География рождаемости в России
	От общего - к частному
	Что надо учитывать при анализе рождаемости
	Возраст матери при рождении ребенка: восток-запад
	Где родились, там и родили?
	В Москву, в Москву, в Москву!
	Заключение
	ОБСУДИТЬ НА ФОРУМЕ
	Вся статья (в формате PDF)
	Ссылки по теме номера
	Темы предыдущих номеров
	См. также Архив "Темы номеров"

Для цитирования: Тындик А.О., Бирюкова С.С. География рождаемости в России //Демоскоп Weekly. 2015. № 635 - 636. URL: http://demoscope.ru/weekly
/2015/0635/tema01.php

Понравилась статья? Поделитесь с друзьями:

Web demoscope.ru

География рождаемости в России
		Над темой номера работали Алла ТЫНДИК Светлана БИРЮКОВА

Где родились, там и родили?

Переходя в анализе рождаемости с общероссийского на региональный уровень, нельзя оставить в стороне такой важный фактор, как внутренняя миграция. Если масштабы внешней безвозвратной иммиграции не столь высоки, чтобы значимым образом влиять на уровень рождаемости в России, то межрегиональные миграционные потоки значительно сильнее. Согласно переписи населения 2010 года лишь 46,2% населения страны проживали в месте своего постоянного жительства непрерывно с рождения. Особенность последнего этапа внутренней миграции проявилась в начале-середине 1990-х годов, когда в полную силу развернулся ее так называемый «западный дрейф». В ходе него население восточных регионов страны быстро сокращалось за счет его оттока в центральные области, пустели северные и экономические неблагополучные регионы. Некоторые возвращались туда, откуда их семьи были вывезены в ходе принудительных советских переселений, значимую роль играла миграция, связанная с расформированием воинских частей в восточных регионах страны. Весьма интенсивный обмен населением происходил и между соседними регионами, нередко он был почти равным. Большой приток жителей пришелся на крупные региональные центры.

Как сказывается внутренняя межрегиональная миграция на рождаемости? На уровне регионов ее последствия не ограничиваются тем, что одни отдают своих жителей, а другие их принимают. Миграция — удел молодых и активных; возраста миграционной активности, как правило, совпадают с возрастами брачной и репродуктивной активности. Как показывают исследования, первый переезд в жизни меняющих место жительства россиян почти в 90% случаев происходит в возрасте до 30 лет, а наиболее высокие темпы роста вероятности первой миграции наблюдаются в интервале от 16 до 24-25 лет[8]. Наши оценки на основе данных Всероссийской переписи населения 2010 года показывают, что в целом по поколениям 1950-1979 годов рождения среди женщин с детьми, совершивших переезд в пределах страны[9], около 60% родило своего первенца после последнего переезда. Если молодые люди покидают место своего рождения и заводят семьи на новом месте жительства, то они обеспечивают дополнительные рождения в регионах-реципиентах.

Однако и этим не исчерпывается влияние миграции на картину рождаемости. Переезд и необходимость адаптироваться на новом месте жительства в молодых возрастах может оказывать влияние на индивидуальные репродуктивные траектории женщин. Многие обследования фиксируют более низкую итоговую рождаемость женщин-мигрантов по сравнению с аналогичным показателем в регионах их исхода[10]. Несмотря на то, что научное сообщество до сих пор не пришло к консенсусу относительно причины таких различий: связаны ли они с селективностью миграции (к переезду склонны те женщины, которые в меньшей степени ориентированы на рождение детей или, по крайней мере, большого их числа), объясняются ли они ассимиляционными процессами (в пользу этой гипотезы свидетельствует то, что показатели рождаемости мигрантов сближаются с показателями территорий въезда по мере увеличения длительности проживания и смены поколений, меняясь иногда в сторону повышения, а не понижения) или тем, что миграция и рождаемость в принципе являются конкурирующими демографическими событиями, факт остается фактом: миграция на индивидуальном уровне связана с итоговым числом рожденных детей. А кроме этого, она оказывает влияние на время их появления на свет[11] — если, конечно, переезд состоялся не в зрелом возрасте, уже после реализации родительской карьеры.

