Миграция и естественное движение населения городов и административных районов России в 1990-2010 гг.: ключевые факторы различий

Мкртчян Н.В.[2], Карачурина Л.Б.[3]
(Опубликовано в: Научные труды: Институт народнохозяйственного прогнозирования РАН / Гл. ред. А.Г. Коровкин. М.: МАКС Пресс, 2013. с 95-114.)

На протяжении двух последних десятилетий население России и большинства её регионов сокращалось. С 1992 г. в стране началась долговременная естественная убыль населения, которая только к 2012 г. прекратилась, и, по прогнозам Института демографии НИУ ВШЭ, вновь возобновится уже в ближайшие годы. За 1992-2010 гг. естественная убыль населения России составила 13,1 млн. человек. Одновременно миграция частично компенсировала потери от депопуляции, в отдельные годы обеспечивался даже небольшой рост населения. По оценкам Росстата, основанным на данных последних переписей населения (2002 и 2010 гг.), миграционный прирост населения России за 1992-2010 гг. составил 7,3 млн. человек.

В регионах России ситуация была разнообразной и определялась как различиями в характеристиках естественного движения населения, так и, причём, в существенно большей мере, различиями миграционных процессов.

Дифференциация регионов по уровню рождаемости изменялась на протяжении ряда десятилетий, и эти показатели все ещё значительно различаются. Эти различия определяются этническим фактором, степенью модернизации, большей или меньшей приверженностью к традиционализму в репродуктивном поведении населения отдельных регионов страны. Известны различия в продолжительности жизни, базирующиеся как на региональной специфике образа жизни населения, так и на развитости и эффективности региональных систем здравоохранения.

Мигранты из-за пределов страны расселялись по территории России неравномерно, концентрируясь в регионах европейской части страны, на юге Урала и Сибири, и в крупных городах. Одновременно шёл внутренний отток населения из регионов Севера и Востока страны в центральные и южные области, развивались центры притяжения мигрантов, формируемые крупнейшими городскими агломерациями, среди которых всегда лидировала Москва. Роль миграции заключается не только в перераспределении населения между отдельными регионами страны, но и в её селективности: 60% внутрироссийских мигрантов – это молодые люди в возрасте 18-29 лет. Регионы, из которых уезжает население, теряют прежде всего молодежь в активных репродуктивных возрастах, что ускоряет процесс старения населения и ведет к росту общих показателей смертности и углублению депопуляционных процессов, как в настоящее время, так и в перспективе. Напротив, в регионах, притягивающих население, процессы старения замедляются, увеличивается число рождений. В отдельных регионах, например, в Ханты-Мансийском и Ямало-Ненецком автономных округах (а ранее – на всех российских «северах») действует «ротационная» модель миграции: приток молодежи сопровождается оттоком лиц пенсионных и предпенсионных возрастов, что позитивно сказывается на общих показателях естественного движения населения.

Поляризация демографической и миграционной ситуации на региональном уровне в последние десятилетия менялась (табл. 1). Это описано во многих работах, в том числе и в наших[4]. В результате разнонаправленных демографических процессов, и, в большей мере – перетока населения между отдельными частями страны, за 1990-2010 гг. население одних регионов страны увеличилось более чем на четверть (Москва), других – сократилось на 2/3 (Чукотский АО).

Таблица 1. Межрегиональная дифференциация отдельных показателей естественного движения и миграции населения в России, 1990-2010 гг.

Примечания:
* 2009 г.
** с учетом пересчетов от итогов переписей населения 2002 и 2010 гг.

