Андрей Марченко
студент 2-го курса магистерской программы "Демография"
До Переписи
Не учись я на «демографии», я бы ничего про перепись
и не услышал, информирование было минимальным. Летом участвовал
в лингвистической экспедиции в Хабаровский край. В селе Красный
Яр в поисках удэгейцев и нанайцев мы общались с главой сельской
администрации, которая не слышала о том, что такое перепись вообще,
это при том, что Перепись-2020 отложили уже два раза. А ведь она,
скорее всего, и должна была руководить этим мероприятием в селе.
Заявки на участие в Переписи мы подали заранее, в сентябре,
когда эту возможность нам предоставил Волонтерский центр ВШЭ. Заявки
не дошли до адресата (Мосстата или районных управ - точно не знаю),
или адресат проигнорировал заявки, поэтому Лилии Борисовне Карачуриной
пришлось через Светлану Юрьевну Никитину связываться с Мосстатом,
который уже благополучно передал наши данные в управы. Из первой
управы (Восточное Измайлово) позвонили ночью, там в итоге я и работал.
Это было дня за три до начала переписи. Только за три дня я узнал,
что вообще буду участвовать в этом мероприятии.
По телефону предложили взять два счётных участка (далее
– СУ), соответственно заплатить двойную сумму, и сказали, что это
выполнимо, так что я согласился.
Обучение должно было длиться три дня (15-17 октября),
но в итоге происходило только 16-го октября. Я пришел на участок
к своему контролеру. Помимо меня была только одна девочка (это при
том, что на нашем участке 6 СУ), которая в первый день Переписи
откажется от работы. Нас в общих чертах проинструктировали о том,
что надо делать, мы подписали договоры, заполнили тест, который
надо проходить по итогу обучения. Было предложено проходить его
интуитивно и сказано, что результаты ни на что не повлияют. Тест,
учитывая даты в вопросах, не изменили с весны 2020 года. Сказали,
что пришлют ссылку на видео с обучением, но не прислали.
Тогда же дали инструкцию о том, что мы не имеем права
заходить в подъезды, опрашиваем людей у дверей, на площадках. Контролёр
сказал, впрочем, что никто не узнает, заходили ли мы внутрь.
Кроме того, сказали, что можно попроситься ходить с
полицией по потенциально опасным квартирам, а также на стройку переписывать
временно присутствующих мигрантов. Поездка на стройку — бесплатная,
исключительно на добровольной основе. Впоследствии я один раз попросился
на стройку, сказали «да-да», но ходу не дали.
Интересно, что в тексте договора, насколько я помню,
отсутствовали положения, запрещающие участвовать в фальсификации
данных. Однако на обороте удостоверения переписчика пропечатано
напоминание о том, что это преследуется по закону.
Между прочим, ни вакцинации, ни хотя бы сдачи теста
на ковид, не требовалось.
Первая неделя
У меня два планшета, на одном двести квартир, на другом
– двести с небольшим. Пока что на руках у меня только первый планшет.
50 помещений оттуда – многоквартирный дом (11-я Парковая, 7/35),
еще 150 – комнаты в общежитии Первого Московского государственного
медицинского университета имени И.М. Сеченова (11-я Парковая, 9).
Пришла информация о том, что не подгрузился список неблагополучных
квартир и ходили слухи о том, что именно с этим связана рекомендация
не заходить в подъезды. В первый рабочий день пытался следовать
этой инструкции, в результате никого не переписал. В дождь так вообще
можно убить планшет.
Во второй день работал с утра до вечера, 3 раза обошел
практически все квартиры в своем многоквартирном доме. Тем, кого
не застал, кинул в почтовые ящики листовки по форме Росстата с просьбой
переписаться на Госуслугах или посетить стационарный участок по
такому-то адресу. В дальнейшем вместо адреса писал МФЦ, поскольку
на стационарном участке практически никогда не было контролера.
Полтора подъезда моей девятиэтажки оказались приятными.