Как бы ни была интересна связь миграции и репродуктивного поведения на индивидуальном уровне, в фокусе нашего внимания в этой работе будут макростатистические показатели рождаемости. Переписные данные, выложенные на сайте Росстата в дезагрегированном виде, дают возможность провести анализ рождаемости в сочетании с информацией (хотя и неполной) о миграционной биографии женщин. Анализ, разумеется, не такой сложный и методологически выверенный, каким бы мы хотели его видеть: перепись дает нам сведения только об итоговом числе рождений у женщины[12], о месте ее рождения и месте проживания на момент опроса. Сопоставление двух последних характеристик позволяет с рядом оговорок выделить тех женщин, которые имеют опыт переезда в течение жизни[13].

Оговоримся, что, работая с данными переписи об итоговом числе рождений, мы, по сути, не имеем информации о связи времени рождения детей со временем переезда, а также о месте проживания детей внутренних мигранток. Тем не менее, с учетом обсужденных выше соотношений возрастов миграционной и репродуктивной активности, а также с учетом того, что в большинстве случаев несовершеннолетние дети живут вместе с матерью, можно утверждать, что, как правило, они «достаются» региону прибытия. В таком случае сопоставление итоговой рождаемости женщин в разрезе их миграционной истории и, подробнее, траекторий их переездов, может дать более объемное представление о происходящих в области рождаемости процессах.

В рамках данной работы мы проследили изменения в итоговой рождаемости женщин 1950-1979 годов рождения, или, другими словами, в тридцати годичных когортах второй половины XX века, последнее из которых на момент проведения переписи преодолело тридцатилетний рубеж. Таким образом, как видно из рис. 7, в поле нашего зрения попадает снижение рождаемости в поколениях конца 1950-х – начала 1960-х годов. Слева от нанесенной на рисунок вертикальной линии находятся поколения женщин, исчерпавших свою рождаемость к 2010 году. Самым младшим из них в год проведения переписи исполнилось 40 лет, и поэтому мы считаем, что сколько-нибудь существенных изменений в итоговых показателях их рождаемости по сравнению с уже достигнутыми ожидать в этих когортах не стоит.

Рисунок 7. Итоговая рождаемость женщин 1950-1979 годов рождения на момент переписи 2010 года, детей на 1 женщину

Источник: расчеты авторов на микроданных Всероссийской переписи населения 2010 г.

Две центральные линии — итоговые уровни рождаемости всех женщин, проживавших на территории России на момент проведения переписи, и тех из них, кто был рожден на территории страны — отличаются на вклад прибывших мигранток, прежде всего, из стран СНГ[14]. Последние демонстрируют значимо более высокую рождаемость по сравнению с родившимися в России во всех рассматриваемых поколениях: разрыв в когорте 1950 года рождения достигает 0,22 ребенка на одну женщину, затем, в период снижения рождаемости он сокращается до 0,13 ребенка на женщину в когорте 1965 года рождения, после чего снова слегка возрастает. Нужно отметить, что, несмотря на это, вклад мигрантов в итоговый показатель не превосходит 0,02 ребенка на одну женщину ни в одной из рассматриваемых когорт, и показатель этот не увеличивается при переходе от более старых поколений к молодым. Иными словами, пока что данные переписи не дают основания говорить, что мигранты значимо повышают российскую рождаемость.

Интерес представляет последняя, самая низкая кривая на рис. 7. Она соответствует итоговой рождаемости женщин, с момента рождения проживающих в месте своего постоянного жительства и не имеющих никакого опыта миграции. Они демонстрируют существенно более низкие уровни рождаемости в сравнении со средними показателями по родившимся в пределах страны. Этот разрыв, очевидно, компенсируется более высокими показателями рождаемости женщин, переехавших в течение жизни в другой регион. Таким образом, в отношении внутрироссийской миграции мы наблюдаем совсем иную картину, чем та, к которой мы привыкли в контексте зарубежных исследований. С чем это может быть связано?

