Восстановительный рост доходов населения: эффекты экономического роста и социальной политики

Лилия ОВЧАРОВА
(Опубликовано в журнале "Человек и труд", 2007, №11-12)

Динамика доходов в макроэкономическом измерении

Доходы населения - основная интегральная характеристика уровня и качества жизни граждан. Их динамика весьма чувствительна к масштабным социально-экономическим реформам, переживаемым страной. Поэтому анализ факторов, которые влияют на доходную обеспеченность населения, начнем с обзора макроэкономических показателей, отражающих уровень, структуру и дифференциацию денежных доходов населения.

2005 г. стал годом восстановления дореформенного уровня среднедушевых доходов, которые в реальном исчислении составили 96,9% от уровня 1991 г. Это - некий знаковый порог как с точки зрения достижения результатов, так и с позиции цены реформ. Россия, наконец, вышла на предкризисные показатели уровня жизни, но для этого ей потребовалось 15 лет: все другие страны, динамично развивавшиеся в этот период, ушли далеко вперед.

Тем не менее по средним размерам пенсий и оплаты труда (с учетом и без учета скрытой заработной платы), согласно официальным данным Росстата, достичь предреформенного уровня еще не удалось. Это значит, что восстановление доходов происходило, в том числе, и благодаря новым источникам доходов. При сравнении двух крайних точек рассматриваемого периода очевидно отставание роста реального размера пенсии, составившего в 2005 г. только 59% от уровня 1991 г.

Что касается оплаты труда, то, по данным мониторинга на крупных и средних предприятиях, поддающаяся статистическому учету зарплата восстановилась до уровня 65,6%. Принимая во внимание скрытые трудовые доходы и дополнительную занятость, средняя зарплата одного работающего достигла в 2005 г. 85,3% от сопоставимого заработка в 1991 г.

Если оперировать данными, отражающими динамику основных видов доходов за 2000-2005 гг., то налицо их реальное увеличение в 2 раза и более; при этом темпы роста пенсии и официальной заработной платы оказались самыми высокими.

Кстати, 2003 г. был наиболее успешным за весь 12-летний период рыночного реформирования в России. Рост ВВП составил 107,3%, инфляция снизилась до 12% (преддефолтный уровень 1997 г.), реальные денежные доходы населения относительно декабря 2002 г. увеличились на 26,5% (это наибольший прирост реальных денежных доходов за весь период реформ), доля бедного населения сократилась до 21,9% (29,6 млн. человек).

Некоторое замедление экономического роста в 2004 г. (около 7%) заметно сказалось на темпах роста реальных доходов населения. По сравнению с декабрем 2003 г. в декабре 2004 г. реальная заработная плата выросла на 7,8%, денежные доходы - на 12% (то есть реальный прирост доходов снизился практически в 2 раза). Как результат, замедлилось и снижение доли бедных.

С 2005 г. темпы экономического роста стали замедляться. Соответственно продолжилась тенденция к снижению роста реальных денежных доходов и заработной платы.

Что касается структуры доходов, то факт более высоких темпов роста средней заработной платы определил увеличение ее доли в структуре доходов: с 62,8% в 2000 г. до 64,8% в 2005 г. Вместе с тем доля заработной платы продолжала оставаться ниже предреформенного уровня. В значительной степени это связано с замещением данного вида денежных поступлений доходами от предпринимательской деятельности: в совокупности с фондом оплаты труда наемных работников в 2005 г. они составили в среднем 76,2% всех денежных доходов.

Дифференциация доходов

Двукратное падение реальных доходов населения в самом начале рыночных реформ сопровождалось аналогичными масштабами увеличения их дифференциации (таблица). Последующий рост доходов также сопровождался увеличением неравенства в их распределении. Следовательно, повышение доходной обеспеченности происходило за счет адаптации к рыночным условиям наиболее успешных граждан. Они и определили позитивную динамику средних показателей доходов. Однако, несмотря на это, в сфере распределительных отношений наблюдались сложные и неоднозначные процессы: социальная поляризация и концентрация доходов не уменьшались, а продолжали расти. Коэффициент Джини, показывающий степень неравномерности распределения населения по уровню денежных доходов, вырос за этот период с 0,395 до 0,407. Фондовый коэффициент дифференциации, отражающий масштабы расслоения российского населения, также увеличился.

