Пятьдесят лет с демографией

Марк Тольц

Телефон, как всегда, зазвонил неожиданно:
- Вы Марк Тольц? Может вы сумеете помочь?
- А в чем дело?
- Мне нужна консультация по демографической проблеме.
Именно так, как Вас, звали еще в советские времена демографа в Москве.
Но я понимаю, что он умер, а вы, наверное, его внук.
- ???
- Может, и вы демограф?
- Да, демограф.
Затем последовал конкретный вопрос, на который звонивший получил ответ.
После окончания этого необычного разговора осталось только подумать,
как же долго я уже занимаюсь своим ремеслом.
(Непридуманный случай с автором)

Получилось так, что я рано стал серьезно заниматься демографией. Это и путает тех, кто знаком со мной только заочно, по публикациям. Ведь, действительно, прошло уже пятьдесят лет, как я начал работу над своей первой статьей. Было это в 1970 году. Мне исполнилось тогда двадцать. Сохранилась и книга, которую прислал дядя отца к моему двадцатому дню рождения. Это был недавно переведенный на русский язык, думаю, лучший в то время учебник демографического анализа Р. Пресса.

Первый учебник демографии

Большая часть моей научной карьеры прошла в Иерусалимском университете, где я работаю после переезда в 1991 году в Израиль. Там мне была дана полная свобода в выборе конкретных тем в изучении демографии евреев России и других стран бывшего СССР, а также постсоветской еврейской диаспоры за его пределами. Мне очень повезло, что этой тематикой я занимался в тесном сотрудничестве с известным специалистом в области мировой еврейской демографии С. Делла Пергола. Важно и то, что в университете никогда не возражали против продолжения моих прежних занятий общей демографией. Интересно, что от меня не требовали никаких формальных отчетов о проделанной работе. Другое дело процедура зачисления на должность, на которой я потом проработал много лет. Она требовала рассмотрения моих работ, прежде всего, на английском языке, а также рекомендаций крупных специалистов, в том числе из университетов стран Запада.

Однако я сильно забежал вперед. Ведь вначале было, конечно, познание ремесла демографа. Формальную демографию я осваивал по учебнику Р. Пресса. Огромное впечатление в самом начале на меня произвела также книга Б.Ц. Урланиса "История одного поколения". Было еще три книги по демографии, которые особенно тогда заинтересовали: "Динамика численности народов" В.И. Козлова, "Процесс старения населения" Э. Россета и "Современные миграции населения" А. Марианьского.

Любое настоящее исследование населения невозможно без знания социологии и истории. В освоении этих областей я начинал с "Элементарных понятий социологии" Я. Щепаньского и "Апологии истории" М. Блока. Навыкам работы с разрозненной и неполной информацией меня во многом научила книга В. Плэтта "Информационная работа стратегической разведки".

Все эти книги, к счастью, удалось перевезти в Израиль, и они по-прежнему со мной, хотя пятая часть моей московской библиотеки пропала при пересылке в Иерусалим. Мне удалось не только сохранить книги, накопленные в советские времена, но и сильно увеличить их количество, живя в Израиле.

Именно в юности началось мое непроходящее увлечение - страсть к книгам. Не знаю большего удовольствия, чем работать в хорошей библиотеке, ощутить ее атмосферу. Мне посчастливилось рано попасть в Ленинку. Кажется, это случилось в 1971 году. До сих пор люблю, приезжая в Москву, работать там. А вот десять лет назад в Британскую библиотеку, где я, будучи во время отпуска в Лондоне, хотел поработать, меня не пустили. Случай травматический, который трудно забыть. Зато, когда в прошлом году был приглашен в Гарвард выступить там с лекцией, то смог воспользоваться огромными возможностями богатейшей библиотеки этого университета, где нашел много нужного для моих научных проектов.

В демографии мне очень повезло и с учителями. В апреле 1971 года, будучи в Москве по пути в Воронеж на первую научную конференцию, которая, конечно, была студенческой, я познакомился с А.Г. Волковым, руководителем Отдела демографии НИИ ЦСУ СССР. После этого стал часто бывать там, постепенно был принят, как вполне свой. Отдел Волкова был звездным коллективом. Он находился в авангарде демографической науки, которая меня так интересовала.