Первое из приходящих на ум объяснений этого явления связано с сельско-городскими особенностями миграционных процессов. Урбанизационный тренд означает, что среди всех россиян, непрерывно проживающих в месте своего рождения, сельские жители будут представлены в меньшей степени. Родившиеся в городах, особенно в крупных, имеют меньше экономических мотивов для миграции и потому реже переезжают. С учетом того, что в городах преобладают более низкие стандарты рождаемости, чем на селе, средние итоговые показатели среди никогда не переезжавших могут оказаться ниже. Однако приводит ли это рассуждение к исчерпывающему ответу?

При разделении на городское и сельское население (на момент переписи) мы получаем похожую картину (рис. 8) — для городских жителей. Частично это отражает характер миграционных потоков из меньших городов в крупные. Население крупных городов одновременно и менее мобильно, и менее склонно к рождению нескольких детей. Вместе с тем, миграция последних десятилетий была тесно связана с возможностями на рынке труда, переезды осуществлялись в регионы с более благоприятной экономической ситуацией. Уроженцы неблагополучных регионов, не покидавшие их пределов, могли иметь меньше экономических возможностей для реализации своих репродуктивных установок. Наконец, как мы уже говорили, большой вес в структуре внутренней миграции в России на протяжении последних десятилетий имели переезды из села в город. Это наложило отпечаток и на показатели рождаемости. В целом исследования показывают, что миграция из сельской местности в город приводит к снижению уровней итоговой рождаемости женщин. Причин может быть три:

• адаптация мигрантов к репродуктивным нормам территории въезда (как правило, более низким),
• селекция: к миграции в большей степени склонны женщины, менее ориентированные на деторождение,
• конкуренция событий: миграция приводит к откладыванию брака и деторождения или может приводить к разрыву уже сложившихся отношений[15].

Рисунок 8. Итоговая рождаемость женщин 1950-1979 годов рождения на момент переписи 2010 года, сельское и городское население, детей на 1 женщину

Источник: расчеты авторов на микроданных Всероссийской переписи населения 2010 г.

В странах с относительно низкой контрацептивной культурой миграция из села в город приводит к снижению фактических уровней рождаемости среди переехавших еще и по таким причинам, как: разлука с партнером и длительные периоды раздельного проживания, знакомство с «городскими», более продвинутыми практиками планирования рождаемости[16]. Тем не менее, уровень рождаемости новых горожан остается более высоким по сравнению с рождаемостью тех, кто родился и вырос в городе. Считается, что более высокая рождаемость сельских жителей связана с репродуктивными и — шире — с ценностными установками, которые они воспринимают в период взросления из окружающей социальной среды. В результате, вклад внутренних мигрантов в итоговые показатели рождаемости городского населения (см. разрыв между сплошными фиолетовой и голубой линиями на рис. 8) оказывается положительным. К этим же выводам на основе анализа данных выборочных обследований пришли в своей работе С. Захаров и С. Сурков[17].

Стоит обратить внимание на то, что в абсолютных величинах указанный вклад сокращается при переходе к более поздним поколениям. Если в когорте 1950 года рождения разрыв между ни разу не переезжавшими горожанками и всеми женщинами, проживающими в городах на момент переписи, составлял 0,1 ребенка, то в когорте 1970 года рождения он сократился до 0,06 ребенка, а в когорте 1979 года рождения — до 0,04 ребенка. Можно подумать, что на фоне общего падения итоговой рождаемости в относительном выражении сокращения мы не увидим, однако это не так: в тех же когортах внутренние мигранты обеспечивали 5,4%, 4,1% и 3,2% от итогового числа рождений всех женщин (оранжевая линия). Отметим также, что при переходе к анализу в поселенческом разрезе более явным становится вклад международных мигрантов в городскую рождаемость, эффект от которого до этого смешивался с высокими показателями рождаемости на селе. По величине он сопоставим с рассмотренным только что вкладом внутренних мигрантов и в тех же трех когортах добавляет к итоговому числу рождений 0,09, 0,08 и 0,06 ребенка в расчете на одну женщину соответственно. А вот в относительных терминах их вклад, если не растет, то, по крайней мере, не сокращается. Это хорошо видно из рис. 9: с поколений конца 1960-х годов и до конца 1970-х они обеспечивают более 5% от показателя итоговой рождаемости (итогового числа рождений на одну женщину, ИЧР), и могут дойти до тех же показателей в поколениях, еще не завершивших свой фертильный период. Отметим при этом, что во всех рассматриваемых когортах доля женщин, родившихся в странах СНГ и проживающих на момент переписи в России, колебалась в пределах 7,3-10% (в городе) и 8,4-9,8% (в селе).

