Рубрику ведет Илья КАШНИЦКИЙ

Re-theorizing Family Demographics

Госта Эспинг-Андерсен и Франческо Биллари предлагают пересмотреть представления о взаимосвязи роли семьи, образования и рождаемости. Взглянуть по-новому на будущее рождаемости они предлагают через призму гендерного равенства.

Существующие теории пост-переходного развития рождаемости предсказывают "менее семейное" ("less family") будущее: усиление нестабильности семей (партнерских союзов), снижение брачности и рождаемости. И эти взгляды подтверждались эмпирическими данными на протяжении всей второй половины двадцатого века. Лишь в последние годы эмпирические свидетельства заставили пересмотреть устоявшиеся уже теории. Авторы отмечают три главных момента, которые идут в разрез с базовыми теориями. Во-первых, несмотря на значительное снижение рождаемости, не произошло глобальной корректировки родительских предпочтений в сторону однодетной иди бездетной семьи (см. обзор статьи Sobotka, T., & Beaujouan, ?. 2014 в этом выпуске). Во-вторых, буквально в последние года резко изменились многолетние тренды: теперь уровень рождаемости положительно взаимосвязан с экономическим развитием, доходом и занятостью женщин. В-третьих, существенные изменения наблюдаются на индивидуальном уровне: вопреки традиционным представлениям и теориям рационального выбора, сегодня более стабильные союзы и высокий уровень рождаемости характерен для людей с более высоким уровнем образования. В статье предлагается новая теоретическая концепция, объясняющая недавние развороты трендов. Предложенная в статье теоретическая конструкция опирается на идею важности гендерного равенства для быстрого и эффективного восстановления рождаемости после закономерного но временного снижения. Таким образом, скорость восстановления рождаемости авторы увязывают со скоростью распространения эгалитарных гендерных норм. В свою очередь, распространение гендерного равноправия моделируется с помощью стандартной эпидемиологической модели диффузии (забавно, что в такой терминологии гендерный эгалитаризм рассматривается как эпидемия).

Эспинг-Андерсен и Биллари иллюстрируют ключевую идею на примере европейских стран, сравнивая взаимосвязь гендерного равенства и прочности союзов в конце 1980-х и конце 2000-х годов (см. рисунок 3). Произошедшее в последние годы изменение зависимости отчетливо видно при данном сравнении.

Рисунок 3. Взаимосвязь гендерного эгалитаризма и стабильности партнерских союзов в конце 1980-х (a) и конце 2000-х годов (b)

Основные положения новой теории исследователи формулируют в пяти утверждениях.

1. В отсутствие мощного внешнего воздействия, общество остается в состоянии традиционного равновесия. Вне зависимости от того, был ли исходный импульс экзогенным или эндогенным, рост уровня образования среди женщин запускает процесс трансформации общества, отдаляя его от традиционного.
   
2. Уход от традиционного общества необратим и развивается независимо от экзогенных факторов, спровоцировавших исходный импульс, до тех пор, пока все население не станет эгалитарным.
   
3. Менее разнородные и стратифицированные общества склонны к более стремительной и всепроникающей диффузии эгалитаризма, т.е. не возникает закрытых сообществ, не затронутых процессом. И наоборот, чем выше неравенство в обществе (например, этническое), тем медленнее и менее равномерно проистекает диффузия.
   
4. Чем сильнее распространены эгалитарные нормы в обществе, тем выше вероятность совместимости двух конкретных представителей этого общества. Таким образом, в результате гендерного равенства происходит укрепление партнерских союзов и увеличение рождаемости.
   
5. Окончательное утверждение гендерного эгалитаризма в качестве новой социальной нормы позволит семьям всех социальных страт точнее воплотить свои предпочтения в области планирования семьи. В итоге, по завершении переходного периода, воспроизводство станет Парето-оптимальным.