Оптации: с кем и когда в XX веке Россия обменивалась населением

Павел Полян
(Опубликовано в: Россия и ее регионы в XX веке: территория - расселение - миграции / Под ред. О. Глезер и П. Поляна. -М.: ОГИ, 2005, с. 536-544)

После выморочной победы в бесславной войне с Финляндией в 1939-1940 гг. к СССР была присоединена практически вся бывшая Выборгская губерния. Одним из результатов той войны стала классическая односторонняя оптация населения: 424 тыс. проживавших в ней финнов были переселены в другие районы Финляндии.¹

Согласно советско-германским договорам о репатриации в Германию, немцы, проживавшие на территориях, аннексированных СССР в 1939-1940 гг., имели право “репатриироваться” из СССР. Эта репатриация носила строго этнический характер: ни славяне, ни евреи, - даже если они были членами «арийских» семей, - под ее действие не подпадали, «арийцам» же настоятельно рекомендовали разводиться со столь «нежелательными» супругами².

Переселение декларировалось как сугубо добровольное, однако, по сути, таковым не было: было совершенно очевидно, что те, кто останутся, будут рассматриваться советской стороной как немецкие агенты и подозрительный элемент. Это же понимали и сами ”фольксдойче”, поэтому немецкой пропаганде не пришлось чрезмерно усердствовать в представлении этих “добровольно-вынужденных” миграций в качестве совершенно свободных. Тем не менее нельзя не отметить редкостное в истории совпадение интересов основных заинтересованных сторон – СССР, Германии и самих немцев.

В октябре 1939 года, уже после «освободительного похода» Красной Армии в Восточную Польшу  была создана смешанная германо-советская Комиссия по делам эвакуации, а 16 ноября было подписано соответствующее соглашение. Главноуполномоченными с советской и с немецкой стороны были Я.Н. Синчин и Х. Хофмайер, оба имели резиденцию в Луцке; кроме того на немецкой стороне было еще два советских представительства – в Хелме (С.Н. Троицкий) и Ярославе (В.С. Жегаров). По имеющимся данным, к 8 февраля 1940 года из Западной Украины и Зап. Белоруссии было эвакуировано в Германию до 128 тыс. лиц немецкого происхождения, в том числе 15 тыс. поляков, претендовавших на “немецкость”; число желающих эвакуироваться в противоположном направлении составляло около 40 тыс. чел., в том числе немало евреев, но советская сторона согласилась принять только 20 тыс. чел.³

Стороны сочли этот опыт успешным и решили распространить его так же и на Бессарабию и Северную Буковину,  где проживало не менее 110 тыс. немцев⁴. 25 июня 1940 года посол Шуленбург встречался с Молотовым, а 9 июля обратился в НКИД СССР с памятной запиской, где предлагалось немедленно начать переговоры по этому вопросу с тем, чтобы осуществить переселение до зимних холодов. 11 июля НКИД ответил, что переговоры могут начаться уже 20-25 июля в Москве. В конечном счете договор об эвакуации был подписан в Москве 5 сентября 1940 года.⁵

Подготовка всей операции возлагалась на Смешанную советско-германскую комиссию по эвакуации, причем практически по всем спорным вопросам советская сторона, как правило, уступала. Уже к концу октября 1940 года операция по переселению из Бесарабии и Северной Буковины в основном завершилась: к этому времени из зарегистрированного количества в 126.242 чел. автотранспортом, морем или гужом выехало 106.872 чел., а не переселенных (главным образом из Северной Буковины) оставалось около 17 тыс. чел. С учетом 260 чел., эвакуированных в 1941 году, общее число «фольксдойче», переселенных из этих районов составило 124 тыс. чел.⁶

