Темпоральные характеристики самоубийств

А.Ю. Мягков¹
(опубликовано в журнале "Социологические исследования" №3 2004 с. 83-92)

Анализируя природу самоубийств, современные исследователи акцентируют внимание преимущественно на изучении социально-структурных и экономических аспектов проблемы². Поэтому не случайно, что исследовательские интересы социологов все больше концентрируются на осмыслении таких вопросов, как социально-демографические (гендерные, возрастные, профессиональные и пр.) характеристики суицидентов³, детерминирующая роль в соответствующих явлениях экономических кризисов, материального неравенства, бедности и безработицы⁴, суицидогенное влияние семейных⁵, этнокультурных⁶ и религиозных факторов⁷ и др. Изучению этих проблем, по нашим оценкам, посвящено большинство социологических публикаций в данной области, вышедших за последние годы как в нашей стране, так и за рубежом. Между тем темпоральные характеристики самоубийств часто остаются за пределами специального эмпирического анализа, а потому исследованы в значительно меньшей степени.
Данная ситуация вполне объяснима с учетом явного доминирования макросоциологической традиции в современной суицидологии, но вряд ли продуктивна как с феноменологической точки зрения, так и с позиций системного подхода к анализу и объяснению суицидов. Изучение цикличности самоубийств и установление эмпирических закономерностей в этой сфере могло бы способствовать более глубокому пониманию природы и источников суицидального поведения.

В представлениях разных народов самоубийства часто ассоциируются с определенными временными характеристиками, такими, как время суток, день недели, время года, лунные фазы и т.п.⁸ В силу глубокой укорененности в обыденном сознании некоторые из этих воззрений стали предметом специального обсуждения в социальных науках.

Впервые временные вариации в совершении самоубийств были зафиксированы в работе X. Морселли⁹. Проанализировав огромный массив статистических данных по 28 европейским странам конца XIX века, он пришел к выводу, что сезонные колебания в ежегодном распределении суицидов просматриваются настолько отчетливо, что их невозможно объяснить лишь случайностями, связанными исключительно с человеческой волей. Он утверждал также, что страны с теплым климатом в наибольшей степени благоприятствуют самоубийствам, верхний пик которых приходится на летние месяцы, а нижний - на зимний период. Из этих наблюдений Морселли заключил, что температура оказывает прямое влияние на склонность к самоубийствам: жара с ее механическим воздействием на церебральные функции делает людей более подверженным суицидам¹⁰.

Э. Дюркгейм отверг утверждения о том, что климатические условия играют первостепенную роль в генезисе суицидального поведения. В ходе статистического анализа он обнаружил, что наиболее часто самоубийства случаются в дневные часы, а самым суицидальным временем года является весна. Но происходит это не вследствие жары, а в силу наибольшей интенсивности социальной жизни в эти периоды. На совершаемость самоубийств, считал Дюркгейм, влияют не темпоральные или климатические факторы, а их социальные последствия - интенсификация и уплотнение социальной деятельности людей¹¹.

Сезонную периодичность в суицидальном поведении наблюдал и П. Сорокин. "...Само число самоубийств, - писал он, - правильно поднимается и падает по временам года. Всего больше их летом, затем следует весна, за весной осень, а минимум самоубийств приходится на зиму"¹². Вместе с тем, считал П. Сорокин, суицидальная цикличность "вызывается не климатом, а чисто общественными причинами" - "более оживленной и продолжительной общественной жизнью"¹³.

Л. Даблин в своем эмпирическом исследовании обнаружил, что частота самоубийств заметно варьируется в зависимости от времени года. Между тем данная закономерность, устойчиво наблюдавшаяся в северном полушарии, не получила столь же отчетливого выражения в южном¹⁴. Исследование Дж. Эдвардса и Ф. Уайтлока в Австралии показало, что число суицидов увеличивается весной, однако сезонные различия тоже оказались статистически не значимыми¹⁵. В других работах было обнаружено, что самоубийства наиболее часто случаются в понедельники, а также в полуденные часы¹⁶; верхнего пика их число достигает в весенне-летний период, в то время как нижний приходится на осенне-зимние месяцы¹⁷. Г. Мальдонадо и Дж. Краус в своем исследовании, опирающемся на анализ статистики самоубийств, совершенных в Калифорнии с 1925 по 1983 годы, также пришли к выводу, что суицидальная активность существенно зависит от времени суток и дня недели: наименьшее число самоубийств совершается ранним утром (с 4.00 до 8.00); наибольшее - по понедельникам. Причем данная закономерность, по наблюдению исследователей, характерна как для мужчин, так и для женщин практически во всех возрастных группах. Устойчивых сезонных образцов в вариации самоубийств эти авторы не обнаружили: в разное время года суициды совершаются примерно с одинаковой частотой¹⁸.