Дом заселялся практически единомоментно, в 1969 году, его строил
завод «Салют»(?) для своих сотрудников, которые жили, в основном,
в соседних районах. Большинство из тех, кто остались, - это пожилые
люди, чаще женщины, чем мужчины (по очевидным причинам). Это было
хорошо, потому что пожилые люди охотнее шли на контакт (кроме случаев,
когда им запрещали их дети), помнили предыдущие переписи и вообще
к государственным инициативам относились не с симпатией, но с некоторым
доверием, а к самим переписчикам – тем более с симпатией. Возможно,
сыграл роль тот факт, что о Переписи активно оповещали по телевидению,
а пожилые люди любят его смотреть. По крайней мере, на мои вопросы,
откуда вы узнали, что идет Перепись, ссылались на телевидение.
Остальных возрастов было меньше, дети этих людей разъехались.
Больше всего уклонялись от участия люди в средних возрастах,
иногда в достаточно грубой форме. Боялись за конфиденциальность
данных, не хотели сообщать потенциально опасные вещи о себе (источники
доходов, проживание не по месту регистрации), отрицательно относились
к государственным инициативам: «хотят пересчитать, кто еще не передох?»,
«это все можно узнать по паспортным столам, а больше ничего им сообщать
не хочу», «не думаю, что это будет использовано с пользой», -- примерно
так обосновывали нежелание переписываться.
Молодежь, в общем, была достаточно отзывчивой, но те,
кто снимали жилье, опасались. Однако даже те, кто отказывались от
участия, ни разу не грубили, в отличие от людей среднего возраста.
Ко мне как к студенту относились с пониманием.
Одна категория практически поголовно избегала Переписи
– предположительные трудовые мигранты. Однозначно установить, что
это были трудовые мигранты, затруднительно, однако если из-за двери
слышится голос с акцентом, то практически стопроцентно будет отказ
от ответа. Бывали также случаи, когда от соседей достоверно знал,
что за дверью живут трудовые мигранты, но не открывают незнакомым.
За все время Переписи удалось переписать только одну квартиру с
гражданами Кыргызстана.
Если исключать пенсионеров, о проходящей Переписи никто
не знал.
Стоит добавить, что переписывать в целом удавалось меньшинство.
Из тех, кто открывал, не менее трети наотрез отказывались от участия,
многие говорили о том, что перепишутся на Госуслугах (дальнейшие
их действия мне неизвестны), или просили прийти позже, и их не удавалось
застать, об этом см. далее.
Около половины квартир так и не открылись. В очень многих
квартирах не было звонков, где-то, видимо, просто не хотели открывать,
кого-то реально не было. Очень сложно было найти оптимальное время
визита, если только не работать с утра до ночи. Я думаю, это специфическая
проблема Москвы, хотя тенденция к этому должна быть везде, очень
разнообразное расписание дня. В Санкт-Петербурге, например, в метро
однозначно заметны два часа пик; в Москве же на моей третьей линии
с утра до ночи стабильно много людей: все едут работать, отдыхать
в совершенно разное время.
По названной выше причине нельзя было рассчитывать,
что, например, с семи до девяти люди вернуться с работ и их можно
«ловить». Некоторые возвращались настолько поздно, что ходить было
уже неприлично, а по выходным – кто куда.
Большую неприятность доставил тот, факт, что Управа
никак не помогла с проникновением в подъезды, из восьми подъездов
в «моем» доме только к одному подошел код для открытия двери, который
нам прислали. Несмотря на наличие обратной связи, эту проблему так
и не решили. Каждый раз приходилось прокрадываться или подолгу стоять
на улице и мерзнуть.
Что порадовало – встроенные подсказки в планшетах частично
компенсировали отсутствие обучения.
Была странная ситуация с нормативами. Я знал, что у
всех они есть: нужно переписать за день столько-то человек. Мне
же ничего такого не говорили, из-за этого было очень тревожно, как
бы постфактум не оказалось, что переписано недостаточно. У многих
потом так и было, меня это миновало.
