Могущество и население в Азии

Николас Эберштадт
(Опубликовано в журнале "Прогнозис" №1, Осень 2004, с. 160-184. Перевод с английского Артема Смирнова)

Мало кто станет оспаривать общее утверждение о том, что фактор населения непосредственно оказывает сегодня благотворное, а иногда и неблаготворное влияние на соперничество между странами на мировой арене. Однако при попытке перейти от общего к частному сразу же возникают сложности. Как именно людские массы (численность населения, состав и тенденции развития) влияют на способность правительств оказывать воздействие на события, происходящие за пределами их границ, - или на поведение страны при взаимодействии с внешними участниками? И, со стратегической точки зрения, не менее важен ответ на вопрос о том, каким образом мы можем использовать показатели населения для того, чтобы предсказать - в надежде на точность в пределах разумного - влияние пока еще скрытых демографических сил на международное могущество? В этой статье указанные вопросы рассматриваются применительно к крупнейшей стратегической арене мира: большому азиатскому/евразийскому пространству.

Огюсту Конту, французскому математику и социологу XIX века, приписывается изречение: "Демография - это судьба". Афоризм прекрасен, но обещает он слишком много, а предлагает слишком мало. Более приемлемая формула выглядела бы так: демографические силы могут изменять область возможного - и в политическом, и в экономическом отношении - для постоянно существующих групп населения. Демографические соображения могут (но не всегда нужны для того, чтобы) менять сложное стратегическое равновесие между странами и внутри самих этих стран.

В сравнении с другими современными формами изменений - социальными, экономическими, политическими, технологическими - демографические изменения весьма неспешны и постоянны. В предшествующем поколении, к примеру, 3%-ный показатель ежегодного прироста населения сочли бы ужасно высоким в Азии, тогда как 3%-ный уровень инфляции был бы расценен как поразительно низкий. И демографические изменения оказываются резкими и прерывистыми только во времена серьезных потрясений и катастроф, что, конечно, отнюдь не в новинку для современных России, Китая, Камбоджи и Кореи, а также населения множества других азиатских и евразийских стран. С точки зрения стратегической демографии, смена одного поколения другим может сопровождаться важными событиями, но едва ли следует рассчитывать на то, что они произойдут в течение трех-пяти лет.

Здесь мы попытаемся всмотреться в азиатское и евразийское демографическое будущее вплоть до 2025 года. Многим читателям это может показаться неким упражнением в научной фантастике, но такой временной горизонт не столь уж фантастичен, как можно было бы предположить. С одной стороны, структура населения современной Азии нуждается в рассмотрении в долгосрочной перспективе. За исключением нескольких аванпостов, большая часть территории Восточной Азии и Евразии довольно далека от умозрительного "демографического перехода" от высоких показателей рождаемости и смертности к низким. С практической точки зрения, это означает, если только не произойдет какой-то ужасной катастрофы, что мы можем ожидать относительно небольших "потерь" в населении этих стран от года (или даже десятилетия) к году (десятилетию). В прогнозах Отдела народонаселения ООН отмечено главное. В соответствии с его последними цифрами по среднему варианту, например, в 2025 году примерно четыре пятых населения Восточной и Юго-Восточной Азии будут составлять люди, жившие в 2000 году, а от 20% до 70% этих будущих жителей Восточной и Юго-Восточной Азии будут составлять люди, жившие в этих регионах еще до 2000 года¹.

