При размышлении о среднем классе - и чтении соответствующей
литературы - не может не поражать контраст между политико-публицистическим
и научно-социологическим подходом к понятию. На одном полюсе - совершенно
безапелляционные заявления о том, что это - "социальный слой,
составляющий основу любого современного общества". На другом
- научном - полная растерянность: "…среди ученых постоянно
идут дебаты по поводу критериев выделения среднего класса".
Т.е. получается, что "основа современного общества" -
есть нечто, что до сих пор не определено.
Последнее чрезвычайно важно. Внятное определение среднего класса
мне лично неизвестно. Самые компактные занимают по нескольку строк
текста и в итоге сводятся к перечислениям. Всякая дефиниция такого
рода очевидно ущербна: что-нибудь всегда останется за кадром, а
при любом изменении ситуации список придется пересматривать. Именно
эта концептуальная неразбериха порождает бесконечные дискуссии о
том, есть ли в России средний класс, и если есть, то из кого он
состоит. На самом деле подобные дискуссии суть спор о терминологии,
столь же бессмысленный, сколь и увлекательный.
Как можно определить понятие "средний класс"? Но прежде
всего - каковы должны быть критерии правильности такого определения?
На мой взгляд, если мы хотим, чтобы "средний класс" был
не просто публицистической абстракцией, а неким понятием, полезным
для планирования бизнеса или политики, то мы в первую очередь должны
придерживаться принципа компактности поведения - потребительского
или электорального. Т.е. люди, которых мы отнесем к этому слою общества,
должны более-менее сходным образом смотреть на мир, тратить деньги
и голосовать на выборах.
В XVIII в., когда понятие "средний класс", собственно,
и вошло в оборот (в Англии), оно было наполнено вполне понятным
содержанием: сословие, экономически состоятельное, но не имеющее
земельной собственности (источника ренты) и прямого влияния на политическую
жизнь страны. В силу относительной немногочисленности этой прослойки,
а также общественных и законодательных ограничений она была вполне
однородной в мировоззрении и стиле жизни. Именно ее Маркс относил
- наряду с крестьянами-собственниками - к "мелкой буржуазии",
предрекая скорое исчезновение через повышение немногих до уровня
"полноценной" буржуазии и пролетаризацию остальных.
Однако в конце XIX в. стала набирать силу новая прослойка - управленческий
персонал капиталистических компаний. Эти люди далеко не всегда отличались
от пролетариата в уровне дохода: в 1880-х годах бухгалтер в США
мог получать 5 долл. в неделю, в то время как машинист - 1,75 долл.
в день. Зато они работали в несравненно лучших условиях (на той
же железной дороге происходило свыше 20 тыс. серьезных несчастных
случаев в год (!) и имели существенно более короткий рабочий день,
что приближало их образ жизни к "классической" буржуазии.
С ростом корпораций, усложнением их иерархий и увеличением инвестиций
в непроизводственные подразделения группа "белых воротничков"
стремительно росла количественно и, в свою очередь, теряла внутреннее
единство. Уже в 1950-е годы Ральф Дарендорф разделял их на собственно
"белых воротничков" и "корпоративных бюрократов",
а про средний класс в целом был вынужден сказать, что это - "класс,
который не является классом, группа, которая не является группой,
страта, которая не является стратой".
С той поры общество еще более усложнилось. Владение землей окончательно
перестало определять принадлежность к элите, возможность участия
в политике неимоверно расширилась практически для всех слоев населения.
Возникли новые переменные: образование, владение собственным бизнесом
и т.д., но они никогда не дают жесткой корреляции ни с доходом,
ни с наличием общественной власти. Высокие зарплаты западных профессоров
зачастую оказываются мифом, владелец лавки где-нибудь на Юге США
будет влачить жалкое существование по сравнению с квалифицированными
рабочими, в подавляющем большинстве демократических стран государственные
служащие - относительно низкооплачиваемая категория.
В результате понятие "средний класс" приобретает пугающую
многомерность - или теряет всякий прикладной смысл. Так, например,
в США до 95% людей при соцопросах относят себя к среднему классу.
Отмечу, что это происходит в стране с объективно очень высоким уровнем
имущественного расслоения: значение т.н. индекса Джини - 45 - ставит
Штаты в один ряд с Уругваем, Угандой или Филиппинами. Очевидно,
что мы имеем дело с некоей общественной установкой, где "среднесть"
- синоним "нормальности" (занятно, что практически во
всех странах шизофреники составляют 5% населения). Какую пользу
можно извлечь из подобной самоатрибуции? Да никакой.