Кроме того, в ряде исследований были представлены данные, свидетельствующие в пользу гипотезы о том, что космические факторы, и в частности, фазы лунной активности тоже влияют на человеческое поведение, в том числе и на периодичность самоубийств. Так, А. Либер в своей книге "Влияние Луны: биологические приливы и человеческие эмоции" (1978 год) пишет: "Человеческое существо можно рассматривать как микрокосм, состоящий из тех же самых элементов, что и поверхность Земли, и в тех же пропорциях... Я считаю, что гравитационная сила Луны, действуя совместно с другими силами Вселенной, оказывает влияние на воду в человеческом организме в той же мере, как и на океаны нашей планеты. Жизнь, как полагаю, имеет биологические приливы и отливы, управляемые Луной. В периоды новолуний и полнолуний эти приливы самые высокие, а потому влияние Луны на наше поведение наиболее сильное"¹⁹. В более поздней работе А. Либер и К. Шерин обнаружили взаимосвязь между эмоциональными расстройствами и синодическими циклами Земли, Луны и Солнца²⁰. Между тем в исследовании Г. Мальдонадо и Дж. Крауса, а также в работе Р. Хассана значимых различий в среднедневных показателях самоубийств для периодов, соответствующих разным фазам лунной активности, не зафиксировано²¹.

С. Кеван, анализируя данные предшествующих исследований, приходит к выводу, что вероятность обнаружения сколь-нибудь отчетливой взаимосвязи между темпоральными и климатическими факторами, с одной стороны, и суицидальным поведением, с другой, крайне невелика. "Человек, - пишет он, - это сложный организм, отвечающий на целую гамму постоянно меняющихся физических, биологических и культурных факторов... Человеческие реакции понять нелегко, а потому нет оснований ожидать скорого разрешения дилеммы относительно социально-экономических и биометеорологических источников самоубийств"²².

На российском материале проблема временных закономерностей суицидального поведения изучена пока еще слабо. К тому же результаты исследований, как правило, не совпадают. Так, по сведениям телефонной службы доверия Йошкар-Олы (руководитель Ю.С. Обидина), самоубийства чаще совершаются в конце зимы - начале весны, а самыми "убийственными часами" являются утренние (до 12.00) и дневные (с 13.00 до 15.00)²³. По данным исследования, проведенного Г.И. Девятковой в Пермской области, наибольшее число суицидов (56,3%) наблюдается в период с декабря по май, причем верхний пик их приходится на весенние месяцы. Наиболее вероятным днем совершения самоубийств, по сообщению автора, является понедельник²⁴. В целом же в отечественной литературе работы на эту тему крайне редки и малочисленны, а эмпирического материала для сколь-нибудь серьезных выводов и обобщений явно недостаточно.

Вопросы, связанные с анализом темпоральных вариаций самоубийств, изучались нами в ходе комплексного социологического исследования, посвященного проблемам социальных девиаций в молодежной среде. Исследование проводилось кафедрой социологии ИГЭУ под руководством автора в сентябре 2002 года - апреле 2003 года и было частью международного научно-исследовательского проекта "Будущее молодежи России", предпринятого совместно с учеными Швейцарской Академии развития (SAD) и Института социологии РАН²⁵. При изучении суицидального поведения мы опирались на результаты социологического опроса, проведенного нами в сентябре-октябре 2002 года среди молодежи Ивановской области (N=500). Анализ опросных данных позволил оценить масштабы и динамику молодежных самоубийств, исследовать их основные формы и социальные детерминанты²⁶. Для выявления закономерностей, связанных с действием темпоральных факторов и периодичностью самоубийств, мы использовали материалы Ивановской городской станции "Скорой помощи", представляющие собой статистику экстренных вызовов в связи с попытками самоубийств, совершенных в областном центре за последние годы. Всего было выявлено и внесено в компьютерную базу 1437 случаев самоубийств, произошедших в 2000-2002 годах и не завершившихся летальным исходом. Все эти данные были систематизированы и обработаны в программно-аналитическом комплексе SPSS²⁷.

