… о проблемах домохозяйств трудовых мигрантов

В Таджикистане, наверное, нет семьи, члены которой не находились бы на заработках в России. Чаще всего уезжают мужчины. Между тем, женщинам, отправившим своих мужчин в РФ, приходиться брать на себя и мужские обязанности. Как справляются жёны мигрантов с детьми и бытом без своих мужей, чем живут и что думают о заработках в России — в историях «России для всех» об обратной стороне миграции.
По официальным данным, регулярно в России находится около миллиона граждан Таджикистана. Раньше было чуть больше, но после ужесточения миграционных законов РФ и финансового кризиса их количество снизилось: кому-то закрыли въезд, кого-то сократили, а кто-то уехал, так как доходов не хватало даже на жилье и еду.
Несмотря на это внешняя трудовая миграция в Таджикистане все еще носит массовый характер, и, наверное, нет семьи, члены или ближайшие родственники которой не находились бы на заработках. Потому и российские новости являются постоянными темами разговоров в кругу семьи, при встречах с друзьями и в перерывах на работе. Чаще всего в обсуждениях участвуют женщины, так как именно их братья, сыновья и мужья покидают дома и едут за несколько тысяч километров, чтобы на родине семье было на что жить. В это время жёнам приходиться брать на себя и мужские обязанности.
Как справляются жёны мигрантов с детьми и бытом без своих мужей, чем живут и что думают о заработках в России — в четырех историях об обратной стороне миграции, которые рассказали интернет-порталу «Россия для всех» жительницы Душанбе.

Заработать на квартиру
Гулноз Абдурахмоновой 53 года. Она недавно стала домохозяйкой, а до этого более 25 лет проработала на одной из крупнейших кондитерских фабрик страны. Ее муж 10 лет был водителем на одной из автобаз Душанбе, но в конце 1990-х встал квартирный вопрос, и он решил попытать счастья в России и заработать на собственный дом, в котором мы с нею и встретились.
— Жили в общежитии почти 30 лет. С 1998-го муж начал ездить на заработки в Москву. Вот потихонечку заработали на свою квартиру. Купили за 30 тыс. долларов однокомнатную. Обустроились, купили мебель. Все хорошо. Муж сейчас опять уехал в Россию, — рассказывает женщина.
Они в браке почти 30 лет, и у них один ребенок. Мать и дочь жили на то, что отправлял глава семейства — в среднем 100-200 долларов в месяц, хотя девушка после окончания вуза пробовала работать в Душанбе.
— Дочка окончила институт языков по специальности «филолог». Она поработала некоторое время по профессии, но зарплата была до такой степени мизерной, что даже дорожные расходы не покрывала, не говоря уже о том, чтобы где-нибудь на работе обедать, — жалуется Гулноз.
«Он почти ежедневно звонит, но порой голос у него грустный... Я как могу его подбадриваю»
В итоге дочери пришлось бросить работу в Душанбе и тоже уехать в Россию, после того как знакомые предложили ей поработать с ними в одном из московских кафе.
— Год назад дочка уехала на заработки в Россию. Знакомые нашли ей работу в каком-то кафе, это было зимой. Она с утра до вечера мыла гору посуды, временами на улице.
Зарплату ей должны были выплачивать ежедневно, хотя спустя 10 дней, когда из-за тяжелых условий девушка решила уволиться, она ни копейки не получила.
— Она сама виновата: просила, чтобы ей не каждый день давали деньги, а один раз, но за все дни, — рассказывает Гулноз об опрометчивом шаге своей дочери, которая уже успела вернуться из Москвы и сейчас живет с матерью в Душанбе. — Саму дочку эти трудности вовсе не испугали, а, наоборот, только закалили. Вот опять хочет уехать к папе. Но на этот раз я тоже поеду с ней, — с беспокойством говорит мать.
Однако ею движет не только тревога за судьбу дочери — у Гулноз проблемы со зрением, и она надеется, что в Москве врачи смогут ей помочь. Пока общались, у женщины зазвонил телефон. Она с улыбкой, сменившей грустный взгляд, сообщает, что это муж.
— Але, да... Как ты там?.. Почему? Да не переживай, все у нас хорошо. Да, да, дочка уже узнавала, приедем скоро... Мы тоже по тебе соскучились, — подбадривает Гулноз мужа, который, судя по обрывкам фраз, явно соскучился по семье.
Поговорив пару минут с мужем, Гулноз кладет мобильник обратно на стол и возвращается к беседе.
— Он почти ежедневно звонит, но порой голос у него грустный, как сегодня. Я как могу его подбадриваю. Трудно ему, конечно, но хорошо хоть скоро мы поедем, увидимся. Но он будет жить отдельно, со своими товарищами, так как им общежитие выдают с работы, а мы у родственников остановимся, но зато в одном городе будем. Пока я буду проходить обследования, может, дочка сможет найти хорошую работу. Если нет, то обе вернемся обратно...
«Меня на Рублёвке уважали»
Больше всего выходцев из Таджикистана приезжает в Москву и Московскую область — здесь и работы больше, и зарплаты выше. Именно в Подмосковье сейчас работает муж Рухсоры, врача-терапевта. Он вот уже 15 лет регулярно ездит в Россию.
— Сейчас он работает вахтером в Истринском районе. Уже третий год там находится, пока ни разу не приезжал. Раньше помогал, но сейчас не помогает. Он в 2013 году уехал, и как раз начались эти ужесточения с документами. Я не знаю, сколько уходит у него на эти оформления, сам не рассказывает. Говорит, долги, и все, — жалуется женщина, что ей уже два года как приходится самой тащить всю семью. — Я работаю... Родители помогают.
«Не знаю даже, есть у него там какая-то семья или нет, я не интересовалась»
При этом сама Рухсора тоже когда-то зарабатывала в России — с 2006 по 2011 год она жила с мужем в Москве.
— Работала много где. На Рублёвке у четы Малининых работала домработницей. Потом еще была у одного директора завода домработницей. Полтора года там работала, и они очень меня уважали за то, что я врач. Платили тогда мне 800 долларов, — вспоминает она.
Сейчас они с мужем почти не разговаривают, и, несмотря на то, что одной тяжело, женщина не жалуется.
— Он вообще даже не звонит. Конечно, мне как женщине трудно одной, но ничего, работаю. Он никогда здесь не работал, всегда был в России. Не знаю даже, есть у него там какая-то семья или нет, я не интересовалась, — с безразличием отмахивается женщина. — И я не собираюсь туда ехать вообще. Мне уже это неинтересно даже.
Рухсоре 37 лет, и у них с мужем двое детей. Один из них ходит в детский сад, а второго она оставляет с няней.
— Дети вспоминают отца — одному четыре, а другому шесть лет, — отвечает женщина на вопрос о том, не тяжело ли детям без папы, и вспоминает, что ее ждут. — Ну, у нас в поликлинике очень ответственная работа. Я вот сейчас с вами общаюсь, а за дверьми меня 3-4 пациента в очереди ждут. Ладно, я пойду, не будем их задерживать, — встает она и направляется к выходу, чтобы продолжить прием в своем кабинете. Отвечая на последний вопрос, заданный ей вслед — почему, по ее мнению, некоторые мужчины, как и ее супруг, забывают о своих семьях на родине, — Рухсора на секунду остановилась и, уже открывая дверь в коридор, ответила:
— Это зависит от мужчин, индивидуально от каждого. Многие же из них уезжают, но ведь не насовсем, не забывают про семьи, не бросают детей. Ну, к сожалению, есть вот такие мужчины...

С дипломом на стройку
Мохире 30 лет. Она работает семейным врачом и получает 570 сомони (около 80 долларов). У нее тоже двое детей — один учится в начальных классах, другой ходит в детский сад.
— Трудно мне, конечно. Всем трудно. Зарплаты женщины ни на что не хватает. Оплачу садик, какие-то расходы на школу сына — и все, денег нет, — жалуется она.
Ее муж тоже уехал в Россию, в Санкт-Петербург, но только недавно, и о помощи с его стороны пока речи не идет.
— Он получает 25 тыс., но денег пока мне не отправлял, только закончил оформлять свои документы. Плюс за квартиру и еду, конечно, платит. Недавно только свекрови моей отправил денег, — говорит женщина и объясняет, что ему приходится помогать матери и братьям с сестрами, так как другого кормильца у них нет. — Ну мне еще помогает моя семья. С работой по дому справляюсь сама. И мужскую работу тоже делаю, уже привыкла.
В первый раз ее муж отправился в Россию, чтобы обеспечить свою молодую семью, вскоре после свадьбы. Но тогда он смог быстро заработать.
— После того как мы в 2006 году поженились и у нас родился наш первый ребенок, он уехал, поработал шесть месяцев и приехал. И вот почти шесть лет не ездил, — рассказывает Мохира.
Когда он вернулся со своих первых заработков на чужбине, ему удалось устроиться в Душанбе — он работал охранником на одном из рынков столицы. Работа, по словам женщины, была хорошая, но муж поддался на уговоры брата, который нашел ему местечко на стройке. Его брат сейчас уже вернулся.
— Скучает, конечно. И дети по нему соскучились. Сейчас, говорит, потерпите до холодов, поработаю и приеду. Хорошо еще, что квартира у нас есть своя. Моего папы квартира. Пока живем там, — говорит женщина.
У ее мужа высшее экономическое образование, но, работая бухгалтером в одном из детских садов Душанбе, он получал всего 350 сомони (около 50 долларов).
— Не хотела, чтобы он уезжал. Здесь разве плохо было? Работал, хотя этого, конечно, на семью не хватало. Но все равно пусть не едут на заработки в Россию, здесь тоже полно этих строек уже. Пусть здесь поработают, там трудно им. Не знаю, где живут, чем питаются. Мы-то не видели этих трудностей, а им там жить в таких условиях...

Четыре сына-строителя
Жительнице Душанбе Марвори Собировой 56 лет, она работает уборщицей в той же поликлинике, предыдущие две героини. У нее с мужем шестеро детей, двоих из которых, дочерей, она уже выдала замуж, а одного из сыновей женила. Двое других сыновей еще не успели обзавестись семьей, хотя по местным меркам уже пора бы.
— Мой сын Зохир уже 18 лет живет в Хабаровске. Сейчас работает в сфере строительства, — рассказывает женщина об одном из своих сыновей, который отправился на заработки в Россию, будучи еще подростком. Сейчас ему уже 31 год.
— У него руки золотые. Он все может делать. За эти 18 лет гражданства России так и не получил. Говорит, пока не хочет. Как и жениться. Говорит, «приеду, потом пожените меня», — жалуется Марвори на то, что давно уже надо бы устроить свадьбу. — Он совсем уже обрусевший. Муж к ним ездил, но меня не пустил. Семь лет работали вместе с братьями. Все вернулись, а Зохир все там.
За это время он успел найти себе жену, разойтись с нею и обзавестись детьми.
— Там у него была русская жена, но она выпивала. Так и спилась. У них четверо детей, и их пришлось отдать в дом малютки. Ведь он сам целыми днями работает, деньги зарабатывает, а жена не дала разрешения на то, чтобы их к нам сюда привезли на воспитание, и бумаги не подписала, — с грустью вспоминает Марвори своих внуков, которых еще ни разу не видела.
«Я продала кольцо и сережки, собрала ему деньги на билет, и он уехал»
Между тем старшему из ее внуков-россиян уже 13 лет, и большую часть заработанного сын тратит именно на детей. Хотя иногда бывает, что и в Душанбе отправит немного. Например, недавно прислал 4 тыс. рублей.
— Он вот то, что зарабатывает... Каждый раз идет их проведать и отдает деньги. Нам по возможности помогает, но не всегда: за детьми там надо смотреть, — говорит она.
Как и любая мать, она беспокоится о сыне и скучает по нему, но выбора 18 лет назад, когда отправляла сына, как признается, не было. Утешением для нее служат только редкие фотографии и частые разговоры по телефону.
— Скучаю, конечно, по нему, 18 лет не видела. Плачу, но он подбадривает, говорит: «Мама, не переживай, все у меня хорошо, работа есть, то, что зарабатываю, надо за детей отдавать, домой лететь дорого, как получится, приеду». Он, когда уехал, только восьмой класс окончил. Тогда очень трудное положение было у нас, а он шустрый был. Я продала свое кольцо и сережки, собрала ему деньги на билет, и он с нашим родственником поехал, — вспоминает женщина события тех лет. Тогда только закончилась гражданская война, и работы нигде не было.
У Зохира есть брат Тохир, который тоже занят в строительстве, но в Свердловске. Он, в отличие от Зохира, приезжает в Россию на полгода, а потом возвращается домой. У него тоже четверо детей и жена, но в Душанбе, и все заработанное, как и брат, он тратит на семью. В мае он в очередной раз уехал на заработки.
— Тохир и Зохир двойняшки, но я Тохира старшим называю — он раньше родился. У Тохира жена таджичка. Они все здесь. Он и им помогает, и нам. Вот недавно как раз на праздник отправил деньги — 4 тыс. нам и 2 тыс. жене. Сказал, что пока вот столько у него есть. Он четыре месяца как поехал туда. Пока оформлял документы и делал патент, все деньги ушли на это, — радуется женщина, что ее сын все-таки смог решить все свои проблемы и начал зарабатывать.
Когда Тохир в первый раз поехал в Россию, он работал вместе с братом на фабрике по выпуску полуфабрикатов вроде пельменей. Позже успел побывать и поваром в кафе. После этого перешел в строительную сферу, в итоге в ней и остался.

«Сейчас зовёт к себе младшего. Бригаду собрали, как раз нужны люди. Поедет, заработает и пусть женится»
Двое других ее сыновей, 25 и 28 лет, живут в Душанбе вместе с нею в четырехкомнатной квартире. Сразу после окончания школы они пошли работать, тоже на стройку, но уже дома. Одного из них сейчас Зохир зовет к себе в Хабаровск.
— Вот сейчас мой Зохирджон приглашает к себе младшего. Говорит, бригаду для строительства собрали, как раз нужны люди. Поедет, заработает и пусть женится.
Главной проблемой для ее детей становится оформление документов: только на получение патента, позволяющего официально трудиться в РФ, они тратят 30 тыс. рублей. Еще 20 тыс. рублей, по словам Марвори, у них уходит на разные медицинские справки и другие документы.
— Я, конечно, не против, что они ездят на заработки и обеспечивают себя, семью свою кормят. Наверное, и здесь могли бы найти работу, но зарплата была бы не такая, для большой семьи не хватило бы, — объясняет мать отъезд своих сыновей.
Сама Марвори за труд уборщицы получает зарплату размером в 440 сомони (около 65 долларов).
— Ну если нет тут возможности, пусть в России поработают. Хотя у нас здесь тоже много строек появилось. Главное, слава богу, мирно везде. Мы благодарны, что у нас здесь спокойно, страна развивается, но ни о каких дворцах и коттеджах не мечтаем, конечно. Что есть, тому и рады.

«ASIA-Plus», 11 ноября 2015 года