Население Чечни: права ли перепись?
		Над темой номера работал Сергей МАКСУДОВ

Какими были потери от повышенной смертности?

Если предположить, что смертность на протяжении всего периода не менялась, то расчет гипотетической численности возрастных групп мужчин и женщин в 2002 году можно выполнить стандартным методом передвижки на 14 лет поколений, учтенных переписью 1989 года, с использованием таблицы смертности населения Чечено-Ингушетии 1988-1989 годов. Такой расчет был нами выполнен, однако ограничиться им нельзя, поскольку в нем не учтены многие реальные условия, действовавшие на протяжении всего межпереписного периода.

Очевидно, что гипотеза неизменной смертности неоправданно оптимистична. Ведь смертность росла даже в России в целом. Тем более, она увеличивалась в Чечне, где оснований для применения без оговорок таблиц смертности 1988-1989 годов еще меньше, чем для России.

Во-первых, используемые таблицы смертности населения Чечено-Ингушетии 1989 года включают 25% русских и русскоговорящих городских жителей с более низким уровнем смертности. Бегство из республики этих людей увеличило уровень повозрастной смертности.

Во-вторых, в расчете, предполагалось, что половозрастной состав выехавших и въехавших в Чечню и Ингушетию чеченцев и ингушей одинаков и соответствует структуре населения Чечено-Ингушетии 1989 года. Однако весьма вероятно, что эмиграция уносила с родины более молодую часть населения, и его относительное постарение вело к росту смертности, что не учтено в расчете.

В-третьих, население несло большие прямые потери от боевых действий, от которых пострадали все жители республики, хотя и неравномерно: сильнее всего они повлияли на численность мужчин 18-50 лет.

В-четвертых, разрушение социальной и экономической жизни страны привело к повышенной смертности во всех возрастных группах, особенно же у людей пожилого возраста.

Попытаемся оценить дополнительные потери населения Чечни, связанные с военными и сопровождающими их обстоятельствами, и затем использовать эту оценку для уточнения расчетной численности населения этой республики.

Существует большое количество сильно преувеличенных оценок повышенной убыли чеченского населения от боевых действий. Говорят о 40 тысячах погибших во время бомбежек Грозного в 1995 году, о 75, 100, 250 тысячах убитых. Последняя цифра принадлежит представителю правительства Ичкерии на Западе Ахмеду Закаеву, он сообщает ее в фильме, показанном в апреле 2005 года по американскому телевидению, иллюстрируя тем самым потери чеченского народа после взрывов московских домов, совершенных, по его словам, ФСБ⁴. Встречаются более серьезные экспертные оценки, но без указаний на методику расчета они остаются всего лишь предположениями.

Единственной попыткой обоснованной оценки потерь был опрос беженцев, проведенный группой Сергея Ковалева в 1995 году. На его основе сделан вывод о гибели в Грозном 25-29 тысяч мирных жителей. В пропорции к численности населения это примерно в 3 раза больше, чем потери жителей Берлина при его штурме в 1945 году, хотя по плотности населения, по количеству использованных боеприпасов, по численности сражавшихся армий и их потерям Грозный во много раз уступает Берлину. (По данным историков, в ходе боев за Берлин было убито около 84 тысячи мирных жителей - 3% от остававшегося в городе гражданского населения, кроме того, 20 тысяч умерли от инфарктов и 6 тысяч покончили жизнь самоубийством⁵).

Результат группы Ковалева был принят многими общественными и даже российскими правительственными организациями. Между тем, надежность этой оценки невелика, поскольку неизвестны самые важные параметры выборки (пол, возраст, национальность погибших, места, даты и причины их гибели). Без этих сведений результаты расчета не являются сколько-нибудь достоверными. Использованную при расчете методику справедливо критикует Владимир Гривенко:

"Мы ведь не знаем точно 1) сколько всех их прямых и двоюродных родственников проживало в Грозном - 500 или, скажем, 5000, а члены одной чеченской семьи имеют часто несколько сот прямых и двоюродных родственников; 2) насколько достоверными были сведения о судьбе всех этих родственников, имевшиеся в распоряжении опрошенных; 3) насколько правдивыми были ответы опрошенных"⁶.

