Мигрантофобия и ксенофобия: срез общественных настроений
		Над темой номера работала Анастасия ЛЕОНОВА

Иммигранты на этнической шкале социальной дистанции

Оценочное отношение к этничности и соответствующие представления о привилегированном положении русских могут порождать конфликт при соприкосновении с представителями других национальностей, в поведении которых субъект не замечает признания своего превосходства⁷. Это изначально конфликтное отношение в значительной степени определяет, в частности, взгляд на реальных или потенциальных иммигрантов.

Характерно, что наиболее распространенные причины неприязни к мигрантам не до конца рационализированы: "они ведут себя агрессивно и нагло, они опасны, я их боюсь", "они везде, их слишком много" и т.п. Это ксенофобские реакции в словарном значении слова: они обусловлены страхом перед чужим, неизвестным. Таким фобиям, как правило, не сопутствуют сложные представления о характере социального взаимодействия, причинах и последствиях миграции, о конкуренции на рынке труда или культурной экспансии; они не дифференцируют приезжих по происхождению, этничности, целям их приезда. Подобная неприязнь поддерживается наиболее архаичными, рутинными страхами, которые внушены всем, что выходит за рамки повседневного опыта, и вызывают простейшую реакцию: стремление уклониться от дальнейших контактов с неизвестным, обеспечить для себя культурно однородную, предсказуемую среду обитания.

Негативное отношение к мигрантам объясняют традиционным недоверием к сфере торговли и предпринимательства, убежденностью, что приезжие "выживают коренное население с насиженных мест" и "живут лучше коренного населения", а также боязнью трудовой конкуренции. В последнем объяснении, однако, следует видеть скорее риторическую фигуру, нежели указание на реальную проблему.

Весьма характерным в "антимигрантском" комплексе является мнение, что мигранты прокладывают себе путь взятками, а их правонарушения остаются безнаказанными. Очевидно, что это мнение, как и другие подобные предрассудки, включает имплицитную оценку российского ("русского") общества и государственной правоохранительной структуры, неустойчивых по отношению к внешним "разлагающим" воздействиям.

Негативное отношение к мигрантам и дискриминационная политика в их отношении часто оправдывается ссылками на то, что они не представляют никакой экономической ценности для принимающей страны, а лишь стремятся "поживиться за счет коренного населения", - хотя очевидно, что вакансии, занятые мигрантами, нельзя назвать привлекательными.

Рисунок 1. Как правило, большинство приезжих из других регионов и ближнего зарубежья заняты на тяжелых и низкооплачиваемых работах - в строительстве, на дорожных работах, в общественном транспорте, в торговле. Как вы думаете, сможет ли ваш город (район) обойтись без них? (2003, % от числа опрошенных, N=1600)

Иерархическое восприятие этносов ведет к выстраиванию своеобразной шкалы социальной дистанции, характеризующей степень "чуждости" той или иной этнической группы и, соответственно, готовность к взаимодействию с ней в том или ином качестве.

В общественных науках используются различные методики измерения социальной дистанции. Наиболее известной из них является та называемая шкала Богардуса⁸. Соответствующим показателем на этой шкале служит та степень, в которой респондент готов допустить представителя данной этнической группы в качестве жителя его страны, коллеги по работе, соседа, родственника и т.п. В ходе проведенного в Левада-Центре исследования использовалась модифицированная методика, опирающаяся на сходный принцип. Вместо традиционной семибалльной использовалась четырехбалльная шкала, значения которой соответствовали оценкам от "целиком положительно" до "целиком отрицательно". Чем ближе показатель к единице, тем отношение положительнее, чем ближе к четырем, - тем отрицательнее. В статье приводятся усредненные индексы социальной дистанции, аппроксимирующие дистанцию для каждого этноса по разным видам взаимодействия.

Помимо культурно близких, едва ли не тождественных русским украинцев и белорусов, а также мифических "западных" иностранцев, в зоне "приемлемости", если принять за ее границу значение индекса социальной дистанции 2,5 (см. рис. 2), оказываются лишь мусульмане Поволжья (татары, башкиры и др.) и северные народы (якуты, чукчи и др.), традиционно входившие в состав России и ныне не вызывающие отторжения. Народы же Кавказа и Закавказья (в частности, чеченцы) в восприятии опрошенных оказались даже более далекими, чем народы, никогда не жившие в России и представляющие иные континенты. "Кавказцев", наряду с традиционно враждебно воспринимаемыми цыганами, наименьшая доля опрошенных готова принять даже в качестве жителей страны, не говоря уже о более тесных формах возможного взаимодействия.

Рисунок 2. Усредненный индекс социальной дистанции (2004 год, N=500)

Как видно из рис. 3, наиболее важными сферами взаимодействия являются семейные связи и соседские отношения, которые оказались даже важнее рабочих (это косвенно свидетельствует о неактуальности такого мотива ксенофобии, как трудовая конкуренция).

Рисунок 3. Индексы социальной дистанции по разным видам взаимодействия (2004 год, N=500)

7 - О проблеме иерархически-оценочного выстраивания общностей по принципу происхождения см. Борусяк Л. Патриотизм как ксенофобия (результаты опроса молодых москвичей) // Вестник общественного мнения. Данные. Анализ. Дискуссии. 2004, №6 (74), в печати.
8 - Пример применения шкалы Богардуса для анализа межэтнических отношений на постсоветском пространстве см.: Паниотто В. Динамика ксенофобии в Украине, 1994-2002 //Социология: теория, методы, маркетинг. №3 (июль). Киев, 2003. С.74-92.