Дневник переписчика 3

Марина Козырева, студент 2-го курса магистерской программы "Демография"

Как-то начинать надо. Я, Козырева Марина Михайловна, принимала участие во Всероссийской переписи населения 2020 (по факту, конечно, 2021 года) в качестве переписчика по району Марьино. Всё, что следует далее, представляет собой лоскутное одеяло из заметок про людей, сообщений, которые я отправляла друзьям “из полей”, рефлексии по поводу процесса и зарисовок “трудов и дней” (если Гесиод в своих “Трудах и днях” писал про сбор урожая, я тут скорее про сбор данных и респондентов).

Предыстория

Сказать, что история с переписью для меня началась аккурат 15 октября будет неправдой. Я хотела поучаствовать в переписи, мне казалось, что чуть ли не все мои одногруппники захотят пойти — это ведь правда эпохальное событие для демографов, когда ещё доведется. Но энтузиастов было мало. Все события начались раньше - в начале сентября я заполнила анкету от Волонтерского центра (ВЦ) Вышки, а 15 сентября мне позвонили аж из трёх управ районов, которые я указывала в анкете, что было очень забавно - звонили буквально с интервалом 5 минут, будто дали команду, и ситуация вышла из серии “Кто успел - тот и съел” - я предварительно согласилась на работу в своём районе, из управы которого мне позвонили первыми.

Условия звучали не радостно: говорили, что выходить нужно будет каждый день, в будни с 16 до 20, в выходные с 10 до 18. Я начала паниковать - при таких условиях принимать участие в переписи я не могу, т.к. совсем не буду успевать учиться (пары-то по вечерам) и подрабатывать. При подаче заявки на волонтерство говорилось, что у переписчиков будет свободный график. Я связалась с представительницей ВЦ, чтобы получить подтверждение по поводу графика, и стала ждать ответа. Ни Тане, ни Коле, ни Андрею за ту неделю не звонили. Озвучивая вышеназванные условия своим друзьям, я говорила, что на такое пойти не могу и от участия в переписи откажусь. Один друг, ухмыльнувшись, сказал: “Да, звучит так себе, но я почему-то знаю, что ты согласишься”. 20 сентября в ВЦ подтвердили, что график будет свободным, и я стала звонить в управу для подтверждения участия. Но, вот незадача: по номеру, с которого мне звонили, никто не отвечал. Странная ситуация получилась: я формально согласилась, но сама выйти на контакт никак не могла. Через несколько дней мне позвонили с другого номера, представившись уполномоченным по переписи по району Марьино, и ещё раз сказали, что выходить нужно будет каждый день. Я парировала, ссылаясь на договоренность ВЦ с Мосстатом. В итоге решила, что разберусь по ходу дела, согласилась.

Дальше вновь тишина, а уж октябрь на дворе. Мне вновь звонят с какого-то неизвестного номера, говорят, что нужно пройти обучение, это где-то 15 октября как раз - формально перепись началась. 13 октября создается чат в WhatsApp с контролером по нашему участку - Наташей. Она скинула нам файл, из которого я узнала, что ходить буду только по одному дому, но он большой. Также нам прислали ссылки на учебные материалы и тестирование, которое нужно было пройти до 17 октября (опять же, перепись стартовала 15 числа…). Ребята, прошедшие обучение, пишут свои впечатления в чат, и я с ужасом узнаю, что я единственная добровольно согласилась быть переписчиком, остальных моих коллег заставили в университете. Также Наташа пересылает сообщение из чата контролеров с инструкцией: “Переписчики работают ежедневно в свободном графике. В подъезд они не входят, по квартирам тоже не ходят - только у подъездов опрашивают жителей (на детских площадках) - только на улице!!!”. Это абсурд, думаю я. Но ничего не говорю, решаю дождаться обучения и уточнить там.

Обучение я прохожу 17 октября. Но “прохожу” — это сильно сказано: я приехала в управу (про место проведения обучения, кстати, выяснилось утром 17-го) к назначенному времени, вижу подписывающих какие-то бумаги переписчиков. Говорю: “Я на обучение на 17:00”. Мне говорят: “В смысле? У нас нет обучения в 17:00, только в 18:00. И вас в списках нет”. То есть несостыковки начинаются уже в этот момент (если не раньше - вспомним о “каждый день - свободный график”). Пишу в чат контролеру - она недоумевает. В итоге уполномоченная по переписи по Марьино отводит меня в большой кабинет с круглым столом и говорит: “Вообще, я обычно тут лекцию читаю, но, может, у тебя просто какие-то вопросы есть?”. Я про себя думаю, что в целом всё понимаю, переспрашиваю только про абсурдную указивку “не заходить в подъезды”. Женщина шокировано смотрит на меня, переспрашивает, потом говорит: “Это кто такое написал…? Опять всё не так поняли! Сейчас напишу ещё раз всем контролерам”.