А.Я. Кваша, который в прошлом работал там, "пробил" мне на третьем курсе специализацию по индивидуальному плану по демографии, хотя я продолжал числиться в Пермском университете. Он же организовал и официально руководил двумя стажировками в МГУ, которые позволили мне пробыть в Москве в общей сложности полгода. Но чаще я тогда бывал в отделе Волкова. У меня даже был временный пропуск в здание ЦСУ СССР.

В отделе Волкова я наиболее сблизился с Л.Е. Дарским. Он стал моим главным учителем, отношения с которым потом постепенно переросли в дружеские. Кажется, я был ему симпатичен с самого начала. Об этом осталось свидетельство - теплая дарственная надпись на подаренной мне его первой монографии. Дарский фактически был руководителем моей дипломной работы "Динамика брачности в СССР". Он же руководил написанием кандидатской диссертации "Статистический анализ брачности".

Подаренная учителем его книга

И в университете мне однажды очень повезло - нам дали возможность прослушать семестровый курс социологии, который факультативно вел С.И. Кордон, бывший аспирант Ю.А. Левады. В те времена такая удача знакомства с настоящей социологией, особенно в провинции, была огромной редкостью. Позднее, еще до окончания университета, мне удалось проштудировать и запрещенные "Лекции по социологии" тогда глубоко опального Левады.

Студенческая стажировка в Москве в 1974 году закончилась тем, что пришлось прочесть два раза внимательнейшим образом текст готовящегося к печати нового издания "Курса демографии" под редакцией А.Я. Боярского. Старшие коллеги - его авторы сочли, что моя квалификация подходит для составления указателей для этого учебника. На память осталась благодарность его авторов на экземпляре, который я получил от них.

"Курс демографии", прочитанный дважды

Живя в Перми, я печатался в Москве. А вот в родном городе поначалу это как-то не получалось, а потом к тому и не стремился. Оба моих первых исследования о добрачных зачатиях и внебрачной рождаемости были выполнены на пермском материале. Их взрывоопасные результаты я благоразумно даже не пытался напечатать в Перми. Они в основном появились в советской столице.

Хорошо помню, как я учился писать. Сегодня у меня два рабочих языка - к русскому после переезда в Израиль добавился английский. Наиболее трудно было начать - научиться писать научные тексты на русском языке. Образцом для меня служили книги Урланиса. Ему я и подражал. Использовал его фразы в качестве шаблона. Потом с английским было легче. Я шел тем же путем, ориентируясь на образцы уже на этом языке. Анализируемый материал всегда был мой, а вот формой изложения я стремился овладеть на хороших примерах. Конечно, работая над английским текстом, всегда после его написания обращаюсь к помощи редактора, для которого этот язык родной. Иначе просто нельзя.

Огромную трудность, когда я начинал, представляли расчеты. В студенческие годы свою первую разработку актов о рождениях в Перми за целый год - их было 10 тыс. - пришлось делать вручную. Мне был недоступен тогда даже арифмометр. Вычислял проценты на бумаге, т.е. делил столбиком. Был такой способ, сегодня совершенно забытый. Хороший калькулятор я смог позволить себе приобрести лишь в 1981 году, когда его цена, до того превышавшая всю мою месячную зарплату, упала в два раза.

Из демографов моего поколения мне долгое время был наиболее близок С.И. Пирожков. Мы активно переписывались, пока я жил в Перми. Присылали друг другу книги. Он пытался помочь напечатать в Киеве те мои первые работы, которые были выполнены на базе прекрасной украинской статистики 1920-х годов. Но это не получилось у молодого коллеги, который впоследствии стал вице-президентом Национальной Академии Наук.

