… о проблеме моногородов

Пока ситуация в российских моногородах остается напряженной, Минпромторг и Минрегион готовят проекты концепции развития моногородов и соответствующей ФЦП. Своим взглядом на разрабатываемую политику делится с OPEC.RU профессор МГУ им. М.В. Ломоносова Ростислав Туровский.

Два критерия, три идеи
Ситуация в российских моногородах не осознавалось федеральной властью, как проблема, вплоть до прошлогодних событий в г. Пикалево Ленинградской области. Между тем, эта проблема затрагивает значительную часть населения. Сегодня моногородами в России являются 332 поселка городского типа (ПГТ) и 467 городов. В них проживают 24,5 млн. человек. Большая часть монопрофильных поселений образована при предприятиях лесной и деревообрабатывающей промышленности (20% от их общего числа), машиностроения (17%), пищевой промышленности (14%), топливной промышленности (11%).
Существует два критерия, по которым федеральное правительство, относит то или иное муниципальное образование к категории «моногород»:
1. Если доля работающих на градообразующем предприятии или группе предприятий, связанных единой технологической цепочкой, должна составляет не менее 25% экономически активного населения.
2. Если объем производства такого предприятия или группы предприятий должен занимать не менее 50% произведенной здесь продукции.
Идей для решения проблемы моногородов в арсенале правительства оказалось всего три.
Первая идея — закрытие моногородов, признанных неперспективными, с переселением людей.
Вторая идея — это перепрофилирование моногородов и создание новых производств, вопрос ключевой, пока системно не решаемый.
Третья идея — оказание центром финансовой поддержки не всем, а части моногородов, оказавшихся в наиболее сложной ситуации.

Без резких движений
Говорить  прямо о закрытии моногородов правительство боится. На самом деле, уничтожать города — неприемлемо, вместо этого всякий раз следует искать скрытые резервы для их роста и перепрофилирования, или, хотя бы, для сохранения status quo. Ибо любое переселение в этом случае — дело для власти проигрышное из-за неизбежных социальных издержек. Лучше вообще не регулировать этот процесс, чем начинать этим заниматься. Помимо жилья обитатели моногородов привязаны еще и к своим садовым участкам, благодаря которым они выживают, когда не получают зарплаты. Переселение, которое лишит их такого подспорья, для многих окажется гибельным. Тем более что пока проекты переселения, предложенные Минрегионом, не продуманы.
Так, это ведомство предложило переселить работников АвтоВАЗа для работы на вагоностроительном заводе в Ленинградской области. Не вдаваясь в детали этого проекта, отметим, что упомянутый вагоностроительный завод находится в 40 км от Пикалева, в окрестностях которого, как известно, работы нет. В рамках этой инициативы можно было бы переселить, от силы, нескольких сот заводчан. Проблемы безработицы в Тольятти это, конечно бы, не решило. Зато нанесло бы непоправимый вред, как самому государству, так и рейтингу его руководителей.
Поскольку аккуратно и грамотно социальные проблемы на уровне конкретных семей российские чиновники все равно не решат, подобные акции породят у людей еще большие раздражение и протест, чем столь же топорно организованное переселение в Сочи. Слава Богу, что пока в этом направлении делается не многое. В любом случае, если говорить о переселении, министерским работникам не худо было бы предварительно ознакомиться с базой данных рабочих вакансий, сформированной в ФМС. Эта идея пока почему-то никому из них в голову не приходила.
Что касается второй идеи, то рано или поздно проблему перепрофилирования моногородов и создание новых производств придется решать. Однако серьезной программы такого рода в России или каких-нибудь действий власти, говорящих о ее подготовке, я пока не вижу. У Минпромторга и Минрегиона, а, следовательно, и у правительства в целом, которое поддерживает их предложения, есть только теоретические представления, как это надо делать. Причем, успешных примеров внедрения этих представлений на практике пока еще не было.
Думаю, что в нашей промышленности в ближайшее время новые рабочие места в массовом порядке создаваться не будут. Если же учесть, что производительность труда у нас низкая, внедрение инноваций и модернизация потребуют высвободить половину занятой в современном производстве рабочей силы. Ситуация с АвтоВАЗом это ярко продемонстрировала.
Однако невостребованность не делает моногорода источником дешевой рабочей силы. Многие из них и сейчас чувствуют себя вполне хорошо и процветают на фоне региона в целом. Жители многих моногородов привыкли к хорошим зарплатам, с этой точки зрения они капризны, и, как кадровый потенциал, не перспективны для создания новых производств. Им нужно предложить что-то реально работающее. Хочется верить, что Минпромторг и Минрегион, занимаясь разработкой программ перепрофилирования, сумеют это учесть. При этом составленные ими списки прогрессивных и бесперспективных моногородов отличаются и друг от друга, и от официально не озвученного списка, имеющегося у правительства.

