояться оно может все-таки только на основе того, что оставил
век ХХ.
Он оставил по себе новый тип массового российского человека. Среди
тех, конечно, чьим предкам удалось выжить. А там и родить племя
пользователей электронной почты.
Об этом человеке и его "родимых пятнах" - по тем же книгам
- в следующем номере.
P.S. Фрагменты "Демографической модернизации России. 1900-2000"
есть на Polit.ru.
Елена ДЬЯКОВА. "Новая газета", 6 февраля
2006 года