Более половины всех зарегистрированных в обследованный период суицидальных покушений - 725 (50,5%) - были совершены молодыми людьми в возрасте от 14 до 29 лет, 699 (48,6%) - представителями старших возрастных категорий и 13 (0,9%) - детьми и подростками, не достигшими 14-летнего возраста. Среди лиц, пытавшихся покончить с собой, 726 человек (50,5%) - мужчины и 711 человек (49,5%) - женщины. Помимо демографических характеристик суицидентов, в исследовании фиксировались временные параметры самоубийств (сезон, месяц, день недели, время суток и др.), а также алкогольная переменная и способы совершения суицидов.

Время года. Данные медицинской статистики по г. Иваново за три обследованных нами года (2000-2002 годы) свидетельствуют о существовании явно выраженных сезонных колебаний в распределении самоубийств. Временные вариации незавершенных самоубийств выглядят так: январь - 7%; февраль - 6; март - 9; апрель - 10; май - 8; июнь - 9; июль -11; август - 9; сентябрь - 9; октябрь - 9; ноябрь - 6; декабрь - 6.

Чаще всего попытки суицидов совершаются летом (29%). Затем по нисходящей следуют весна (28%) и осень (24%), а минимум самодеструктивных поступков приходится на зимний период (19%). Самым суицидальным месяцем года, судя по полученным данным, является июль, а наиболее благополучным - февраль. По сравнению со среднегодовым показателем число суицидальных покушений в пик лета возрастает на треть: индекс июльской сверхсуицидальности²² составляет 1,321. Вместе с тем в апреле попытки самоубийства совершаются ненамного реже, чем в июле (всего на 4,5%). В целом же по уровню суицидов весна и лето различаются очень незначительно, а потому есть смысл говорить скорее не о летнем, а о более широком и продолжительном, летне-весеннем пике суицидальной активности. Что же касается осени и зимы, то наблюдаемый здесь спад по сравнению с летними месяцами вполне очевиден: в сентябре-ноябре число покушений на самоубийство в среднем сокращается на 22%, а в декабре-феврале - еще на 25%. С другой стороны, зимние показатели суицидальности существенно ниже осенних.

Выявленные тенденции в целом неплохо вписываются в общероссийскую закономерность, характеризующую вариации в распределении завершенных суицидов, ранее обнаруженную Я. Гилинским, и в значительной степени подтверждают правомерность сделанного им вывода о существовании верхнего и нижнего пиков самоубийств, приходящихся соответственно на весенне-летний и осенне-зимний периоды²⁹. Полученные нами результаты хорошо согласуются и с материалами исследований ряда зарубежных социологов по другим странам мира, и в частности, по США³⁰ и Австралии³¹. Вместе с тем наши данные существенно расходятся с трендами, выявленными в российских региональных исследованиях, согласно которым наибольший удельный вес суицидов наблюдается в декабре-мае с верхним пиком в весенние месяцы³².

Между тем обнаруженная нами закономерность несколько смазывается в группе мужчин, где максимум суицидальных попыток (в отличие от женщин) приходится на весенние месяцы. Нарушается она и среди молодых суицидентов. Если в старших возрастных категориях сезонное распределение незавершенных самоубийств в целом воспроизводит общую тенденцию, характерную для всего массива (весна-лето; осень; зима), то в молодежной когорте летний пик суицидальной активности оказывается чуть более выраженным, чем весенний (таблица 1).

Таблица 1. Сезонные колебания незавершенных самоубийств в различных гендерных и возрастных группах (в % от числа случаев)

Объясняя эту ситуацию, можно предположить, что длительное выключение значительной части молодежи (и в первую очередь учащейся) из системы интенсивных социальных связей, обусловленное этим ослабление межличностных контактов и механизмов социального контроля в месяцы летних каникул и отпусков ведут к усилению образцов девиантного, в том числе и самодеструктивного поведения в этот период.

Декады месяца. По декадам каждого месяца случаи распределены следующим образом: 31% - первая декада, 33 - вторая; 36 - третья. Как следует из данных, количество самоубийств в течение месяца монотонно нарастает, достигая максимума в последней десятидневке. Индекс сверхсуицидальности для последних десяти дней месяца по сравнению с первыми составляет 1,159. Следовательно, суицидальная активность в третьей декаде почти на 16% выше, чем в первой.