Забрав экипировку и коробку с планшетом (от которого у меня в последствии ещё будет около месяца болеть запястье левой руки - настолько тяжелая российская электронная промышленность), я уезжаю из управы с мыслями о первом рабочем дне в качестве переписчика, который наступит уже завтра. Ночью ещё раз прохожу тест, ответы на который нам выдали вместе со “снаряжением переписчика”.

Собственно, перепись (18.10.21 - 8.11.21)

Дом, который я переписываю - 3 подъезда которого я переписываю — это дом, где находится управа. Даже шутим с уполномоченной, что, если что, я знаю, куда бежать. Я заступаю в 12:21, о чём отписываюсь в чате (как и во все последующие дни). У подъезда сначала пытаюсь дворника попросить меня впустить, но он говорит, что ключа у него нет. Благо, кто-то выходит, и я забегаю в открывшуюся дверь. Говорят, в других районах переписчикам выдавали коды от домов, и что про это даже спрашивают при проверке, но я до конца переписи буду надеяться на удачу при попадании в подъезды. Решаю начать с верхнего этажа и идти вниз. Пока еду в лифте, надеваю “униформу” - жилет, маску, шарф, удостоверение.

18.10

В этом подъезде на этаже по две квартиры. Подъезд вообще очень красивый, чистый, на каждом пролете какие-то цветы стоят. Я не питаю больших надежд застать многих жильцов, ибо понедельник и полдень - не лучшие стартовые условия. За 2,5 часа я обошла 14 квартир, в 7 никого не было, 5 переписала, в 2 ещё вернусь позже - жильцы попросили зайти в другое время. Открывают, на вопросы отвечают. В первой квартире погладила очень ласкового котика-британца, во второй - кошечку, в третьей тоже кошка была! А в четвертой квартире, когда я к ней подошла, никого не было, только собака гавкала из-за двери.

Я уже думала идти дальше, как из лифта выходят жильцы этой квартиры - мама с сыном лет 4. Мама говорит: “Я отвечу на вопросы, только сначала сына заведу, вы же слышите, у нас там собака”. Я говорю, что собак не боюсь. И тут к нам из квартиры выплывает (я иначе не скажу) огромный черный дог, мне по пояс… и начинает меня облизывать. Хозяйка в шоке - она-то думала, что у неё злая собака. В 15:47 я заканчиваю.

Итог первого дня: 16 квартир - в 7 никого не было, в 2 вернусь повторно, в 7 всех переписала. Всего 30 человек при неопределенной дневной норме в 20. Или: погладила 3 кошек и одного дога размером с пони. Поговорила с мамой ученицы лицея Вышки про психфак Вышки и олимпиады, услышала историю любви "вместе со школьной скамьи, 50 лет уже!", послушала сетования мамы дембельнувшегося сына о трудностях в поиске работы, от неё же - про то, как из больниц выпирают из-за оптимизации. И ещё: "Каким-то ещё языком владеете? - Только русским матерным». Кто-то уже был с QR-кодом от электронной переписи: человек вспомнил, что у него есть код, уже после того, как я переписала его (и ещё 2 людей в домохозяйстве). Код все равно отсканировала, но в появившейся электронной строке поставила "дубль", т.е. информация совпадает и в итоге повторяться не будет. Сложно было с моментом родства: оно указывается по отношению к первому члену домохозяйства, поэтому при переписывании больших домохозяйств - у меня была квартира, где жило 8 человек, и не все они кровные родственники, часто возникали “логические ошибки”, когда планшет говорил, что такого родства или ответа на вопрос быть не может. Разобраться с этим было не столько сложно, сколько муторно - пока ты пытаешься понять, куда дальше тыкать, респондент теряет терпение, а без этого ресурса твои попытки собрать данные бесполезны. Вечером консультирую переписчиков в нашем чате: нужно ли переписывать детей, неграждан, не прописанных, почему мы собираем информацию на 1 октября и пр. И думаю, как же сложно и непонятно всё это должно быть для студентов-не демографов: суть некоторых вопросов может быть не ясна, когда ты на них отвечаешь, но когда тебе их нужно задавать – совсем беда.