С другой стороны, в Англии средний класс ассоциируется, скорее,
с определенным родом занятий. В результате до 2/3 британцев склонны
причислять себя к рабочему классу. Понятно, что реальных индустриальных
рабочих в стране гораздо меньше. Принятое на английском рынке постоянно
идущее маркетинговое исследование TGI (Индекс целевых групп) стратифицирует
общество именно по признаку профессиональной принадлежности. Но
в результате оказывается, что 6% "высшей" категории А
(профессионалы максимальной квалификации) имеют сверхнизкий доход
(менее $1000 в месяц до уплаты налогов), в то время как 10% бакалавров,
магистров и даже профессоров входит в низшие профессиональные страты
D и E.
Примерно такую же ситуацию мы можем наблюдать и в современной России:
в некоторых отраслях промышленности рабочие получают зарплаты, вполне
сопоставимые с "московскими офисными" (например, средняя
зарплата на "Ярпиве", согласно интервью его ген. директора
годичной давности, - $1500). Однако, скорее всего, они будут демонстрировать
весьма существенные отличия в стиле жизни и мировоззрении по сравнению
с "белыми воротничками". Отметим, что разрушение связи
между доходом и образованием происходило в массовом порядке еще
в советские времена: молодой рабочий в большинстве случаев получал
больше молодого инженера или врача.
Очень похоже на то, что совместить принципы "среднего уровня
доходов" (базовое экономическое условие) и компактности поведения
(базовое социологическое условие) для получения практически полезного
понятия "средний класс" попросту невозможно. Современное
общество весьма многомерно, причем многомерность эта в развитых
странах как раз нарастает, а вовсе не сокращается (недавние события
во Франции показали, что теперь, например, нельзя игнорировать этническо-религиозный
фактор). Возникает вопрос: зачем упорно пытаться насытить современным
содержанием понятие, родившееся на излете феодализма? (Представьте,
что физики бы упорно пытались как-то втиснуть в теорию понятие "эфир"
только потому, что такой красивый термин не должен пропадать зря.)
До недавнего времени на то имелась серьезная идеологическая причина.
Капиталистический мир искал идеологию, способную противостоять марксистской
классовой теории (к слову: классификация Маркса через отношение
к средствам производства гораздо фундаментальнее в своей основе
и при желании может быть творчески переработана для применения к
реалиям современного общества). В этом идеологическом противостоянии
идея "растущего среднего класса" - сытого и довольного
жизнью - как "стабилизатора" общества была совершенно
необходима и, надо сказать, прекрасно сработала, дав пролетариату
иной жизненный ориентир, нежели революция.
Однако, как всякая идеология, концепция была довольно грубым упрощением
реалий жизни. Более того, поскольку пролетарская революция более
не является существенной потенциальной угрозой для общества, нет
никакой необходимости продолжать с ней идеологическое противостояние.
Для практических же целей понятие "средний класс" гораздо
чаще вводит в заблуждение, чем дает понимание происходящего. Как
решить эту проблему? Исключительно введением более дробных моделей
общественного устройства, основанных на совместном анализе нескольких
факторов. В частности, в своем агентстве для целей изучения потребителей
и планирования рекламных кампаний мы пришли к разбиению российского
общества на 12 групп - относительно однородных внутри и четко отличающихся
друг от друга. Примерно половина из них, так или иначе, может быть
соотнесена с разными концепциями "среднего класса".
Так ждать ли появления в России среднего класса? Не стоит. Не дождемся.
Просто потому, что ждем заведомый фантом, порожденный другим обществом
в другое время.
Владимир КОРОВКИН. "Новая газета",
15 февраля 2008 года
Демоскоп Weekly издается при поддержке:
Фонда ООН по народонаселению (UNFPA) - www.unfpa.org
(c 2001 г.)
Фонда Джона Д. и Кэтрин Т. Макартуров - www.macfound.ru
(с 2004 г.)
Российского гуманитарного научного фонда - www.rfh.ru
(с 2004 г.)
Национального института демографических исследований (INED) - www.ined.fr
(с 2004 г.)
ЮНЕСКО - portal.unesco.org
(2001), Бюро ЮНЕСКО в Москве - www.unesco.ru
(2005)
Института "Открытое общество" (Фонд Сороса) - www.osi.ru
(2001-2002)