10 января 1941 года был подписан другой аналогичный договор между Германией и СССР, затрагивающий Прибалтику. В сущности, он должен был всего лишь «дозабрать» тех остзейских немцев, которые по тем или иным причинам не выехали в 1939 году. В докладе штурмбанфюрера СС А. фон Коскулла (A. von Koskull) от 18 января 1941 года, отвечавшего, скоре всего, только за территорию Латвии, говорится о том, что, начиная с июля 1940 года, с заявлениями о желании выехать в Рейх лично обратилось всего 10-12 тыс. чел., а с учетом упомянутых в заявлениях родственников эта цифра увеличивается более чем вдвое, до 25 тыс. чел. Подавляющее их большинство (порядка 18 тыс. чел.) были латышами, поляками или русскими и потому не являлись правомочным на переселение.  Их заявления были отклонены, но их отношение к советской власти было тем самым «задекларировано». Правомочных же заявителей, получивших разрешение на переселение, насчитывалось, на середину января, всего 6197 чел., из них 4186 чел. из Риги и 2011 из небольших городков и сельской местности в латвийской провинции (почти треть заявителей, как с сожалением отмечает составитель отчета, была старше 55 лет; в их профессиональной структуре преобладали государственные служащие, торговцы, а также ремесленники). Пунктами организации транспортировки переселенцев, кроме Риги, являлись также Либава и Митава (единичные партии переселенцев из провинции должны были быть охвачены так называемыми «летучими командами по переселению», располагавшими собственным автотранспортом). Непосредственно к вывозу предполагалось приступить в первые дни февраля (первый транспорт должен был быть отправлен из Риги или Либавы в Готенхафен морем, в зависимости от ледовой обстановки на Балтике), а завершить всю процедуру планировалось к 15 февраля⁷.

Всего же из западных районов СССР было эвакуировано 392 тыс.⁸ (по другим данным - 310 тыс. ⁹ или 350 тыс. чел. ¹⁰) “фольксдойче”.

Обмены населением с Японией, Польшей, Чехословакией и Румынией в 1944-1958 гг.

     Многие международные миграции послевоенного времени были не столько вынужденными по своему характеру, сколько неизбежными, причиной чему были многократные и весьма радикальные изменения европейских границ на протяжении 1939-1945 гг. Послевоенная карта Европы существенно преобразилась. После Потсдама, когда фактические границы перестали быть декларациями, а стали легитимной политической реальностью, начались интенсивные высылки и обмены населением между преобразившимися в своих новых очертаниях соседями.

За СССР были закреплены территории, аннексированные в 1939-1940 гг., а кроме того в его состав вошли восточная часть Восточной Пруссии на западных и Сахалин с Курильскими островами - на восточных рубежах. Проживавшее в них коренное население было частично переселено: так, в 1944-1946 в Германию было эвакуировано или переселено 1157 тыс. немцев, а в Японию в 1946-1956 гг. - 296 тыс. японцев и айнов¹¹.

В ходе окончательной демаркации новых границ с Польшей, Чехословакией и Румынией были произведены новые взаимообмены территориями¹² и населением (оптации).

Особенно впечатляющи масштабы такого рода оптаций с Польшей. Еще в сентябре 1944 года Польский Комитет национального освобождения заключил с правительствами УССР и БССР (9 сентября), а также Литовской ССР (22 сентября) соглашениями об обменах (оптациях) населения.

Той же осенью, то есть еще задолго до завершения войны, около 600 польских семей было переселено из пределов Белоруссии в Польшу¹³. Обсуждалась и репатриация поляков из Литвы, где проживало не менее 200 тыс. б. польских граждан, из них 80 тыс. - в Вильнюсе. В 1946 году в состав Польши были возвращены районы Санока и Перемышля, присоединенные к СССР в 1939 году ¹⁴.

После завершения войны эти процессы быстро набрали силу. Весьма мощным их фактором стало возрождение польской государственности в ее новых территориальных рамках. 6 июля 1945 года между Временным правительством национального единства Польской республики и правительством СССР было заключено Соглашение о праве на выход из советского гражданства лиц польской и еврейской национальности, проживающих в СССР, и на их выезд в Польшу, а также о праве на выход из польского гражданства лиц русской, украинской, белорусской, русинской и литовской национальностей, проживающих на территории Польши, и об их эвакуации в СССР.

Так, по состоянию на 31 октября 1946 года, из Польши в СССР переселилось около 518 тыс. чел. (в том числе на Украину - 482109, в Белоруссию - 35961 и в Литву - 14 чел.). В то же время обратный поток был почти вдвое большим - около 1090 тыс. чел. (в том числе из Украины - 789982, из Белоруссии - 231152 и из Литвы - 69724  чел.).¹⁵ С. Максудов и В. Кабузан приводят еще более значительную цифру переселения польского населения в Польшу в 1945-1946 гг.: 1526 тыс. чел. Ее составили выходцы из Западной Украины (810,5 тыс. чел.), Зап. Белоруссии (274,2 тыс. чел.), Литвы (178,0 тыс. чел.) и др. западных районов СССР (263,4 тыс. чел.).¹⁶ Именно в ходе этого переселения Украину покинуло подавляющее большинство проживавших в ней поляков (прежде всего из Галиции, где до этого они были самой многочисленной нацией). Польское население Белоруссии и Литвы, в основном, не покинуло пределы СССР.

