|
125 лет со дня рождения Рафаила Михайловича
Кабо
|
Рафаил Михайлович Кабо
(1886-1957)
|
В этом году исполняется 125 лет со дня рождения Рафаила
Михайловича Кабо, российского экономгеографа, одного из основоположников
отечественной географии населения, профессора Московского государственного
педагогического института им. Ленина (1934-1954), заведующего кафедрой
экономической географии.
Р.М. Кабо принимал участие в революционном движении,
но после октября 1917 года практически всю свою последующую жизнь
он посвятил преподаванию политэкономии и экономической географии.
Вначале преподавал в Военно-педагогической школе (1920-1923) и в
Коммунистическом университете трудящихся Востока (1922-1934), в
Институте народного хозяйства им. Г.В. Плеханова (1922-1924), в
1-м МГУ (1924-1927), в Институте повышения квалификации педагогов
Наркомпроса РСФСР (1927-1930), в Академии коммунистического воспитания
им. Н.К. Крупской (1928-1932), в Коммунистическом университете преподавателей
общественных наук (1932-1934). и в последующие двадцать лет - в
Московском государственном педагогическом институте им. В.И. Ленина.
Р.М. Кабо принимал активное участие в экспедициях в
Туву (в 1930 и 1931 годах), где изучал народное хозяйство и население
республики, в разработке материалов сельскохозяйственных и демографических
переписей. В 1945 году он основал Комиссию по географии населения
и городов московского филиала Географического общества СССР. Р.М.
Кабо - один из основоположников отечественной географии населения,
он впервые создал и читал в МГПИ и в МГУ (1947-1948) курс географии
населения, обосновал ведущую роль общественного производства в расселении,
наметил разделы изучения географии населения, разработал методику
географического исследования населения и населенных пунктов; рассмотрел
процесс возникновения и развития системы городов и проанализировал
градообразующие факторы.
Важнейшие работы.
- Природа и человек в их взаимных отношениях как предмет социально-культурной
географии // Вопросы географии. Сб. 5. М. 1947.
- Города Западной Сибири. Очерки историко-экономической географии
(XVII - первая пол. XIX вв.), М. 1949.
- Объективные связи между развитием народного хозяйства, размещением
отраслей производства и процессом формирования районов, 'Известия
всесоюзного географического общества. 1956. Т. 88. В. 1.
Демоскоп помещает воспоминания о Рафаиле Михайловиче
его сына Владимира Рафаиловича Кабо, доктора исторических наук,
этнографа и историка первобытного общества, первобытной культуры
и религии, подготовленные им для предисловия издания неопубликованных
воспоминаний и очерков его родителей Р.М. и Е.О. Кабо.
* * *
Посвящение жизни и литературной деятельности родителей1
В.Р. Кабо
Отец мой, Рафаил Михайлович Кабо, родился в 1886 году
в Бердянске, на берегу Азовского моря, в семье ремесленника-портного.
В очерках "В черте оседлости", "Моя бабушка"
он пишет о своих предках и раннем детстве. Он вырос в традиционной
религиозной еврейской семье. Он вспоминает, с какой гордостью он,
подросток, проходящий обряд совершеннолетия, впервые читал в синагоге
Тору. Это был один из самых значительных дней его жизни. Но продолжалось
это не долго. Он рвет с религией, с семьей, с душным провинциальным
бытом, он стремится в большой мир. Важную роль в этом внутреннем
перевороте сыграло жадное чтение книг, а еще важнее было умение
наблюдать и самостоятельно оценивать увиденное. Четырнадцатилетним
мальчиком он бежит в Одессу. В очерке "Так вот она, Одесса!"
он объясняет свой поступок так: "В Одессе были люди, за которыми
охотилась полиция и жандармерия. Эти люди знали "правду"...
Не зная этих людей, я любил их всем своим сердцем". С ним лишь
плетеная корзинка, которую почти целиком занимает толстая книга.
Эту книгу он берет с собой из-за маленького рассказа Владимира Короленко.