Источники: Демографический ежегодник России ? 1996. М.: Росстат, 1996; Демографический ежегодник России – 2002. М.: Росстат, 2002; Демографический ежегодник России - 2007. М.: Росстат, 2007; Естественное движение населения Российской Федерации 2010. М.: Росстат, 2011

Не менее значительны, но гораздо менее изучены проявления дифференциации в течении демографических процессов внутри регионов. Более того, различия в показателях, характеризующих демографическую и миграционную ситуацию в отдельных городах и районах в пределах одного региона порой оказываются выше, чем между более чем 80-ю регионами России. Большая часть фиксируемых статистикой миграционных перемещений совершается в пределах регионов (обычно около 55%). В каждом регионе есть своя «Москва» (а в иных ещё и свой «Санкт-Петербург»), своя глубинка, свое приграничье (при этом не важно есть ли хоть один километр государственной границы).

Но самый главный, на наш взгляд, аргумент в пользу необходимости активизации изучения демографической и миграционной ситуации на внутрирегиональном уровне состоит в том, что отсутствие анализа этих различий затрудняет понимание их природы между регионами. Например, в целом по Оренбургской области в 2010 г. показатель естественного прироста был равным нулю, но этот «ноль» является результирующей очень различающейся ситуации: в приграничном с Казахстаном Домбаровском районе +5,6‰, в Северном -7,5‰. Только при рассмотрении ситуации на уровне отдельных городов и районов возможно описывать и анализировать центро-периферийный переток населения в пределах регионов. Наконец, прибывающие из другого региона (страны) мигранты выбирают для нового жительства не «регион в целом», а конкретный город, район, поселение. Для человека, приезжающего в Красноярск, не имеет значения ситуация на рынке труда в Туруханском районе, на севере края, он может (или нет) найти работу в Красноярске или Красноярской агломерации. Локальный рынок труда почти нигде (за исключением гг. Москвы и Санкт-Петербурга) не тождественен региональному.

На примере регионов Центрального федерального округа дифференциация показателей миграционного прироста/убыли населения на уровне городов и административных районов была проанализирована нами в работе[5]. Было показано, что в 2007-2009 гг. дифференциация по данному показателю в пределах каждого региона столь же велики, как и межрегиональная дифференциация в стране в целом. В данной работе предпринимается попытка с одной стороны, проанализировать дифференциацию не только показателя миграционного прироста/убыли, но и – коэффициента естественного прироста/убыли. Кроме того, существенно расширен временной период анализа, использованы данные за 1990-2010 гг. Наконец, в нашем распоряжении появились актуальные данные, относящиеся к разным регионам страны. Их сравнение осуществлено на основе подхода, использованного нами ранее[6], но для данных за менее продолжительный временной период.

Выбор регионов для анализа был обусловлен, во-первых, наличием данных. Напомним, что даже такие простые показатели, как естественный и миграционный прирост по городам и административным районам регионов на федеральном уровне не публикуются, нет их и в базе данных Росстата. Эти данные публикуются территориальными органами статистики в малотиражных сборниках, часть из них собрана в ходе полевых исследований в регионах России. Во-вторых, мы старались включить в анализ регионы из разных частей страны – Центра, Юга, Приволжья (ранее – Урала), Сибири. В-третьих, среди выбранных регионов есть как небольшие по территории, числу районов и городов, населению, так и очень крупные, по внутренним контрастам сравнимые с целыми государствами.

Выбранные нами территории не характеризуются экстремальными значениями показателей естественного или миграционного прироста/убыли населения. Эти регионы представляют довольно многочисленные группы территорий, не выбиваются из общего ряда. Так, Ивановская и Ярославская области относятся к группе сильно депопулирующих регионов России, но показатели, например, в Псковской и Тульской областях хуже. Нет среди выбранных и регионов с другого «полюса», хотя показатели естественного движение населения Иркутской области или Красноярского края более благоприятны относительно средних по стране. С другой стороны, среди выбранных регионов нет наиболее привлекательных с точки зрения миграции, хотя эти показатели у Ставропольского края и Оренбургской области в 1990-е гг. были очень высоки. Миграционная убыль в Красноярском и Пермском краях, Иркутской области и никогда не достигала пиковых для страны значений, хотя эти регионы относятся к устойчиво теряющим население.