Важным фактом, который необходимо принимать во внимание при рассмотрении этой и других подобных оценок, является соотношение между числом убитых и раненых. Как известно кроме убитых в ходе боевых действий неизбежно появляются раненые и инвалиды. Во второй мировой войне довольно устойчивой была пропорция трое раненых на одного убитого, и каждый третий раненный красноармеец был демобилизован по инвалидности. В чеченской войне доля раненых должна быть не меньшей, поскольку в борьбе с боевиками российская армия часто прибегает к бомбовым ударам и артиллерийским обстрелам по площадям. Известно, что при обстреле ракетами рынка в Грозном в 1999 году погибло сто и было ранено несколько сотен мирных жителей. Сообщается также, что при бомбардировке Шали кассетными бомбами 55 человек было убито и 186 ранено. При штурме Грозного в январе-апреле 1995 года, по данным Генштаба ВС, погибло 1426 российских солдат и 4630 было ранено. Потери воздушно-десантных войск составили 244 человека убитыми и 909 ранеными, внутренних войск МВД 60 убитыми и 294 раненными и т.д.⁷

Если исходить из этих соотношений, при 25-29 тысячах убитых в Грозном, почти все оставшиеся в живых горожане должны были бы быть ранены, а несколько десятков тысяч людей должны были стать инвалидами. Однако не появляется никакой информации о раненых и инвалидах на улицах Грозного. Молчит и статистика населения. По данным переписи 2002 года, доля людей, получающих пенсию по инвалидности в Чечне, составляет 2,3% всех лиц, имеющих один источник дохода. В соседних республиках она больше: в Ингушетии 3,3%, в Северной Осетии 3,4%, в Дагестане 4%. Нет различий ни у мужчин, ни у женщин, ни в трудоспособных возрастах, ни у пенсионеров, ни в селе, ни в городе. Можно было бы предположить, что населению просто не позволяют получить полагающиеся ему пенсии. Однако это не так. Перепись 2002 года свидетельствует, что государство раздает пенсии и пособия чеченцам необычайно щедро. Отсутствие данных об инвалидах войны, говорит о том, что число их невелико и, вероятно, скрадывается погрешностью переписи. Из этого следует, что и число раненных, и связанное с ним число убитых при обстрелах и бомбардировках было не столь большим, как предполагают авторы некоторых оценок.

Военные потери мужского населения

Естественным методом оценки военных, преимущественно мужских, потерь было бы использование изменения соотношения мужчин и женщин. Возрастание числа женщин, приходящихся на 1000 мужчин в активных возрастных группах, показывает убыль мужчин в ходе военных действий. Таким способом в свое время Б. Ц. Урланис оценивал военные потери Германии. Так же после проведения переписи 1959 года было нетрудно оценить военные потери СССР. Во время локальных конфликтов мужчины, опасающиеся властей, обычно стремятся уклониться от участия в переписи. Например, в 1920 году перепись на Дону недосчиталась трети мужчин, которые прятались в лесах и горах. Некоторые исследователи рассматривали эту нехватку как потери населения. Однако при переписи 1926 года пропавшие мужчины "обнаружились".

Ситуация в Чечне является противоположной и в некотором отношении уникальной. При переписи 2002 года соотношение мужчин и женщин во многих возрастных группах оказалось в Чечне лучше, чем в Ингушетии и Дагестане и даже лучше, чем было в Чечено-Ингушетии в 1989 году. Парадокс с мужским перевесом можно объяснить тремя факторами.

Во-первых, некоторое преобладание мужчин в молодых возрастах вообще традиционно для жителей Северного Кавказа и Средней Азии. В переписи 1989 года оно маскировалось присутствием многочисленного русского населения с иным соотношением полов. Бегство русских из республики должно было несколько увеличить долю мужчин.

Во-вторых, часть чеченских женщин прошла перепись в Ингушетии, в то время как их мужья прошли перепись в Чечне.

В-третьих, потери мужчин маскируются в переписи 2002 года численностью русской армии, проходившей перепись в республике.

В силу изложенных причин метод женского перевеса оказался для оценки погибших чеченцев малопригодным.

Возможно, однако, подсчитать потери мужчин по повышенной доле вдов. Сравним процент вдов среди женщин различных возрастов в Чечне и Ингушетии с соответствующими данными по Дагестану, близкому к Чечне по демографическим параметрам, матримониальным и семейным традициям (табл. 2). Избыточную долю вдов в Чечне и Ингушетии естественно рассматривать как следствие гибели их мужей. Соответственно, мужские потери рассчитываются как произведение избыточной доли вдов на число женщин данного возраста. Естественно также считать, что все потери относятся к мужскому населению Чечни, так как очевидно, что повышенное число вдов в Ингушетии связано с пребыванием там чеченских беженцев.