Данные по молодежной когорте еще более выразительны: соответствующий показатель здесь составляет 22,2% (в старшей возрастной группе - лишь 9,5%). Общая закономерность очень хорошо просматривается и в группе мужчин: уровень самоубийств у них резко возрастает в конце каждого месяца. Прирост числа суицидов во второй декаде по сравнению с первой здесь составляет 20%, в третьей - 35%. Среди суицидентов-женщин подобной периодичности не наблюдается (+9,5% и -1,5% соответственно). Количество суицидальных попыток в этой группе достигает максимальной отметки к середине месяца.

Выявленная закономерность трудно поддается объяснению на базе того эмпирического материала, который имеется в нашем распоряжении. В этом отношении весьма полезной могла бы стать опытная верификация гипотезы о влиянии фаз лунной активности на временные вариации самоубийств.

Дни недели. Наиболее часто попытки самоубийства случаются в воскресенья (16,8%). В последующие дни недели их число постепенно снижается, достигая минимума в четверги (13,3%), а затем вновь начинает нарастать, демонстрируя весьма ощутимый скачок в воскресные дни. В целом суицидальная статистика вызовов "Скорой помощи" не подтверждает наличия "эффекта понедельника", обнаруженного Г. Мальдонадо и Дж. Краусом для США³³, Р. Хассаном для Австралии³⁴, а также Г.И. Девятковой для России³⁵. С другой стороны, полученные результаты полностью рассогласуются с заключением Я. Гилинского и Г. Румянцевой о том, что воскресные дни в России традиционно являются наиболее благоприятными с точки зрения суицидальной ситуации³⁶. Индекс "воскресной сверхсуицидальности", рассчитанный относительно средненедельного уровня самоубийств, в целом по массиву составляет 1,21. А это значит, что в воскресенья суицидов (а точнее их попыток) в среднем совершается на 21% больше, чем в другие дни недели (таблица 2).

Таблица 2. Показатели суицидальности в различные дни недели (абс. числа и % от числа случаев)

Общая тенденция не меняется в зависимости от возраста суицидентов: разные возрастные когорты демонстрируют воскресный пик самоубийств, хотя среди молодежи "эффект воскресенья" проявляется сильнее, чем в старших группах (индексы составляют соответственно 1,27 и 1,15). Следовательно, "вклад" молодежной когорты в общую вариацию самоубийств в зависимости от дня недели оказывается самым весомым.

В группе мужчин "воскресная сверхсуицидальность" практически не просматривается (индекс - 1,03). Самоубийства здесь чаще совершаются по пятницам (16%), в то время как воскресенья - лишь третий по частоте суицидов день недели (15%). У женщин, напротив, число самоубийств в воскресные дни увеличивается на 40,6% по сравнению со средненедельным показателем (индекс - 1,41), а в пятницы - резко сокращается, составляя лишь 12,5% от общего их числа. Следовательно, "эффект воскресенья", наблюдаемый в целом, "обеспечивается" прежде всего за счет женских самоубийств (таблица 3).

Таблица 3. Показатели суицидальности мужчин и женщин в различные дни недели (абс. числа)

Наибольшая частота суицидальных попыток в воскресенья становится отчасти объяснимой при сравнении частотности алкогольных суицидов, совершаемых в разные дни недели. Как видно из данных, представленных в таблице 2, их доля в выходные дни значительно выше, чем в рабочие. В субботы за обследованный период в среднем около 52% всех попыток самоубийства были совершены в состоянии алкогольного опьянения, в воскресенья - 41%, а по четвергам (в дни пониженной суицидальной активности) - лишь не более 32%. При этом среднедневные показатели алкогольных суицидальных попыток, примерно одинаковые для обоих выходных, в эти дни заметно выше, чем в другие дни недели.

Вместе с тем воскресный всплеск суицидальности нельзя, по-видимому, объяснить только влиянием алкогольного фактора³⁷. По крайней мере, результаты расчетов подтверждают существование взаимосвязи между этими переменными лишь для женщин. В этой группе пик самоубийств приходится на воскресенья: среднедневной показатель общей суицидальности составляет 0,98. В эти же дни здесь наблюдается и максимум алкогольных суицидов (0,35). У мужчин ситуация иная: суицидальная активность достигает своего пика в пятницы (0,85), а алкогольные суициды чаще случаются в субботние дни (0,43).

