|
Труд и здоровье крестьянки
Е. Д. Щепкина
(Опубликовано в: Айвазова. С. Русские женщины в лабиринте равноправия.
Очерки политической теории и истории. Документальные материалы.
М., 1998. Адрес: http://www.owl.ru/win/books/rw/t4_1.htm)
Моя задача - остановить ваше внимание на выдающихся
чертах судьбы крестьянских женщин великороссийских губерний, где
среди крестьянства еще держатся общинные порядки землевладения,
где еще действуют местные обычаи. Наши великороссийские деревни
еще живут в тех формах быта, какие существовали на Западе в средние
века. До великой революции, за исключением Англии, даже культурный
Запад не знал закона в современном смысле слова, как постановления
народных представителей конституционной страны. При старом порядке
действовал указ, исходивший от верховной власти; внутри же классов
и в группах населения господствовала сила обычаев, часто гибких,
растяжимых, ради очевидных выгод местного люда, допускавших большие
колебания общих правовых норм.
Эти обычаи часто считались с голосами женщин. Во французской
деревне XIV, XV веков женщины и девушки сельского общества являлись
на сходы, когда заключался важный хозяйственный договор, и присутствие
всех членов общины без различия пола придавало большую устойчивость
совершаемому акту. До конца XVII века в Англии феодальные владельцы
местечек сами избирали представителей в палату общин, пока парламент
особыми постановлениями не сузил действия обычая.
Наша деревня живет под влиянием указов сверху и обычного
права снизу. Общество землевладельцев, если находит это полезным,
делает женщину, даже имеющую взрослых сыновей, домохозяйкой, представительницей
двора на сходе; иногда такие же права получает и сестра при "ненадежных"
братьях. Такие явления нередки, но распространены, однако, не повсюду,
оказываются скорее исключениями; однако Сенат считался с ними признал
их законность при наличности местных обычаев. Иногда, чаще там,
где земля плоха и мало обеспечивает, общество делит ее поровну между
мужскими и женскими душами. На севере часты случаи выполнения женщинами
сельских должностей десятского, старосты; там мужчины целыми деревнями
уходят на дальние промыслы; административная же служба, нужно отметить,
сама по себе не пользуется расположением крестьян. Общая же норма
сельского быта - непризнание за женщинами каких-либо прав: мужчины
распоряжаются землей и руководят делами обществ. С женщинами обращаются
сурово, часто жестоко. "Про баб закон не писан", - думает
крестьянин, и он прав: личность крестьянской женщины отсутствует
в нашем законодательстве. И "положение о крестьянах" 1861
года ни словом не поминает о ней; она - бессловесное достояние семьи,
двора и общества. Только там, где труд женщины сколько-нибудь индивидуализирован,
закон вынужден коснуться ее; он говорит о ней в отдельных положениях
о бывшей дворовой прислуге помещиков и особенно подробно о прачках,
няньках и швеях бессарабских дворян, определяя даже жалованье освобождаемых.
И только в наши дни, когда начинается великий перелом жизни и зарождается
новое понятие о законе, обсуждаемом представителями разных слоев
населения, одни из самых тяжелых законов о земельной собственности,
закон от 9 ноября 1906 года, попутно, по необходимости заговорил
о правах крестьянок как землевладелиц. Впервые в законе мы находим
четыре разъяснительных пункта о женщинах - домохозяйках и единственных
наследницах семейных наделов, имеющих право наравне с мужчинами
укреплять за собой участки. Отныне закон больше не может молчать
о крестьянке: он подошел вплотную к давно назревшим статьям Х тома
о наследстве, неприменимым к мелкой собственности крестьян, и вынужден
будет изменить эти статьи, а заодно и многие другие.