В марте 1945 года обсуждались шаги по репатриации (в документах встречается даже более жесткий термин: выдворению) в Румынию примерно 17 тыс. ее поданных (кроме немцев), по тем или иным причинам оказавшихся на территории УССР и Молдавской ССР (соответственно, 13087 и 3967 чел. (соответственно 13078 и 3976 чел.). НКВД (Берия) и НКИД (Вышинский) предложили всех их выдворить к 15 апреля 1945 года. О весьма специфическом отношении к этим людям говорить не только словечко «выдворить», но и вес личного негромоздкого груза, который им разрешалось взять с собой, - не более 150 кг.¹⁷.

10 мая 1946 года решение об обмене населением приняли правительства СССР и Чехословакии. Семьи украинцев (11672 чел.) и русинов (12679 чел.) из Чехословакии переехали в УССР и были расселены в Волынской и Ровенской обл., а чехи и словаки из УССР (главным образом, с Волыни) переехали в Чехословакию: 10275 семей, или 33075 чел.¹⁸.

Кроме того, выселению подлежали 5420 семей, или 12852 чел., евреев, имевших и румынские, и советские паспорта¹⁹. Именно о них, видимо, писал в начале июля Хрущев, адресуясь Молотову и Берия (те в свою очередь 7 июля 1945 года переслали письмо Хрущева Сталину). Хрущев, в частности, сообщал:

“5000 семей (всего 13590 человек евреев), получивших советское гражданство 28 июня 1940 года в связи с воссоединением Северной Буковины с Украинской ССР, в июне с.г., в период водворения румынских подданных в Румынию, возбудили ходатайство о разрешении им переехать на жительство в Румынию.

В подавляющем большинстве это торговцы, кустари, лица без определенных занятий и т.д., имеющие родственные связи с лицами, проживающими в Румынии и других  государствах.

Считаем, что лицам еврейской национальности, являвшимся жителями Северной Буковины и не состоявшим в советском гражданстве к 28 июня 1940 года, возбудившим ходатайство о разрешении выезда в Румынию, можно разрешить выход из советского гражданства и разрешить выезд в Румынию”.²⁰

Иным было отношение к тем, кто по формальным признакам бывшими румынскими поданными не являлись. Так, 26 августа 1946 года от т. Яковлева из Бухареста поступил сигнал о якобы имевших место за последнее время массовых переходах из Старожинецкого района Черновицкой области УССР в Румынию семей украинцев. МВД осуществило проверку, по результатам которой 9 сентября 1946 года министр С.Круглов доложил Сталину, Молотову и Берии о том, что “…по имеющимся данным, в 1946 году нелегальных переходов через границу в Румынию на постоянное жительство семей украинцев из Черновицкой области не было. В 1944 году вместе с отступающими частями немцев и румын ушло в Румынию из Черновицкой области около 5000 человек лиц украинской и румынской национальности, которые осели на жительство в пограничных румынских селах. По имеющимся данным, только в румынском населенном пункте Бродин работает на лесопильном заводе около 250 человек украинцев.

МВД СССР считает целесообразным поручить Уполномоченному по делам репатриации при Совете Министров СССР и Союзной Контрольной Комиссии в Румынии принять необходимые меры к возвращению в СССР украинцев, ушедших в Румынию при отступлении немецко-румынских войск. МВД СССР даны указания об усилении охраны границы на этом участке”²¹.

Репатриация того же типа в страны Восточной Европы продолжилась и в 1950-е годы. Так, 28 апреля 1955 года Совет Министров СССР принял Постановление №858517с “О репатриации из Советского Союза в Польшу, Чехословакию, Венгрию, Румынию, Болгарию, ГДР, Корею, Китай находящихся на территории СССР граждан этих стран”. Всего таковых было выявлено 5013 чел., из них большинство - граждане Польши (3878) и ГДР (815).

23 мая 1955 года вышел приказ министра внутренних дел С.Круглова №00205, интерпретирующий это постановление применительно к гражданам стран народной демократии, находящимся в местах поселений²². Особенный интерес при этом проявлялся к неэвакуированным полякам и евреям – выходцам из довоенной Польши, ставшим впоследствии гражданами СССР и не успевшими воспользоваться своим правом на эвакуацию в Польшу.

