… о миграции в Москве

В конце XIX века население Москвы немного превышало 1 млн. человек. Во времена НЭПа численность москвичей удвоилась, а перед Великой Отечественной войной — удвоилась вновь. Гибель сотен тысяч москвичей на фронтах и под бомбежками, эвакуация мало сказались на заселенности города. В первые годы после войны в столице были обитаемы все более или менее пригодные для этого помещения, включая подвалы, быстро возведенные бараки и т.п.
За время, в течение которого население Москвы возросло в восемь раз, население России только удвоилось. Поэтому немногие москвичи, считанные проценты, могут похвастаться предками, живущими в столице хотя бы с начала XX века. Все остальные — потомки мигрантов в первом, втором, третьем поколениях. Много и тех, кто приехал в Москву сам или его привезли ребенком. Такую «родословную» имеют как простые москвичи, так и многочисленные «ответственные лица». И нынешний, и прежний столичный градоначальник не уроженцы Москвы.
Мигрантов, приезжих в Москве всегда не больно жаловали. Люди со стажем жизни в городе 10–15 лет свысока посматривали на «деревню», лимитчиков. Но по праздникам из окон московских квартир лились песни про «калину-рябину» и «Хасбулат удалой». В 1990-е годы, когда российская деревня сильно оскудела людьми, в Москву потянулся люд, не похожий на большинство москвичей не только говором и привычками, но и внешне. Многих из них окрестили гастарбайтерами, нашлись и обидные названия. Бывшие жители российских городов и сел не перестали ехать в столицу, но на контрасте с вновь «понаехавшими» перестали выделяться из массы.
Типичные мигранты в Москве — это семья тридцатилетних выходцев из Саратова, Краснодара или Тюмени, с ребенком, накопившие на квартиру на окраине в столице, стремящиеся сделать карьеру в крупных компаниях. Няня их ребенка — бывший воспитатель детского сада — женщина 50 лет, приехавшая из маленького украинского городка, отправляющая деньги дочери и внукам. Другой тип — сорокалетний бетонщик из Узбекистана, живущий в общаге давно закрытого завода на юго-востоке столицы, который уже два года не видел семью, но отправляет им 70% зарплаты.
Статистика, которую регулярно публикует Росстат, видит только мигрантов, которые регистрируются в столице по месту жительства или месту пребывания на долгий срок. Таких ежегодно насчитывается 50–60 тыс. человек. На 80–90% это бывшие жители других регионов России, остальные — выходцы из бывших республик. Большую часть новых москвичей статистика не видит из-за отсутствия у них регистрации или наличия краткосрочной. Большинство мигрантов не попали и в поле зрения переписи, проведенной в октябре 2010 года.
Население Москвы днем прирастает примерно на 1,2–1,5 млн. человек за счет «маятниковых» мигрантов, живущих в Подмосковье и близких городах соседних областей. Они работают в Москве, их работодатели платят налоги в столице.
Всех этих людей объединяет то, что они нужны городу, их труд здесь востребован. Они работают в конторах и офисах в качестве топ-менеджеров, уборщиков и охранников, водят автобусы, строят дома, служат нянями и сиделками, помогая московским семьям совмещать работу и уход за детьми и престарелыми, метут улицы, сидят на кассе в супермаркетах. Не работая, в Москве делать нечего — город дорогой, шумный, с плохой экологией. Поздним вечером человеку, особенно с неславянской внешностью, опасно не только бродить по неосвещенным улицам, но и ездить в метро.
Пройдет лет 20–30, и дети нынешних «понаехавших» будут свысока поглядывать на новых мигрантов. Возможно, жителей Кавказа и Средней Азии среди вновь приехавших будет не в пример меньше, чем сейчас. Их место займут китайцы, индийцы, арабы. А москвичи будут вспоминать, что когда-то на московских улицах невозможно было встретить человека, совсем не говорящего по-русски. И вот тогда мы с улыбкой вспомним, что Москву начала 2000-х годов сравнивали с Парижем.

Никита МКРТЧЯН. «Московские новости», 14 апреля 2011 года