Дифференциация показателей естественного и миграционного движения на внутрирегиональном уровне. Дифференциация показателей естественного прироста/убыли населения по городам и районам выбранных регионов представлена в табл. 2 и 3. Показатели естественной убыли близки к максимальным для регионов России, причем не только за счет уже упомянутых регионов Центрального ФО. И в Пермском крае, и в Красноярском есть районы, в которых темпы депопуляции достигают практически максимальных для России значений, хотя показатели в целом по этим субъектам РФ, даже несколько лучше средних по стране. Во всех регионах, за исключением стабильно и интенсивно депопулирующих Ивановской, Ярославской и Воронежской областей, на общем фоне естественной убыли населения выделяются города и районы, в которых наблюдался естественный прирост населения. Причины подобных «отклонений» ? в сравнительно молодой структуре населения этих территорий, сложившейся, например, в результате селективной по возрасту миграции[7], или местной специфике этнического состава населения: таковы населенные бурятами районы Иркутской области или заселяемые выходцами из Дагестана районы Ставропольского края.

Таблица 2. Дифференциация показателя естественного прироста по городам и административным районам, на 1000 населения

Источник: данные территориальных органов Росстата

Дифференциация значений коэффициента естественного прироста (убыли) населения по городам и районам выбранных регионов с 1990 г. увеличилась, прежде всего, за счет экстремальных показателей убыли населения. Видимо, это – следствие высокой смертности и старения населения, усиленного миграционным оттоком молодежи. В Пучежском районе Ивановской области, где на протяжении всего рассматриваемого периода отмечалась самая интенсивная по области естественная убыль населения, по данным переписи 2010 г. средний возраст составил 49 лет (в среднем по области – 41,2 лет). В Ярославской области в 2000-е гг. максимальная убыль в Брейтовском районе объяснялась также средним возрастом населения 45,3 лет против 41,1 лет в среднем по области. Напротив, в Ясненском и Домбаровском районах Оренбургской области, в 2010 г. характеризующихся естественным приростом населения, средний возраст жителей составлял 36 лет, тогда как в среднем по области – 38,5 лет.

Общие показатели естественного прироста (убыли) населения ? сравнительно доступный, но все же грубый показатель для анализа различий в естественном движении населения. По ряду регионов (не только выбранных нами в качестве базовых для анализа в рамках данной статьи) есть возможность рассмотреть дифференциацию рождаемости и смертности на показателях, элиминирующих различия в возрастной структуре населения.

Для рождаемости это ? суммарный коэффициент рождаемости (СКР). В Волгоградской области в 2007-2008 гг. показатель СКР различался от 1,152 в г. Волжском до 2,334 в Октябрьском районе области[8]. В Красноярском крае СКР в 2007-2009 гг. различался от 1,241 в г. Красноярск до 2,595 в Ермаковском районе и 2,527 – в Енисейском[9]. В 2009 г. СКР в г. Сыктывкар Республики Коми составлял 1,243, а в Ижемском районе республики – 2,758[10]. СКР в 2010 г. в г. Архангельск равнялся 1,242, а в Вилегодском районе Архангельской области – 2,747, в Лешуконском районе – 4,134[11]. Как видим, и по этому показателю дифференциация в пределах региона сравнима с межрегиональной.

Важным фактором вариации рождаемости на внутрирегиональном уровне является разный «календарь» рождений, выражающийся в значительных различиях в возрастных коэффициентах рождаемости. Так, в сельских районах Красноярского края пик рождаемости приходится на возрастную группу 20-24 года, тогда как в городах, и в первую очередь в Красноярске, он переместился на возраста 25-29 лет (рис. 1). После 30 лет различия возрастных коэффициентах рождаемости сглаживаются.