В 2000-2002 гг., по первоначальным данным официальной статистики, наметилась тенденция к сокращению социальной поляризации. Однако впоследствии скорректированные официальные значения оценок неравенства денежных доходов за этот период остались на уровне 1999 г., а в 2003 г. коэффициент фондов увеличился до 14,5 раза. В 2004 г. его рост продолжился, а дифференциация составила 15 раз. Усиление неравенства определялось более низкими темпами роста денежных доходов бедного населения по сравнению с высокодоходными группами.

Надо отметить, что особенности официальной методологии измерения макроэкономических индикаторов доходной обеспеченности спровоцировали в экспертном сообществе дискуссию по поводу их достоверности. Оценки дифференциации до сих пор вызывают много споров. В основном сомнения связаны с тем, что межрегиональные различия как в доходах, так и в стоимости жизни остаются за рамками статистического наблюдения. Это снижает достоверность данных, особенно если учесть высокую степень регионального неравенства. Реальное значение коэффициента дифференциации лежит, по различным оценкам, в пределах 16-20 раз.

Именно это обстоятельство - резкий разрыв между положением богатых и бедных - диктует необходимость более активных мер и четкой социальной ориентации в политике, в частности, совершенствования системы минимальных социальных гарантий, включающей:

1. минимальную оплату труда и трудовую пенсию (устанавливаемые на уровне выше национальной черты бедности);
2. страховые пособия (защищающие от бедности на период страхования);
3. адресные пособия для отдельных нетрудоспособных категорий населения (повышающие их индивидуальный доход до национальной черты бедности);
4. адресное пособие для всех бедных семей (повышающее их доход до некоторого гарантированного минимума).

Такие инструменты составляют каркас социальной системы гарантий для обеспечения принятых в обществе стандартов потребления в условиях рынка. К сожалению, в 2005 г. все они не достигали ни дореформенного уровня, ни прожиточного минимума.

Правда, в среднем удалось восстановить дореформенный уровень доходов населения. Этому способствовал как рост оплаты труда (при том, что около 30% общего фонда оплаты труда скрыто от статистического наблюдения) и социальных трансфертов, так и расширение рыночных видов денежных доходов, основными среди которых являются доходы от собственности и предпринимательской деятельности. Между тем доходное неравенство достигло такого уровня, который может рассматриваться как барьер на пути устойчивого развития экономики в целом и повышения уровня жизни большинства российских домохозяйств. Анализ структуры неравенства свидетельствует о том, что с 2000 г. экономический рост в основном обеспечивал повышение доходов наиболее успешных слоев населения.

Неадекватно низкий уровень минимальных социальных гарантий способствовал тому, что в последние годы доля бедных в общем объеме доходов населения сократилась.

Государственная политика в области оплаты труда, ее влияние на динамику и дифференциацию трудовых доходов

Характерной чертой рецессии 1992-1998 гг. стали значительные потери реального содержания зарплаты, которые привели к ее обесцениванию в 2,5 раза. Снижение реального содержания оплаты труда опережало спад ВВП и реальных душевых доходов населения, которые за этот же период сократились вдвое. Устойчивый восстановительный рост оплаты труда начался в 1999 г. после выхода экономики на траекторию роста. По данным Росстата, его темпы опережали динамику ВВП, но лишь незначительно превышали темпы роста доходов. Если среднегодовой прирост реальных доходов в 2000-2005 гг. составлял около 13%, то заработная плата в реальном выражении увеличивалась в среднем на 15% в год. Совокупный рост доходов за 2000-2005 гг. составил 183%, а средняя заработная плата повысилась в 2 раза.

В данном случае речь идет только о фактически учитываемой части оплаты труда. Проведенные в 1999 г. Госкомстатом исследования по количественной оценке скрытой заработной платы позволили существенно скорректировать структуру доходов в части доли оплаты труда в сторону ее значительного увеличения.

Корректировка осуществляется следующим образом. Изначально собираются данные из всех источников, ведущих наблюдение за доходами населения (предприятия, внебюджетные фонды, банки и пр.). Далее данные о доходах балансируются с данными о расходах и таким образом оценивается доля ”других доходов”. Переход к ”полным” данным об оплате труда выполняется за счет процедур оценки заработной платы, скрытой от наблюдения. И эта сумма вычитается из статьи “другие доходы”. Доля скрытой оплаты труда в 2000-2005 гг. колебалась в пределах 30-40% совокупного ФОТ. Без корректировки на скрытую оплату труда доля заработной платы в доходах в 2004 г. составляла 40,5% по России (а, например, в Москве - только 25,6%).