Праздники и будни. Анализ статистических данных службы экстренной медицинской помощи "03" г. Иваново показывает, что в праздничные дни интенсивность самоубийств выше, чем в обычные. Общее число суицидальных покушений в городе увеличивается в среднем на 27%, среди молодежи - на 19%, а в старших возрастных когортах - более чем на треть (35%). Индекс "праздничной сверхсуицидальности" у мужчин существенно выше, чем у женщин. Если число мужских самоубийств в дни праздников увеличивается почти в 1,5 раза по сравнению с обычными днями, то женских - лишь на 8,2%.

Результаты исследования свидетельствуют также, что количество алкогольных суицидальных актов в праздники возрастает на 60% по сравнению с обычными, непраздничными днями. Особенно заметен этот рост в группе лиц в возрасте от 30 лет и старше (85%), хотя и в молодежной когорте он также весьма существенный - 39%. При этом, если в будние дни в состоянии алкогольного опьянения совершается 40% всех попыток самоубийств, то в праздники - уже 50%. Тенденция к резкому учащению суицидов (на 51%) в праздничные дни была зафиксирована и в исследовании Р. Хассана, который также склонен связывать этот факт с ростом числа алкогольных злоупотреблений³⁸.

Время суток. Частота суицидальных попыток варьирует также и в зависимости от времени суток: верхний пик суицидов приходится на вечернее время (20.00-23.00), в утренние же часы (с 6.00 до 8.00) наблюдается явный спад самоубийств. Если с 18.00 до 1.00 ночи (период подъема и пика) совершается до половины всех суицидальных покушений (45%), а с 20.00 до 24.00 - более четверти от общего их числа (28%), то с 6.00 до 10.00 утра (в нижний пик самоубийств) - лишь около 8%. Проведенные нами расчеты показывают, что утром попытки самоубийства совершаются в среднем в 3 с лишним раза реже, а в период, близкий к полудню, - примерно в 2 раза реже, чем вечером. Судя по данным, в течение суток наблюдаются три заметных скачка самоубийств (рисунок 1). Первый (утренний) происходит в период с 10.00 утра до полудня (13.00) и, вероятно, отражает общую закономерность, описанную еще Э. Дюркгеймом³⁹. Хотя по сравнению с другими временными отрезками этот подъем самый слабый и невыразительный. На его долю приходится лишь 11% всех совершаемых суицидов. Второй (дневной) охватывает время с 14.00 до 17.00 (15%). Третий (вечерний) - самый сильный и продолжительный - начинается в 18.00 и заканчивается к 23.00 (33%). После этого происходит медленный спад самоубийств, однако в первые ночные часы их уровень все еще превышает утренние и дневные показатели.

Рисунок 1. Распределение незавершенных самоубийств в зависимости от времени суток в молодежной кагорте и по массиву в целом (% от числа случаев)

Если для человеческой популяции в целом, как отмечал Э. Дюркгейм, верхний пик суицидальной активности приходится на полуденные и ранние дневные часы, а для обследованной нами группы суицидентов - на вечер, то для молодежи он, по-видимому, смещается на позднее вечернее и ночное время. Скорее всего, это отражает специфику временной структуры жизненной активности молодых людей: уплотнение и интенсификация социальных взаимодействий в молодежной среде ближе к ночи достигают своего максимума.
Результаты проведенного исследования позволяют констатировать наличие заметных вариаций в интенсивности самоубийств в зависимости от целого ряда временных параметров: времени суток, дня недели, декады, сезона и др. В одних случаях эти вариации более выражены, в других менее отчетливы, однако сам факт их существования достаточно очевиден и вряд ли подлежит сомнению. Вероятность совершения суицидов, как выяснилось в ходе статистического анализа, достигает максимальных значений в вечернее и раннее ночное время, в воскресные и праздничные дни, в последней декаде месяца, а также в весенне-летний период.

Эти выводы в большинстве своем не совпадают с результатами предыдущих российских исследований, что отражает либо региональные особенности суицидальных циклов, либо неизвестные ранее специфические закономерности незавершенных самоубийств, выступавших объектом нашего изучения.

Вместе с тем полученные в исследовании данные наглядно свидетельствуют, что временные вариации в распределении самоубийств опосредованы демографическими переменными. Темпоральные факторы по-разному влияют на разные группы людей, существенно дифференцируя уровни суицидальности у мужчин и женщин, а также у представителей различных возрастных категорий. Пол и возраст, как справедливо отмечается в специальной литературе, - "два важных структурных фактора самоубийств"⁴⁰.