Рисунок 1. Возрастные коэффициенты рождаемости в отдельных городах и районах Красноярского края, 2007-2008 гг., на 1000 женщин соответствующего возраста

Источник: Демографический ежегодник Красноярского края, 2010 год. Красноярскстат, 2011, c. 72-73

По величине и распределению возрастных коэффициентов рождаемости сельские районы Красноярского края похожи на республики Дагестан и Чечню, а города края – на Москву и Санкт-Петербург.

Для анализа смертности рассмотрим показатель ожидаемой продолжительности предстоящей жизни при рождении (ОПЖ). В 2007-2008 гг. в г. Волжском Волгоградской области ОПЖ ба пола) составляла 70,85 лет, а в Клетском районе той же области – 63,24 лет[12]. В Самарской области в 2009 гг. ОПЖ составляла в г. Тольятти 70,38 лет, а в г. Октябрьский – 62,58 лет[13]. В Красноярском крае ОПЖ в 2007-2009 гг. в п. Кедровый (бывший ЗАТО) составляла 73,0 лет, а в Боготольском районе края – 59,0 лет[14]. В Республике Коми в 2009 г. ОПЖ в г. Усинске составляла 76,8 лет, в Сыктывкаре – 74,4 лет, а в Сысольском районе – 58,7 лет[15]. В Архангельской области показатели ОПЖ в 2009 г. разнились от 58,04 лет в Вилегодском районе до 72,65 лет в г. Коряжма[16]. Таким образом, разница по показателям ОПЖ на внутрирегиональном уровне также близка к межрегиональной и составляет, по вышеприведенным регионам, от 7,5 до 15 лет.

Внутрирегиональная дифференциация миграционного прироста (убыли) населения по многим из выбранных регионов не уступает межрегиональной за соответствующие годы (см. табл. 1 и 3). Почти в каждом регионе есть районы и города с высоким миграционным приростом. Районы и города ? «лидеры» миграционного прироста даже в пределах одного региона постоянно меняются, чаще других это районы, граничащие с центром региона. В выбранных нами для анализа регионах есть районы и города с экстремально высоким миграционным оттоком, прежде всего, в Красноярском крае (например, Игарка) и Иркутской области. Выезд населения из этих территорий шел с той же интенсивностью, что и с Чукотки или Магаданской области. Но даже в привлекательных для мигрантов Ставропольском крае и Воронежской области есть районы с высокоинтенсивным оттоком населения.

Таблица 3. Дифференциация показателя миграционного прироста по городам и административным районам, на 1000 населения

Источник: данные территориальных органов Росстата

Межрегиональная и внутрирегиональная дифференциация значений миграционного прироста (убыли) населения максимально проявилась в середине 1990-х гг. (табл. 1 и 3), в 2010 г. она была меньше, чем в 1990 г. Пик выезда из регионов Севера и Востока страны, связанный с социально-экономическими трансформациями, особенно сильно ударившими по экономике северных регионов, уже пройден. Система расселения и численность населения регионов «нового освоения» к настоящему времени постепенно приходит в соответствие с новой экономической моделью хозяйствования в этих регионах, экстремальные показатели миграционной убыли остались в прошлом.

Дифференциация показателей в городах разного размера и сельской местности. Влияет ли на показатели естественного и миграционного прироста на уровне городов и административных районов городской или сельский статус территориальной единицы, а в случае города ещё и его размер? Ранее на основе данных, представленных в базе данных «Экономика городов России» статистического портала «Мультистат» зависимость миграционного прироста/убыли российских городов уже была проанализирована. Получилось, что в 2000-е гг. устойчивый миграционный прирост демонстрировали крупные, с населением более 100 тыс. человек, города[17]. Эта зависимость сильно нарушалась в крупногородских агломерациях (прежде всего, Московской): миграционная притягательность десятков городов здесь зависит не от размера города, а от его близости к Москве. В 1990-е гг. аттрактивность городов для мигрантов зависела от их размера в сравнительно небольшой степени.

В рамках данного исследования появляется возможность сравнить данные по городам разных размеров и сельской местности (на портале «Мультистат» данные по сельской местности не представлены).

На основе базы данных «Экономика городов России» по 1008 городам, сгруппированным по численности населения, были рассчитаны коэффициенты естественного прироста за 1990-2009 гг. (табл. 4). Самая интенсивная убыль населения во все годы отмечалась в малых, с населением менее 20 тыс. жителей, городах. В 2000-е гг. крупные города отличались менее интенсивной естественной убылью в сравнении с другими группами городов, в 1990-е гг. этого не было. Различия между крупными и малыми городами существенны. Возможно, начал сказываться омолаживающий эффект миграции, который отмечен именно в крупных городах. Этот эффект, ведущий к повышению общих показателей рождаемости и снижению показателей смертности отмеченный в работах Н.А. Слуки для ряда мировых городов[18], по-видимому, распространяется и на российские крупные города. Хотя активной ротации населения (приток молодежи и отток людей пожилых возрастов), как в основных мировых городах, не происходит даже в российских городах-миллионерах, но всё же приток молодежи на показателях сказывается. В малых городах ситуация обратная, ведь они активно теряют молодежь.

Таблица 4. Коэффициенты естественного прироста (убыли) населения по группам городов и сельской местности, на 1000 населения

Источник: Многофункциональный статистический портал «Мультистат» http://www.multistat.ru, данные Росстата

Власти Москвы гордятся растущей год от года рождаемостью и готовы приписать этот рост политике в области материнства и детства, проводящейся в городе. На наш взгляд, причина заключается не только в этом, но и в притоке молодых мигрантов, который в отличие от роста рождаемости, вызывает у властей города беспокойство и тревогу. Согласно оценке пересчетов численности населения от данных переписей 2002 и 2010 гг.[19], именно в молодых возрастах вклад миграции в население Москвы наиболее велик (более 40% женщин в возрасте 17-39 лет, живущих в Москве в 2010 г., не являлись уроженками столицы). Следовательно, не будь их, не было бы и рожденных ими детей. Но «обратная сторона» этой проблемы – сокращение числа рождений в регионах, откуда эти люди уехали.

Именно поэтому коэффициенты естественного прироста в сельской местности, малых и средних городах ниже, чем в крупных городах. В малых, с населением менее 20 тыс. человек, городах коэффициенты ниже, чем в сельской местности. Возможно, это связано с более интенсивным оттоком молодежи из малых городов, но, ещё более вероятным представляется, что более позитивные показатели по сельской местности обеспечиваются за счет менее урбанизированных регионов юга России, прежде всего, Северного Кавказа, а также отдельных регионов Приволжья и юга Сибири.

В одной из работ нами уже анализировалась зависимость миграции от размера городов (численности живущего в нем населения)[20]. В 1990-е гг., особенно – в первую половину десятилетия, сразу после трансформационного кризиса, размер городов мало влиял на миграционный прирост населения (табл. 5). Однако в 2000-е гг. именно крупные города получали наиболее весомый миграционный приток, а малые города и сельская местность стали активно терять население в результате миграции.

Таблица 5. Коэффициенты миграционного прироста (убыли) населения по группам городов и сельской местности, на 1000 населения

Источник: Многофункциональный статистический портал «Мультистат» http://www.multistat.ru, данные Росстата

Получается, что сельская местность и малые города постепенно стали своеобразным «полюсом» демографического неблагополучия современной России. Они не только испытывают миграционную убыль, здесь сформировались и самые высокие темпы депопуляции. Это происходит на фоне того, что, как отмечалось выше, именно в сельских районах в последние годы отмечались наиболее высокие показатели рождаемости (СКР – на уровне 3-4 рождений на женщину). Но одновременно в этих же районах фиксируются и самые низкие показатели ОПЖ, что, в сочетании со старой возрастной структурой населения приводит в конечном итоге к высокой естественной убыли населения. Так, в Ермаковском районе Красноярского края при показателе СКР в диапазоне 2,1-2,6 и ОПЖ при рождении 62-64,5 лет в 2005-2009 гг. коэффициент естественной убыли населения составлял от -8,9 до -4,6 на 1000 населения[21]. Ситуацию усугублял устойчивый миграционный отток населения.