Обратимся к отраслевому срезу динамики роста средней заработной платы и начнем с бюджетного сектора. В результате повышения ставки 1-го разряда ЕТС по оплате труда работников бюджетной сферы в 2001-2002 гг. темпы роста среднего уровня оплаты труда в отраслях с высокой долей бюджетных организаций были выше, чем в среднем по экономике. Но если реальный минимальный уровень оплаты труда (по отношению к 2000 г.) демонстрирует самые высокие темпы роста в 2001 г. (174%), то средняя зарплата в бюджетных отраслях быстрее всего росла в 2002 г. Именно тогда образование, здравоохранение и культура вышли в число абсолютных лидеров по приросту средней заработной платы. В 2003 г. реальная ставка 1-го разряда снизилась, но средняя заработная плата продолжала расти. Это объясняется двумя обстоятельствами: при повышении ставки 1-го разряда происходило сжатие тарифной сетки, что способствовало снижению дифференциации в оплате труда работников бюджетного сектора, увеличивалась нетарифная часть оплаты труда, что вело к усилению дифференциации.

В 2004 г. по сравнению с 2000 г. средняя заработная плата работников сферы здравоохранения, образования и культуры выросла в 2 раза; в сопоставимых масштабах увеличилась и средняя оплата труда в науке - в 1,9 раза.

Рост заработков наблюдался и во внебюджетном секторе, хотя его темпы были ниже. Наиболее заметно за этот период выросла зарплата в машиностроении (на 85%) и промышленности стройматериалов (на 78%), сельском хозяйстве (на 83%), связи (на 82%), торговле и общественном питании (на 78%). Важно подчеркнуть, что в большинстве перечисленных отраслей велика доля низкооплачиваемых, и именно они конкурируют за работников с бюджетным сектором. Поэтому рост заработной платы в бюджетном секторе в первую очередь подстегнул заработки в низкооплачиваемых небюджетных отраслях.

Между тем за средними показателями роста заработной платы скрывается высокая ее дифференциация, превышающая аналогичный показатель по доходам практически в 2 раза. Это можно объяснить тем, что начало экономических реформ в стране сопровождалось скачкообразным нарастанием масштабов неравенства в оплате труда. Этот процесс был предсказуем, поскольку советская распределительная система искусственно сдерживала дифференциацию по зарплате и доходам, частично компенсируя ее неравным доступом к неденежным материальным активам (жилье, здравоохранение, санаторное обслуживание и др.). Восстановительный рост после августовского кризиса 1998 г. подстегнул повышение неравенства трудовых доходов наемных работников.

Существенный вклад в увеличение дифференциации внесло отставание минимальных стандартов оплаты труда от роста средней заработной платы, что способствовало растягиванию ряда распределения по доходам.

Экономическая природа неравенства в оплате труда связана не только с внутриотраслевой дифференциацией; в не меньшей мере она продуцируется межотраслевыми различиями. По мнению экспертов, в современной России в основе межотраслевой дифференциации лежат как различия в экономическом положении отраслей, имеющих разную значимость для национальной экономики, так и конкурентоспособность на мировом рынке производимой ими продукции.

На протяжении рассматриваемого периода в сельском хозяйстве, образовании, здравоохранении, культуре, легкой промышленности, торговле и общественном питании уровень оплаты труда оставался минимальным. Подчеркнем, что в число низкооплачиваемых секторов попадают как рыночно ориентированные, так и бюджетные отрасли экономики, поэтому форма собственности предприятия пока не увеличивает шансы работников на получение более высоких заработков.

Самая большая зарплата у работников предприятий топливной промышленности, цветной металлургии, финансовой сферы. Высокие доходы первых двух отраслей определяются конкурентоспособностью их продукции на мировом рынке. Рост заработков в финансовом секторе обусловлен его особой ролью и функциями в рыночной системе.

Вместе с тем данные свидетельствуют о некотором снижении межотраслевой дифференциации в оплате труда в 2000-2004 гг. Свою роль здесь сыграло повышение зарплаты в отраслях социальной инфраструктуры, преимущественно финансируемых из бюджета.