Поскольку имело смысл посещать мои 1,5 подъезда многоквартирного
дома теперь только на выходных, на очередной день работы я решил
отправиться переписывать общежитие Сеченовки. Чтобы меня туда пустили,
я решил обратиться к участковому (они должны были нам в этом помогать),
однако в выданной нам табличке с номерами участковых было много
ошибок, я дозвонился не туда. На сайте МВД достоверной информации
тоже не было. Я искал участок полиции, к которому относится общежитие,
на месте, что оказалось затруднительно, поскольку при ремонте у
них потерялась табличка с названием учреждения. Найдя все-таки это
место, я узнал от сидящего там переписчика (там был стационарный
участок), что участковый появляется нечасто.
В общем, я отправился в общежитие самостоятельно, охранник
позвонил директрисе общежития, та в весьма властной манере отказалась
меня пускать, мотивируя это тем, что якобы переписывают всегда по
месту постоянной регистрации. Возражения слушать она не хотела.
Далее я неоднократно просил своего контролера, своего
второго контролера и разных людей из управы, чтобы мне обеспечили
доступ в это общежитие, но - безрезультатно.
Второй мой планшет мне не отдавали до выходных, поэтому
несколько дней я провел фактически без результатов, только на выходных
снова пару раз обошел свои 1,5 подъезда и обменял этот первый планшет
на второй. На выходных же были проверки из Росстата по стационарным
участкам, мне приходилось заменять моего контролёра, который не
очень-то спешил приходить на работу.
Вторая неделя
По второму планшету были оставшиеся подъезды дома на
9-й Парковой 9/11. В общем, там все было примерно похоже на первые
подъезды. Было интересно, что у некоторых подъездов было свое «лицо»,
какие-то были очень благоустроенные с соответствующими жителями,
другие – неблагоустроенные с не очень благополучными квартирами.
Люди были более настроены на перепись, началась информационная
работа. Например, я иногда ездил до места работы и обратно на трамвае,
в трамвае объявляли о Переписи. Начали расклеивать плакаты информационные
по подъездам, при этом ходили слухи о неизвестных людях, которые
эти плакаты зачем-то срывают.
Немного затрудняла работу ситуация с Госуслугами. Кто-то,
пройдя Перепись на ГУ, попадал в базу на планшетах, кто-то – нет.
Почти никто не знал, что нужно демонстрировать QR-код и от половины
людей не удалось его получить, он был или на работе (не знаю масштабов
явления, но кое-где заставляли переписываться насильно), или не
хотели открывать двери незнакомым, тем более в период усиления эпидемии.
Люди были в целом очень доброжелательными, все время
старались угостить, напоить чаем или кофе, предлагали посетить уборную.
Была квартира с ребятами, которые чувствовали НЕОБХОДИМОСТЬ меня
угостить и не знали, чем, в итоге дали коробку с леденцами. Забавно
было потому, что они, возможно, были судимы, поскольку один из них
отпустил странный комментарий по поводу вопроса о нахождении в Москве
на такую-то дату: «Мне нельзя уезжать из города». Ну и некоторые
черты поведения и речи наводили на такие мысли.
Самым неприятным моментом второй недели была ситуация
с подлогами. В один из вечеров мой контролёр выдал мне распечатки
из домовых книг, чужой планшет и сказал, что теперь вместо хождения
по квартирам я должен заполнять этот планшет, додумывая ответы на
вопросы, которые нельзя получить из распечаток. Кроме того, надо
было заносить не более стольких-то людей в день, с определёнными
интервалами, чтобы это не выглядело как подлог. Позднее он добавил,
что я все равно должен ходить по квартирам, из ежедневного времени
работы надо отнимать время, затраченное на забивание данных в планшет.
Полагаю, именно он должен был забивать данные, но решил свалить
эту работу на меня.
Об этой ситуации я рассказал своим преподавателям и
повторилась схема информирования, с помощью которой мы сообщили
о том, что нас не берут на Перепись.
На следующий день я ездил в Мосстат, где были представители
Мосстата и Росстата. Я все им рассказал, отдал планшет. По итогу
разбирательств моего контролера уволили, а также решили провести
проверку по Восточному Измайлово. О проверке в управе знали заранее,
проверка ничего «нехорошего» не нашла.
В тот же день сотрудница Управления статистики населения
и здравоохранения предложила мне пройтись вместе со мной по квартирам,
т.к. в Управлении хотели посмотреть на Перепись от первого лица.