Еще раньше, приехав в конце 1973 года на большую конференцию в Киев, я обнаружил, что мои тезисы не попали в толстенный том ее материалов - организаторы решили, что написанное студентом не может быть напечатано. Меня тогда утешали, несомненно, верными словами: "Молодость - это тот недостаток, который обязательно проходит". Да, это так - сегодня мне уже семьдесят и моя заявка на выступление на конференции теперь рискует быть отвергнутой по причине желания ее организаторов дать дорогу молодым, которым выступление требуется для защиты диссертации или прохождения конкурса на замещение должности.

Студент, 1973

Тогда в Киеве случился и приятный казус - в гостинице, где жили участники конференции, я получил большой одноместный номер, хотя мало кого так размещали, даже солидных ученых в возрасте, что было загадкой для всех. Необычная компенсация по воле случая за ненапечатанные тезисы, которые казались для меня, начинающего, так важны!

В 1970-е годы меня преследовала странная напасть - самолеты, которыми я летел на конференции, помню так произошло и с той, киевской, почти всегда сильно опаздывали, а, случалось, и просто садились совсем не в тех городах, куда летели. Так, однажды путь в Ереван из Москвы занял три дня. Вспоминается, что коллеги меня тогда стали даже суеверно побаиваться, спрашивали, каким рейсом я полечу, чтобы взять билет на другой самолет. Потом это невезение, к счастью, прошло.

Моим первым местом работы стало Статистическое управление Пермской области. Десять лет, проведенных там, дали детальное знание механизма получения статистических данных, без чего нельзя успешно работать с демографической информацией. Но заплатить за это пришлось очень дорого. В последние шесть лет в Статуправлении я был исполняющим обязанности заместителя начальника этого учреждения, который должен был координировать его работу. Это была очень непростая задача, она нередко ставила меня под удар. Шли анонимки, с которыми приезжали разбираться представители московского руководства. Был даже такой дикий случай, который хорошо сохранила память:

- Марк Соломонович, надо же до такого додуматься! Написали, что ваш покойный отец был офицером СС... Вот мне в такую погоду и пришлось отправиться на кладбище.

Ветеран органов, присланный проверить анонимный "сигнал", пил со мной водку и пытался согреться. Он проклинал анонимщиков, из-за которых в это время года, в жуткие холода, оказался на еврейском кладбище.

- Там сейчас сугробы по пояс. Я еле добрался до могилы. Ваш отец точно еврей. И никакой он не "Солоп", на памятнике написано "Соломон".

Этот ветеран органов работал начальником какого-то отдела в центральном аппарате российского статистического ведомства. Он был в отставке, и прислали его, что называется, по старой памяти. Но он был явно специалист в определенной сфере, что и не скрывал. И "кто еврей, а кто нет" разбирался.

- Марк Соломонович, я ведь пять лет был "поляком". А легенда у меня была ...

Весь вечер он рассказывал о своей молодости и непростом разведывательном задании в послевоенной Польше. Не евреи там были врагами. Смертельная опасность исходила от других.

Я же вспоминал, в отличие от него молча, рано умершего отца. И думал: Знает ли он, что папа до 1939 года был гражданином Польши? Почему он все об этой стране? ...

Следующая анонимка не заставила себя долго ждать: "... Обращается к подчиненным в издевательски вежливой форме". Тут уж просто нечего было возразить.

Я уволился из Статуправления и уехал из родного города. Никто больше ничего не писал на меня. Я же твердо решил, что хватит быть начальником и занимаюсь с тех пор только наукой.

Вот только иногда мне снится одно и то же: - Марк Соломонович, надо же до такого додуматься! ...

Миграциология - уже давно одна из областей, которой мне суждено активно заниматься в демографии. Впрочем, я и сам трансмигрант. Первая моя миграция случилась в 1985 году, когда я переехал в Москву. Но мне было легче освоиться в советской столице, чем многим другим. Уже были налажены прочные контакты с коллегами. За предшествующие годы в Москве появились друзья. Там жила обширная родня отца, которая его помнила - он умер еще в 1971 году - и перенесла свою любовь к нему на меня, очень помогала, особенно в первые годы после его кончины. Да и на выпады некоторых "коренных москвичей", с которыми иногда приходилось сталкиваться, у меня был готов ответ: я вернулся в этот город, ведь мой отец благоразумно уехал именно из него в 1948 году в тогдашний Молотов, где мне и было суждено родиться.