Вследствие высокой дифференциации и падения реальных заработков в период кризиса 1998 г. широкое распространение получила ”малооплачиваемость” и, следовательно, бедность среди работающего населения. В период экономического спада большинство работодателей предпочитали снижать оплату труда, а не сокращать численность работников, в результате чего численность занятых с оплатой труда ниже ПМ (которая в преддверии реформ не превышала 8%) в рассматриваемый период колебалась от 25% до 45%. В 2000-2001 гг. зарплату ниже ПМ имели более 40% работников. В наибольшей степени малооплачиваемость воспроизводится в отраслях, отличающихся, с одной стороны, низким уровнем средней оплаты труда, с другой - высокой дифференциацией.

Особенно существенное снижение малооплачиваемости в 2000-2004 гг. произошло в металлургии и ряде обрабатывающих отраслей (химической, машиностроении, промышленности стройматериалов): здесь численность работников с зарплатой ниже ПМ сократилась в 2,5-3 раза. Такое же снижение имело место в науке (2,5 раза) благодаря масштабному сокращению занятых и росту минимальных ставок. В других отраслях бюджетного финансирования снижение малооплачиваемости было менее заметно.

Повышение средних реальных показателей уровня жизни в основном обусловлено динамичным увеличением доходов обеспеченных слоев населения. В значительной степени это связано с природой экономического роста, который происходит в основном за счет топливно-энергетического комплекса и добывающих отраслей. Формирование же в результате реформ 90-х годов значительной зоны бедности сказалось и на ситуации в 2000-х годах: на фоне экономического роста сокращения бедности не произошло. И это обстоятельство заслуживает особого внимания.

Экономический рост и социальные реформы: что они дали бедным?

Доля населения с доходами ниже ПМ является одним из основных индикаторов уровня жизни населения и характеризует масштабы распространения бедности. За период реформ этот показатель был подвержен значительным колебаниям.

В 1992 г. после либерализации цен в число бедных попала треть российского населения, затем их число начало снижаться, составив в 1997 г. 20,8% от общей численности населения.

Августовский кризис 1998 г. оказал негативное влияние на параметры доходной обеспеченности российских домохозяйств, переломив тренд динамики бедности в сторону роста. Эта тенденция сохранялась до 2000 г., что привело к увеличению доли населения с доходами ниже прожиточного минимума до 29%. После дефолта, последствия которого наиболее ярко проявились в 1999 г., отмечалось устойчивое сокращение масштабов бедности, и в 2004 г. уже только 17,6% сохраняли статус бедных.

К сожалению, в последующие годы официальная статистика прекратила мониторинг данного показателя из-за отсутствия нормативно-правовой базы, регулирующей расчет стоимости минимальной потребительской корзины, но наши экспертные оценки, опирающиеся на структуру прожиточного минимума 2000 г., свидетельствуют о том, что к 2007 г. уровень бедности достиг 13%. Приведенные цифры указывают на то, что решена задача сокращения бедности в 2 раза, и это реальный итог экономического роста.

Но можем ли мы говорить о том, что индекс численности бедного населения является всеобъемлющим индикатором влияния экономического роста и развития социальных программ на процессы, формирующие бедность? Безусловно, нет, особенно в тех случаях, когда речь идет об эффектах влияния программ, адресованных беднейшим слоям населения, но не предполагающих выведение их участников за пределы зоны бедности. В частности, таковыми в России являются жилищные субсидии и ежемесячные пособия, предоставляемые бедным домохозяйствам с детьми. В данных случаях влияние на бедность измеряется показателем дефицита дохода, посредством которого определяется глубина бедности.

В зависимости от целей и задач анализа этот индикатор бедности может рассчитываться различными способами. Официальная российская статистика исчисляет его как сумму доходов, которую необходимо доплатить всем бедным, для того чтобы они перестали быть таковыми (в процентах к объему доходов всего населения). Рассчитываемая таким образом, она составила, например в 2003 г., 2,6% общего объема доходов всего населения. Это означает, что для ликвидации бедности необходимо было бы перераспределить в пользу бедных 231,4 млрд.руб. Если пересчитать данный показатель на душу населения в месяц, то дефицит дохода каждого бедного составлял бы 658 руб., или 31% ПМ.

В 2004 г. годовой дефицит доходов снизился до 2,1%, то есть до 277,9 млрд. руб. в год: в расчете на одного бедного это означало 744,7 руб. в месяц, или тот же 31% ПМ.

Таким образом, согласно макроэкономическим данным, на фоне сокращения численности бедного населения уменьшения глубины бедности не наблюдается.

