Глобальные города на передовой демографической модернизации	Над темой номера работал
		Николай СЛУКА1

Глобальные города - острова в океане низкой рождаемости?

Читатель Демоскопа Weekly уже знаком с проблематикой глобальных (мировых) городов. В настоящей статье анализируется демографическая динамика глобальных городов, которая имеет ряд специфичных черт. Их обобщение позволяет говорить об особом, опережающем пути демографической модернизации в этих крупнейших городских центрах.

Один из постулатов теории демографического перехода гласит, что в условиях модернизации неизбежным и необратимым является смена неэкономичного, «расточительного» (wasteful) режима воспроизводства населения на экономичный, «сберегающий» (conservative) режим, для которого характерны низкая рождаемость и смертность. Отсюда - исторически долгосрочная тенденция снижения рождаемости в человеческом обществе на основе ее сознательного регулирования

Глобальный и неуклонный процесс снижения рождаемости, несмотря на определенные и даже существенные различия между регионами и странами, подтверждают результаты многих исследований и данные международной статистики². За 1970–2005 годы в целом по миру общий коэффициент рождаемости снизился почти на 1/3 (с 30,9 до 21,1‰), а в развивающихся странах – с 36,3 до 23,5‰.

Сокращение рождаемости закономерно как для сельской местности, так и для урбанизированных ареалов. Традиционно специалисты считали, что понижающее воздействие на репродуктивное поведение людей оказывает прежде всего городская, и особенно крупногородская, среда³, но сейчас это справедливо в большей мере для агломерациях развивающихся стран, в них уровень рождаемости заметно ниже, чем в сельской местности. В среднем по Бразилии он составляет 20,9‰, а в Сан-Паулу – 16,6‰, в Аргентине – 18,9‰, а в ядре агломерации Буэнос-Айреса – 13,9‰⁴.

Но вот в экономически наиболее развитых государствах во многих крупных городах современный уровень рождаемости выше, чем усредненные национальные показатели. Даже в Мюнхене и Франкфурте-на-Майне, считавшимися в период новейшей истории классическими образчиками депопуляции, он больше, чем в среднем в Германии (соответственно 10,4 и 10,2‰ в 2005 году). Иными словами, это означает, что здесь глобальный процесс снижения рождаемости более выражен вне крупногородских пространств, и тезис об однозначно негативном влиянии городской среды на эту функцию в условиях постиндустриальных тенденций становится если не ошибочным, то, по крайней мере, спорным.

В настоящее время в подавляющем большинстве крупных агломераций мира уровень рождаемости колеблется в пределах 10–16‰ (табл. 1), при этом все еще наблюдается почти двукратное расхождение крайних значений. На одном полюсе – более 16‰ – находятся многие города развивающихся стран, например, Латинской Америки, а на другом – менее 10‰ – ряд центров Европы, включая Москву⁵, и достаточно неожиданно города Азии – главного мирового полюса демографического роста. Однако важно подчеркнуть, что разброс значений уровня рождаемости в крупнейших мегаполисах мира сильно сократился за последние четверть века и продолжает снижаться -  прежде всего за счет нисходящего тренда в городах развивающихся стран.

Таблица 1. Группировка некоторых глобальных городов по общему коэффициенту рождаемости, середина 2000-х годов

Составлено по: Административные округа г. Москвы. Статистический сборник. М., 2006; Anuário Estatístico do Estado de São Paulo, 2004; Focus on London. L., 2007; Insee. Ile-de-France. Faits et chiffres. 2006. № 137; Hong Kong Yearbook, 2006; Statistisches Jahrbuch Frankfurt am Main, 2007; Summary of Vital Statistics. 2006; Tokyo Statistical Yearbook, 2007; Vital Statistics of  New York State. Annual Report. N.Y., 2004; Yearbook of Statistics Singapore, 2006; World Population Prospects. U.N., N.Y., 2007; и др.