Слова из этого рассказа - "Но все-таки... все-таки впереди
- огни!.." - станут девизом всей его жизни.
Что же этому предшествовало, что сыграло главную роль
в этом внутреннем перевороте? Об этом он пишет в очерке "В
черте оседлости": "С первыми проблесками сознания еврейский
ребенок начинал чувствовать свое исключительное положение... Хотя
о черте оседлости я имел представление смутное, но в моем сознании
она выступала как клетка, в которой держат на запоре зверей. О "процентной
норме" при приеме евреев в гимназию, в университеты - об этом
я имел более точное представление. Ребенком меня уже преследовали
прозвища "жид", "жиденок"... От этой брани нам,
еврейским детям, проходу не было".
Известно, какое глубокое влияние оказывают впечатления
детства на душевный облик человека. Страстное стремление вырваться
из "клетки", из "тюрьмы, пленниками которой мы были"
(очерк отца "Из детских воспоминаний") - вот что накладывало
неизгладимую печать на сознание людей, подобных моему отцу, вот
что определило их жизненный путь. Вот почему еврейская молодежь
так стремилась к высшему образованию или, как мой отец, к самообразованию,
вот почему она уходила в революционное движение. А участие в нем
требовало самопожертвования и героизма - ушедшего в него ждали аресты,
тюрьмы, ссылка.
В революционное движение мой отец включился уже в пятнадцатилетнем
возрасте. Шестнадцати лет он руководит социал-демократическими кружками,
ведет пропаганду среди ремесленников и заводских рабочих Приазовья.
В семнадцать лет он уже стоит у истоков социал-демократических организаций
Мариуполя и Бердянска. В 1903 году, семнадцати лет, как он сам пишет,
он "перешел на положение партийного профессионала". И
здесь, и в дальнейшем, во всех автобиографических очерках моих родителей
под словом "партия" имеется в виду именно Российская социал-демократическая
рабочая партия, активными деятелями которой они были до революции.
На протяжении 1903 года отец работал в Донецком бассейне
под руководством Горнозаводского комитета РСДРП - печатал и распространял
листовки, руководил кружками рабочих и учащейся молодежи. Тогда-то
он и познакомился с моей матерью, пятнадцатилетней гимназисткой
и участницей одного из таких кружков в Мариуполе - об этом она сама
рассказывает в очерке "Цветок на могилу". В январе 1904
года, в день объявления русско-японской войны, отец был арестован
в поезде по пути из Бердянска в Бахмут с техникой для подпольной
типографии ("Мой первый арест"); накануне этого же дня
мать, бежавшая из родного дома, чтобы начать самостоятельную жизнь,
была арестована в Бердянске ("Первый путь").
В начале 1905 года отец был выпущен из тюрьмы под надзор
полиции, весной того же года бежал из-под надзора и, находясь на
нелегальном положении, работал в социал-демократических организациях
Крымского союза в Феодосии и Севастополе. В это время он и присоединился
к меньшевистскому крылу партии. Накануне октябрьских событий 1905
года он перебирается в Одессу и тут попадает в самую их гущу; об
этом он рассказывает в очерке "1905 год", бесценном историческом
свидетельстве, насыщенном яркими впечатлениями очевидца. Он, участник
революционных демонстраций и митингов, был схвачен прямо на баррикаде,
избит до потери сознания в полицейском участке и освобожден после
обнародования манифеста 17 октября. В тот же день начался кровавый
еврейский погром, отец вступил в отряд самообороны и через два дня
снова был арестован. Он стал свидетелем массового опьянения свободой
и тяжелого российского похмелья. В очерке "1905 год" он
вспоминает стихи популярного в те годы поэта Николая Минского, отвечающие
его тогдашнему настроению:
Горе проснувшимся! В ночь безысходную
Им не сомкнуть своих глаз.
Сны беззаботные,
Сны мимолетные
Снятся лишь раз.
В дни восстания на крейсере "Очаков" он был
агитатором Севастопольского комитета социал-демократической партии.