Очевидная непрозрачность
Третья идея состоит в оказании центром финансовой поддержки примерно половине моногородов. Вторая половина живет нормально. Это, в основном, нефтегазовые города (как, скажем, Альметьевск) и наукограды. Те, кто вошли в дотируемую половину, в 2010 году получат от государства 10 млрд. рублей. Однако какие суммы перепадут городским властям, неизвестно. До сих пор муниципальные образования получали помощь только из регионального бюджета. Сейчас пойдет, фактически, их прямое субсидирование из федерального бюджета. Кроме соответствующих траншей, для этих моногородов были предусмотрены бюджетные кредиты, госзакупки выпускаемой ими продукции и возмещение процентных ставок по кредитам.
Бюджеты кризисных территорий в Кремле поддерживают для того, чтобы в краткосрочной перспективе не допустить там дальнейшего спада производства и возможности возникновения спровоцированных им социальных протестов. Однако практика расходования этой помощи пока не отработана. По идее, это должны были бы быть целевые деньги для перепрофилирования производства.
Однако возобновление производства на Байкальском ЦБК вроде бы показывает, что речь идет лишь о восстановлении status quo. Ссылаясь на необходимость сохранения там социальной стабильности, существующее предприятие накачивают деньгами, чтобы оно работало. На самом деле, комбинат уже несколько лет не работал, местное население давно уже пристроилось, или просто уехало оттуда. Поэтому запуск ЦБК, в первую очередь, отвечает экономическим интересам его владельца, Олега Дерипаски, который сейчас стремится избавиться от этого актива с максимальной для себя выгодой. Таким образом, становится понятно, что программа помощи стала итогом серьезного лоббирования приближенных к власти бизнес-групп для поддержки моногородов, где находятся принадлежащие им предприятия.
Притом что критерии определения моногородов понятны, критерии того, кому из них будет помогать государство, и схема распределения этой помощи, вызывают у экспертов большие вопросы. Несомненно, подобной непрозрачностью воспользуются лоббисты, продвигая свои интересы и интересы «своих» моногородов.

Дилемма государственного значения
Следует отметить, что ряд предлагаемых экспертным сообществом идей в проекты концепции развития моногородов и соответствующей ФЦП не вошли. Так, например, применительно к Байкальску и нескольким другим моногородам обсуждалась возможность создания ОЭЗ. Однако пока правительство внятно не ответит на вопрос, что представляет собой ОЭЗ в современной России, инвестирование в такие проекты для большинства участников рынка не интересно. Пока в этом деле все зарегулировано бюрократическими процедурами, институт ОЭЗ в стране не работает, за исключением Елабуги, Липецкой и Калининградской областей. Поэтому получение такого статуса в нынешних правовых условиях моногорода не озолотит. Казалось бы, сейчас самое время подумать о льготной налоговой политике, однако любые размышления на эту тему Минфин сразу же заблокирует.
К тому же, решение проблемы моногородов всякий раз представляет собою дилемму. Демонстрируя свою готовность их спасать, обеспечивая людей рабочими местами, гарантируя им переселение и т.д., государство, тем самым, порождает большие социальные ожидания, с которыми оно наверняка не сможет справиться. С другой стороны, избегая решения возникших вопросов, оно только усугубит ситуацию. Золотой середины здесь, по-моему, нет.
Тем не менее, то, что делается в России для решения проблемы моногородов в целом, правильно. Надо создать их реестр и список их проблем, и, видимо, принимать по каждому случаю точечные решения. В данном случае, их совокупность, видимо, и будет общим алгоритмом действий.

Подготовил Андрей ВЕЙМАРН. «Opec.ru»31 мая 2010

Российские моногорода оказались в сложном положении вовсе не по вине кризиса — он лишь стал катализатором проблем, накопившихся за десятилетия. Диверсификация производства в моногородах может стать универсальным средством решения проблемы, но в условиях ограниченности ресурсов пользоваться нужно любыми возможностями, отмечали на Общероссийской конференции «Моногорода: современные решения»
Участники конференции, среди которых были представители федеральной, региональной и муниципальной власти, руководители градообразующих предприятий, финансовые и юридические консультанты, обсуждали пути развития моногородов в рамках трех деловых сессий.
В России насчитывается 1098 городов, из них около 400 — моногорода, на которые приходится 40% ВВП страны. Министерство регионального развития относит  к моногородам такие, где более 25% населения трудятся на предприятиях одного производственного цикла и там же выпускается не менее половины продукции моногорода. В СССР специализация городов не являлась проблемой, поскольку централизованная система планирования обеспечивала спрос на их продукцию, но с переходом экономики на рыночные рельсы, моногорода оказались в уязвимом положении.  Однако моногорода даже в условиях рыночной экономики могут быть жизнеспособны — на восходящей волне Кондратьевского цикла, считает доктор географических наук, профессор МГУ, Вячеслав Бабурин. В данный момент и до 2025 г. экономика будет находиться на нисходящей волне. Внешние условия для моногородов будут по-прежнему неблагоприятны, может произойти еще 2–3 кризиса, подобных нынешнему. Это требует поиска решений в самих городах. Один из шансов — создание хороших условий для проживания горожан, что могло бы привлечь  творческих людей и молодых специалистов, за которыми потянется бизнес, уверен Бабурин.
Пойдет ли в такие города крупный бизнес — большой вопрос, нужно создавать дополнительную инфраструктуру, вкладывать средства в кадровое развитие. Поэтому ставку стоит делать на малое предпринимательство в городе, которое способно абсорбировать избыточную рабочую силу, высвободившуюся с проблемных предприятий. За два последних месяца зарегистрированная безработица снизилась на 300 тыс. человек, однако в планах у градообразующий предприятий стоит увольнение 169 тыс. своих сотрудников, привела данные Министерства здравоохранения и социального развития РФ заместитель директора департамента занятости и трудовой миграции Ирина Гривина. Безработица в моногородах носит застойный характер — люди не могут найти работу более года. Само министерство здравоохранения не имеет полномочий заниматься развитием бизнеса, свою задачу ведомство Голиковой видит в облегчении положения безработных. Так, в рамках дополнительных мер поддержки в нынешнем году будет выделено 3,2 млрд. руб. 34 регионам страны. Большая часть — 70%  средств — пойдет на организацию общественных и временных работ, 20% — на профессиональное переобучение безработных и только 10% — на стимулирование самозанятости. Каждый безработный, желающий начать свое дело, получит от государства 58 800 руб. единовременно, и еще столько же, если он привлечет к своему делу еще одного человека. Такая мера позволила в прошлом году создать 17 тыс. рабочих мест. Есть только одна оговорка — статистики о том, сколько из этих предприятий продолжили свое существование в 2010 г., нет.
Прежде, чем браться за развитие малого бизнеса в городе, нужно найти источники дохода, за счет которых будет потребляться продукция малых предприятий, уверен президент Российского микрофинансового центра Михаил Мамута. Основой создания этого источника дохода в небольших городах может стать кредитный кооператив, который не требует государственных затрат, что особенно важно в период нехватки бюджетных средств. Развитие кредитных кооперативов даст небольшой прирост доходов населения в городах, что само создаст спрос и потянет за собой малое предпринимательство.  Когда у человека есть в «заначке» 5 тыс. рублей, он вряд ли станет их тратить, предпочитая оставить на «черный день». Но если он эти деньги вложит в кредитный кооператив под 17–19% годовых и возьмет кредит на потребление на 3–4 тыс. руб., он эти деньги потратит на товары, объясняет Мамута. По мере роста благосостояния можно заниматься диверсификацией, которая может быть эффективной только тогда, когда учитывает специфику каждого конкретного моногорода и его возможные конкурентные преимущества, которые дает географическое положение, климат, наличие профессиональных кадровых ресурсов.