Мы походили вместе, она отметила, как мало дверей открывают и как
мало людей соглашаются принять участие в Переписи. Это был, наверное,
самый приятный случай хождения по квартирам, потому что я был не
один, с другим человеком, заинтересованным в хорошем и качественном
проведении Переписи, это придавало моральных сил. В остальном было
очень печально, что всем было все равно.
По итогу разбирательств виноватым оказался мой контролёр,
его уволили. Как-то раз мне довелось случайно подслушать, что он
согласился взять вину за подлог на себя, в обмен на обещание управы
выплатить ему впоследствии внушительную по сравнению с зарплатой
контролера сумму денег. Однако я не могу утверждать с уверенностью,
что всё так и было, я не более чем слышал это не из первых
рук.
В общем, после его увольнения, мне не спешили писать
и звонить из управы, так что оставшиеся дни я работал сам по себе,
«дорабатывал» дом, это было прекрасно. Не надо было отправлять отчеты,
не надо было замещать контролёра на его посту.
В дальнейшем историю с подлогами я использовал, чтобы
входить в доверие к сомневающимся респондентам, многих очень мотивировало
что-то вроде «давайте мы вместе перепишемся, чтобы это помещение
не переписала Управа на свое усмотрение».
Но было и нечто, достойное порицания: шёл локдаун, всех
переписчиков обязали проходить экспресс-тест на ковид, а мне этого
делать никто не сказал, так что я проходил тестирование по своей
инициативе, а мои результаты запросили где-то только через неделю.
Добавлю, что на локдаун закрыли МФЦ, что не очень хорошо
должно было сказаться на темпе проведения переписи.
К концу недели или началу следующей мне назначили нового
контролёра, но надо было сдать планшет на «перепрошивку», тем более
что я закончил работу по данному участку.
Честно говоря, к концу второй недели уже кончились силы.
Месяц работы в нервном ненормированном режиме, да ещё и с необходимостью
совмещать с учёбой, другими подработками и просто жизнью – тяжеловато.
Вообще растягивание Переписи на месяц, мне кажется, всех расслабило.
Тех же результатов можно было бы достичь и за две недели, а лично
мои нервы были бы целее.
И не только мои. Заходил в официальную группу Переписи
во ВКонтакте, было очень много сообщений: поскорее бы это всё закончилось,
жду, чтоб перепись прошла как страшный сон и т.д. Проблемы с организацией,
столкновения с управами с одной стороны, с другой стороны - с недовольными
людьми, были повсеместными.
Третья неделя
«Перепрошивка» (= обновление программного обеспечения)
длилась целую неделю. Официально перепрошивали планшеты с целью
изменить форму ежедневной отчетности, отправляемую Росстату. Нам
делать ничего не надо было. Мне кажется подозрительным, что изменение
формы текущей отчетности якобы заняло четверть всего времени переписи,
думаю, что это был предлог забрать планшеты у переписчиков и заполнить
их по административным данным.
Два дня мою коллегу просили посидеть на стационарном
участке, т.к. некоторые контролёры заболели ковидом, я составил
ей компанию. Во второй раз её даже просили выдумать из головы 500
человек и забить их в планшет, но она отказалась и настаивать не
стали.
Где-то на этой неделе я отправил письмо в Росстат и
Мосстат с предложениями с точки зрения переписчика, как можно предотвратить
часть инцидентов с подлогами, в частности, о создании памятки для
переписчиков: какие действия непосредственного начальства являются
неправомерными, и куда об этом можно и нужно сообщать в Росстат.
Вообще управа, да контролёр для переписчика – это единственные люди,
с кем он взаимодействует в ходе Переписи и естественно, что у него
нет оснований сомневаться в том, что в какой-то момент что-то делается
не так как надо, ведь о том, что и как надо, ему сообщает именно
управа и контролёр. Росстат – это что-то далекое и непонятное, что
приходит с проверками и иногда ругается.
Кроме того, подлоги, совершаемые управами, скорее, снимают
груз с плеч переписчика, так что тем более желания разобраться,
узнать, что совершается нехорошее действие и затем пойти жаловаться
на непосредственное начальство (кому? куда?) не возникнет – нет
не то что гарантии, но даже не говорится о том, что эта жалоба не
вернется в управу и не приведет к увольнению.