Большинство агломераций мира относится к типу с относительно плавным сокращением коэффициента рождаемости. Однако есть группа, отличающаяся очень большим градиентом – стремительным падением рождаемости в сжатые сроки (рис. 1, вариант А). В одном случае – это мегаполисы государств, испытавших в последние десятилетия мощные кризисные явления, что вызвало эффект отложенных деторождений, в другом – ряда преуспевающих в социально-экономическом отношении развивающихся стран. Так, начиная с 1980-х годов, практически вдвое уменьшился уровень рождаемости во всех столицах стран Центрально-Восточной Европы, прошедших горнило кардинальных общественно-политических и экономических преобразований (Будапешт, Варшава, Прага и т.д.). Но аналогичная ситуация наблюдается и в таких центрах азиатского региона, как Сингапур, Сеул, Шанхай, Пекин. Отдельно стоит отметить, что в эту группу относится и большинство крупнейших агломераций Японии, включая Токио.

Рисунок 1. Варианты эволюции рождаемости в глобальных городах

Другой тип – с почти неизменным во времени уровнем рождаемости – представлен преимущественно городами экономически наиболее развитых стран (рис. 1, вариант Б). Этот уровень стабильно низок, например, в отдельных центрах стран Северной Европы, Италии, Германии, Австрии, во главе с одним из ключевых носителей свойств типа – Веной.

Есть и третий вариант – не только с признаками «возрождения», но даже с достаточно устойчивым ростом уровня рождаемости (рис. 1, вариант В). Парадоксально, но факт, его также формируют мегаполисы экономически наиболее развитых государств. В эту группу входят города как достигшие в свое время «дна падения» в сфере деторождений и мучительно ищущие выход из ситуации, включая те же Франкфурт-на-Майне, Мюнхен и другие, так и относительно благополучные, использующие эффекты глобализации, к числу которых относятся и некоторые ведущие глобальные центры (ВГЦ), прежде всего Лондон и Париж.

Особенности динамики рождаемости в ВГЦ отражает рис. 2. Позицию, явно отличающуюся от общей, занимает Токио. Здесь за 1970–2005 годы более чем вдвое уменьшилось как абсолютное число деторождений (с 229,7 тыс. до 96,5 тыс.), так и общий коэффициент рождаемости (с 20,1 до 7,8‰). Если в начале 1970-х годов уровень рождаемости в столице Японии превышал усредненные национальные показатели, то ныне стал заметно ниже. Напротив, в главном глобальном центре США за тот же период как абсолютное количество деторождений, так и их относительная величина в пересчете на 1000 жителей, остаются довольно устойчивыми. В среднем ежегодно в Нью-Йорк Сити появляется на свет около 125 тыс. новорожденных. Некоторый «всплеск» рождаемости, отмеченный в конце 1980-х – первой половине 1990-х годов и связанный с общим процессом «латиноамериканизации» страны, довольно быстро сошел на нет. Важная отличительная черта столиц Великобритании и Франции в самое последнее время – неуклонный рост деторождений. По официальным данным национальной статистики, в 2005 году в Лондоне оно уже достигло 115 тыс. человек против традиционных 104–106 тыс. в 1990-х – начале 2000-х годов, а в Иль-де-Франсе – 175 тыс. соответственно против 165 тыс. Хотя, с учетом большой людности городов это пока слабо отражается в значениях общего коэффициента рождаемости. Любопытно, что к настоящему времени его величина в трех последних глобальных центрах практически идентична и составляет 15,4‰, что позволяет предполагать единство главных действующих механизмов.

Рисунок 2. Общий коэффициент рождаемости в ведущих глобальных городах, 1970–2005 годы, ‰