Вечером контроллер пересылает нам сообщение “сверху”: “Уважаемые коллеги! Пожалуйста, попросите ваших переписчиков быть корректными, не выкладывать в соцсети негативную информацию о проведении переписи. Росстат отслеживает соцсети”.

19.10

Начинаю со второго подъезда, хочу за первые три дня сходить на разведку во все три, а потом уже закрывать непереписанные квартиры. Он уже “классический” - по 4 квартиры на этаже. Из удивительного - расписанные стены на одной из лестничных клеток. За всё время работы так и не спросила, кто же такой талантливый: нарисованы персонажи Смешариков, Ну-Погоди, Винни Пуха.

В первой квартире на последнем этаже пожилая пара приглашает меня на кухню, рассказывает историю: дедушка из Иркутской области, бабушка из Центральной России, дети разъехались уже. Объясняют, что 1 подъезд “элитный”: он пристраивался к дому позже, туда заселяли льготников, многодетные семьи и других. На прощание дают пакетик с фундуком в скорлупе.

Переписала квартиру, где живут 4 чуваша: мужчина с женой 66 лет (из Куйбышевской области) и их 2 дочери. Здорово, что есть самоидентификация, хотя отец семейства мне говорит: “Девочкам сейчас хорошо, называют себя открыто чувашками, мы в их возрасте стеснялись”.

Потом был интересный случай: мне открывает дверь молодая очень красивая девушка (не удержалась и в конце опроса сделала ей комплимент), очень дружелюбная, но ничего не знает о переписи, поэтому просит меня рассказать: что это, зачем и т.д. Я немного побаиваюсь уже, думаю, что откажется, но она с интересом отвечает на вопросы. Семья с армянской фамилией, мама русская, папа армянин, а дочки взрослые себя называют русскими. Опять же, к вопросу об этничности. Пишу о вышеназванных примерах Тане и Андрею, они удивляются, что Марьино такой многонациональный район - у них на Арбате и в Измайлово все русские.

Итог второго дня: 33 анкеты за 3 часа, с 5 до 8 вечера.

20.10

Спускаюсь на этаж ниже в том же втором подъезде: в одной квартире не открывают, звоню в соседнюю. Открывает женщина средних лет, немного запыхавшаяся, рядом с дверью пакет из продуктового. Говорит: “Зайка, если бы ты меня разбудила после суток, я бы тебя почикала. А так я только зашла, заходи. Будешь мороженое?” - и указывает на пакет. Вежливо отказываюсь, начинаю опрос. В конце она мне говорит: “И запиши, что медикам мало платят, не дело!”. И благодарит, за то, что я только один раз звоню в звонок, “а не пятьсот.

В одной из следующих квартир глажу милого пёсика, расспрашиваю пенсионерку-татарку. У нее сын недавно вернулся из армии и никак не может найти работу, она сетует, мол, нет вакансий, а парень-то хороший!

Звоню в квартиру, выходит дед, 71 год. На вопросе про имя жены: «Сейчас, я вспомню... Как же её зовут. ". День рождения супруги вспомнить не смог - вернусь, когда она домой придёт.

Жители такие домашние: мужчины (но не дедушки!) все поголовно открывают топлес, в каких-то шортах или даже трусах. Большинство и не надевает ничего, но один вот при мне надел тельняшку!

В одной из квартир мужчина рассказывает мне, что вся его семья - и жена, и дети - родились в Ашхабаде. Я думаю, что, наверное, вернулись в Россию сразу после распада СССР, но оказывается, что переехали в Россию только в 2001. Хотя мама этого мужчины сама из Новосибирска.

Планшет - штука капризная. В одной из квартир живет семья, где жена сына респондентки родилась в военном городке в Луховицком районе. По форме, раз она родилась и зарегистрирована не в том населенном пункте, в котором её застала перепись, нужно указать место регистрации с полным адресом. Начинаю вводить данные в планшет: населенный пункт он находит, а вот улицы нужной или даже похожей по звучанию не знает. И пропустить эти вопросы нельзя - форма не пустит дальше. Ситуация безвыходная. В итоге указываю какую-то случайную улицу этого населенного пункта. Иначе бы получилось, что женщина прописана в Москве.