Анастасия АСТАХОВА. «Opec.ru», 31 мая 2010

Успешный как сегодня, так и в недавнем прошлом, опыт использования вахтового метода может помочь решению социальных проблем определенной категории моногородов и содействовать повышению мобильности рабочей силы, считает главный научный сотрудник Института Европы РАН Алексей Хайтун.

Уроки прошлого 
Идея «экспедиционно-вахтового метода» была  масштабно реализована в СССР в конце 60-х годов. Практика показала, что такой метод позволяет добиться как обеспечения промышленности и строительства квалифицированными кадрами, так и  ограничения численности населения в малопригодных для проживания районах.
Вахтовый метод активно использовался при освоении новой нефтяной провинции Западной Сибири и оказался успешным по ряду причин.
Во-первых потому, что природные условия севера региона неблагоприятны для постоянного проживания:  вблизи  месторождений не было населенных пунктов, а их создание на обширный территории требовало огромных затрат.
Во-вторых, период эффективного существования нефтяных городов и посёлков приурочен к исчерпанию или критическому уровню себестоимости продукции месторождений.
В-третьих, требовались квалифицированные рабочие, а стихийные миграции и труд заключенных могли обеспечить только кадры низкой квалификации.
Все это стало весомым аргументом к принятию новой градостроительной схемы: строить города и развивать обрабатывающие производства на юге региона, разведывать и эксплуатировать северные месторождения вахтовым или вахтово-экспедиционным методом.
В широком определении вахтовый метод — это «особая форма осуществления трудового процесса вне места постоянного проживания работников, когда не может быть обеспечено ежедневное их возвращение к месту постоянного проживания». Под вахтовым методом часто понимают региональный метод, а под вахтово-экспедиционным - межрегиональные вахты. Характерные признаки вахтово-экспедиционного метода работ:  наличие базового города с инфраструктурой для постоянного проживания работников с семьями и вахтового поселка-общежития в местах приложения труда для сменного персонала; обеспеченность регулярными транспортными связями базового города с вахтовыми поселками; режимы труда с удлиненной рабочей сменой и суммированным учетом рабочего времени.  
Так осваивался Ямбург, где вахтовики работали в режимах 60х30 и 30х30 дней работы и отдыха, соответственно, в прерывном и непрерывном производстве. В качестве базовых городов были выбраны уже существовавшие Надым и Уренгой. И, собственно, только в рамках «Газпрома» такая схема в полном объема и была реализована, причем только в одном регионе работы концерна — в ЯНАО. 