После подавления восстания участвовал в массовой работе среди крестьян,
рыбаков, рабочих-железнодорожников сначала на Юге, потом в Москве,
в Твери. Жил нелегально, под чужим именем. Выполнял, как он пишет,
"особо конспиративные функции", работая в Твери среди
офицеров местного драгунского полка. Был сослан в Яренск Вологодской
губернии на три года. В 1910 году освобожден из ссылки, а в следующем
году снова арестован и выслан на три года в Пинегу Архангельской
губернии. Педагогическую работу в кружках рабочих продолжал и в
ссылке. Сюда, в ссылку, мать приехала к нему добровольно. В предвоенные
годы совмещал политическую деятельность с организацией профессиональных
союзов. В годы первой мировой войны работал во Всероссийском бюро
труда при Союзе городов, опубликовал книгу "Потребление городского
населения России".
Этот по необходимости сжатый очерк дает лишь слабое
представление о насыщенной событиями жизни моего отца в предшествующие
революции годы.
В первые же дни февральской революции отец был избран
секретарем Московского комитета меньшевиков. В 1918-1919 годах еще
продолжалось легальное существование меньшевистской партии. Осенью
1919 года, когда армия Деникина подошла к Орлу, московская организация
меньшевиков мобилизовала своих членов для работы в Красной армии,
и отец был направлен для педагогической работы в военно-учебные
заведения. В 1920 году, - пишет он в своих воспоминаниях, - "после
ряда безуспешных попыток сочетать пребывание в рядах меньшевизма
с субъективным желанием оставаться верным делу рабочего класса и
его революции", он выходит из партии.
Свое служение идеалам юности он отныне видит не в политической
деятельности, он не хочет делать карьеру в рядах большевистской
партии подобно многим бывшим меньшевикам. С увлечением и нерастраченной
энергией он погружается в педагогическую работу. Он принимает участие
в создании Школы-коммуны им. Лепешинского и начинает преподавать
в Коммунистическом университете трудящихся Востока. В знаменательном
1922 году, после отстранения "буржуазных" профессоров
от преподавания общественных наук, отца привлекают к работе в Институте
народного хозяйства и Московском университете. До 1927 года он преподает
политическую экономию. От этого времени остался учебник политической
экономии, написанный в соавторстве с Э.Я. Брегелем, и книга "Народное
хозяйство в очерках и картинах", составленная отцом совместно
с И.И. Рубиным2.
С конца 1920-х годов отец все глубже уходит в экономическую
географию, науку менее политизированную, нежели политэкономия. Долгие
годы он руководил кафедрой экономгеографии и был профессором в Московском
государственном педагогическом институте им. Ленина. Он подготовил
десятки аспирантов, создал научную школу, ему посвящены статьи во
всех книгах и справочниках по истории советской экономгеографии,
в энциклопедиях. В 1930-31 годах он принял участие в экспедиции
в Тувинскую народную республику - изучал ее экономику и население,
разрабатывал материалы сельскохозяйственной и демографической переписей,
помогая организации народного хозяйства в этой стране охотников
и скотоводов-кочевников Центральной Азии. Опубликовал книгу "Очерки
истории и экономики Тувы" (М-Л., 1934) - один из первых обобщающих
трудов, посвященных Туве, основанный на большом историческом и экономгеографическом
материале. Работа "Бюджет тувинского кочевого хозяйства",
сохраняющая историко-этнографическую ценность и сегодня, была подготовлена
отцом совместно с моей матерью, но так и осталась неопубликованной.
Ранней осенью 1941 года отец добровольно ушел на фронт
с отрядом народного ополчения, чтобы защищать Москву; уже на марше
дивизии к фронту он был отозван из ополчения по причине сильной
близорукости.