18 августа 1955 года на основании Постановления Совета Министров за № 1535-858с началась репатриация в Польшу лиц польской и еврейской национальности, а также членов их семей. Постановление Совета Министров  № 2073-1123 от 15 декабря 1956 года подтверждало их право на репатриацию в Польшу, предусмотренное советско-польским соглашением от 6 июля 1945 года. Выяснением принадлежности к польскому гражданству занимались органы милиции. В июле действие предыдущего постановления утратило свою силу, в связи с чем, Постановлением Совета Министров № 1101-532 от 20 июля 1956 года, срок репатриации в Польшу было продлен еще на один год. При этом упрощалось и процедура: основанием являлись справки Посольства Польши в Москве.²³

С января по июнь 1956 года выездные документы были выданы 2619 чел. Из 23519 поляков, снятых с учета спецпоселенцев, до июля 1956 года репатриировалось 9088 чел. В то же время вместе с бывшими польскими гражданами выехало и определенное количество советских евреев в качестве членов их семей (до 3 тыс. чел.)²⁴.

Часть бывших польских граждан или же лиц, чьи семьи уже возвратились в Польшу, не могла воспользоваться предоставленным им правом по очень уважительной причине: они были осуждены и сидели в ГУЛАГе. Относительно этих лиц польское руководство обратилось к советскому, и 16 марта 1956 года ЦК КПСС поручил МГБ, МВД, МИД и Генпрокуратуре разобраться. Проверка выявила в общей сложности 881 человек, против досрочного освобождения которых указанные ведомства не возражали и еще 36 человек особо опасных преступников, которых смело можно было передать Правительству Польши для последующего отбывания ими срока наказания на родине. Кроме того выявилось еще около 2 тыс. гулаговцев, которые могли бы быть также освобождены в случае, если их польские семьи, все еще проживающие в СССР, воспользовались бы своим правом и репатриировались бы в Польшу.²⁵

25 марта 1957 года СССР и Польша заключили новое межправительственное соглашение о сроках и порядке репатриации из СССР лиц польской национальности (бывших польских граждан и членов их семей). Прием заявлений от желающих репатриироваться ограничивался сроком до 1 октября 1958 года, с тем, чтобы весь процесс репатриации завершить к 31 декабря²⁶. Обще число репатриировавшихся в 1958 году в Польшу составило, по некоторым данным, около 87 тыс. чел., а в 1959 году – около 30 тыс. чел.²⁷

В. Кабузан приводит для 1955-1958 гг. недокументированную и явно сильно завышенную цифру польских эмигрантов из Украины и Белоруссии: 217 тыс. чел. ²⁸ То же можно сказать и о его 2,5-миллионной оценке польской послевоенной эмиграции из СССР и о 5,5-миллионной оценке суммарной эмиграции из СССР за период с конца 1930-х по начало 1950-х гг. ²⁹

Во второй половине 1950-х отмечены и другие малочисленные группы эмигрантов, или репатриантов из СССР. Так, Постановлением ЦК КПСС от 16 августа 1956 года была санкционирована репатриация в Испанию испанцев, проживающих в СССР, и членов их семей. Репатриация осуществлялась через Францию, о чем советский и испанский послы в Париже провели соответствующие переговоры. Был подготовлен Указ Президиума Верховного Совета СССР «О порядке выхода из гражданства СССР лиц испанской национальности, выезжающих их СССР в Испанию на постоянное место жительства». В общей сложности СССР покинуло 2629 чел., причем 378 из них попросились обратно.

7 января 1958 года Постановлением СМ СССР была утверждена “Инструкция о порядке выезда из СССР на постоянное место жительства в ГДР иди ФРГ бывших германских граждан или членов их семей”³⁰ Оно распространялось на уроженцев Восточной Пруссии (Кенигсбергской и Мемельской областей), выезжавших в Германию по советско-германским договорам 1939-1941 гг. и репатриированных в СССР по окончании войны, а также на детей немецких граждан, о выезде которых ходатайствуют родители или компетентные органы ГДР или ФРГ (фактически под действие соглашения подпадали и бывшие немецкие граждане, проживавшие в СССР как апатриды, но оно не распространялось на советских “фольксдойче”, принявших в годы войны немецкое гражданство). Советское гражданство при желании сохранялось, но паспорта (если они имелись) и виды на жительство отбирались: вместо них выдавались удостоверения на выезд.