Сегодня мы также можем более уверенно говорить об азиатском/евразийском демографическом будущем, чем в относительно недавнем прошлом, потому что многие белые пятна на демографической карте региона были заполнены при жизни предшествующего поколения. Всего лишь в конце 1970-х годов Азия - земля, которая издавна была загадкой для западных путешественников, - оставалась огромной загадкой и для тех, кто изучал тенденции населения: огромные части азиатского/евразийского континента считались демографической terra incognita. Китай, Вьетнам и Северная Корея (среди других стран региона) либо никогда не проводили современного государственного подсчета населения, либо не занимались этим уже не одно десятилетие, либо не публиковали такие собранные внутри страны данные, а СССР в эпоху "застоя" принялся систематично скрывать те демографические данные, которые брежневские светочи мысли посчитали важными в политическом или неудобными в идеологическом отношении. Сегодня, напротив, практически все страны Азии или Евразии, за исключением Афганистана и Бирмы, провели за последнее десятилетие государственные переписи населения, включая даже затворническую Северную Корею. Хотя большинство стран на этом пространстве по-прежнему не поддерживает широкой системы ежегодной регистрации рождений и смертей, у нас все же имеется достаточно полная картина демографической структуры стран этой области - и тенденций, которые формировали и продолжают формировать соответствующий облик населения региона.

Демографический взрыв: вчерашние новости

На азиатской/евразийской территории проживает значительная часть человечества. Несмотря на то, что модели населения рассматриваемых стран (мы намеренно не рассматриваем здесь Аравийский полуостров и большую часть "азиатского" Ближнего Востока) заметно разнятся, абсолютные цифры чрезвычайно велики: в середине 2000 года в Азии проживало более 3,6 миллиардов человек, примерно три пятых всего мирового населения. Семь из десяти наиболее густонаселенных стран мира - Китай, Индия Индонезия, Россия, Пакистан, Бангладеш и Япония - находятся на азиатском/евразийском континенте.

На протяжении прошлого полувека наблюдался беспрецедентно быстрый и значительный рост населения этого региона. В период с 1950 по 2000 годы, по оценкам Отдела народонаселения ООН, население ряда стран представленных в Таблице 1, выросло в 2,5 раза - почти на 2,2 миллиарда в абсолютных цифрах, причем среднегодовые темпы роста составляли более 1,8%. Наверное, нет ничего удивительного в том, что этот необычный азиатский "демографический взрыв" привлек внимание различных комментаторов, ученых и политиков во всем мире и вызвал у них дурные предчувствия. (За два поколения была создана небольшая библиотека литературы посвященной возможным экономическим, политическим и стратегическим последствиям этого огромного роста населения). Образ неумолимого и беспрецедентного роста народонаселения в Азии по-прежнему вызывает серьезное общественное и политическое обсуждение - во многом благодаря официальной обеспокоенности, регулярно озвучиваемой различными институтами, и программам, принятым за последние несколько десятилетии и четко направленным на замедление прироста населения.

Но к настоящему времени такой образ устарел и все чаще ведет по ложному пути. В сущности, огромный демографический взрыв двадцатого столетия завершился в Восточной Азии. Он быстро сошел на нет в Юго-Восточной Азии, и даже в Южной Азии положение заметно изменилось. (В России же на протяжении всего прошлого десятилетия наблюдался отрицательный естественный прирост населения - число смертей превышало число рождений).
На самом деле "демографический взрыв" в Азии был вызван бурным развитием здравоохранения и почти полностью обусловлен снижением смертности вследствие резкого увеличения продолжительности жизни Завершению же "демографического взрыва" способствовало дальнейшее изменение моделей деторождения. На протяжении трех последних десятилетий в Азии и Евразии наблюдалось заметное и, как правило, резкое снижение показателей рождаемости на местах. С начала 1970-х годов суммарный коэффициент рождаемости (синтетический показатель количества родившихся на женщину при существующих моделях деторождения) снизился на три пятых в Восточной Азии и более чем на половину в Юго-Восточной Азии - считается, что даже в Южной Азии показатели рождаемости упали на две пятых. Вследствие этого спада рождаемость, не превышающая уровня воспроизводства населения (то есть модель рождаемости, которая - при отсутствии миграций - в конечном итоге привела бы к стабилизации общей численности населения, а затем и к ее неизбежному сокращению), все чаще становится нормой в Азии и Евразии.