Уровень рождаемости в Нью-Йорк Сити, Лондоне и Париже уже достаточно давно заметно превышает усредненные величины в своих странах. Более того, за счет его ускоренного сокращения в сельской местности разница становится все более ощутимой. Иными словами, глобальные центры все в большей мере начинают напоминать своего рода «острова в океане» пониженной рождаемости, а с учетом «массы» явления весьма существенно «тянут» за собой общенациональные параметры воспроизводства населения. Так, на долю только трех агломераций – Нью-Йорка, Лос-Анджелеса и Чикаго – ныне приходится более 15% всего числа деторождений в США. Еще более значимое место в формировании национальной геодемографической системы занимают ВГЦ Европы. На протяжении последних десятилетий все более значительную часть деторождений в своих странах аккумулируют столицы Великобритании и Франции. Если в начале 1970-х годов на долю Лондона приходилось 12,5% всех новорожденных в туманном Альбионе, в 1991 году – соответственно 13,4, то в 2005 году – уже 16,0%. В хозяйственно и демографически более централизованной Франции удельный вес Иль-де-Франса по этому показателю и за тот же период увеличился с 19,1 до 22,8%⁶. С учетом всех обстоятельств, пока, вероятно, не приходится говорить о каком-либо «демографическом прорыве». Но анализ имеющейся фактической информации требует, по крайней мере, констатировать восходящий тренд рождаемости в пределах этих глобальных регионов.

Совершенно разная ситуация, сложившаяся в области рождаемости в североамериканских и европейских центрах, с одной стороны, и в столице Японии – с другой, не может быть объяснена различиями в факторах и условиях социально-экономического порядка. Они во многом равноценны. С позиций классической демографии Токио имеет даже определенные преимущества, с учетом «восточного» менталитета, традиций, повышенной устойчивости браков и особого почитания института семьи, роли мужчины и женщины в обществе, специфики его социально-демографической стратификации и т.д.

Ключ различных трендов рождаемости лежит, по-видимому, в составе и источниках формирования населения, среди которых особое значение получает миграционный фактор. При очень малых объемах международной миграции и превалировании в современном японском обществе репродуктивной установки на малодетность внутренняя миграция не способна оказать сколько-нибудь существенного влияния на обновление сложившегося режима воспроизводства населения в Токио и других высокоурбанизированных ареалах страны.

В городах Cеверной Америки и Европы, напротив, колоссальную роль играет именно международная миграция. Прием значительных контингентов населения из развивающихся стран, во многом сохраняющих традиционную модель репродуктивного поведения, позитивно сказывается на уровне рождаемости, а постоянный приток вновь прибывающих в значительной мере затушевывают эффект определенного эволюционного выравнивания рождаемости у различных этнических групп, уже достаточно давно проживающих в условиях единой городской среды.

Подобные различия хорошо отражает статистика по многим глобальным центрам, включая и Нью-Йорк Сити (рис. 3). Здесь уровень рождаемости максимален у лиц азиатского и латиноамериканского происхождения и, напротив, минимален – у белых, неиспаноязычных женщин. Различия в уровне рождаемости сказываются на изменении структуры деторождений по этнической принадлежности матерей. За последнюю четверть века в ней заметно увеличился удельный вес матерей «новейшей волны иммиграции» из стран Латинской Америки и Азии, а сократился – афроамериканок. Последнее, в частности, в условиях относительно ограниченной иммиграции из стран Африки есть свидетельство процесса адаптации к местным репродуктивным поведенческим образцам.

Рисунок 3. Распределение рождений по этническим группам матерей
в Нью-Йорк Сити, %

Составлено по: Summary of Vital Statistics. The City of  New York. N.Y., 1995; 2006.

Существует немало и иных различий, в частности, в возрастном распределении матерей различных этнических групп. Так, латиноамериканки и афроамериканки рожают в наиболее молодых возрастах, азиатки – в более зрелых – 25–34 года, а белые, неиспаноязычные – преимущественно в самых старших возрастах (табл. 2, рис. 4). В Нью-Йорк Сити в 2006 году среди рожениц в возрастной категории до 20 лет более 55% составляли пуэрториканки, доминиканки, мексиканки и иные испаноговорящие, а в возрастах 40 лет и старше – более 45% – белые. Но на этом весьма неоднородном фоне совершенно очевиден единый тренд – к взрослению материнства. Он хорошо читается даже в рамках непродолжительного периода 2000-х годов. Расширение возможностей медицины, получение женщинами образования, нацеленность на трудоустройство и профессиональную карьеру, организацию гармоничной личной жизни и проведение досуга и т.д. закономерно ведут к удлинению сроков «созревания» и подготовки к выполнению женщинами детородной функции.