Выявленные нами систематические образцы колебаний суицидальной активности дают основание заключить, что самодеструктивное поведение имеет свои временные (суточные, недельные и пр.) циклы, и в этом смысле подчиняется определенным закономерностям. Природа этой цикличности в ряде случаев трудно объяснима, но в принципе совершенно ясно, что за темпоральными различиями в частоте совершения самоубийств стоят в первую очередь социальные факторы. Обнаруженные нами эффекты воскресной, праздничной и весенне-летней сверхсуицидальности в значительной степени являются результатом социального конструирования и социальной регламентации человеческой жизни, а не чисто механическими следствиями ее физической детерминации. Сами недельные, а в известной мере и сезонные циклы, не говоря уже о делении на праздники и будни, есть социальные конструкции и установления, лишь формально совпадающие с естественной периодичностью природного происхождения.

Взаимосвязь между употреблением алкоголя и суицидальной активностью в определенные дни недели также весьма очевидна и указывает на социогенный характер самоубийств. Именно алкогольная переменная "ответственна", на наш взгляд, за резкое увеличение числа суицидов в воскресные и праздничные дни. Однако зафиксированные в ходе исследования гендерные образцы отмеченной взаимосвязи несколько нетрадиционны и не полностью вписываются в привычные представления о суицидальном поведении полов. В воскресенья, как свидетельствуют результаты анализа, женщины "догоняют" мужчин по числу алкогольных самопокушений. Весьма тревожными являются и молодежные паттерны суицидов, совершаемых в нетрезвом состоянии в выходные и праздничные дни. Не исключено, что эти факты в какой-то мере репрезентируют региональную специфику суицидального поведения, однако данный вывод может быть окончательно верифицирован лишь при наличии соответствующих материалов, полученных в других регионах страны.

Вместе с тем в интересующей нас сфере, связанной с проблемой периодичности самоубийств, по-прежнему остается много загадок и нерешенных вопросов, на которые пока еще нет однозначных ответов. Дальнейшие систематические исследования позволят уточнить правомерность сделанных нами выводов и предположений.