В Москве первые три с половиной года я проработал в исследовательском институте Госплана РСФСР. Работа там заставляла заниматься всем комплексом демографических проблем огромной республики в региональном разрезе. Это не давало замкнуться на брачной тематике, которая тогда была моей основной признанной научной специализацией.

В 1988 году А.Г. Вишневский создал в рамках нового института в системе Академии Наук СССР Отдел демографии, к которому я присоединился. Сегодня его наследником является Институт демографии НИУ ВШЭ, с которым я активно сотрудничаю - публикуюсь в его изданиях, участвую в проводимых там научных конференциях.

Много сил я отдал в советский период демографическим таблицам. Поскольку занимался изучением демографии брака, то основное внимание уделял таблицам брачности и прекращения брака. В 1974 году самостоятельно дошел до мысли о применении общих таблиц в этой области, от чего, помню, меня внутренне распирала гордость за придуманное. Однако радоваться пришлось недолго - в следующем году выяснилось, что техника общих таблиц применительно к брачности и разводимости уже была описана за пять лет до того в американском учебнике.

Но я продолжал активно работать в этой области и даже потом написал большой текст о таблицах брачности. Мой архив советского периода во многом утерян. Пропала и эта рукопись. А вот рукопись учебника "Демографические таблицы", подготовленного вместе с Дарским, чудом сохранилась. Она была издана только почти через три десятилетия после написания, в 2013 году. В этом решающую роль сыграл М.Б. Денисенко, который нашел издателя, стал ее редактором и написал предисловие. Кажется, по этой книге сегодня учатся студенты. Жаль только, что многие описанные в ней виды демографических таблиц пока не получили должного применения.

Метод демографических таблиц мне нравится тем, что он описывает реальный механизм протекания изучаемых процессов. В этом его преимущество перед корреляцией, которая дает лишь возможность измерить тесноту связи наблюдаемых явлений. И уж совсем мне не понятно модное сегодня увлечение визуализацией, подмена ею анализа явлений. Конечно, визуализация дает возможность эффектного представления цифр, особенно при выступлении на конференции, но не в этом все-таки суть задачи исследователя.

Книга, изданная через три десятилетия

В моем университете при зачислении на должность публикации по демографии, появившиеся на большинстве других языков, кроме английского, не принимаются во внимание. Но я напечатал уже полсотни работ на этом языке и их вполне достаточно для списка публикаций на любой случай, когда в нем возникает необходимость. Тем не менее, я продолжал писать по-русски и общее число моих публикаций на русском языке уже больше ста.

В демографии совсем не одинаков интерес к разной тематике. Разные шансы на цитирование имеют публикации в отдельных областях. Наиболее они высоки для работ в области смертности - в мире издается огромное число журналов, посвященных здравоохранению. Мониторинг интересен именно сегодня, но зато срок этого интереса очень ограничен. Какая-то тематика актуальна именно сейчас. Есть просто модные темы. Всех их ждет быстрый успех. Напротив, публикациям по чисто академической тематике иногда требуется немало времени, чтобы быть востребованными. Впрочем, всегда тут существует опасность, что, не будучи процитированной вскоре после появления, работа так и не войдет в научный оборот. Такую публикацию потом трудно найти исследователю, особенно следующего поколения.

К счастью, моим работам по чисто академической тематике везло. Несколько раз это случалось даже с неопубликованными докладами, которые я обычно сам размещаю в интернете. Так, наибольшее число просмотров в интернете из всех написанных мною работ, около 5 тыс., оказалось у доклада на английском языке о советских переписях тридцатых годов, который был представлен в 1995 году на конференции в Торонто. Его и процитировали два десятка раз.