Об угрозах неуправляемости процесса 
Для бизнеса экспедиционно-вахтовый вариант освоения труднодоступных месторождений Сибири и  сегодня весьма привлекателен. Регулярная вахта — это прямо управляемая организационная структура, а использование «челноков» и стихийных мигрантов — слабо регулируемый и управляемый процесс. Еще более важно, что стихийная миграция обеспечивает предприятия-потребители неквалифицированной рабочей силой, вахта — квалифицированной.
По-прежнему интересна эта форма для  «базового» города и региона. Для них такая роль - это, во-первых, возможность увеличить поступления за счет налогов в казну, а еще более важно то, что проживание вахтовиков с семьями влечет за собой создание или развитие социальной инфраструктуры, то есть новые рабочие места. То есть использование вахтового метода дает ощутимые результаты как инструмент противодействия росту безработицы и рассасыванию застойной безработицы в городах, ставших «базовыми».
Сегодня вахтово-экспедиционным  методом разрабатывается Ямальское газовое  месторождение, здесь другая схема освоения изначально даже не обсуждалась. На 2009 г. только в организациях «Газпрома» вахтовым методом работало свыше 50 тыс. человек, или 25% работающих, удельный вес рабочих в структуре вахтового персонала составляет 80%.
Но в целом по стране сегодня, как в нефтяной промышленности, так и строительными компаниями — активно используется  «дикая вахта», (по-видимому, в больших масштабах, чем организованная). Она основана на инициативе работников, их прямых  договоренностях с иногородним работодателем, зачастую без нормативного закрепления особых условий жизнедеятельности персонала. Режимы и условия оплаты труда в некоторых случаях произвольны. То есть эта форма организации труда не стеснена трудовым законодательством и социальными обязательствами нанимателя. Это, очевидно, позволяет экономить на затратах. Однако лишенные постоянного жилья, каких-либо цивилизованных условий при вахтовых переездах и проживании в местах работы, разлученные на неопределенный срок с семьями - вахтовики, в конечном счете, выпадают в маргиналы. Массы вахтовиков — преимущественно мужского пола в активном возрасте, оторванных от семей, проживающих при «объекте» в скверных жилищных условиях — весьма взрывоопасный социальный материал, как минимум, не менее взрывоопасный, чем безработные Тольятти или других моногородов.
Но и для бизнеса такая форма не оптимальна или не всегда оптимальна, поскольку поставляет нанимателю малоквалифицированные кадры. Отсюда необходимость государственного контроля и регулирования  вахтовой системы как особой социальной страты, контроль, в конечном счете, полезный и необходимый и для  бизнеса. 

О задачах государства, муниципалитетов и бизнеса 
Итак, есть «организованная вахта», имеющая должное нормативное обеспечение и многолетний опыт применения (в частности,  «Газпромом», и «Газтрансстроем»)  и некий кадровый потенциал. Опыт, кстати, показывает, что предложение рабочей силы на работу вахтовым методом превышает спрос.
Преимущественная сфера применения такой системы — добывающая  (в первую очередь — газовая и нефтяная) промышленность и строительство.
Кроме того, есть «дикая» вахта, не имеющая правового оформления и не управляемая, но мотивированная со стороны работника здоровым желанием выйти из унизительного состояния безработного или малооплачиваемого.
Главное ограничение использование такой формы организации труда и жизни - трудности взаимодействия корпоративных и территориальных структур. Корпорации не имеют возможности создавать градостроительные структуры во многих базовых городах и поселениях.
Разумными и необходимым представляется появление  специализированных организаций-посредников между работодателями, наемными работниками и структурами, управляющими и контролирующими трудовые и сопряженные социальные процессы. Такие посредники, позволили бы, с одной стороны, совместить опыт и мотивацию  всех видов вахты, а с другой — снять для бизнеса проблему взаимодействия с территориальными структурами.
Вероятно, эту роль могут выполнить специализированные (возможно, с государственным или муниципальным участием) кадровые агентства, в функции которых должны входить поиск объектов приложения труда и договоренности с компаниями по эксплуатации и строительству, переобучение персонала, взаимодействие с муниципалитетом по месту жительства, организация вахтовых поселков и транспортной схемы. В отличие от обычных кадровых агентств, их обязанности не заканчиваются с выдачей направления на работу, но длятся в течение многолетнего вахтового цикла и включают размещение в вахтовых поселках, транспортное обеспечение сменного персонала, а в базовых городах — содействие в решении жилищных проблем на основе корпоративной ипотеки. На вопрос, «а кому это собственно нужно?», ответ такой: это нужно обществу в целом и государству в частности.
Можно сколько угодно говорить, что рынок труда сам должен приспосабливаться к территориальным и отраслевым сдвигам центров трудовой деятельности. Но такого рынка в нашей стране пока нет. Когда и если такой рынок будет создан, а вместе с ним  свободный рынок жилья, когда корпоративные структуры накопят массовый опыт найма на работу в новых территориях и на новых объектах — тогда создание всякого рода специальных кадровых агентств перестанет быть предметом обсуждения экспертного сообщества. Но создание цивилизованного рынка свободного труда — длительный процесс, а добывать нефть и строить трубопроводы, заводы и города надо сейчас. И желательно таким образом, чтобы были учтены интересы всех участвующих в процессе сторон, т.е. государства, бизнеса и работников. Собственно, для этого и  необходимы специальные институты и контроль за их деятельностью со стороны государства. 