В эвакуации, на Алтае, отец приступил к выполнению замысла,
который созревал в предвоенные годы: созданию нового научного направления
- географии населения, - продумыванию его теоретических и методологических
основ. Итогом были теоретические работы, опубликованные уже после
войны, - среди них надо назвать статью "Природа и человек и
их взаимных отношениях как предмет социально-культурной географии"
(Вопросы географии, сб. 5, 1947), - и создание курса, который отец
читал на кафедрах экономгеографии Московского университета и Московского
пединститута.
Он был одним из основоположников социально-культурной
географии в России. Он обратил географию к человеку, в его работах
берет свое начало социальная проблематика современной русской географии.
Это было выражением его постоянного, глубокого интереса к человеку,
к жизни людей на земле, в различных природно-географических и социально-исторических
условиях. Географию населения, географию человека он сделал не только
темой собственных исследований, но научным направлением, которое
продолжало развиваться; ему как демиургу принадлежал первый толчок.
В русле этих интересов находится и опубликованная в это же время
книга отца "Города Западной Сибири. Очерки историко-экономической
географии" (М., 1949). В ней отразился его интерес и к истории
Сибири, и к проблеме возникновения и развития города как явления
культуры.
Отец был педагогом, учителем по призванию. Трудно назвать
другого профессора, которого бы так любили и ценили ученики. Они
видели в нем превосходного лектора, мысль которого развивалась логично,
убедительно, элегантно; одаренного и требовательного руководителя,
относящегося с большим, человеческим вниманием к их работе, жизни,
научному росту; видели в нем пример бескомпромиссного служения своему
делу, человека глубоко порядочного и принципиального.
Отец окончил лишь несколько классов городского училища
и уже взрослым около двух лет слушал лекции в Народном университете
им. Шанявского. Несмотря на отсутствие формального образования,
он был глубоко и всесторонне образованным человеком. Всю жизнь он
систематически и серьезно занимался самообразованием. Его письма
1913 года из цикла "На севере" дают представление о характере
этой огромной работы, которую он, начав юношей, не прекращал до
конца своей жизни.
Он хорошо знал историю русской общественной мысли, в
последние годы жизни его все глубже захватывала история еврейского
народа и еврейской религии, христианства. Он всегда ощущал себя
евреем, осознавал свою принадлежность к еврейскому народу. Он был
человеком европейской культуры, но охотно читал и хорошо знал еврейских
писателей, в старости с большим интересом перечитывал еврейские
журналы XIX - начала ХХ века, бывал в Московском еврейском театре,
который в конце 1940-х годов стал одной из жертв развязанного Сталиным
еврейского погрома.
При внешней замкнутости отец был человеком, в глубине
души которого, не видные миру, скрываемые от него, бушевали страсти,
и сильнейшей из них была страсть к свободе.
Умер он в 1957 году. К совсем уже больному, умирающему,
к нему пришел его давний друг и коллега Николай Иванович Ляликов.
"Вы знаете, - сказал ему отец, - я отложил уже все книги и
оставил себе только одну. Это, по моему убеждению, самое великое
произведение, больше любого другого проникающее в суть жизни".
Этой книгой была "Война и мир" Льва Толстого.
1 - http://aboriginals.narod.ru/Predislovie.htm
2 - В 1931 году Рубин был осужден на процессе Союзного
бюро меньшевиков и в 1937 году погиб в заключении (или был расстрелян).
Процесс 1931 года, сфабрикованный политической полицией, - один
из нескольких подобных ему сталинских спектаклей, поставленных в
ходе подготовки к Большому террору. Организационное заседание "Союзного
бюро меньшевиков" состоялось в кабинете следователя ОГПУ, "где
все проходившие по процессу впервые познакомились друг с другом
и где было отрепетировано поведение их на суде". Одному из
обвиняемых государственный обвинитель Крыленко сказал откровенно:
"Я не сомневаюсь в том, что вы лично ни в чем не виноваты.
Мы оба выполняем свой долг перед партией... Вы будете подтверждать
данные на следствии показания. Это наш с вами партийный долг"
(Наше отечество. Опыт политической истории. М., 1991, с.295). Как
это напоминает роман Артура Кестлера "Мрак в полдень"!
|