В итоге такую памятку сделали и передали переписчикам.
Дошла она не до всех, в частности, в Восточное Измайлово не попадала,
но, например, в Ростов-на-Дону – попадала. С ней можно ознакомиться
по ссылке.
Четвёртая неделя
Мне должны были вернуть мой первый планшет, но найти
его не смогли. Не так уж плохо, учитывая, что в общежитие никто
так и не обратился. Думаю, что в итоге его переписали по административным
данным, вживую ходить туда переписывать было некому.
Мне дали планшет с домами, напротив того, который я
переписывал. Многие квартиры уже были забиты, при том в некоторых
фантастически проживало по 12 человек: там были забитые вручную
в управе и переписанные на Госуслугах одновременно. Один раз я даже
обнаружил, что переписанные на ГУ реально не проживали в квартире,
подозреваю, что использовалась возможность переписаться с каждого
аккаунта госуслуг. Например, муж переписывает свое семейство, а
жена по указанию на работе вписывает выдуманное семейство со своих
Госуслуг на какой-нибудь адрес.
Что касается «забитых» в этот планшет, то они выглядели
как типичные подложные люди, то есть у них были только имена, указанно
постоянное проживание по данному адресу, а также приписан русский
язык и национальность (отказ от ответа на эти вопросы технически
занимает больше времени, чем ответ). Это согласовывалось со слухами
о том, что в управах бюджетники по ночам заполняют планшеты по домовым
книгам.
Я решил поудалять очевидные дубли, походить по незабитым
квартирам и по возможности проверить забитые.
В один из домов меня не пустила консьержка, сказав,
что в ее обязанности входит не пускать никого. Интересно, пускает
ли она сотрудников скорой помощи. Даже на предложение позвонить
участковому она отмахнулась.
Второй дом я успел частично обойти. Как и «мой» предыдущий
дом, его построил завод для своих работников.
Самой интересной была квартира, где проживала женщина,
которая, по ее словам, участвовала в разработке экономического блока
вопросов Переписи-2010, когда работала в Финансовой Академии, или
каком-то месте с похожим названием. Было интересно переписывать
человека, который бывал по другую сторону. Ей же можно было и излить
душу по поводу пробелов в организации Переписи.
Уже в пятницу надо было сдавать планшет, в выходные
попросили посидеть на контролёрском месте, в стационарном участке,
пока все контролёры были в Управе. За всё время, что я бывал на
стационарных участках, туда не подошёл ни один человек.
Не то на четвёртой, не то на третьей неделе пришли новые
договоры из Росстата, оказалось, что первые были предварительными.
Они все были с ошибками, так что их отправили на доработку. На момент
написания этих строк 05.12.2021 мне еще не удалось подписать итоговую
версию своего договора, хотя она готова, но моё расписание не очень
совпадает с расписанием работы ответственного за договоры сотрудника
Управы.
Немного наблюдений, не вошедших в рассказ
Формулировки вопросов были сложноваты и непонятны для
многих респондентов. Кажется, чаще всего непонятным был вопрос «Ваша
национальная принадлежность». Интересно, что очень многие отвечали
«россиянин», «россиянка». Было не очень понятно, поправлять ли их:
с одной стороны вопрос не о том, с другой стороны смысл вопроса
в самоопределении. В общем, идет ли речь о путанице, или о какой-то
новой тенденции в конструировании национального, я не могу судить,
но очень жду результатов.
А самым частым ответом на этот вопрос было пожимание
плечами и кивание головой, которое должно было означать: «ну вы
же и сами знаете», при этом конкретно назвать национальную принадлежность
было затруднительно.
В итоге у меня все были или русские, или россияне, было
всего несколько киргизов, татар.
Кстати говоря, забитым по домовым книгам всем ставили
родной русский язык и национальную принадлежность «русский». Так
что статистика по данным вопросам будет ну совсем недостоверной.
А вот одна из причин, почему переписчикам не очень-то открывали
двери:
