|
Для цитирования: Вишневский А.Г.,
Зайончковская Ж.А., Денисенко М.Б., Мкртчян Н.В. Демографические
вызовы России. Часть третья - миграция // Демоскоп Weekly. 2017.
№ 753-754. URL: http://demoscope.ru/weekly/
2017/0753/tema01.php
|
|
Понравилась статья? Поделитесь с друзьями:
|
|
|
|
|
|
|
|
|
 |
Демографические
вызовы России
Часть
третья - миграция |
|
Над темой номера работали:
|
 |
 |
 |
 |
|
Анатолий
ВИШНЕВСКИЙ
|
Жанна
ЗАЙОНЧКОВСКАЯ
|
Михаил
ДЕНИСЕНКО
|
Никита
МКРТЧЯН
|
|
Вызовы иммиграции
Масштабные международные миграции – явление для России
новое и пока недостаточно осмысленное.
Россия никогда не была страной иммиграции. В советское
время она долгое время выступала, скорее, как страна эмиграции,
в том смысле, что имела отрицательное сальдо в миграционном обмене
с другими бывшими республиками СССР. Положение стало меняться с
середины 1970-х годов, когда число въезжающих в РСФСР стало превышать
число выезжающих. За 16 лет (1975-1990) миграционный прирост населения
России (порядка 2,7 млн человек) сравнялся с миграционной убылью
за предшествующие 20 лет (1955-1974).
Некоторую часть миграционного притока тех лет составляли
коренные жители союзных республик. Но по абсолютным размерам эта
часть притока была невелика, в основном же он состоял из «возвратных»
мигрантов, т.е. россиян, ранее выехавших из России, и их потомков.
Возвратная миграция резко усилилась после распада СССР, именно она
определила масштабы миграционного всплеска 1990-х годов. Пик иммиграции
пришелся на 1994 год, всего за 1992-2000 годы оцениваемый Росстатом
миграционный прирост составил 4,5 млн человек, затем его масштабы
стали сокращаться. О том, что это была возвратная миграция, свидетельствует
этнический состав мигрантов. Он учитывался до 2007 года, по данным
этого учета, за 1992-2007 годы свыше 80% миграционного прироста
составляли русские, другие народы России, а также украинцы и белорусы
(рис. 2).
Рисунок 2. Этнический состав учтенного миграционного
прироста
населения России за 1992-2007 годы
Достоверная оценка масштабов миграционного притока в
Россию затруднена тем, что официальные критерии того, кого следует
относить к мигрантам, и соответственно учет их Росстатом неоднократно
менялись, что не позволяет построить надежные ряды сопоставимых
данных.
Не способствуют пониманию масштабов иммиграции в Россию
и широко тиражируемые – со ссылкой на международные организации
– утверждения, подобные сравнительно недавнему сообщению ТАСС: «Россия
занимает третье место в мире по числу мигрантов после США и Германии»[13].
Международные организации действительно дают такие оценки, но при
этом надо учитывать, что эти оценки относятся к так называемому
накопленному числу мигрантов (migrant stock), т.е. к общему числу
людей, живущих не в той стране, в которой они родились. В публикациях
ООН разъясняется, что большое число мигрантов в России, «обусловлено
переклассификацией лиц, которые переезжали в СССР до 1990 года в
качестве внутренних мигрантов и которые стали международными мигрантами
в момент распада, никуда не перемещаясь в это время»[14].
Соответственно все жители России, родившиеся в советское время за
пределами РСФСР и указавшие на это при переписи населения, считаются
мигрантами.
Если же судить по интенсивности текущей миграции, то
Россия занимает среди других стран весьма скромное место (рис. 3).
Рисунок 3. Коэффициент миграционного
прироста в некоторых странах
в 2013 году, на 1000 человек
Оценки текущей миграции основаны на данных о зарегистрированной
миграции. Но, наряду с регистрируемой, в постсоветской России получила
довольно широкое распространение и нерегистрируемая, или недокументированная
миграция, которую в России называют «незаконной», хотя это и не
рекомендуется международными организациями. Такая миграция не поддается
прямому учету, точных масштабов ее не знает никто, эксперты в разное
время оценивали ее в 3-5 млн. человек[15],
сейчас, вероятно, ее распространенность несколько снизилась. Однако
журналисты, а часто и представители официальных ведомств постоянно
демонстрируют склонность преувеличивать масштабы недокументированной
миграции, они становятся предметом постоянных спекуляций, будоражащих
общественное мнение. Такое завышение в сочетании с предвзятой информацией
об этническом и религиозном составе мигрантов, их культурных установках
и бытовом поведении, привело к формированию негативного отношения
общественного мнения к иммиграции, что затрудняет объективную оценку
этого важнейшего демографического ресурса и выработку миграционной
стратегии, отвечающей интересам России.
В чем же в действительности заключаются эти интересы?
Опыт последних 25 лет показывает, что иммиграция действительно
стала серьезным демографическим ресурсом для нашей страны. Если
население России сейчас растет, то почти исключительно за счет иммиграции.
И даже когда население убывало (в 1993-2008 годах), иммиграция на
60% компенсировала его естественную убыль. Население России за эти
годы сократилось на 5,2 млн человек, но если бы не было иммиграции,
то сокращение составило бы 13,2 млн. Всего же за 1992-2015 годы
миграционный прирост населения России составил около 9 млн человек.
Роль иммиграции как основного источника роста населения России сохранится
и в будущем, причем масштабы миграционного притока должны быть достаточно
большими. Только чтобы перекрыть неизбежную естественную убыль населения
и избежать сокращения населения России, может понадобиться принимать
500 тыс. мигрантов в год, а то и более.
Эксперты и политики, как правило, связывают вопрос об
иммиграции с состоянием рынка труда, и это, безусловно, очень важный
аспект проблемы иммиграции. Но он не единственный и даже, может
быть, не главный. Выше говорилось об очевидной недонаселенности
России, и если рассматривать эту недонаселенность как вызов, то
ответом на него может стать только привлечение мигрантов.
Это не новый вопрос. В советское время и в общественном
мнении и в официальном дискурсе существовало довольно ясное представление
о заинтересованности российских регионов в притоке мигрантов, которые
рассматривались и как экономический, и как демографический ресурс.
Уже в 1970-е - 1980-е годы много говорилось и писалось о необходимости
привлечения в "трудонедостаточные" районы России - Центральную Россию,
Сибирь, на Дальний Восток - населения из других частей СССР, особенно
из перенаселенной Средней Азии, в ряде документов это было сформулировано
как официальная позиция. Например, на XXVI съезде КПСС в 1981 году
говорилось о том, что осложняется «положение с трудовыми ресурсами
в ряде мест. Осуществление программ освоения Западной Сибири, зоны
БАМа, других мест в азиатской части страны увеличило туда приток
населения. И все же люди до сих пор зачастую предпочитают ехать
с севера на юг и с востока на запад, хотя рациональное размещение
производительных сил требует движения в обратных направлениях… В
Средней Азии, в ряде районов Кавказа, наоборот, есть избыток рабочей
силы, особенно на селе. А значит, нужно активнее вовлекать население
этих мест в освоение новых территорий страны»[16].
В целом эта позиция отражала тогдашние взгляды экспертного сообщества,
в ней была достаточная широта и определенность, хотя реальный приток
представителей народов южных республик (тогда – внутренних мигрантов
в пределах СССР) – был небольшим.
Сейчас положение изменилось коренным образом – и сразу
в двух направлениях. С одной стороны, долгожданные мигранты из Средней
Азии поехали в Россию, а с другой, они перестали быть долгожданными.