Рисунок 9. Вклад внутренних и международных мигрантов в итоговую рождаемость женщин 1950-1979 годов рождения, городское население, %

Источник: расчеты авторов на микроданных Всероссийской переписи населения 2010 г.

А что происходит в сельской местности? Здесь до поколений середины 1960-х годов рождения не наблюдается практически никакой разницы в итоговой рождаемости всех женщин и женщин, проживающих в месте рождения непрерывно (рис. 8). И вклад международных мигрантов оказывается очень скромным на протяжении всего рассматриваемого периода, за исключением, может быть, поколений 1950-х годов рождения (рис. 10). Очевидно, он сглаживается вследствие того, что разница в уровнях рождаемости между сельским населением России и странами СНГ не столь высока. Вместе с тем, в самых молодых поколениях сельских жительниц высок вклад внутренних мигранток в показатели итоговой рождаемости. Сокращение численности сельского населения обостряет ситуацию на местном брачном рынке, поэтому данный эффект мы связываем, в первую очередь, с межсельской миграцией, целью которой выступает формирование семьи. Тот факт, что рождаемость оседлого сельского населения значимо ниже, подтверждает нашу гипотезу.

Рисунок 10. Вклад внутренних и международных мигрантов в итоговую рождаемость женщин 1950-1979 годов рождения, сельское население, %

Источник: расчеты авторов на микроданных Всероссийской переписи населения 2010 г.

В сопоставлении можно обратить внимание еще на один интересный факт. В сельской местности в наиболее ранних из рассматриваемых поколений различия в показателях итоговой рождаемости между родившимися на территории России и на территории стран СНГ были выражены ярче по сравнению с городской (ср. голубые и зеленые кривые на рис. 8). Однако уже с начала 1960-х годов ситуация изменилась: в сельской местности разрыв в показателях между двумя этими группами резко сократился. Этого же нельзя сказать о городской местности, где разница в уровнях итоговой рождаемости женщин, родившихся в России и в странах СНГ, в среднем, сохранялась неизменной, а в некоторые годы даже немного увеличивалась. Связано это, вероятно, с тем, что недавние мигранты в большей степени ориентируются на репродуктивные установки отдающих территорий, а во многих странах СНГ показатели рождаемости до сих пор держатся на существенно более высоком по сравнению с Россией уровне, который лежит гораздо ближе к сельскому стандарту российской рождаемости, чем к городскому. По этой причине процесс ассимиляции с точки зрения репродуктивного поведения для этой группы женщин в сельской местности, по-видимому, проходит легче, быстрее.

Взглянем теперь на картину итоговой рождаемости с региональной точки зрения. На рис. 11 и 12 на карты нанесена разница в рождаемости женщин, родившихся в пределах страны в 1950-1979 годах, сгруппированных сначала по региону проживания, а затем по региону рождения. На рис. 11 мы пытаемся сопоставить абсолютные показатели, а на рис. 12 - характеристики интенсивности. Для этого мы вычитаем из общего числа детей, рожденных сложившимся в субъекте женским населением (1), число детей, рожденных уроженками региона (2), и соотносим полученную величину с первым из чисел, чтобы обеспечить сопоставимость региональных показателей. Затем по такому же принципу мы вычисляем итоговое число рождений в расчете на одну женщину в каждом из регионов и анализируем разность полученных значений. Фактически мы работаем с одним и тем же населением, лишь меняя его распределение по территориям. Полученная разность позволит нам понять, как сказались переезды на уровне региональной рождаемости: привел ли «обмен» женским населением к увеличению итоговых чисел рождений и показателей интенсивности, или, наоборот, вызвал их сокращение. При этом мы оцениваем влияние строго внутренних миграционных процессов, исключая из рассмотрения родившихся за пределами России женщин. Красным и розовым цветом на карте обозначена отрицательная величина показателя, которая обозначает потери в рождаемости, светло-голубым — величины около нуля, а более темным синим — положительная разность.