Теоретически число вдов в 2002 году могло оказаться меньше числа овдовевших за межпереписной период за счет вступления части овдовевших в повторный брак. Однако мы не вносим соответствующую поправку, так как повторные браки в Чечне не слишком частое явление. Из-за раннего вступления в брак и раннего появления первого ребенка большинство вдов уже имеют детей и представляют в силу этого малопривлекательную партию.

Таблица 2. Оценка потерь женатого мужского населения, исходя из доли вдов

Таким образом, повышенная убыль женатых мужчин в населении Чечни составляет, по нашему расчету, 18186 человек. Но какая-то часть вдов не дожила до переписи в силу естественной смертности. Число таких случаев - 1269 - получаем, рассчитав, сколько женщин должно было умереть, исходя из таблицы смертности 1988-1989 годов, за семь с половиной лет с начала первой Чеченской войны, чтобы число выживших составило 18186. Соответственно число мужских потерь также увеличится на 1269 человек и составит 19455 человек. При этом из-за отнесения всех потерь к первой войне, их общий размер несколько завышается. Но, с другой стороны, расчет не учитывает повышенную убыль вдов в условиях войны.

Расчет позволяет судить о потерях женатых мужчин, но гибли и неженатые. Если принять, что шансы гибели женатого и неженатого мужчины одинакового возраста примерно равны, то получаем общую оценку мужских потерь, представленную в табл. 3. В нее перенесены оценки потерь женатых мужчин из табл. 2 с поправкой на смертность вдов. Общая повышенная убыль мужчин составляет 31189 человек⁸.

Таблица 3. Расчет потерь мужчин Чечни и Ингушетии

* Из-за небольшой численности женатых мужчин и невысокой точности коэффициента, для расчета 18-19-летних принят коэффициент следующей группы 20-24 года. Потери поколения 16-17-летних включены в возрастную группу 18-19-летних.
** Из численности поколения в возрасте 20-24 вычтено 24,6 тысячи российских солдат, прошедших перепись в Чечне.

Потери женского и детского населения

Любая война приводит прежде всего к потерям мужских жизней. Однако женское население в военную пору так же несет повышенные потери. Какая-то часть женщин гибнет вместе с мужьями, в этом случае статистика вдов и вдовцов не позволяет оценить избыточную смертность мужчин или женщин. Но вероятность одновременной гибели не слишком велика, мужья и жены зачастую находились в различных местах, совсем не все погибшие были жертвами бомбардировок и обстрелов, а при бомбардировках и артобстрелах прямые попадания случались не часто. Потери женщин, приводящие к овдовению мужчин, были, вероятно, более частыми, и их можно оценить тем же методом, каким выше оценивались мужские потери: по повышенной доле мужчин, ставших вдовцами (табл. 4). Из таблицы видно, что в возрастных группах 25-54 года число вдовцов в Чечне и Ингушетии в два-три раза превышает число вдовцов в Дагестане. Это вполне значимое различие. Малое расхождение в возрастах до 20 лет объясняется небольшим числом женатых мужчин в этих группах, а поэтому и малой достоверностью полученных соотношений. В возрастных группах старше 54 лет большую роль играет повышенная смертность, и поэтому относительно небольшие военные потери становятся незаметными на фоне высокой убыли от болезней. Интересно, что значения коэффициентов в Ингушетии в табл. 4 выше соответствующих коэффициентов в Чечне. Вероятно, это вызвано тем, что численность мужчин в Чечне преувеличена больше, чем в Ингушетии.

Таблица 4. Оценка потерь замужнего женского населения, исходя из доли вдовцов

Потери рассчитываются как произведение избыточного процента вдовцов на численность мужчин данного возраста. Как и в случае со вдовами (табл. 2) рассчитаем число вдовцов, умерших за период 1995-2002 годов, при условии, что 2554 вдовцов дожило до переписи. Оно составит 270 человек. Повторные браки овдовевших мужчин более вероятны, чем овдовевших женщин, поэтому следует внести соответствующую поправку. Она рассчитывается по разнице в долях женатых мужчин между соседними возрастными когортами. Например, в возрасте 24-25 лет состояли в браке 20% чеченских мужчин, а в 25-29 лет число женатых равнялось 50%. Это значит, что группа из 182 вдовцов Чечни и Ингушетии 25-29 лет была 5 лет назад на 30% больше и ее численность равнялась 260 человекам. Рассчитав таким образом численность каждой когорты, получаем изменение рождаемости за пятилетие 361 человек. При таком подходе были сделаны два предположения. Во-первых, повторные браки считаются столь же вероятными, как и обычные браки в данной возрастной группе. Во-вторых, предполагается, что потери мужчин произошли в два этапа в 1995-1996 и 1999-2000 годах и средний период возможного вдовства равен пяти годам.