Внутрирегиональные различия по линии «центр – периферия». Спустившись еще на одну ступеньку «вниз» по лестнице поселенческой структуры, необходимо констатировать, что ситуация и здесь неоднородна. Большую роль в объяснении различий между отдельными городами и административными районами играет их положение в системе «центр-периферия», как на общестрановом, так и на региональном уровне. Практически все города Московской области, вне зависимости от их размера, имели в постсоветское время миграционный прирост. Они, а не города-миллионеры, занимали первые строчки лидеров по темпам миграционного прироста населения в 2005-2009 гг.[22]. На региональном уровне динамику численности населения периферийных городов и районов также определяет зависимость показателей миграционного и естественного прироста населения от удаленности от регионального центра[23].

Для выявления названных закономерностей города и районы выбранных регионов были сгруппированы по степени пространственной удаленности от региональных центров. Собственно центр (столица региона и, при наличии[24], «пристоличный» район) представляют собственно центр. Следующий пояс образуют города и районы, центры которых удалены от регионального центра не более чем на 50 км (для крупных по площади регионов – 100 км, так как в пояс до 50 км. попадают всего 1-3 района), и т.д. (табл. 6, 7). Для регионов с малой территорией первый пояс удаленности определялся равным 50 км, для больших по площади – 100 км, иначе число территорий, попадающих в первый и второй пояса, будет слишком мало. 50-километровая удаленность от центра означает, что проживающее здесь население может посещать центр или ездить на работу практически ежедневно. При бoльшей удаленности это затруднительно, хотя и возможно, примеры этому есть в Московской агломерации. На удалении свыше 100 км от регионального центра располагается уже сильно удаленная, «глухая» периферия, слабо связанная со столицей региона. Здесь становится не важно, проживает ли человек на расстоянии 100, 150 или 300 км от центра – всё равно это очень далеко.

Центральные административно-территориальные единицы (АТЕ) практически повсеместно характеризуются менее интенсивной естественной убылью населения, чем остальные территории выбранных регионов, а близлежащие к центральным районы и города – сравнительно лучшими показателями, чем удаленные от центра (табл. 6). Особенно сильна разница между региональными столицами и дальней периферией в регионах центра Европейской части – Воронежской, Ивановской и Ярославской областях.

Таблица 6. Коэффициенты естественного прироста (убыли) населения городов и районов, по удаленности от центров регионов, на 1000 населения

Источник: данные территориальных органов Росстата

По показателю миграционного прироста центры сильно отличаются от ближней, а тем более – от удаленной периферии (табл. 7, рис. 2). Чем дальше от центра, тем сильнее миграционный отток. В начале 1990-х гг. под влиянием самой острой фазы кризиса картина не была такой четкой, а в отдельных регионах (например, в Воронежской области) периферия была для мигрантов нередко привлекательнее, чем региональные центры. Но уже в середине 1990-х гг. центры возобновили стягивание населения с периферии. Сегодня так происходит практически повсеместно. В последние годы наблюдается сближение показателей миграционного прироста между центрами разных регионов, и, соответственно, сближение показателей миграционной убыли региональных «периферий».

Таблица 7. Коэффициенты миграционного прироста (убыли) населения городов и районов, по удаленности от центров регионов, на 1000 населения

Источник: данные территориальных органов Росстата

Рисунок 2. Миграционный прирост (убыль) населения центров и дальней периферии Воронежской, Ярославской областей и Красноярского края, на 1000 населения

Источник: данные территориальных органов Росстата

Выявление тесной зависимости миграционного прироста от положения в системе центр-периферия для столь разных регионов в 2000-х гг. доказывает ее универсальность. Она выражена более четко, чем зависимость от размера городов (ср. табл. 6 и 7). То есть зависимости от положения в системе центр-периферия оказываются более важными для миграционного баланса территорий, чем иные характеристики поселений.