Рисунок 11. Разница в числе рождений у женщин 1950-1979 годов рождения, сгруппированных по региону проживания и региону рождения (только для родившихся в России) в % к общему числу рождений, обеспеченных жительницами региона

Источник: расчеты авторов на микроданных Всероссийской переписи населения 2010 г.

Примечание: серым закрашены регионы, корректно рассчитать показатели которых по данным переписи 2010 года нельзя.

Рисунок 12. Разница в итоговом числе рождений в среднем на одну женщину 1950-1979 годов рождения, сгруппированных по региону проживания и региону рождения (только для родившихся в России)

Источник: расчеты авторов на микроданных Всероссийской переписи населения 2010 г.

Примечание: серым закрашены регионы, корректно рассчитать показатели которых по данным переписи 2010 года нельзя.

На первой из представленных карт среди мощных реципиентов очень четко проявляются Московская и Санкт-Петербургская агломерации. Все регионы вокруг них под влиянием исходящих и входящих миграционных потоков теряют в числе рождений или, в лучшем случае, балансируют около нулевой отметки. Кроме «двух столиц», регионов, получающих дополнительные рождения в таких масштабах рождений не так уж и много, в первую очередь, среди них оказываются Тюменская и Новосибирская области. В благополучных с этой точки зрения условиях оказываются также регионы юго-западной части страны.

Если перейти к относительным показателям, то в отношении большинства регионов будет справедливо сказать, что внутренняя миграция накладывает небольшой отпечаток на уровень итоговой рождаемости (но не на численность новых поколений!). Почти во всех регионах рассчитанный нами вклад оказывается положительным, но не выходит за пределы величины в 0,05 ребенка в расчете на одну женщину. При этом, сопоставляя раскраску регионов на двух картах, можно прийти к выводу, что миграционные перемещения иногда оказывают противоположное воздействие на число детей, родившихся на исследуемой территории, и на показатели интенсивности рождаемости. Почему так получается? Потому что итоговая рождаемость проживающих на территории субъекта женщин может, скажем, возрастать в двух ситуациях: если в него приезжают женщины с относительно высокой рождаемостью или же если его покидают женщины с относительно низкой. По этой причине, в частности, рост интенсивности показателей рождаемости нельзя всегда интерпретировать как позитивную динамику — иногда дополнение общей картины деталями миграционных процессов может полностью ее изменить.

В отношении внутренних миграций есть еще один параметр — дальность переезда. Какой эффект имеет она (табл. 1)? Женщины, переехавшие в пределах своего федерального округа, демонстрируют более высокую итоговую рождаемость по сравнению с теми, кто проживает в месте рождения. Однако выехавшие за пределы федерального округа по уровню итоговой рождаемости оказываются посередине. Вероятно, сказывается влияние проблемы адаптации — переезды на дальнее расстояние в большинстве случаев означают переезд в одну из двух столиц. Интенсивная занятость, недоступное жилье и другие факторы накладывают свой отпечаток. Обмен населением между соседними регионами в последние десятилетия был немаленьким, и для внутренних мигрантов этого типа проблемы адаптации должны стоять менее остро. Учитывая, что переезды имеют целью поиск более благоприятных условий для жизни, можно сделать вывод о том, что сменившие место жительства на соседний регион оказываются в наилучшем положении для формирования семей. О положительной роли внутренней миграции (прежде всего, как было сказано выше, перемещений между сельскими поселениями) в решении матримониальных проблем свидетельствуют и результаты исследования, проведенного на данных выборочных обследований в 2009 году[18]. Еще одним объяснением может быть склонность семей переезжать в пригород ради более просторного жилья, такие переезды соврешаются внутри региона.