Были и грустные истории: дочка-пенсионерка живет с мамой 1929 года рождения - ветераном войны, у которой деменция, дочка за ней ухаживает. Пенсия ветеранки с учётом всех надбавок едва превышает 12 тысяч, у дочки пенсия и того меньше. Бабушка ко мне выходит, что-то пытается спросить, но дочь отправляет её на кухню пить кефир. Через пару минут с ужасом убегает в кухню, чтобы обнаружить, что её мама кефир вылила. Опять.

Возвращаюсь вечером домой, вижу в чате, что пришла очередная “указивка” по поводу отчетности: по каждому переписчику нужно отдельно количество переписанных за день квартир, человек, отказов, не застанных дома. Это ровно то же, что мы отсылаем контролеру в виде фотографии статистики с планшета, когда заканчиваем смену. Зачем ещё и в таком виде - непонятно. Я предлагаю создать Гугл-таблицу, чтобы каждый вносил туда свои данные после смены, а общее количество (тоже необходимое людям свыше) подсчитывалось через формулы автоматически. Создаю таблицу, всё организую. Контроллер пишет: “Марин, спасибо огромное, я плачу от счастья, что всё так упростилось.

Итог - 35 анкет.

21.10

Рабочий день начинается с созвона с котроллером: объясняю ей, как пользоваться таблицей, какие ячейки заполнять, какие считаются сами.

“В поле” в одной из квартир жильцы прошли перепись онлайн, девушка с младенцем на руках пошла искать код, который нам нужно сканировать, а я пока гладила их огромную чёрную собаку. Она дала мне лапу! Когда я отсканировала код, девушка спросила меня, не страшно ли так одной ходить по квартирам - первый человек, который вообще об этом задумался и спросил. Иногда страшно.

В другой квартире вновь встретила чувашей: мама с родным языком чувашским и две дочери-метиски.

Поработала в этот день только 1,5 часа. Но 25 человек переписала.

22.10

Взяла себе выходной, ибо в предыдущие дни норму перевыполнила.

23.10

В 16:45 я иду в третий подъезд. Он намного “запущеннее” второго и тем более первого. Промозгло, дует ветер, где-то нараспашку открыты окна, запах сырости.

Звоню в квартиру, женщина открывает, неохотно начинает отвечать на вопросы. Я таких респондентов боюсь, потому что никогда не знаешь, какой вопрос будет последним, после какого они откажутся отвечать дальше. Но вроде всё идёт гладко. Вдруг слышим из соседней квартиры плач. Открывается дверь, показывается мальчик лет 4-х. Он плачет, потому что ему страшно - родители ушли на работу, а его, Амира, оставили одного дома. Пытаемся его успокоить, он не прекращает плакать. Говорим: “У тебя есть телефон, можешь позвонить маме?”. Приносит телефон, пытаемся звонить - на счету нет денег. Я набираю номер его папы на своём телефоне и даю соседке поговорить. Отец говорит, что скоро вернется. Амир с высохшими слезами идёт обратно в квартиру смотреть мультики. Я заканчиваю опрашивать женщину.

В одной из квартир попался какой-то гадкий респондент: сначала назвал всех жильцов по именам, а потом, когда я перешла к вопросам про него как про первого записанного в домохозяйстве, сказал: “Зачем это, мне это неинтересно”. И закрыл дверь. А у меня в планшете неоконченный опрос, где осталось слишком много обязательных вопросов без ответа.

В одной из квартир пара пенсионеров 40-х годов рождения. Каждый раз удивляюсь, когда встречаю таких пожилых.

Одна из респонденток родилась со мной в один день. Другой - первого января.

Из других комментариев: сын лет 17 открывает мне дверь, кричит вглубь квартиры “Ма, иди, там это, походу, перепись, этого, населения”. Другая девушка из-за закрытой двери мне говорит: “Ой, нет, мне это неактуально”. А вот мне очень актуально, только слушать она не хочет!

С 16:45 до 19:00 переписываю 19 человек. Тренд с уменьшением количества респондентов в день продолжается. Я обошла 51 квартиру (весь подъезд), из которых мне открыли в 11, а переписать удалось 8 (в 3 сказали, что пройдут онлайн). Выходные - люди по домам не сидят.

24.10

За 2 часа в воскресенье переписываю 21 человека. В этот же день приходит новое распоряжение: теперь, помимо таблицы, мы должны присылать фото планшета со статистикой, на котором должны подписывать свои ФИО. Столько отчетности непонятной, дублирующейся… Главное, мне непонятно, зачем, потому что в теории мы синхронизируем планшеты после каждого рабочего дня, и все данные с них в любом случае передаются дальше. Какая-то попытка всё контролировать, выливающаяся в тройную отчетность.

25.10

Снова беру выходной. По присланным домовым книгам переписываю тех, кто дал отказ при очном обходе.

26.10

В 16:00 выхожу на участок. Во время обхода на планшет поступает звонок с неизвестного номера. Я трубку не беру. Гуглю - в реестре “нежелательных” звонков номера не обнаруживаю. Оказывается, некоторым переписчикам тоже поступали звонки на планшеты. Что это было, мы не знаем по сей день.

Один респондент ответил на все вопросы про себя, как только перешли к вопросам о супруге, он не смог вспомнить её день рождения. Сказав: “Ой, подождите, я сейчас проснусь”, ушел в квартиру. Вернулся с телефоном, потом там смотрел даты рождения жены и дочери.

С одной бабушкой на лестничной клетке переписывали её домохозяйство:

“- Дата рождения внука? - Так, он Дева, значит, когда там у него день рождения…”.

24 анкеты за 3,5 часа.

В чат пересылают информацию: “Завтра Ростатом будет проводиться тотальный обзвон контролёров и переписчиков. Необходимо проговорить с каждым переписчиком лично, что отвечаем в разуме. Проверить следующие параметры работы:

- обеспечение экипировки переписчиков

- обеспечением СИЗами переписчиков (маска, перчатки)

- передача переписчикам сведений:

коды от подъездов

контакт участкового

список квартир от МВД

список квартир исключённых из обхода

- наличие у переписчиков планшетов

- обеспечение бланков на участках”.

Кодов от подъездов у нас не было - мы до конца переписи забегали за жильцами или надеялись, что нам ответят по домофону и откроют дверь. Номера участкового никто не видел. Перчатки не выдавали. Впрочем, и звонка от Росстата с проверкой я так никогда и не получила.

27.10

Беру выходной от поля, работаю с “отказниками” - вношу их данные по домовой книге. Контролер пишет мне, что какие-то из моих квартир переписали соцработники, и нужно забрать у неё эти анкеты для внесения в планшет. История странная, потому что некоторые квартиры переписала и я, и соцработники. При этом данные не всегда совпадают. Есть сложности и с домовой книгой: в одной квартире, например, по ней прописано 15 человек и все с разными фамилиями. Я растерялась, решила пока не вносить и попробовать всё же “достучаться” до этой квартиры. В другой квартире, которую я начала переписывать, по домовой книге тоже числятся другие люди. Решаю такие “серые” квартиры всё же ещё несколько раз обойти самой, вдруг повезет, у людей поменяется настроение или дверь откроет кто-то другой, и я смогу провести опрос. По книге переписываю в этот день 12 человек.

У нас в очередной раз требуют прислать фото всех документов. Меня, честно говоря, раздражает не только то, что мы по четыре раза пересылаем каким-то людям, представляющимся работниками управы или какими-то уполномоченными, наши данные, но и то, что делаем мы это в WhatsApp, а не в каком-то более официальном формате.

28.10 Работаю полтора часика днём. Уже обнаруживаю, что нет никакой зависимости между временем обхода и количеством переписанных людей. Всё дело удачи.

В одной квартире мне отказывают, ссылаясь на спящего ребенка.

В другой не хотят проходить опрос, но милостиво говорят: “Что там надо, на Госуслугах? Ради вашей честности пройду”.

В следующей утверждают из-за закрытой двери, что прошли перепись на Госуслугах, но я вижу по планшету, что это не так. В другой девушка уже второй раз мне обещает, что пройдёт онлайн.

На лестничной клетке встречаю курящего мужчину, предлагаю ему пройти перепись. Он довольно грубо говорит, что работает в госорганах и прошел на работе. На просьбу показать код о прохождении начинает злиться и “гнать” на меня: кто я вообще такая, у меня нет должности или удостоверения (“Да я таких бумажек, как у вас, сколько угодно напечатаю”), что он не обязан мне ничего показывать. Но хотя бы сообщает, что в соседней квартире никто не живет. С чистой совестью ставлю метку “Нежилое” с комментарием “Информация от соседа”, и, испуганная и расстроенная, иду дальше.

В одной квартире переписываю двух цыган, мать и сына, у которых из-за ошибки при выдаче паспорта разные фамилии в документах - отличаются одной буквой. Мама говорит на цыганском, ей 71 год, у неё пятеро детей, первого из которых она родила в 14 лет. Вот такие вот этнические особенности рождаемости.

К вопросу “Всегда ли одна квартира - одно домохозяйство?”: открывает дверь мужчина пенсионного возраста, рассказывает, что сам латыш, но родился в Запорожье, а живёт с соседкой, не родственницей, и быт у них не совместный. Так что двухкомнатная квартира - два домохозяйства. На прощание мне говорит: “Ты сильнее нажимай на звонок, не бойся!”. Всё оставшееся время балансирую между этим наставлением и просьбой медработницы из второго подъезда “не звонить пятьсот раз”.

19 переписанных человек.

Это разгар “нерабочих дней”, объявленных из-за ухудшения эпидемиологической обстановки. В половину одиннадцатого вечера нам в чат приходит сообщение, что все переписчики должны сдать экспресс-тест на коронавирус в течение двух суток. Ребята в чате начинают возмущаться: “Не, ну они молодцы, конечно. В Мск 8,5 тыс. зараженных в день. Идите в ТЦ и делайте ПЦР. При условии, что там давки в пунктах прививки…”, “В договоре этого не было, письменного указа с подписью конкретного человека нет”. И это правда, и я полностью согласна. Но решаю не создавать проблем и сделать тест на следующий день.

29.10

Еду делать тест, на участок не выхожу. Тест отрицательный. Переписала всех надомников по анкетам, которые забрала у контролера. 11 человек.

Контролер пишет: “Сегодня по нашему ПУ статистика пришла - ПЛОХАЯ! Посмотрите каждый - какой процент исполнения?”. У меня опрос завершен в 52% помещений, обошла я при этом 91% квартир. Контролер пишет, что это мало - нужно за ближайшее время “добить” завершенных до 70%. Кажется, те, кто даёт такие распоряжения, вообще не понимают, что означают эти цифры и работа переписчика. "Опрос завершён" говорит не о работе переписчика, а о пребывании людей дома. Мы ходим по одним и тем же квартирам несколько раз, никого нет, сделать мы с этим ничего не можем. Я вчера для интереса вела подсчёт, в сколько квартир я позвонила - в 30. Переписала из них 7 (то есть там, где были люди, и они ответили на вопросы). На прошлой неделе обошла за день 51 квартиру, из которых открыли мне в 11. В большинстве квартир мы ставим метку “не застали дома”, которая, очевидно, не идёт в “нужную” статистику законченности работы. При этом наша контролер не может ответить на вопрос, что такое “плохо”, какие цифры интересуют вышестоящих людей.

30.10

Снова не выхожу в поле.

31.10

Появляюсь на участке в 16:23. Один переписчик пишет: “А смысл сейчас ходить? Все уехали, остались только переписчики”. Всё так - нерабочие дни плюс ноябрьские праздники так себе комбинация для ловли людей по квартирам. За 2.5 часа опрашиваю только 19 человек.

Переписывала семью, муж на вопросе про национальность завис, жена говорит: “Ну ты же русский?". Он задумчиво отвечает: "Ну я помор...". Я обрадовалась - я же сама наполовину поморка. Обсудили с ним, что это субэтнос, поэтому в национальность мне нужно записать “русский”.

1.11

Снова беру отгул.

2.11

Утром приходит сообщение: “Переговорите с переписчиками о том, что они не ставят отметки отказ/не застал дома. Если у переписчиков появляются такие квартиры, то они просто пишут в комментарии данную информацию, но ни на какие кнопки не нажимают. Не должно быть красных квартир” - а зачем тогда вообще сделаны такие метки? Если не ставить их, то снижается общий процент обойденных квартир, на что тоже гневаются сверху. Андрей пишет, что ему говорили подобное в Росстате, что эта метка ставится в последние дни.

Следом - другое сообщение: у каждого должно быть 250 опрошенных на сегодняшний день. Переписчики закономерно возмущаются: у кого-то всего в планшете 150 квартир, во многих вообще не открывают или живут по одному-двое. У меня норма эта есть, но я понимаю негодование своих коллег.

У меня все эти просьбы вызывают некоторое недоумение, потому что из того, что я вижу, всё предельно нормально: нас не заставляют придумывать людей, все переписчики регулярно ходят в поле, и ещё 2 недели переписи (половина!). На нашем участке (за него я могу отвечать) мы делаем ровно то, что должны делать переписчики: ходим по квартирам, переписываем жильцов, сдаем отчетность каждый день. А из-за таких сообщений создается паника на пустом месте. И, главное, не одно из этих распоряжений не подкрепляется никакими юридическими документами - всё остается на уровне пересылаемых сообщений в чатах, и мы даже не знаем, кто так поручил делать.