Выводы. Существенная дифференциация значений показателей естественного и миграционного прироста населения между городами и районами в регионах России в 1990-2010 гг. подтверждает необходимость учета внутрирегиональных различий демографической и миграционной ситуации в России и её регионах. В разных регионах страны между городами схожих размеров наблюдается меньше различий, чем между крупными и малыми городами в пределах одного региона. Центры регионов в разных частях страны больше похожи между собой, чем центр и периферийные города и районы одного региона. В целом, экстремальные значения показателей в регионах зачастую определяются этническим фактором (там, где он есть), а общий перепад преимущественно центро-периферийными отношениями.

При существенных различиях в рождаемости и смертности населения (выраженных через разные показатели, как зависящие, так и не зависящие от возрастной структуры населения), дифференциация в темпах естественного прироста/убыли населения городов и районов базируются во многом на различиях в возрастной структуре населения городов и районов. В условиях депопуляции и старения населения фактором, в наибольшей мере влияющим на динамику структуры населения, является миграция. На уровне страны в целом и даже отдельных регионов эту её роль отследить сложнее, чем на уровне территорий низового уровня. Причина заключается в том, что перераспределение населения в пределах регионов не отражается на средних по региону показателях.

Миграция населения в современной России является главным фактором демографической динамики на внутрирегиональном уровне. Помимо того, что она непосредственно влияет на динамику численности населения отдельных городов и районов с той же интенсивностью, что и процессы естественного движения, она влияет на изменение их возрастного состава, а через это – оказывает долговременное воздействие на процессы воспроизводства населения.

В будущем внутрирегиональная дифференциация естественного движения населения в регионах с однородным этническим составом жителей будет прежде всего определяться различиями возрастной структуры населения. По данным Всероссийской переписи населения 2010 г., средний возраст населения региональных центров многих российских регионов[25] на 5-8 лет ниже, чем населения сельских районов периферии этих же территорий. Это происходит на фоне того, что на периферии старение населения сдерживается высокой смертностью в молодых и средних возрастах, то есть предпосылок для старения «сверху»[26] здесь еще меньше, чем в целом по стране. Но если смертность наконец-то снизится, то это ускорит процесс старения населения региональной периферии.