Тем самым была заложена основа и положено начало массовой эмиграции советских  немцев, достигшей своей кульминации в начале 1990-х гг.

¹ Марианьский, 1966, с.132.
² Пассат, 1994, с.21, 99-121.
³ Пассат, 1994, с.18, со ссылкой на: ГАРФ, ф.Р-5446, оп.3, д.216, л.5. В то же время немецкая сторона практически не препятствовала бегству польских евреев на восток, на советскую территорию. Советская же сторона – правда, не сразу, а только с ноября 1939 года - наладила пограничный контроль и стала пресекать пересечение новой границы еврейскими беженцами. 27.12.1939 СССР согласился принять еще 14 тыс. беженцев (преимущественно евреев) и выслать из СССР 60 тыс. чел.: среди последних тоже были евреи, не принявшие советизации или отказавшиеся получить советские паспорта. В начале 1940 года берлинский и венский офисы Центрального управления по еврейской эмиграции, возглавлявшиеся, соответственно, Р.Гейдрихом и А.Эйхманом, обратились к советскому правительству с просьбой принять 350-400 тыс. еврейских беженцев из Рейха и около 1,8 млн. польских евреев в СССР, в частности, в Еврейскую автономную область или на Западную Украину. Свидетельством советской реакции на эту просьбу является записка начальника Переселенческого управления при СНК СССР Е.М.Чекменева наркому иностранных дел В.М.Молотову от 9 февраля 1940 года с сугубо формальной мотивировкой причины отказа: в советско-германском соглашении, видите ли, предусматривались обмены только немцами, украинцами, белорусами и русинами (Альтман, 2002, с.378, со ссылкой на: Костырченко, 2001, с.188-189). Так что истинные мотивы этого рокового отказа лежали, как предполагает И.Альтман, в другом: вероятней всего – в колоссальных масштабах предложенной иммиграции и в патологической шпиономании сталинского режима.
⁴ По данным на конец 1930 года, в Бессарабии (правобережной Молдавии) проживало 81 тыс. (в том числе 56 тыс. в Аккерманском районе), а в Сев. Буковине – 29 тыс. немцев. Еще 11 тыс. немцев проживало в 1928 году в левобережной Молдавии, имевшей тогда статус Молдавской АССР в составе Украины (Пассат, 1994, с.65)
⁵ “Соглашение между Правительством СССР и Правительством Германии об эвакуации лиц немецкой национальности с территории Бессарабии и Северной Буковины на территорию Германии”. Подписано д-ром В.Нельдеке и Васюковым (РГВА, ф.1458, оп.40, д.195). Эвакуационный аппарат германской стороны насчитывал 600 чел., из них 60, по данным НКВД, являлись разведчиками. В свою очередь и НКВД использовало переселение для внедрения в Германию своей агентуры (Пассат, 1994, с.20-21).
⁶ С собой колонисты увезли 22613 лошадей и другое оговоренное в договоре имущество. В то же время они оставили 59 тыс. га земли, 22425 домов, более 5000 лошадей, около 16 тыс. голов крупного рогатого скота, около 60 тыс. овец, 2 тыс. свиней и 147 тыс. голов домашней птицы, 4 млн. рублей, а также значительное количество сельхозпродукции, в том числе и на корню. Освободившиеся земли были переданы безземельным и малоземельным крестьянам, а также на организацию колхозов и совхозов. К весне 1941 года в порядке внутриреспубликанского переселения из северных районов Молдавской ССР в Кагульский, Бендерский и Кишиневский районы, где ранее проживали немцы, было переселено 1718 малоземельных хозяйств (Пассат, 1994, с.21).
⁷ См. отчет А.фон Коскулла от 18.011941 (BA Berlin, R69, Nr.89, Bl.19-21).  На этих заседаниях обсуждались имущественные проблемы, реже проблемы установления национальности (немцы настаивали: это - немцы, а советские говорили: шведы и т.д.).