Таблица 1

1 обоих полов;
2 включая Тайвань;
3 источник: Комитет по проведению переписей США (международная база данных);
4 2000 год.
Источники: United Nations Population Division, World Population Prospects: The 2000 Revision; http://esa.un.org/unpp.; U.S. Census Bureau, International Database, http://www.census.gov/ipc/www/idbacc.html.

Например, в настоящее время считается, что рождаемость, не превышающая уровня воспроизводства населения, свойственна всем странам Восточной Азии, за исключением крошечной Монголии. В Юго-Восточной Азии - в Сингапуре и Таиланде - уже сложились общества, в которых рождаемость не превышает уровня воспроизводства населения, а Индонезия, по-видимому, стремительно приближается к этому уровню. Что касается Южной и Средней Азии, Шри-Ланка и Казахстан являются в этом регионе аванпостами рождаемости, не превышающей уровня воспроизводства населения. В других местах изменения рождаемости были более выраженными, чем часто принято считать. Например, при суммарном коэффициенте рождаемости, равном 3,0, общий уровень рождаемости в Индии намного превышает уровень воспроизводства населения, но с 1950-х годов он снизился на 45% в общенациональном масштабе, а в крупных городских центрах наподобие Бомбея, Нью-Дели и Калькутты, как, впрочем, и в некоторых индийских штатах (например, Керала, Тамилнад), рождаемость теперь не превышает уровня воспроизводства населения².

На самом деле быстрые темпы снижения рождаемости в некоторых азиатских странах, по-видимому, уже опередили самые последние прогнозы Отдела народонаселения ООН относительно рождаемости: последние данные о таких совершенно разных странах, как Иран и Вьетнам, говорят о том, что рождаемость в них либо не превышает уровня воспроизводства населения, либо находится ниже его³. Предполагается, что лишь в неизученном Афганистане коэффициент рождаемости неуклонно возрастает и во многом соответствует досовременному уровню.

Вследствие смены поколений и более быстрого - и по-прежнему продолжающегося - снижения рождаемости в Азии и Евразии больше нельзя говорить о "беспрецедентном росте населения" применительно к региону в целом или его основным составляющим. Для ряда стран, представленных в Таблице 1, нынешние темпы прироста населения (по прогнозам - 1,1% в год) на самом деле заметно ниже, чем полвека тому назад (когда они превышали 1,8% в год). Даже в такой стране, как Бангладеш, являвшей собой пример "демографического взрыва", прирост населения, хотя и остается быстрым (примерно 2% в год), существенно замедлился в последние десятилетия и, возможно, теперь стал несколько медленнее, чем в начале 1950-х годов.

Абсолютный прирост населения в регионе также, по-видимому, достиг наивысшей величины. В Азии/Евразии в целом ежегодный прирост населения сегодня составляет приблизительно 43 миллиона человек в год - заметно меньше 52 миллионов в конце 1980-x годов и несколько ниже 46 миллионов в конце 1960-x годов. Согласно последним прогнозам Отдела народонаселения ООН по среднему варианту, ежегодный прирост населения достиг своего максимума в Восточной Азии в конце 1960-х годов, а в Юго-Восточной Азии - в начале 1990-х годов, и, хотя на этот счет нельзя быть до конца уверенным, по прогнозам, абсолютный прирост населения в Южной и Средней Азии может оказаться несколько ниже, чем в начале 1990-х годов.

Имеет ли такое снижение рождаемости и численности населения, которое неуклонно, хотя и неравномерно, происходит на всей территории Азии, стратегическое значение? Возможно, и имеет, но, скорее всего, не то, о котором мы привыкли слышать⁴. Чтобы понять действительные стратегические ограничения и возможности, представленные моделями изменения структуры населения в Азии и Евразии, нам необходимо внимательно рассмотреть отдельные детали.

Имеют ли значение изменения относительной численности населения?