К 6 вечера выхожу на участок, тоже на полтора часа.

В первой квартире мне открывает молодой человек, начинает отвечать на вопросы и попутно обуваться. Из квартиры выходит его мама, женщина средних лет, сразу принимает какую-то агрессивную позицию. Про сына всё заполняю, он извиняется и уходит из квартиры. Продолжаю опрашивать женщину, она неохотно отвечает, постоянно восклицая: “Это же есть всё в базах данных, зачем вы это спрашиваете?!”. В каких базах данных, она не уточнила.

В части квартир люди уже переписались на Госуслугах, кто-то просит зайти попозже. Поняла свой нелюбимый тип квартир: когда слышно, что внутри люди есть, но тебе принципиально не открывают и не отвечают. Люди, вы либо пошлите на все четыре стороны, либо откройте. А то нет такого статуса помещения "игнорируют" - всё равно придется возвращаться.

Из 30 квартир, в которые я звонила, удалось переписать 7 квартир, или 21 респондента.

3.11

Полтора часа работы и 10 анкет. Зашла в подъезд с пожилым мужчиной, я как обычно в лифте нажимаю на последний этаж, чтобы идти сверху вниз. Он не нажимает ничего. Едем-едем, тут, когда голос лифтового ассистента объявляет “Четырнадцатый этаж”, мужчина испуганно говорит: “А, так я с вами еду! А то я думаю, как-то долго…Я-то на 8-м”.

Переписываю женщину, в квартире у которой живет 5 человек. Она очень неохотно отвечает, периодически восклицая: “Зачем вам это надо?” - особенно на вопрос про языки и национальность. Когда спрашиваю про образование, она не выдерживает и говорит: “Что это такое?! Я не буду отвечать на эти вопросы, и не про кого не буду на эти вопросы отвечать! Эти данные уже есть. Те, кому нужна это информация, её найдут”. Я начинаю ей объяснять, что мы не МВД, которые владеют формальной информацией о месте рождения и пр., что информации о том, на каких языках она говорит, нет нигде. Она парирует: “Те, кому нужна эта информация, её получат”. Меня это забавляет даже. Говорю: “Вот я студент-демограф, и я непосредственно нуждаюсь в этой информации. И могу вас заверить, что этой информации нет нигде, и перепись - единственная возможность её получить”. На вопрос про площадь квартиры: “Ну вот кому и зачем эта информация нужна!? - Ну вы же сами никогда не пробовали её искать и с ней работать? - А, ну да…”. Потом она как-то подобрела и про остальных жильцов квартиры отвечала охотнее. На вопрос про год рождения сестры затруднилась ответить, звонит сестре, говорит, мол, тут перепись пришла, задают странные вопросы про образование и детей, но я на них не хочу отвечать. И тут сестра говорит: “Ой, мне интересно, давай я отвечу ей всё”. Женщина ставит телефон на громкую связь, и я опрашиваю её сестру по телефону, стоя в предбаннике. Вот такие технологии. Когда я закончила опрос и собралась уходить, женщина попросила прощения за то, что наехала на меня в начале.

Но вообще за этот день мне открыли только в 5 квартирах, 3 из которых сказали, что пройдут перепись онлайн. Такое ощущение, что оставшиеся 10 дней переписи я буду добирать по одной квартире и радоваться, если мне хоть кто-то будет открывать.

4.11

Выхожу в поле к 18, тут приходит сообщение от контроллера: “В праздники мы работаем как в выходные, поэтому до 18:00 стараемся уже сдать отчетность”. 4 ноября — это, конечно, праздник, но ещё это четверг. А то, что переписчики уже спланировали выход в поле на вечернее время, это не важно. Как всегда, предупреждения “вовремя”.

В одной из квартир: “Папа у меня немец, но я-то русская! Я художница, как и папа мой, как и все предки”. В конце спрашивает: “И чё будет? Чё будет из этого? Узнаем, наконец, сколько народу в Москве живет?”. Я обещаний не даю, лишь призрачную надежду. На прощание задумчиво: “Вообще, надо глубже спрашивать, про всех родственников!”.