Нельзя, однако, сказать, чтобы крестьянка была совершенно
безликой за последние 50 лет; она оказывала сильное влияние на весьма
важное явление в деревне, именуемое народниками борьбой за малую
семью. Дореформенные многолюдные дворы под властью большаков жили
гораздо сытнее современных маленьких семей; они могли пользоваться
широкими земельными угодьями. Но старая большая семья была истинным
царством патриархального деспотизма. С возникновением фабричного
труда, личного найма на чистые деньги крестьянская молодежь научилась
ценить личный заработок, и с освобождением она начала вырываться
из-под гнета большаков; особенно энергично восставали молодицы против
старших и толкали мужей на разделы, не смущаясь недоеданием, рискованным
хозяйством на малом наделе. Жажда личной самостоятельности перевешивала
экономические расчеты. В этой борьбе молодиц таился своего рода
женский вопрос, побеждавший сопротивление администрации, считавшей
разделы вредными, ослаблявшими платежную способность крестьянства.
В сущности, господство малых семей уже разрушает старый семейно-общинный
уклад жизни, приближая переход к личному землевладению.
Нужно сознаться, что крестьянка плохо подготовлена к
ведению индивидуального хозяйства. Власть самых невероятных суеверий
и предрассудков всесильна над нею.
Труд деревенской женщины в местностях, живущих сельским
хозяйством, громаден; не меньше он и в губерниях с развитым отхожим
промыслом, где за уходом мужчин женщины выполняют все сельские работы
и все службы. Не говоря о страдной поре, даже осенью, зимой хозяйка
вся в работе: поздно ночью и рано утром она прядет и ткет, носит
на себе воду, часто издалека, по тяжелой дороге; стряпает раза по
два в день, убирает скотину; месит квашню с двумя пудами ржаного
теста, изнывает на холоде за мытьем толстого посконного белья. В
центре России она таскает на себе трехпудовые мешки огурцов; в черноземных
губерниях она стоит по пояс в ледяной воде, моя овец, которых стрижет
на холоде; и все это выполняет беременная, со всеми невзгодами женского
организма.
Тяжкий труд и условия быта накладывают роковую печать
на крестьянок и их потомство.
В Воронежской, Костромской и многих других губерниях
рабочая страдная пора очень часто совпадает с критической порой
молодой жизни: на июль, август, сентябрь и октябрь в Костромской
губернии приходится 54 процента от всего числа родов; в результате
- множество выкидышей и тяжких заболеваний. Невежество, тьма предрассудков,
окружающих акт рождения, невозможный уход за новорожденными вызывают
громадную детскую смертность; а это бедствие ведет за собой учащенную
беременность крестьянки.
Деревенские девушки выходят замуж в 16-19 лет; к 25
годам у молодицы несколько детей. По исследованиям члена Государственной
думы А. Шингарева, на 25-летнюю крестьянку приходится 5-6 родов,
а на старший возраст, до 45 лет, - почти 9.
Более 1/4 женщин этого возраста вынесли более 10 беременностей.
Процент выкидышей выше 1/4; это число быстро растет с возрастом,
а в 35-40 лет дает 70% выкидышей. Несомненно, от непосильного труда
и опасных условий родов крестьянки в цветущей молодости наживают
женские болезни, и в среднем возрасте организм не справляется с
деторождением.
Поразительны такие биографии:
55 лет
|
51 год
|
35 лет замужем
|
29 лет замужем
|
24 беременности
|
22 беременности
|
2 живых детей
|
2 живых детей
|
14 умерло
|
15 умерло
|
8 выкидышей
|
3 мертворожденных
|
2 выкидыша
|
Таковы судьбы матерей среди главной массы русского населения.
Акушерская помощь в деревне слаба до крайности, до того,
что является самой слабой частью нашей земской медицины. Простые
акушерки не удовлетворяют при сложных обстоятельствах, да к ним
редко и обращаются. А доморощенная помощь является чем-то трудно
поддающимся описанию. Бабушки часто просто считают грехом облегчать
страдания женщин; Священное Писание указывает - страдать и болеть.
Иногда пугают рожениц криками: "Пожар, горим!", чтобы
вызвать развязку. Водят по избе до полной потери сил, пихают паклю
в рот, поят деревянным маслом. В трудных случаях несчастные мученицы
подвергаются невероятным пыткам; их подвешивают к потолку и встряхивают;
выпаривают в печи, а затем вниз головой... смертные исходы неизбежны.