И в общественном мнении, и в политическом дискурсе все чаще просматривается
желание как можно больше ограничить приток мигрантов из Средней
Азии – ее коренного населения, ставшего после завершения «репатриации»
выходцев из России основным резервуаром, питающим миграционные потоки
в Россию. Между тем, объективная ситуация невозможности «осуществления
программ освоения Западной Сибири, зоны БАМа, других мест в азиатской
части страны», о чем говорилось на партийном съезде 35 лет назад,
если и изменилась, то только к худшему. Население этих и без того
слабо заселенных регионов, сокращается.
Уже довольно давно обсуждаются планы увеличения населения
Дальнего Востока. Разработана и недавно представлена в Правительство
Концепция демографического развития этого региона, которая предполагает
увеличение численности населения дальневосточного региона к 2030
году до 7 млн человек (сейчас – 6,2 млн). Эти планы совершенно не
соответствуют наблюдаемым тенденциям. Именно население Дальнего
Востока сокращается наиболее быстро. После пика выезда населения,
пришедшегося на 1990-е годы, интенсивность оттока в результате внутрироссийской
миграции в ДВФО, начиная с 2000 года, держится на уровне 4-6 человек
на 1000 населения, 30-40 тысяч человек ежегодно (рис. 4), и, несмотря
на ожидания скорого прекращения оттока населения, тенденции пока
не меняются.
Рисунок 4. Миграционный прирост (убыль) населения
Дальневосточного Федерального округа, человек
Внутренних демографических ресурсов, которые можно было
бы перенаправить на Дальний Восток, в России нет, без мигрантов
извне и их натурализации решить задачу пополнения его населения
невозможно. А в дополнительном населении нуждается не только Дальний
Восток, люди нужны и в огромной Сибири. Эта потребность в людях
не связана непосредственно с имеющимся рынком труда. В экономике
далеко не редки ситуации, когда соединение людей с неиспользуемыми
ресурсами как раз и создает рынок труда там, где его до этого не
было. Так развивалась такая страна, как США.
Это не значит, конечно, что в России нет проблем с существующим
рынком труда, которые также не могут быть решены без привлечения
мигрантов. Не случайно «оптимизация потоков трудовой миграции исходя
из потребностей национальной экономики» рассматривается как одна
из важных задач стратегического экономического планирования[17].
Численность населения в возрасте 20-64 года – основной контингент
трудоспособного населения – после 2012 года сокращается, и к началу
2030-х годов это сокращение составит 10-12 млн человек. При этом
доля младшей возрастной группы (20-39 лет) по отношению ко всему
этому контингенту к 2032 году понизится с 48 до 37%. Приспособиться
к столь быстрому и значительному сжатию предложения без привлечения
дополнительных мигрантов рынок труда едва ли сможет, особенно с
учетом того, что еще совсем недавно ситуация была противоположной,
и рынок труда привык к тому, что численность и доля трудоспособного
населения неуклонно росла.
Запрос рынка труда на работников-мигрантов имеет не
только количественный, но и качественный аспект. Сейчас нет ясного
представления о том, в каких именно работниках нуждается и будет
нуждаться российская экономика в ближайшие 10-20 лет. Согласно широко
распространенным взглядам, нам требуются квалифицированные иммигранты,
хотя понятие «квалифицированный» практически никогда не определяется,
и непонятно, идет ли речь о квалифицированных рабочих, квалифицированных
земледельцах или только о топ-менеджерах и исследователях высшей
квалификации. В то же время неясно, за счет кого будет удовлетворятся
потребность в работниках массовых профессий в сфере обслуживания,
торговле, строительстве, коммунальном хозяйстве и т.п., квалификационные
требования к которым не столь уж высоки, при том что спрос на них
весьма значителен. Ориентация на приток извне квалифицированной
рабочей силы плохо увязывается с повышенным спросом на молодых работников,
который вытекает из быстрого старения собственного трудоспособного
населения.