Захожу за женщиной в первый, “образцовый”, подъезд, а между подъездами я обычно перебегаю без куртки - неохота снимать-надевать, недалеко же. Она до этого видела, как я звонила в домофон тщетно. Говорит участливо: “Что, не пускают? Вы что-то совсем раздетая, без куртки даже… А зачем вы по подъездам ходите? А, это вы нам в дверь звоните постоянно? Я незнакомым не открываю. Переписываться не буду, отказываюсь. Они и так слишком много знают по телефонам. Что, все в моем подъезде переписались?! Сумасшедшие!”.

5.11

Выходной.

6.11

В поле не выхожу, переписываю остатки “отказников” по домовой книге - 21 человека.

7.11

За полуторачасовой обход переписываю всего 4 человека. Среди них - милейшая бабушка-осетинка: “- Какими языками, кроме русского, владеете? - Своим. - А это какой? - Осетинский. Родной, свой». Сказала, что хорошо, что я днем пришла, потому что живет она одна и по темноте не открывает дверь. В конце бабуля спросила: “Как вас зовут? Мариночка, удачи вам”.

8.11

Нам говорят, что сегодня нужно сдать планшеты и всё выданное имущество в управу. Я выхожу в поле в последний раз. Ещё раз прошла по всем квартирам, немного переписала - 5 человек. Тем, кто сказал, что пройдёт онлайн, напомнила (если застала дома), что нужно до воскресенья пройти на Госуслугах.

Сдала всё в управу. Итог: 251 человек переписала в 96 квартирах (из 131, которые были в планшете). Не застала дома людей в 17 квартирах, в 16 статус “ожидание прохождения переписи на Госуслугах”, 2 нежилые. Такие вот итоги.

То, что было дальше

11.11

Подписываю договор с Мосстатом в Управе, он уезжает туда им на подпись.

1.12

Забираю подписанный обеими сторонами договор, свою копию. По договору оплата должна прийти до 10 декабря. Ждём.

10 декабря зарплата не приходит. Следующие 2 недели нас кормят сообщениями “Оплата началась, ждем”. Другие переписчики начинают возмущаться, наезжать на контролера и требовать объяснений. Я читаю договор, нахожу пункт про пени. Держу его в голове, слежу за дальнейшим развитием событий. Начинаются новые “отмазки” от Управы: “скорее всего переписчики указали неправильные реквизиты”, “нужна была карта Мир” - хотя я знаю переписчиков из других районов, которым зарплата пришла, и не на карту Мир. 25 декабря я не выдерживаю и подаю официальную жалобу в Росстат через сайт. Примерно в то же время создается очередной чат в WhatsApp, куда добавляют всех тех, кому не выплатили деньги. Суть этого чата: каждый день писать, пришли ли тебе деньги. Наконец, 28 декабря мне приходит зарплата. Из чата меня тут же удаляют. 30 декабря мне приходит ответ из Росстата: да, пеню мы вам должны, ибо обязательства не выполнили, но поскольку мы государственная организация, то вы её должны у нас отсудить.

Конечно, с точки зрения организации в переписи было много недочетов, большинство из которых я бы отнесла к банальному отсутствию коммуникации, как вертикальной - одни начальники дают одни указания, другие противоположные, так и горизонтальной - в соседних районах существенно разнятся правила игры. Но мне повезло: на нашем участке абсурда было по минимуму, во многом благодаря понимающему и всегда стоящему на нашей стороне контроллеру.

Финита ля комедия.

Послесловие

Перепись — это возможность взглянуть на Россию, по крайней мере Россию городскую, в разрезе одного дома. Большие семьи, ютящиеся на 30 кв. м ради преимуществ жизни в столице. Одинокие женщины, потерявшие мужей и пытающиеся прожить на мизерные зарплаты и еще более мизерные пенсии. Медицинские работники, сутки проводящие в больницах и получающие копейки. Пожилые дочери, ухаживающие за пожилыми матерями с деменцией. Приезжие из разных уголков постсоветского пространства, говорящие дома на совершенно других языках, отличных от того, на котором они говорят, переступая порог квартиры. Пенсионеры, воспитывающие внуков и содержащие взрослых детей. Молодые мамы, сидящие в декрете с детьми, пока их мужья зарабатывают деньги. Коренные москвичи, с презрением отзывающиеся о соседях по лестничной клетке, приехавших из города N 20 лет назад. Выходя поздним ноябрьским вечером из дома 131, я оглядывалась на его окна, в которых горел такой разный свет и жили такие разные люди.