Поскольку потери женщин от боевых действий произошли главным образом в результате бомбардировок и артиллерийских обстрелов, введем поправку на совместную гибель мужа и жены в размере 10% (255 человек). Общая убыль замужних женщин от боевых действий составит тем самым 3440 человек.

При таких же повозрастных коэффициентах смертности, как у замужних, незамужние женщины потеряли бы 1100 человек. Общие потери женского населения, стало быть, оцениваются в 4540 человек.

Дети до 14 лет пострадали заметно меньше, чем взрослое население, их спасали в первую очередь. Оценкой детских потерь может служить повышенная убыль замужних женщин 16-29 лет, которые в начале войны в Чечне сами были детьми 9-21 года. Как видно из табл. 4, повышенная убыль этих женщин меняется от 0,03% до 0,4%. Поскольку численность замужних и их потерь в возрастах 16-19 лет не слишком достоверны, принимаем для расчета потерь детей среднее значение повышенной убыли женщин 20-29 лет. Оно будет равно 0,21%. Следовательно, из 292 тысяч детей младше 14 лет (обоснование этой цифры приведено в последнем разделе статьи) погибли в ходе боев около 615.

Общие потери

Рассчитанные военные потери населения Чечни представлены в табл. 5.

Таблица 5. Рассчитанные военные потери населения Чечни

Эта оценка включает военные потери (в них входят погибшие в боях, жертвы бомбардировок и обстрелов, исчезновение мужчин в результате облав при проверке документов и арестах, жертвы расправ со стороны боевиков), а также некоторую часть повышенной смертности населения от ухудшения условий жизни. Дело в том, что оценка повышенной убыли рассчитана нами как превышение численности вдов и вдовцов над уровнем Дагестана, и если военные потери в Дагестане были очень невелики, то повышенная смертность из-за ухудшения медицинских и социальных условий после развала СССР затронула эту республику, также как и все другие регионы России. Нами учтена лишь доля повышенной смертности по медицинским причинам, на которую Чечня и Ингушетия превышают Дагестан. Можно попытаться разделить в таблицах 3 и 4 военные и медицинские потери.

Поскольку "нормальная" смертность мужчин в возрастах до 40 лет сравнительно невелика, повышенная убыль от болезней также не будет для них значительной, и можно предположить, что убыль мужчин в этой группе связана в основном с боевыми действиями. Это подтверждается и соотношением мужчин и женщин. В Чечне и Ингушетии на 100 мужчин в возрасте 30-39 лет приходится 117-120 женщин, на 10% больше, чем в соседнем Дагестане. (В более молодых возрастах картина искажена, участием в переписи российских солдат). В 40-49-летнем возрасте разница между Дагестаном и Чечено-Ингушетией снижается до 2-3%, у 50-59-летних она исчезает. Очевидно, в возрасте старше 40 лет потери от болезней начинают заметно сказываться на смертности населения, а в возрасте старше 55 лет они могут преобладать. Поэтому все потери 18-44-летних относим к военным. У 45-54 летних в боевые потери включены 70%. У поколений в возрасте 55-69 лет медицинские и боевые потери делятся пополам, а в возрасте старше 70 лет все потери считаются вызванными болезнями. Таким образом, с военными действиями связаны потери 26808 мужчин, а с повышенной смертностью от болезней 4381. У женщин на боевые действия приходится 3990 человек, а на медицинские потери 550 человек. Повышенная убыль детей связана с военными действиями.
Эти оценки получены в основном на основе анализа числа вдов и вдовцов. Но есть все основания предполагать, что число вдов и вдовцов по результатам переписи преувеличено в такой же степени, как и число женщин и мужчин в соответствующих возрастах. Поскольку почти все потери от боевых действий укладываются в возрастной интервал 17-63 года, преувеличение переписью численности вдов и вдовцов может быть принято в размере 30% (обоснование этой цифры приводится ниже). В этом случае потери от боевых действий составят не 36,3 тысячи человек, а порядка 25 тысяч. Вероятно, большинство женщин погибли не в боевых столкновениях, а при бомбардировках и ракетных обстрелах населенных пунктов. Можно предположить, что примерно такое же количество мужчин погибло подобным же образом. Сюда же относятся и потери детей. Таким образом, потери мирных граждан составят около 8,5 тысяч человек, а потери боевиков 16,5 тысяч. В последнюю цифру входят и потери чеченцев, воевавших на стороне федеральных сил. Потери добровольцев и наемников, воюющих на стороне чеченских сепаратистов в расчете не учтены.