[1] Исследование проведено в рамках Программы фундаментальных исследований Президиума РАН № 31 на 2012-2014 гг. «Роль пространства в модернизации России: природный и социально-экономический потенциал» и при поддержке фонда факультета экономики НИУ ВШЭ (проект «Демографические трансформации на уровне низовых административно-территориальных единиц в России: общая динамика населения, покомпонентный анализ, структурные сдвиги»).
[2] Мкртчян Никита Владимирович – к.г.н., в.н.с. Института демографии НИУ ВШЭ, с.н.с. ИНП РАН
[3] Карачурина Лилия Борисовна – к.г.н., доцент, зам. зав. кафедрой демографии НИУ ВШЭ
[4] Население России 2003-2004. Одиннадцатый-двенадцатый ежегодный демографический доклад /Под ред. А.Г. Вишневского. М.: Наука, 2006. 356 с.; Карачурина Л.Б. Демографическая ситуация: региональные особенности // Отечественные записки. 2006. № 5. с. 168-178; Данилова И.А. Территориальная дифференциация воспроизводственных и миграционных процессов в России // Региональная демографическая политика: Сборник статей / Под ред. Елизарова В.В. и Джанаевой Н.Г. Экономический ф-т МГУ им. М.В. Ломоносова. М.: МАКС Пресс, 2012. с. 94-110
[5] Мкртчян Н.В. Центро-периферийные миграционные взаимодействия в Центральной России // Научные труды: Институт народнохозяйственного прогнозирования РАН / Гл. ред. А.Г. Коровкин. М.: МАКС Пресс, 2012. С. 483-498
[6] Мкртчян Н.В., Карачурина Л.Б. Центро-периферийные взаимодействия в регионах России – анализ на основе компонентов динамики численности населения низовых АТЕ за последний межпереписной период // Научные труды: Институт народнохозяйственного прогнозирования РАН / Гл. ред. А.Г. Коровкин. М.: МАКС Пресс, 2010. С. 644-663
[7] Наиболее четко селективность миграции проявляется в таких регионах, как Ханты-Мансийский и Ямало-Ненецкий АО, где официальная статистика показывает приток молодого населения и выезд лиц пенсионного и предпенсионных возрастов.
[8] Состав и естественное движение населения Волгоградской области в 2009 г. Статистическое обозрение. Волгоградстат. 2010, c. 26
[9] Демографический ежегодник Красноярского края, 2010 год. Красноярскстат, 2011, c. 44-45.
[10] Демографический ежегодник Республики Коми. Комистат, Сыктывкар, 2011, c. 37.
[11] Демографический ежегодник Архангельской области 2010. Статистический сборник. Архангельск, 2011, c. 28.
[12] Состав и естественное движение населения Волгоградской области в 2009 г. Статистическое обозрение. Волгоградстат. 2010, c. 24
[13] Демографический ежегодник Самарской области. Статистический сборник. Самарастат, 2011, c. 67-69
[14] Демографический ежегодник Красноярского края, 2010 год. Красноярскстат, 2011, c. 47-48
[15] Демографический ежегодник Республики Коми. Комистат, Сыктывкар, 2011, c. 38
[16] Демографический ежегодник Архангельской области 2010. Статистический сборник. Архангельск, 2011, c. 30
[17] Мкртчян Н.В. Миграционный баланс российских городов: к вопросу о влиянии размера и положения в системе центро-периферийных отношений // Научные труды: Институт народнохозяйственного прогнозирования РАН /Гл. ред. А.Г. Коровкин. М.: МАКС Пресс, 2011. С.416-430
[18] Слука Н.А. Геодемографические феномены глобальных городов. Смоленск, Ойкумена, 2009. 317 с.
[19] Китова К. Роль миграции в изменении населения Москвы и Московской области: опыт оценки на основе материалов переписи 1989, 2002 и 2010 годов // Интернет-еженедельник «Демоскоп Weekly». № 519-520, 20 августа – 2 сентября 2012 г. http://demoscope.ru/weekly/2012/0519/analit05.php
[20] Мкртчян Н.В. Миграционный баланс российских городов: к вопросу о влиянии размера и положения в системе центро-периферийных отношений // Научные труды: Институт народнохозяйственного прогнозирования РАН /Гл. ред. А.Г. Коровкин. М.: МАКС Пресс, 2011. С.416-430
[21] Демографический ежегодник Красноярского края, 2010 год. Красноярскстат, 2011, c. 34-35, 44-47
[22] Население России 2009. Семнадцатый ежегодный демографический доклад /Отв. Ред. А.Г. Вишневский. М.: ИД ВШЭ, 2011. c. 290-291
[23] Мкртчян Н.В., Карачурина Л.Б. Центро-периферийные взаимодействия в регионах России – анализ на основе компонентов динамики численности населения низовых АТЕ за последний межпереписной период // Научные труды: Институт народнохозяйственного прогнозирования РАН / Гл. ред. А.Г. Коровкин. М.: МАКС Пресс, 2010. С. 644-663
[24] Не все региональные столицы имеют «пристоличный» район, его нет, например, в Воронежской области.
[25] Только в республиках Северного Кавказа и Сибири со сравнительно высокой рождаемостью на периферии пока население по возрасту такое же или моложе, чем жители региональных столиц.
[26] Васин С. Население России стареет хуже других стран // Интернет-еженедельник «Демоскоп Weekly». № 357-358,15-31 декабря 2008 г. http://demoscope.ru/weekly/2008/0357/tema01.php