Подчеркнем, что данные официальные оценки бедности не подтверждаются многими альтернативными исследованиями, к числу которых относится обследование бюджетов домашних хозяйств (ОБДХ), ежегодно проводимое Росстатом (уровень бедности во II квартале 2003 г. составил 39%), и обследование НОБУС, представившее характеристики уровня жизни по балансу доходов и расходов (БДР) за II квартал 2003 г. (месячный дефицит доходов составлял 30,5 млрд. руб., или 158% официально публикуемой величины).

Говоря о российской статистике бедности, необходимо упомянуть о существующих проблемах. Главная заключается в том, что два официальных источника данных - БДР и ОБДХ - дают разные оценки масштабов бедности.

БДР основан на обобщенных данных, полученных от предприятий и организаций, осуществляющих выплаты населению, а также из отчетности банков о движении сбережений и наличных денег в обращении.

ОБДХ получает данные о доходах и расходах непосредственно от домашних хозяйств.

Переход от показателя масштаба бедности, полученного на основе БДР, к аналогичному показателю, формируемому на основе ОБДХ, увеличивает масштабы бедности практически в 2 раза. Причина расхождения в следующем. При расчете макроэкономических показателей БДР с помощью имитационного моделирования проводится дооценка скрытых доходов населения, что в равной степени приращивает доходы бедных и небедных, хотя известно, что неучтенные доходы в большей степени концентрируются у высокообеспеченных слоев. Это существенно снижает оценки бедности, полученные на основе макроэкономических данных. С другой стороны, выборка ОБДХ смещена в сторону бедных домохозяйств, поэтому можно говорить о завышении показателей бедности, формируемых на основе данного источника.

Оба официальных источника информации о бедности имеют свои достоинства и недостатки, но главная проблема в том, что доля бедного населения и дефицит доходов не исчерпывают всех аспектов понимания природы российской бедности. В этой связи комплексную картину глубины и профиля бедности представим на примере данных НОБУС. В рамках этого обследования к бедным отнесены 26% домашних хозяйств и 32,2% населения. Такая разница закономерна, так как в больших семьях традиционно больший риск бедности.

Наиболее информативным показателем в такой ситуации является средний дефицит доходов, измеряемый в процентах от величины ПМ. Этот показатель был рассчитан по данным обследования НОБУС и составил от 39,3% (когда во внимание принимаются только денежные доходы) до 30,5% (если учесть и все неденежные поступления). Принципиальные выводы о глубине бедности могут быть получены и на основе анализа ряда распределения по уровням дефицита дохода. Для большинства бедных дефицит располагаемых ресурсов не превышает 40% величины ПМ, и это позволяет сделать вывод о том, что в России бедность неглубокая. При этом нельзя забывать еще об одном результате: у 8,6% семей, или 9,7% населения, дефицит дохода превышает 60% ПМ, что означает практическое отсутствие средств к существованию.

С одной стороны, тот факт, что бедность неглубока, с точки зрения динамики уровня жизни можно рассматривать как позитивный результат. С другой - концентрация бедных преимущественно около черты бедности указывает на возможную высокую временную бедность.

С учетом сказанного можно прийти к следующему выводу: за счет программ, ориентированных на поддержку находящихся у черты бедности, можно сократить численность бедного населения при минимальных издержках. Но при этом около 9-10% бедных семей будут продолжать оставаться таковыми, даже если в их пользу перераспределить существенную часть доходов. Поэтому для них необходимы специальные программы, направленные на уменьшение глубины бедности.

В общей системе действий, направленных на смягчение бедности, приоритетными будут те, которые, во-первых, способствуют выведению из бедности наиболее многочисленных категорий бедных семей и, во-вторых, направлены на поддержку самых бедных групп (таблица).

Что получили другие социально-доходные группы?

Анализ ситуации в области динамики и благосостояния населения был бы неполным, если остановиться лишь на теме сокращения бедности и оставить в стороне остальные социально-доходные группы. Борьба с бедностью - декларированная цель, но общая социальная динамика - феномен, гораздо более широкий. И в этом контексте вопрос об остальном населении имеет прямое отношение к оценке эффективности политики на том или ином временном отрезке.

Обратимся к вопросу об изменении положения крупных социальных страт. Справедливости ради отметим, что крупные социальные страты и доходные группы - не одно и то же.