⁸ Марианьский, 1966. Следует заметить, что одновременно эвакуировалось и немецкое население из Румынии.
⁹ Кригер, 1997.
¹⁰ По данным польского исследователя Я.Собчака, за 1939-1940 из СССР (в послевоенных границах) выехало не менее 350 тыс. этнических немцев, в том числе (тыс. чел.): из Латвии и Эстонии - 77,2, из Литвы - 51,1, из Галиции - 104, с Волыни - 67,5, из Белоруссии - 43,9, Северной Буковины - 43,7 и из Бессарабии - 93,4 (Кабузан, 1996, со ссылкой на: Sobczak, 1966, s.321).
¹¹ Марианьский, 1966, с.193. При этом корейцев, переселенных на Сахалин японцами, не тронули и оставили на острове.
¹² В.Кабузан оспаривает правомерность этого шага с точки зрения этнических границ, поскольку на части отошедшей территории доля украинцев была преобладающей (Кабузан, 1996, с.235-236).  
¹³ Бугай, 1995, с.211.
¹⁴ Бугай, 1995, с.213.
¹⁵ См. в “Особой папке Сталина” (ГАРФ, ф.9401, оп.2, д.139, лл.299-303). Практически те же данные приводит и А.Марианьский (Марианьский, 1966, С.130)
¹⁶ Кабузан, 1996, с.234.
¹⁷ См. письмо наркома внутренних дел Берии зам. председателя СНК Молотову от 06.03.1945 (с приложением проекта постановления СНК (ГАРФ, ф.9401, оп.2, д.103, л.119-120).
¹⁸ Бугай, 1995, с.224, со ссылкой на: ГАРФ, ф.Р-9401, оп.2, д.170, л.130-131.
¹⁹ Бугай, 1995, с.218.
²⁰ ГАРФ, ф.9401, оп.2, д. 98, л.48. См. Постановление СНК СССР № 2026-525 сс.
²¹ ГАРФ, ф.9401, оп.2, д. 139, л.112.
²² См.: РГВА, ф.1п, оп. 37а, д.4, л.23-23об.
²³ Тем не менее часть поляков оставалась в СССР и, в частности, в Казахстане, что ставит и сегодня на повестку дня вопрос о репатриации поляков.
²⁴ См.: Марголин, 1968, с.417.
²⁵ См. датированный июнем 1956 года ответ А.Руденко, Н.Дудорова, И.Серова и В.Семенова на обращение ЦК КПСС и проект соответствующего постановления (ГАРФ, ф.9401, оп.2, д.480, л.317-321.
²⁶ Соглашение подписали министры внутренних дел Н.Дудоров и В.Виха. Действие соглашения не распространялось на лиц, эвакуировавшихся из Польши в СССР в 1944-1947 в соответствии с соглашениями об обменах (оптациях) населения между Польским Комитетом национального освобождения и правительствами УССР (от 9.09.1944), БССР (от 9.09.1944), Литовской ССР (от 22.09.1944), а также между Временным правительством национального единства Польской республики и правительством СССР от 6.07.1945 о праве на выход из советского гражданства лиц польской и еврейской национальности, проживающих в СССР, и на их выезд в Польшу, а также о праве на выход из польского гражданства  лиц русской, украинской, белорусской, русинской и литовской национальностей, проживающих на территории Польши, и об их эвакуации в СССР. См. приказ МВД за № 0272 от 15.04.1947 и “Инструкцию о порядке оформления и рассмотрения ходатайств о репатриации из СССР в Польшу лиц польской национальности в соответствии с Советско-Польским соглашением от 25.03.1957” (РГВА, ф.1п, оп.37а, д.4, л.65-76).
²⁷ См.: Морозов, 1998, с.31, со ссылкой на: Ro’i,, 1991, p.254. По данным С.Хейтмана, по меньшей мере 14 тыс. евреев, репатриировавшихся из СССР в Польшу в 1957-1959 гг. эмигрировали в Израиль – уже из Польши (Heitman, 1987).
²⁸ Кабузан, 1996. С.234.
²⁹ Кабузан, 1996. С.234-235. В это число включены 2,5 млн. поляков, 1,8 млн. немцев, 0,4 млн. финнов, 0,3 млн. японцев и т.д., включены и 270 тыс. перемещенных лиц. Включать в число эмигрантов международных принудительных мигрантов и участников обменов населением, на наш взгляд, не вполне корректно. В таком случае в качестве эмигрантов следовало бы рассматривать и остарбайтеров.
³⁰ Соответствующая инструкция была объявлена Приказом МВД № 028 от 27.01.1958 (РГВА, ф.1п, оп.37а, д.4, л.99-102).