Исследователи разных губерний России почти единогласно
отмечают, что среди массы обращавшихся к врачам женщин находили
громадный процент, иногда до 91 процента, разных форм женских болезней,
таких тяжелых, о каких в городах не имеют и понятия. Большинство
их, вдвое больше, нежели в городах, связано с родами.
В то время как среди мужчин преобладают острозаразные
болезни, масса крестьянок страдает общим расстройством питания,
малокровием, различными нервными заболеваниями. Очень распространен
сифилис, но у женщин преобладает поздняя стадия, незаразительная:
результаты не прямого заражения, а условий жизни среди беспросветного
невежества. Но сифилис при своей распространенности играет ничтожную
роль среди несчастных родов; он тонет среди прочих условий быта.
Расстройства питания дают меньший процент заболеваний у девочек,
нежели у мальчиков; но с 14 лет быстро, повышается среди девушек
и у женщин 20-30 лет почти втрое превышает процент той же заболеваемости
мужчин. Силы женщины надламываются с юности... "За мертвыми
цифрами нашего анализа, - говорит А.Шингарев" - скрываются
десятки тысяч индивидуальностей!.. Из-за цифр смотрит на нас скорбный
лик, смотрит "всевыносящего русского племени многострадальная
мать"...
По вычислениям статистиков, заболеваемость крестьянок
в два раза превосходит заболеваемость мужчин, и главный процент
заболеваний выпадает на те цветущие годы, когда женщина-мать должна
жить полной жизнью; в годы зрелости (30-40 лет) эти бедствия разражаются
усиленной смертностью женщин, вдвое превышающей смертность мужчин.
Последствием является устрашающая смертность грудных детей в России.
В Воронежской губернии в начале XX века на 1000 родившихся умирало
503 ребенка. Приблизительно то же найдем и в других губерниях Великороссии...
При других условиях быта заболеваемость и смертность
крестьянских женщин не так отличаются от мужской. В Полтавской и
особенно Херсонской губерниях замечается даже перевес заболеваний
мужчин. Видно, там женщинам легче живется. Лучшее обеспечение землей
заметно сокращает заболеваемость и смертность в деревнях. Только
женщин не обеспечивает и земельное богатство: наоборот, в более
зажиточных дворах замечается даже больший процент заболеваемости
и смертности женщин; и понятно: тут значительнее число скота, больше
полевой работы, больше материала для тканья, здесь больше домохозяев
во 2-м и 3-м браке, рано схоронивших своих первых тружениц.
Таково для женской личности влияние устарелых форм быта;
среди него массами вымирают матери, а еще более дети. Инородцы гораздо
осторожнее обращаются со своими семейными. Не может скоро помочь
женскому населению великороссийских деревень и лучшее наделение
землей - жадная обработка ее на первое время еще повысит женскую
смертность. Кроме подъема благосостояния, для крестьянки необходима
скорейшая смена форм быта, забота законодателя о ее личности.
Выше отмечено, что указ и обычай - соперники. Часто
указ попадает на обычай, и тогда бывает в результате, что наиболее
бесправные выигрывают, как было при натиске петровских указов на
высший класс, когда женщины вышли из теремов. В переживаемое время
между указом 9 ноября и крестьянским бытом разражается братоубийственная
война: следует думать, что обоим не выйти целыми из боя.
Быт отступит перед введением общих правовых норм.
Что же станется с крестьянками? Среди общего экономического
ухудшения для них следует ожидать постепенного улучшения их правового
положения. Необходимо хлопотать о сохранении в будущем законодательстве
некоторых выгодных для женщин преимуществ, старого обычая: права
на наделы, допущения на сходы; придется применить статьи Х тома,
а далее станет необходимым участие крестьянок в поселковом и земском
Самоуправлении. Постепенный подъем правовой личности крестьянки
поможет ей воспользоваться школами и подготовиться к гражданским
обязанностям.
Труды Первого Всероссийского женского съезда
(10-16 декабря 1908 года, г. Санкт-Петербург)
|