При вхождении в стадию экономического роста российская социальная структура выглядела следующим образом: средний класс - 19,1%, низшие слои - немногим более 10% (10,8%). Наконец, между средним классом и низшими слоями находилась группа "ниже среднего" (которую можно описать как "еще не низшие, но уже не средние"); к ней относилось большинство населения - 70% общего числа российских домохозяйств. Данная группа неоднородна. Чуть менее ее половины - 33% - более походит на средний класс и обладает большими шансами на присоединение к нему. Оставшиеся 37% имеют больше общих черт с низшими группами и при неблагоприятных сценариях могут пополнить ряды бедных.

Таким образом, согласно стратификационной методологии, можно выделить: высший класс, средний класс, класс ниже среднего и низший класс.

Является ли экономический рост гарантией роста доходов населения?

С одной стороны, положительная экономическая динамика привела к оживлению в ряде экономических секторов и, как следствие, к росту оплаты труда и доходов занятых в них работников; с другой - существенный рост налоговой базы и улучшение налоговой дисциплины позволили консолидированному бюджету активизировать социальную политику и осуществить ряд социальных мероприятий. В контексте выделенных выше страт динамика доходов и ее перспективы неодинаковы, а иногда разнонаправлены.

Средний класс в большинстве своем включен в относительно эффективные экономические секторы. Это работники, занятые главным образом в так называемом вторичном экономическом секторе - в организациях и компаниях, осуществляющих внешнеэкономические операции, коммерческую деятельность по обеспечению функционирования рынка (в банковской сфере, в области финансов, кредита и страхования).

В реальном экономическом секторе лидеры по уровню заработной платы - отрасли топливно-энергетического комплекса (главным образом, нефтедобывающая и газовая промышленность), цветная металлургия, строительство и транспорт. Именно эти секторы ощутили реальные результаты экономического роста и отреагировали на них, в частности, повышением доходов и оплаты своих работников. Другими словами, экономическое оживление - явление не тотальное, а локальное, которое фокусируется в отдельно взятых отраслях, регионах.

Низшие слои, материальное положение которых в значительной мере зависит от усилий правительства и эффективности социальных программ, в своем большинстве состоят из традиционно бедных категорий населения (пенсионеры, безработные, многодетные семьи, инвалиды и пр.).

Группа "ниже среднего" долгое время оказывалась за пределами воздействия экономической и социальной политики государства. До этой группы импульсы, исходящие и от положительной экономической динамики, и от попыток правительства поднять уровень жизни российского населения, либо не доходили вообще, либо доходили в ослабленном и усеченном виде. Между тем есть основания считать, что начиная с 2006 г. ситуация меняется благодаря политике повышения оплаты труда в бюджетном секторе экономики и, в частности, старту национальных проектов в здравоохранении и образовании, предусматривающих повышение оплаты труда занятых в них работников (их численность составляет более 15% общего количества бюджетников). У этих групп, входивших в класс "ниже среднего", в результате повышения доходов увеличиваются шансы на перемещение в средний класс.

В то же время рост оплаты труда коснулся отнюдь не всех представителей группы "ниже среднего". Большое число низкооплачиваемых рабочих мест сосредоточено в частнопредпринимательском секторе экономики, которого вышеупомянутые мероприятия не коснулись. Доходы этих работников либо не изменились, либо имеют тенденцию к снижению. Данная группа, следовательно, приближается к бедным, хотя, возможно, и не опускается ниже черты бедности, во всяком случае, официальной.

Что касается материально-имущественного положения среднего класса, то существуют определенные основания для тревоги. В отличие от прочих социальных групп средний класс - активный потребитель услуг, в первую очередь систем образования, здравоохранения, ЖКХ. Между тем именно здесь рост цен значительно опережает рост доходов населения и общий индекс потребительских цен. Следует также иметь в виду, что значительная часть расходов среднего класса по оплате такого рода услуг имеет неформальный характер, то есть реальный рост цен за услуги превышает уровень, фиксируемый официальной статистикой. В итоге средний класс в лучшем случае сохраняет свои позиции, но не исключено, что некоторые его группы чувствуют ухудшение своего положения или невозможность удовлетворения потребностей в некоторых сегментах рынка.

Сказанное, с одной стороны, подтверждает успехи, достигнутые в последние годы в борьбе за сокращение бедности, с другой, - ставит под сомнение вопрос о том, насколько реально в российской экономике удалось сформировать механизм восходящей мобильности, в котором все социальные группы, пусть с разной скоростью, но демонстрируют поступательное движение к более высоким позициям.