Наряду с военными потерями население Чечни понесло людские потери от разрушения социальной и экономической жизни страны, исчезновения лекарств, врачей, привычной работы, нормальных жилищных условий, необходимых продуктов питания и других такого же рода причин. Главной причиной повышенной убыли было изгнание русскоговорящего населения, составлявшего большинство горожан, то есть учителей врачей, инженеров, рабочих, административных работников и так далее. С исчезновением этого населения наступило разрушение социальной и экономической жизни. Подлинные размеры этих потерь трудно оценить, но они, несомненно, превышают убыль от боевых действий. Ориентировочную их оценку можно получить сравнив численность населения Чечни и Ингушетии, рассчитанную по таблицам смертности - 794 тысяч человек старше 14 лет (табл. 6 и 7) с численностью населения по переписи, уменьшенной на ошибку переписи 32%, - 738 тысяч человек. Разница в 56 тысяч складывается из 25 тысяч погибших в ходе военных действий и 31 тысячи умерших преждевременно (примерно 17 тысяч мужчин и 14 тысяч женщин). Повышенную убыль от болезней детей до 14 лет принимаем в размере 50% от естественной смертности поколения. За рассматриваемый период это составит около 9 тысяч человек. А все потери от ухудшения условий жизни будут равны 40 тысячам (около 4% от численности населения).

Таблица 6. Общие потери населения Чечни и Ингушетии

Военные потери гражданского населения и медицинские потери распределены примерно пропорционально к численности соответствующих национальных групп.

Боевые потери включают как собственно боевиков, так и потери чеченцев, сражавшихся на стороне федеральных войск, убитых террористами милиционеров и административных работников, репрессированных противников режима Дудаева-Масхадова. По сообщениям печати численность этой группы составляет примерно 1000-1500 человек. В боевые потери также входят лица, арестованные при зачистках и пропавшие без вести. Судя по картотеке составляемой в последние годы Мемориалом, их число достигает 2-3 тысяч человек. В боевые потери не включены иностранные наемники и добровольцы, погибшие в боях в Чечне, ориентировочно 500-1000 человек.

Потери русскоговорящего населения относятся только к русским, оставшимся в Чечне и Ингушетии. Потери сотен тысяч русских, бежавших из Чечни, как бы эмигрировали вместе с ними. Русскоязычное население Чечни не было активной стороной в разразившемся конфликте. Грозный при штурме 1994-1995 года был в двести раз увеличенным Норд-Остом, в котором над головами беспомощного русского населения выясняли отношения чеченские сепаратисты и российские государственники.

Если говорить о потерях населения России в Чеченском конфликте, то они включают 12-15 тысяч солдат российской армии и 7-10 тысяч гражданских лиц, убитых в ходе военных действий, при террористических акциях, при захвате заложников. Так что военные потери российской и чеченской "сторон" приблизительно одинаковы.

4 - Самые последние оценки были сделаны совсем недавно главой Госсовета Чечни Таусом Джабраиловым. Он говорит о 150-160 тысячах человек, в которые входят и потери федеральных военнослужащих, и убитые боевики, и гражданские служащие, и мирное население.
5 - Martin Sorge, The Other Price of Hitler's War, 1986.
6 - "О численности населения Чечни в июле 1999 г. к началу нового кавказского конфликта". Сайт Мемориала "Кавказ"
7 - Анатолий Куликов, Сергей Лембик. Чеченский узел. Хроника вооруженного конфликта. 1994-1996 гг. М. 2000, с. 113; Н.Н. Новичков, В.Я. Снеговский, А.Г. Соколов, В.Ю. Шварев. Российские вооруженные силы в Чеченском конфликте: анализ, итоги, выводы. Париж-Москва 1995, сс. 125-126.
8 - Предварительные результаты оценки потерь были помещены на сайте "Мемориал-Кавказ" в декабре 2004 года.