1 - МЯГКОВ Александр Юрьевич - доктор социологических наук, профессор, заведующий кафедрой социологии Ивановского государственного энергетического университета.
2 - Jarosz M Suicide as an indicator of desintegration of the Polish Society // Polish Sociological Review. 1999. № 3. P. 427-434
3 - Why are suicide rates rising in young men but falling in the elderly? A timeseries analysis of trends in England and Wales, 1950-1998 / Gunnel D., Middleton N., Whitley E., Darling D. et al // Social Science and Medicine. 2003. Vol. 57. № 4. P. 595-611; StockardJ., O'Brien R.M. Cohort effects on suicide rates: International variations // American Sociological Review. 2002. Vol. 67. № 6. P. 854-873; Stack S. Suicide among artists // The Journal of Social Psychology. 1997. Vol. 137. № 1. P. 129-130.
4 - Neumayer E. Are socioeconomic factors valid determinants of suicide? Controlling for national cultures of suicide with fixed-effects estimation // Cross-Cultural Research. 2003. Vol. 37. № 3. P. 307-329; Yang B. The economy and suicide: A time-series study of the USA // American Journal of Economics and Sociology. 1992. Vol. 51. № 1. P. 87-99; Blakely Т .A., Callings S.C.D., Atkinson J. Unemployment and suicide: Evidence for a causal association? // Journal of Epidemiology and Community Health. 2003. Vol. 57. № g. P. 594-601
5 - Lester D. Domestic integration and suicide in 21 nations, 1950-1985 // International Journal of Comparative Sociology. 1994. Vol. 35. № 1/2. P. 131-136
6 - Кондричин С.В. Региональная дифференциация электоральных установок, уровня самоубийств и смертности от насильственных причин. К вопросу об этногенезе социального поведения // Социологический журнал. 2000. № 3/4. С. 98-117; Stack S. Suicide: A 15-year review of the sociological literature. Part I: Cultural and economic factors // Suicide and Life-Threatening Behavior. 2000. Vol. 30. № 2. P. 145-162
7 - Stack S., Wasserman N. The efffect of religion on suicide ideology: An analysis of the networks perspective // Journal of Scientific Study of Religion. 1992. Vol. 31. № 4. P. 457^66; Ellison Ch.G., $urr JA., McCall P.L. Religious homogeneity and metropolian suicide rates // Social Forces. 1997. Vol. 76. №1. P. 273-299
8 - Hassan R. Temporal variations in suicide occurrence in Australia: A Research Note // Australian and New Zealand Journal of Sociology. 1994. Vol. 30. № 2. P. 194-202.
9 - Morselli H. Suicide: An Essay on Comparative Moral Statistics. N.Y.: D. Appleton and Co., 1882
10 - Hassan R. Temporal variations in suicide occurrence in Australia: A Research Note // Australian and New Zealand Journal of Sociology. 1994. Vol. 30. № 2. P. 194
11 - Дюркгейм Э. Самоубийство: Социологический этюд: Пер. с фр. А.Н. Ильинского. СПб.: Союз, 1998
12 - Сорокин П.А. Самоубийство как общественное явление // Социол. исслед. 2003. № 2. С. 109
13 - Там же
14 - Dublin L. Suicide. N.Y.: The Ronald Press, 1963.
15 - Edwards J.E., Whitlock FA. Suicide and attempted suicide in Brisbane // Medical Journal of Australia. 1968. Vol. 1. № 6. P. 932-938.
16 - Lester D. Seasonal variations in suicide deaths // British Journal of Psychology. 1971. Vol. 118. № 4. P. 627-628.
17 - Kevan S. Perspectives on season of suicide: A review // Social Science and Medicine. 1980. Vol. 14. № 3. P. 369-378.
18 - Maldonado G., Kraus J.F. Variation in suicide occurrence by time of the day, day of the week, month and lunar phase // Suicide and Life-Threatening Behavior. 1991. Vol. 21. № 2. P. 174-188.
19 - Lieber A.L. The Lunar Effect: Biological Tides and Human Emotions. N.Y.: Anchor Press, 1978. р. 26
20 - Lieber A.L., Sherin C.R. Homicide and the lunar cicles: Towards a theory of lunar influence on human emotional disturbance // American Journal of Psychiatry. 1992. Vol. 129. № 1. P. 72-84.
21 - Hassan R. Temporal variations in suicide occurrence in Australia: A Research Note // Australian and New Zealand Journal of Sociology. 1994. Vol. 30. № 2. P. 199-200, 202; Maldonado G., Kraus J.F. Variation in suicide occurrence by time of the day, day of the week, month and lunar phase // Suicide and Life-Threatening Behavior. 1991. Vol. 21. № 2. P. 174-188
22 - Kevan S. Perspectives on season of suicide: A review // Social Science and Medicine. 1980. Vol. 14. № 3. P. 376
23 - Обидина Ю.С. Проблема суицида в современных научных исследованиях и в реальной жизни // Государственное управление: Центр-регион (проблемы экономики, социологии и права): Матер. Всеросс. школы-семинара "Национальные отношения и современная государственность". Йошкар-Ола, 28-29 июня 2000 г. Вып. 2. Йошкар-Ола: Марийский гос. пед. ин-т, 2000. с. 89.
24 - Девяткова Г.И. Социально-гигиеническая характеристика самоубийств и пути совершенствования суицидологической помощи населению: Автореф. дисс. канд. мед. наук / Оренбургский гос. мед. ин-т. Оренбург, 1992.
