|
Почему в последние годы притязания молодых не растут
Каждый вид притязаний имеет свою специфику, но естественно
ожидать, что притязания взаимосвязаны. В таком случае и динамику
их изменений можно регистрировать не по каждому показателю в отдельности,
а по их интегральным характеристикам (индексам).
Для построения интегральных показателей был использован
факторный анализ, который определил конфигурации взаимосвязей между
показателями. Далее, на основе этих взаимосвязей были сформированы
интегральные (факторные) индексы.
Главный из них - общий (или генеральный) индекс притязаний,
который как бы суммирует значения 6 частных показателей, характеризующих
притязания респондентов на определенную должность, уровень творческих
возможностей в труде, уровень социального признания, размер будущего
жилища и тип дачи, а также ожидания, касающиеся числа будущих детей6.
Динамика этого генерального индекса притязаний представлена на рис.
5.
Рисунок 5. Средние значения генерального индекса притязаний,
1990-2001 годы
Судя по значениям этого индекса, на протяжении первой
половины 1990-х годов общий уровень притязаний старшеклассников
значительно вырос, причем в Москве этот рост был статистически значим.
Тенденции второй половины 90-х годов иные. Динамика изменений в
1995-2001 годах в разных городах совпадала не полностью, но ни в
одном из них не наблюдалось статистически значимого роста обобщенного
фактора притязаний: в Киеве средний индекс обобщенного уровня притязаний
резко (и статистически значимо) снизился, а в трех остальных городах
статистически значимых отличий между показателями притязаний в 1995
и 2001 годы вообще не обнаружилось.
Само по себе отсутствие динамики не заслуживало бы,
возможно, специального внимания, если бы не контраст с десятью предшествующими
годами, на протяжении которых притязания юношей и девушек неуклонно
росли. Налицо явная смена тенденций: рост уровня притязаний, наблюдавшийся
с конца 1980-х годов, сменился консервацией или даже снижением достигнутого
уровня.
Первоначальный взлет уровня притязаний объясняется глубокими
изменениями, происшедшими в конце 1980-х - начале 1990-х годов в
социально-культурных, экономических и политических основах жизни
бывшего советского общества. Речь идет об общем настроении социального
оптимизма (и даже эйфории) в отношении возможностей нового общественного
строя, начавшего утверждаться в России и на Украине в конце 80-х
- начале 90-х годов. Эти настроения, действуя посредством описанного
в психологии "принципа удовольствия", порождали представления
не только о более высоких уровнях возможных жизненных достижений,
но и о большей легкости реализации этих притязаний.
Конкретные социальные механизмы, обеспечившие повышение
уровня притязаний, были связаны со снятием барьеров на пути движения
информации, людей и товаров между развитыми капиталистическими странами
и бывшим Советским Союзом. Российским и украинским гражданам открылось
и стало для них референтным новое - "западное" - пространство
с более высокими стандартами достижений и уровня жизни. Новые стандарты
стали активно проникать и на территорию бывшего Советского Союза,
формируя облик новых референтных групп уже внутри постсоветского
пространства.
Одновременно возникали и возможности реализации этих
новых уровней достижения, снимались многие социальные ограничения,
данным достижениям препятствовавшие (запрет на предпринимательство,
ограничения товарно-денежных обменов, ограничения свободы выезда
за границу и других видов территориальной и социальной мобильности,
свободы слова и политической деятельности и т.п.). Все это - явные
и неоспоримые результаты процессов разрушения тоталитаризма и освобождения
личности, происходивших в бывшем Советском Союзе с 1985 года и повлиявших
на процесс социализации поколений юношей и девушек, оканчивавших
среднюю школу в начале и в середине 1990-х годов.
Стагнация уровня притязаний молодежи, наступившая во
второй половине 1990-х годов (а частично даже его снижение) могут,
как нам кажется, быть поняты в рамках тех же представлений, что
были использованы для объяснения его предшествующего роста.
Скорее всего, представления молодежи об абстрактно возможных
уровнях достижений изменились мало, более вероятно, что изменениям
подверглись представления о возможностях воплощения этих притязаний
в жизнь. Первоначальный всплеск ожиданий и идея открывшегося богатства
возможностей постепенно дополнились более трезвым осознанием барьеров,
ограничивающих реальные достижения как общества в целом, так и отдельных
его членов. Сформировалось представление и о гораздо более медленной,
чем ожидалось, скорости позитивных изменений. В этой связи характерно
название одной из последних статей выдающегося российского социолога
Л.А. Гордона - "Времена и сроки демократических перемен: тяжкая
медлительность исторического движения"7.
Подобное изменение общественных настроений происходило
под влиянием огромного числа больших и малых событий, но возможно,
важнейшим из них (применительно к той категории притязаний, динамику
которых мы сейчас анализируем) был финансовый кризис 1998 года,
заставивший как элиты, так и массовые слои населения в России и
на Украине остро осознать упомянутые барьеры и ограничения.
В то же время важно со всей определенностью подчеркнуть,
что возврата к уровню притязаний, который был характерен для поколения,
опрошенного в 1985 году, не произошло. Даже более умеренные притязания
образца 2001 года резко превосходят те, которые были характерны
для "доперестроечной" молодежи. Об этом наглядно свидетельствует
динамика отдельных видов притязаний молодых москвичей и киевлян,
представленная на рис. 6.
Рисунок 6. Межпоколенная динамика притязаний на должность,
загородный дом и размер основного жилища в Москве и Киеве, 1985-2001
годы
6 - Соответствующий вопрос звучал так "Как
вы думаете, сколько у вас будет детей?" Строго говоря, он характеризует
ожидания, а не притязания респондентов, но эти две характеристики
тесно связаны между собой, поэтому можно рассматривать ответ на
указанный вопрос как приблизительную оценку притязаний.
7 - Гордон Л. А. Времена и сроки демократических
перемен: тяжкая медлительность исторического движения // Мониторинг
общественного мнения: экономические и социальные перемены. 1999.
№ 5.
|