Вахта и проблема моногородов 
Одним из перспективных направлений деятельности подобных кадровых агентств может быть  организационное оформление для работы на вахте работников из стагнирующих моногородов. При необходимости — переподготовка кадров.
Ряд «новых» моногородов, связанны с нефтяной промышленностью. Это относительно новые города Ханты-Мансийского округа Кагалым, Мегион, Нефтеюганск, Нягань, Радужный, Урай, Лангепас, Пыть-Ях, Пойковский, Федоровский, Покачи; Стрежевой в Томской области, с численностью населения по 20-50 тыс. человек (всего до 20 городов).
Примерно 10-15 городов (наиболее известные — Бугульма и Альметьевск) размещены в старых добывающих районах Татарии. Здесь весьма логичным является включение региональных вахтовых организаций  в крупные развивающиеся  корпорации. К примеру, нефтяные компании в малых городах Татарстана давно работают на «коротких плечах» внутри республики,  многие жители городов самостоятельно включены в работу по вахтовому методу на промыслах Тюмени. Там имеются крупные компании, которые осваивают новые нефтяные провинции, в том числе и за пределами страны. Поскольку Татарстан — кузница нефтяных кадров, то логично, чтобы ее  региональные предприятия сотрудничали с трансрегиональными компаниями. То же относится, например, к компаниям и городам Пермского края.
«Старые» моногорода, без традиций вахты, но с хорошей экологией, из которых  затруднительно (но возможно для молодежной части населения) черпать кадры для работы в сложных условиях, логично развивать как базовые — места проживания вахтовиков с семьями, их межвахтового отдыха, а также для размещения северян-пенсионеров, что подразумевает, конечно, строительство качественного жилья.
Таким городом, например, может стать Рыбинск. Этот волжский город имеет давние торговые традиции и население (на сегодня около 240 тыс. чел.), приученное к отхожим промыслам. Здесь много стагнирующих предприятй, но есть развитое железнодорожное сообщение, в частности с Уралом.
Другой пример — город Кунгур Пермской области. Ряд его предприятий связаны с производством оборудования для нефтяных компаний, многие ныне бездействуют. Здесь есть исторические вахтовые традиции и налаженные коммуникации с районами нефтедобычи. Это лишь два из возможных вариантов использования старых моногородов в качестве базовых для организованной вахты, реально их куда больше.
Но задача этой статьи — не назвать все мыслимые варианты, а привлечь внимание к поиску проблем повышения мобильности трудовых ресурсов и роста занятости в моногородах, к возможностям цивилизованной организации вахтовой схемы.