25 - Координатором проекта со швейцарской стороны выступал доктор социологии Р. Швери, с российской - кандидат социологических наук Д.М. Рогозин. Организатором и идейным вдохновителем этой работы был доктор философских наук, профессор Г.С. Батыгин. В реализации ивановской части проекта (раздел "Социальные девиации"), кроме автора статьи, участвовали кандидат социологических наук Т.В. Подсухина, старшие преподаватели И.В. Журавлева и М.В. Григорьева, преподаватели С.Л. Журавлева и А.Н. Алексеичева
26 - Результаты этих исследований опубликованы в работах: Мягков А.Ю., Журавлева И.В., Журавлева СЛ. Масштабы и формы самоубийств среди молодежи // Материалы исследовательского проекта "Будущее молодежи России" / Под ред. Д.М. Рогозина. М.: ИС РАН, 2003. С. 4-26; Они же. Суицидальное поведение молодежи: масштабы, основные формы и факторы // Социологический журнал. 2003. № 1. С. 65-81
27 - Большую помощь в получении регистрационных материалов оказала заместитель главного врача по медицинской части Ивановской городской станции "Скорой помощи" Е.А. Тычкова, а в создании компьютерной базы исследования - старший преподаватель кафедры социологии ИГЭУ И.В. Журавлева.
28 - Индекс сверхсуицидальности рассчитывался как отношение общего числа покушений на самоубийство, совершенных в июле, к среднегодовому показателю суицидов. Идеей построения данного индекса мы обязаны работам А.А. Давыдова [Давыдов А.А. Самоубийства, пол и золотое сечение // Социол. исслед. 1991. № 5. С. 99-102; Давыдов А.А. Модульный анализ и конструирование социума. М.: ИС РАН, 1994. С. 131-137]
29 - Гилинский Я., Румянцева Г. Основные тенденции динамики самоубийств в России -http://www.narcom.ru/ideas/socio/28.htmltf3 - дата считывания 02.02.2003 года; Гилинский Я.И. Самоубийство (суицид) // Российская социологическая энциклопедия / Под ред. Г.В. Осипова. М.: НОРМА-ИНФРА, 1999. с. 457
30 - Kevan S. Perspectives on season of suicide: A review // Social Science and Medicine. 1980. Vol. 14. № 3. P. 369-378
31 - Hassan R. Temporal variations in suicide occurrence in Australia: A Research Note // Australian and New Zealand Journal of Sociology. 1994. Vol. 30. № 2. P. 194-202.
32 - Обидина Ю.С. Проблема суицида в современных научных исследованиях и в реальной жизни // Государственное управление: Центр-регион (проблемы экономики, социологии и права): Матер. Всеросс. школы-семинара "Национальные отношения и современная государственность". Йошкар-Ола, 28-29 июня 2000 г. Вып. 2. Йошкар-Ола: Марийский гос. пед. ин-т, 2000. с. 89; Девяткова Г.И. Социально-гигиеническая характеристика самоубийств и пути совершенствования суицидологической помощи населению: Автореф. дисс. ... канд. мед. наук / Оренбургский гос. мед. ин-т. Оренбург, 1992. с. 11
33 - Maldonado G., Kraus J.F. Variation in suicide occurrence by time of the day, day of the week, month and lunar phase // Suicide and Life-Threatening Behavior. 1991. Vol. 21. № 2. P. 182.
34 - Hassan R. Temporal variations in suicide occurrence in Australia: A Research Note // Australian and New Zealand Journal of Sociology. 1994. Vol. 30. № 2. P. 196-198.
35 - Девяткова Г.И. Социально-гигиеническая характеристика самоубийств и пути совершенствования суицидологической помощи населению: Автореф. дисс. канд. мед. наук / Оренбургский гос. мед. ин-т. Оренбург, 1992. р. 11
36 - Гилинский Я., Румянцева Г. Основные тенденции динамики самоубийств в России -http://www.narcom.ru/ideas/socio/28.htmltf3 - дата считывания 02.02.2003 г.
37 - Тесная взаимосвязь между алкогольными злоупотреблениями и суицидальным поведением зафиксирована во многих специальных исследованиях [Norstrbm T. Alcohol and suicide in Scandinavia // British Journal of Addiction. 1988. Vol. 83. № 4. P. 553-559; Skog O.-J. Alcohol and suicide - Durkheim revisited // Acta Sociologica. 1991. Vol. 34. № 2. P. 193-206; Conner K.R., Beautrais A.L., Conwell Y. Risk factors for suicide and medically serious suicide attempts among alcoholics: Analysis of Canterbury suicide project data // Journal of Studies on Alcohol. 2003. Vol. 64. № 4. P. 551-554; Older alcoholics face greater risk of suicide // Psychiatric Times. 2003. Vol. 20. № 8. P. 26.]. Однако, как показано в работе О.-Й. Скога и С. Элекес, она не носит прямого каузального характера. Влияние алкоголя на совершаемость самоубийств опосредовано рядом факторов и прежде всего степенью социальной аномии и общим уровнем девиантности общества [Skog O.-J., Elekes Z. Alcohol and the 1950-90 Hungarian suicide trend - is there a causal connection // Acta Sociologica. 1993. Vol. 36. № 1. р. 44].
38 - Hassan R. Temporal variations in suicide occurrence in Australia: A Research Note // Australian and New Zealand Journal of Sociology. 1994. Vol. 30. № 2. р. 202.
39 - Дюркгейм Э. Самоубийство: Социологический этюд: Пер. с фр. А.Н. Ильинского. СПб.: Союз, 1998
40 - Fernquist R.M., Cutright P. Societal integration and age-standardized suicide rates in 21 developed countries, 1955-1989 // Social Science Research. 1998. Vol. 27. № 2. р. 110