В достаточно массовых потоках трудовой миграции из Средней
Азии или других развивающихся азиатских стран, на которые может
рассчитывать Россия, неизбежно будет много молодежи, но соответственно
будет высока и доля низкоквалифицированной рабочей силы, вчерашних
крестьян, не подготовленных или плохо подготовленных к городским
видам деятельности и способных заполнять лишь нижние этажи профессиональной
пирамиды. Но на их дешевый непритязательный труд всегда есть спрос,
за счет именно такой миграции сформировалось городское население
России и других стран, уже живя в городах, оно стало образованным
и квалифицированным.
Потребности рынка труда в притоке рабочей силы извне
могут быть, в значительной степени, покрыты за счет временной трудовой
миграции, «гастарбайтеров». Однако такая миграция дает лишь ограниченный
ответ на экономические и не дает ответа на демографические вызовы.
Она не позволяет поддерживать или даже наращивать численность населения
страны или хотя бы каких-то ее слабо заселенных регионов. Поэтому
разумная стратегия должна быть ориентирована на одновременный ответ
и на те, и на другие вызовы.
Такая практика существует во многих странах, где имеются
программы, предполагающие растянутые по времени пребывание и работу
в принимающей стране. Мигранты как бы проходят ряд фильтров, получают
возможность менять свой статус в стране приема, их документы о временном
проживании и работе могут неоднократно продлеваться. В конечном
счете, во многих случаях временное пребывание постепенно переходит
в постоянное проживание или натурализацию.
Формально Концепция государственной миграционной политики
Российской Федерации до 2025 года (принята в 2012 году), по своему
замыслу, – также «гибридная», объединяющая в единое целое политику
и временной, и постоянной миграции, подчеркивающая важность интеграционной
компоненты. Однако, на практике, меры по развитию постоянной миграции
все еще остаются на стадии обсуждения. Из принятых более 50 законодательных
актов практически ни один, за исключением программы переселения
соотечественников, непосредственно не относится к миграции на постоянное
место жительства.
В общественно-политическом дискурсе в России, как и
во многих других странах, принимающих мигрантов, постоянно подчеркиваются
связанные с массовой иммиграцией риски – социальных напряжений и
конфликтов, разрушения культурной идентичности коренного населения
и т.п. Эти риски, безусловно существуют, однако все они вытекают
не из каких-то врожденных качеств мигрантов, а из их недостаточной
интегрированности в принимающее общество. Поэтому главный вызов
иммиграции для России – это вызов интеграции мигрантов в российский
социум. Россия нуждается в людях, и следовало бы в максимальной
степени использовать иммиграцию как демографический ресурс. Но страна
не может принимать больше людей, чем она способна интегрировать.
Эта способность имеет свои границы, однако ее можно наращивать.
Это – самостоятельная задача, если она будет осознана и станет решаться,
будет смягчена и острота демографических проблем России.
[13] МОМ: Россия занимает
третье место в мире по числу мигрантов после США и Германии. «ТАСС»,
19 апреля 2016 г. http://tass.ru/obschestvo/3219064
[14] Trends in total migrant
stock: The 2005 revision. UN Department of Economic and Social Affairs.
Population Division. UN, 2006, p. 1.
[15] См., напр., Население
России 2006. Четырнадцатый ежегодный демографический доклад. М.,
2007: 235-236; Население России 2009. Семнадцатый ежегодный демографический
доклад. М., 2011: 264.
[16] Отчет Центрального комитета
КПСС XXVI съезду КПСС и очередные задачи партии в области внутренней
и внешней политики. Часть III. Социально-политическое и духовное
развитие советского общества и задачи партии. Материалы XXVI съезда
КПСС. М.: Политиздат, 1981, с. 54.
[17] Стратегия экономической
безопасности Российской Федерации на период до 2030 года. Утверждена
Указом Президента РФ от 13 мая 2017 г.
|