На конференции в Милане с
Г.Л. Сафаровой и С.И. Пирожковым, 1995

А самой цитируемой работой, которая собрала более полсотни упоминаний, оказалась статья о брачности в дореволюционной России, напечатанная в 1977 году на русском языке в тематическом сборнике. Напротив, работы на английском, появившиеся даже в престижных журналах, не набирали подобного числа цитирований. Признаюсь, когда был выбор, тексты на этом языке я предпочитал отдавать для публикации в хороших тематических сборниках.

Однако, проклиная себя, я сам участвую в рецензировании чужих рукописей для журналов. Мне не нравится, что этот процесс анонимен. Тут всегда на память приходят анонимщики, изощренно атаковавшие меня когда-то в пермском Статуправлении. Впрочем, никогда не "гроблю" рецензируемые тексты, даже, если они строятся на чуждых мне концепциях. Автор имеет право печатно представить свою точку зрения. Полемика должна идти открыто, после публикации написанного.

Тематика моих работ за все годы демографических исследований была разнообразна. В ней можно выделить несколько основных направлений:

• Брачность в России и СССР и ее влияние на рождаемость;
  
• История советской демографической статистики;
  
• Демография евреев бывшего СССР и постсоветской еврейской диаспоры;
  
• Демографическая мысль русской эмиграции.

Конечно, не всем я занимался одновременно. Брачности в основном уделял внимание в советский период. Изучение истории советской демографической статистики началось тогда же и было затем активно продолжено. Демография евреев бывшего СССР и постсоветской еврейской диаспоры - это то, чем я занимаюсь все последние три десятка лет. Изучение демографической мысли русской эмиграции только в прошлом десятилетии стало особо важным направлением приложения сил.

Уже почти три десятилетия, как Советский Союз исчез с политической карты мира. Это отразилось на восприятии сделанного. Когда он существовал, многое в области брачности рассматривалось для всего СССР. В результате соответствующие части моих работ в большинстве выпали из научного оборота, хотя они показывают общее в эволюции брачности в процессе демографического перехода.

Странно складывается ситуация с изучением овдовения. Овдовение все еще достаточно широко распространено во многих странах бывшего СССР, особенно в России, из-за относительно невысокой продолжительности жизни и рекордного разрыва ее величины для мужчин и женщин. Но мои усилия не получили продолжения, специальные исследования в этой области отсутствуют для постсоветского периода. Показательно, что моя публикация архивных материалов о прекращении браков в Советском Союзе и его республиках в конце 1980-х годов, появившаяся десять лет назад в Демоскопе, прошла незамеченной. А ведь именно в ней были представлены показатели овдовения, полученные на основе уникальной разработки данных об умерших по брачному состоянию.

Сопредседатель секции на конференции в Москве, 2012

Демография евреев бывшего СССР привлекала мое внимание не только сама по себе. Известно, что интерес к еврейскому населению в рамках общих мировых демографических исследований обусловлен тем, что евреи были авангардной группой в процессе демографического перехода. Особенно большой вклад в изучение этого аспекта внесли известные итальянские демографы, которые сами не были евреями, - К. Джини, Л. Ливи и его сын М. Ливи Баччи. Так и я, работая в этой области, пытался, прежде всего, понять то, что имело значение для всей демографии. Мною изменение демографических процессов среди евреев в России рассмотрено на протяжении более ста лет в сравнении с эволюцией этих процессов среди русских и татар. Оказалось, что и российские евреи, как и евреи других стран, были авангардной группой демографического перехода.

Изучение демографических изменений среди приехавших из бывшего СССР в Израиле заняло немалое место в моих исследованиях. Рост продолжительности жизни и ее повышение до уровня ветеранного населения ожидаем и не удивляет. Так случается и в других развитых странах, куда переселяются выходцы из постсоветского пространства. Другое дело существенный рост рождаемости, произошедший среди бывших советских евреев только в Израиле. Он вывел ее на уровень, достаточный для естественного воспроизводства. Именно такой уровень рождаемости характерен для секулярного сегмента всего израильского еврейского населения.