Алексей ХАЙТУН. «Opec.ru», 5 июня 2010 года

Одним из самых серьезных последствий экономического кризиса в России оказалось его воздействие на моногорода. Когда спрос на конкретные товары значительно снизился, существование целых сообществ, иногда насчитывающих сотни тысяч людей, оказалось под угрозой. Правительство России отреагировало оперативно, направив миллиарды рублей на социальную поддержку моногородов, однако проблема развития устойчивых долгосрочных стратегий для таких городов осталась нерешенной.
Великобритания столкнулась с подобной проблемой, когда в 1970-х гг. многие крупные британские города зависели от одной или двух отраслей промышленности, т. е. были в таком же положении, в котором российские моногорода находятся сейчас. Экономический шок, вызванный значительным ростом цен на нефть, поставил некоторые из отраслей промышленности Великобритании в очень затруднительное положение. Столкнувшись с проблемой неустойчивого развития этих отраслей и наличия уязвимых групп населения, правительство Великобритании было вынуждено проводить политику реструктуризации и модернизации важных частей экономики.
Опыт, который Великобритания получила в процессе реструктуризации моногородов, как мне кажется, может оказаться полезным для России. Сотрудничая с Россией в рамках Межправительственного российско-британского комитета по торговле и инвестициям, правительство Великобритании предложило поделиться своим опытом и подготовило доклад независимых ученых, названный «Модернизация в России: Опыт Великобритании по модернизации и реструктуризации моногородов» (он находится на сайте посольства http://ukinrussia.fco.gov.uk). В докладе можно ознакомиться с конкретными мерами, которые на практике применялись в Великобритании, как увенчавшимися успехом, так и теми, которые оказались безуспешными.
В докладе также приводятся примеры конкретных решений, которые могут быть интересны российским коллегам. Например, Глазго — город, который был построен вокруг одного сектора производства. Однако после того, как сектор производства пришел в упадок в 1980-х гг., правительство приняло стратегию замещения промышленности. Финансируя инфраструктуру, перемещая государственные рабочие места, а также проводя активную внутреннюю инвестиционную политику, за последнее десятилетие удалось создать более 50 000 рабочих мест. В настоящее время сфера услуг предоставляет более 90% рабочих мест в городе. Опыт Глазго показывает, что вместо того, чтобы держаться за отрасли промышленности, пришедшие в упадок, иногда важно найти новые сферы для роста экономики.
В Южном Йоркшире крах горной промышленности Великобритании стоил 70000 рабочих мест. Здесь правительство сосредоточило внимание на развитии предпринимательства. Выяснив, что чрезмерная бюрократия и отсутствие стимулов мешали людям открыть свое собственное дело, правительство сконцентрировало внимание на улучшении регулирования и обучении. Я знаю, что правительство России осознает проблемы, сдерживающие предпринимательство. Президент Дмитрий Медведев и премьер-министр Владимир Путин подчеркнули необходимость решения проблем, касающихся бюрократии, коррупции, а также необходимость обеспечения главенства закона. Великобритания также поддерживает эти устремления, которые улучшат бизнес-климат в России.
После спада промышленного производства в сталелитейной отрасли в Корби правительство Великобритании создало в городе свободную экономическую зону (СЭЗ), гарантировав тем самым финансовые стимулы для перемещения компаний и предсказуемые правовые рамки в долгосрочной перспективе. В течение последнего десятилетия Россия также создала несколько СЭЗ. Исходя из британского опыта, эффективность СЭЗ необходимо постоянно оценивать, так же как и целесообразность предложенных стимулов для предпринимателей. Одна из основных проблем, с которой столкнулось правительство Великобритании, состоит в том, что некоторые компании перемещают свою деятельность в СЭЗ скорее из соображений краткосрочной выгоды, не рассматривая возможности долгосрочного инвестирования. Чтобы избежать этого, можно ограничить стимулы по времени и локализовать их, учитывая потребности конкретного района.
Последним компонентом мер, проводимых Великобританией, было создание кластеров — сгруппированных в конкретном месте с целью максимальной эффективности независимых компаний. Эта мера была использована для поддержки транспортного сектора экономики Бирмингема. Правительство поощряло компании в их стремлении переместиться в Бирмингем, предоставив возможности переподготовки специалистов и благоприятный режим регулирования.
Основной вывод доклада — правительство может многое сделать для поддержки роста экономики. Предоставление высококачественной инфраструктуры, переподготовка специалистов, а также соответствующая финансовая поддержка молодых предприятий — все это важные элементы плана по восстановлению экономики.
Но не менее важно то, что правительство и государство не должны делать. Авторы доклада выяснили, что препятствия, созданные правительством бизнесу, такие как зарегулированность, бюрократия и непредсказуемый режим функционирования стимулов, представляли собой такой же большой барьер для устойчивого экономического роста, как и факторы, приводимые в действие рынком. Во многих случаях самым лучшим подходом было бы минимальное государственное вмешательство в экономику. Устранение бюрократических барьеров, препятствующих росту экономики, и предоставление предпринимательству возможностей для процветания являются самым лучшим вкладом, который правительство может внести в модернизацию.
Не существует двух городов с одинаковыми проблемами: вопросы, с которыми столкнулись моногорода в России, требуют индивидуальных ответов. Но я надеюсь, что опыт Великобритании как страны, которая уже прошла через проблему реструктуризации, может, по крайней мере, дать некоторые ориентиры того, что может сработать в похожих обстоятельствах. Мы будем рады продолжить обмен опытом с правительством России в ходе программы модернизации.

Анн ПРИНГЛ. «Ведомости», 4 июня 2010 года
Автор — посол Великобритании в России