Таблица 1. Итоговая рождаемость у женщин 1950-1979 годов рождения с разной миграционной историей в разрезе федеральных округов

Источник: расчеты авторов на микроданных Всероссийской переписи населения 2010 г.

[8] Захаров С.В., Сурков С.В. 2009. Миграция и рождаемость в России. Статья вторая / Демоскоп weekly, №401-402.
[9] Из числа ответивших на вопросы о годе наступления каждого из этих событий (последний переезд, рождение первенца).
[10] См., например, Blau F. D. 1992. The fertility of immigrant women: Evidence from high-fertility source countries // Immigration and the workforce: Economic consequences for the United States and source areas. – University of Chicago Press. – С. 93-134; Cygan-Rehm K. 2011. Between here and there: immigrant fertility patterns in Germany. – BGPE Discussion Paper. – №. 109; Dubuc S. 2012. Immigration to the UK from High Fertility Countries: Intergenerational Adaptation and Fertility Convergence // Population and Development Review. – Т. 38. – №. 2. – P. 353-368.
[11] Захаров С.В., Сурков С.В. 2009. Миграция и рождаемость в России. Статья вторая / Демоскоп weekly, №401-402; Milewski N. 2009. Fertility of immigrants: A two-generational approach in Germany. – Springer Science & Business Media; Mussino E., Strozza S. 2012. The fertility of immigrants after arrival: The Italian case. – Demographic Research. – Vol. 26. – P. 99-130.
[12] Имеются сведения о возрасте рождения первого ребенка, но в рамках настоящей работы мы их не анализируем.
[13] Поскольку фактически перепись фиксирует только две временные точки: момент рождения и момент проведения опроса — мы не можем с уверенностью утверждать, что все женщины будут распределены между двумя этими группами верно. Некоторые из них, совершив один или несколько переездов в течение своей жизни, могли к моменту проведения переписи вернуться в место своего рождения. Другие могли совершать переезды внутри региона проживания, и их передвижения также ускользнут от нас, поскольку в этих вопросах мы имеем дело с агрегированными до уровня субъекта РФ территориями (отметим, что данные позволяют выделить тех, кто, родившись в том же регионе, проживает не по месту рождения; на данном этапе работы мы этого не делали). Также стоит указать, что в методологических пояснениях к переписи указано, что административно-территориальные изменения, произошедшие после рождения респондентов, при ее проведении не учитывались. Иными словами, при анализе собранных данных мы не сталкиваемся с проблемами из-за изменений границ регионов.
[14] Мы понимаем, что большая часть попавших в рассмотрение женщин могли совершить и, вероятно, совершили свой переезд еще до распада Советского Союза или же сразу после этого события. По этой причине формально они не должны считаться международными мигрантами. Однако в рамках этой работы мы не привлекаем сведений о национальности и считаем, что, с учетом различий в уровнях и структуре рождаемости российских женщин и женщин из стран СНГ, целесообразно выделять их как международных мигрантов. Возможно, в будущем в анализ будет включена информация о национальной принадлежности женщин, и мы сможем выработать иные, более корректные принципы группировки.
[15] Hugo G. 1993. Migrant Women in Developing Countries //In Department of Economic and Social Information and Policy Analysis, Internal Migration of Women in Developing 33 Countries: Proceedings of the United Nations Expert Meeting on the Feminization of Internal Migration. New York: United Nations.
[16] Inkpen I. 2014. The Modern Migrant Mother: Internal Migration? Stalled Fertility? And Proximate Determinants in Benin // In Population Association of America Annual Meeting Program. Boston, MA, May 1-3 2014.
[17] Захаров С.В., Сурков С.В. 2009. Миграция и рождаемость в России. Статья вторая / Демоскоп weekly, №401-402.
[18] Захаров С.В., Сурков С.В. 2009. Миграция и рождаемость в России. Статья вторая / Демоскоп weekly, №401-402.