Как известно, уровень рождаемости секулярного сегмента еврейского населения Израиля уникален среди всех подобных частей населения развитых стран мира. Причем достигается это без длительных оплачиваемых отпусков после рождения ребенка и высоких выплат для среднедетных семей. Но при этом израильские семьи обеспечены хорошими и доступными дошкольными учреждениями, включая детские ясли.

Есть еще одно важное обстоятельство, которое недостаточно осмыслено. Девушки из секулярных еврейских семей в Израиле обязательно служат в армии, в отличие от их сверстниц во всех других странах. Это, конечно, повышает возраст получения послешкольного образования, особенно университетского. Но все это не стало помехой рождаемости. Потому возникает вопрос: не формирует ли служба в армии именно те качества, прежде всего осознание своих способностей в любой ситуации, которые необходимы для рождения трех-четырех детей современной женщине? Тут необходимы специальные исследования.

Новая тематика постоянно требует от меня обретения специальных знаний во все большем числе областей. Помню, что когда писал первый раз о Кулишерах, то отметил, что не принадлежу к числу тех, кто специально занимается теорией демографического перехода. Но затем мною были выявлены пионерные работы А.М. Кулишера в этой области. Пришлось глубже познакомиться с этой теорией и ее историей. Над статьей, посвященной вкладу А.М. Кулишера в теорию демографического перехода, мы работали вместе с А.Г. Вишневским, признанным специалистом в этой области демографической теории, что очень помогло обогатить мои знания.

Биографика, которой я много занимаюсь в последнее время, - трудоемкий и, увы, часто неблагодарный жанр. Беда, что часто продолжают пользоваться устаревшими данными известных справочников, а не специальной литературой, которая содержит новую информацию, но не находится на поверхности информационного потока. Зато как интересна эта научная область! В ней исследователь ощущает себя автором детектива (многие мои герои были людьми необычной судьбы), который по самым разным источникам восстанавливает жизненный путь тех, о ком пишет.

Последствия биографических находок бывают непредсказуемыми. Однажды мне удалось восстановить неизвестные обстоятельства жизненного пути Я.С. Улицкого, трагической фигуры советской демографии. Оказалось, что о них и его роли в науке не знала даже его внучка - известная писательница. Моя публикация помогла ей понять масштаб личности деда, а главное - атрибутировать огромный корпус писем, доставшийся от него в наследство. История завершилась выходом романа Л.Е. Улицкой "Лестница Якова", в котором художественно переосмыслена судьба известного демографа.

"За открытие деда" от внучки-писательницы

О чем еще стоить рассказать? В годы перестройки я активно занимался публицистикой. Мои статьи появлялись в "Огоньке", "Советской культуре", "Работнице", "Журналисте", "Аргументах и фактах" и даже в "Правде". В публицистике моим наставником была прекрасный журналист Д.С. Акивис. В постсоветское время я отдалился от этого занятия, опубликовал только несколько материалов в "Московских новостях" и "Совершенно секретно", в сотрудничестве с Л.О. Телень. Зато за последние годы четыре раза рассказывал о демографических сюжетах в цикле передач на Эхе Москвы "Цена революции", который ведет М.В. Соколов.

Конечно, не все было легко на моем пути демографа. На переписи 1970 года в Перми мне достался тяжелый участок. Район, в котором я был счетчиком, имел в народе говорящее название - "Скандаловка". Во время следующей переписи, в 1979 году, попал и вовсе в страшную переделку: оказался на севере Пермской области, когда там ударили необычные даже для тех мест морозы. Температура упала до минус 57 градусов. В таких условия нередко отказывали автомобильные тормоза. Дороги, по которым приходилось ездить, представляли ужасное зрелище. На их обочинах в большом количестве валялись разбитые машины. Я на этой переписи получил обморожение.

Пожалуй, на этот раз хватит воспоминаний. Надеюсь, будет еще повод вернуться к ним. Я же продолжаю активно работать. Для этого номера Демоскопа мною подготовлена заметка о давно интересующей меня проблеме - о влиянии брачного статуса на рождаемость.