Таблица 2. Распределение живорождений по возрасту и этнической принадлежности матерей в Нью-Йорк Сити, 2000 и 2006 годы

^* Не учтены некоторые группы смешанного этнического происхождения.

Составлено по: Summary of Vital Statistics. The City of  New York. N.Y., 2001; 2006.

Рисунок 4. Распределение живорождений по возрастным группам матерей*, 2006 год, %

* Не учтены некоторые группы смешанного этнического происхождения.

Источник: Summary of Vital Statistics. The City of  New York. N.Y., 2001; 2006

В целом ситуация в области рождаемости в ВГЦ выглядит позитивной и достаточно устойчивой. Исключение в этом плане составляет лишь Токио, и пример японской столицы лишний раз подчеркивает значимость фактора международной миграции. Но этот инструмент повышения рождаемости не следует, конечно, идеализировать.

Во-первых, как показывает опыт углубленного исследования геодемографической ситуации во Франкфурте-на-Майне, долгосрочное привлечение значительных контингентов иммигрантов не смогло оказать решительного воздействия на улучшение режима воспроизводства населения. Некоторый подъем в уровне рождаемости, наблюдаемый здесь в самое последнее время, связан с активизацией выполнения материнской функции именно немками. По данным на 2006 год, в главном глобальном городе Германии на 1000 немок в фертильном возрасте приходилось 50,4 живорожденных, а уроженок других стран – лишь 35,0⁷.

Во-вторых, экстенсивное наращивание привлекаемых объемов внешних миграций сопровождается, как известно, образованием колоссального комплекса внедемографических проблем – этносоциальных и других.

В результате вопрос о жесткой альтернативе – предпочтительности движения либо по пути мультинационализации и искусственного «подогрева» роста рождаемости за счет иноземцев, либо по пути сохранения этнической целостности населения и изыскания «внутренних источников» для стимулирования репродуктивного поведения людей – остается открытым и, вероятно, требует поиска компромиссных решений. По всей видимости, прогнозирование развития и выработка конкретных рекомендаций требует использования индивидуального подхода на основе детальной оценки ситуации в случае каждого города.

¹ Николай Александрович Слука - доктор географических наук, ведущий научный сотрудник кафедры географии мирового хозяйства географического факультета МГУ им. М.В Ломоносова; руководитель отдела научных проектов некоммерческого партнерства "Города без границ".
² Глобализация низкой рождаемости / Демоскоп Weekly №205-206, 6-19 июня 2005 г. http://www.demoscope.ru/weekly/2005/0205/barom03.php; World Population Prospects. U.N., N.Y., 2007; и др.
³ Урбанизация и развитие городов в СССР. Л., 1985. – 256 с.; Демографические процессы в социалистическом обществе / Под ред. Т.В. Рябушкина, Л.Л. Рыбаковского. М., 1981. – 295 с.; Деведжиев М. Геодемография. София, 1989. – 233 с.; и др.
⁴ http://www.sao-paulo.com/ – официальный сайт Сан-Паулу; http://www.indec.mecon.ar/ – официальный сайт Института национальной статистики и переписей населения Аргентины.
⁵ Уровень рождаемости в Москве составил в 2005 г., по официальным данным, 8,9‰, а в 2007 г. – по оценочным – 9,7‰ Административные округа г. Москвы. Статистический сборник. М., 2006; О прогнозе социально-экономического развития города Москвы до 2012 года. Постановление Правительства Москвы № 640-ПП от 22 июля 2008 г. М., 2008. – 41 с..
⁶ Focus on London. L., 2007, р. 10; Annuaire Statistique de la France, 2005; Insee. Ile-de-France. Faits et chiffres. 2006. № 137. р. 39.
⁷ Любопытную пищу для размышлений дает расчет коэффициента корреляции для динамического ряда за период 1980–2006-х гг. между общим уровнем рождаемости и рождаемостью на 1000 женщин в фертильном возрасте из числа местного и пришлого населения. Значение коэффициента в первом случае составляет 0,8876, а во втором – –0,3916, что однозначно указывает на определяющую роль коренных жительниц Франкфурта-на-Майне в формировании уровня рождаемости.