Если рассматривать развитие двух поколений с 1975 по 2025 год (сейчас мы находимся где-то посередине), то мы увидим, что удельный вес населения в значительной степени уравновешивается различными парами, включая несколько пар соседних и потенциально готовых к соперничеству стран:

Индия/Китай. Согласно прогнозам Отдела народонаселения ООН по среднему варианту, в период с 1975 по 2025 год население Китая вырастет примерно на половину - примерно с 930 миллионов до более 1,4 миллиарда человек. С другой стороны, индийское население вырастет более чем вдвое - примерно с 620 миллионов до более 1,3 миллиарда человек. Поколение тому назад численность населения Китая превышала численность индийского населения почти на 50%; поэтому прогнозируемая разница составляет всего лишь 5%.

Таиланд/Вьетнам. В конце вьетнамской войны численность населения Вьетнама на одну шестую превышала численность населения Таиланда (48 и 41 миллион человек соответственно). В 2025 году из-за различий в приросте населения численность населения Вьетнама превысит численность населения Таиланда более чем на 40% (105 и 74 миллиона человек соответственно). Иными словами, если в прошлом поколении на семь вьетнамцев приходилось шесть тайцев, то в будущем поколении на семь вьетнамцев, вероятно, будет приходиться пять тайцев.

Япония/Корея. В 1975 году численность населения Южной Кореи составляла менее трети населения Японии (35 и 111 миллионов человек соответственно). В 2025 году, согласно прогнозам по среднему варианту, численность населения Южной Кореи составит две пятых численности населения Японии (50 и 123 миллиона человек соответственно). Если представить, что около 2025 года Корея объединится под властью Сеула, то баланс населения изменится еще более резко: численность населения единой Кореи составит три пятых населения самой Японии (75 и 123 миллиона человек соответственно).

Россия/Пакистан. Наиболее заметные и резкие изменения удельного веса населения между двумя крупными странами региона связаны все же с Пакистаном и Россией. В 1975 году численность населения России почти вдвое превышала численность населения Пакистана (134 и 70 миллионов человек соответственно). К 2025 году, согласно прогнозам по среднему варианту, ситуация полностью изменится: численность населения Пакистана почти вдвое превысит численность населения России (250 и 124 миллиона человек соответственно)⁵. Эти относительные демографические изменения, безусловно, заметны, но каково их действительное значение? К сожалению, ответ не очевиден. Изменит ли пакистанское руководство - и если да, то насколько существенно, - свое стратегическое отношение к России, спустя десятилетия догнав и заметно перегнав Россию в демографическом отношении? Можно, конечно, в общих чертах описать такое развитие событий, но оно в значительной степени направлялось и определялось бы множеством дополнительных и не совсем привычных политических и экономических посылок, необходимых для достижения желаемого результата.

Безусловно, в истории существуют примеры того, что изменение демографического веса различных стран имело важное стратегическое значение. В "борьбе за господство" в Европе эпохи нового времени вспоминается роль населения в превосходстве Германии над Францией на протяжении девятнадцатого столетия. (В начале девятнадцатого века на 10 немцев приходилось 11 французов, а в конце - на 10 французов примерно 15 немцев). Да и в самих Соединенных Штатах - ныне не имеющей себе равных глобальной сверхдержаве, занимающей третье место по численности населения среди современных стран, - общая численность населения выросла сегодня примерно в 50 раз по сравнению с той, что была двести лет тому назад.

Могли ли бы Соединенные Штаты обладать своим сегодняшним экономическим, политическим и военным влиянием, если бы на протяжении тех же двух веков их население вместо 50-кратного увеличения просто удвоилось, что, в сущности, и произошло в случае Франции? Очевидно, нет. Но, как и во многих других областях, в вопросах демографии может существовать такая вещь, как "американская исключительность". В конце концов, население - это не единственная сила, которая делает Соединенные Штаты сегодня непревзойденной сверхдержавой. И при рассмотрении соперничества между Германией и Францией в Европе девятнадцатого века сразу становится понятно, что множество иных факторов, помимо демографического веса, склонило чашу весов в сторону Берлина: политическое объединение, технологические нововведения, промышленная модернизация и революция в военном деле - вот лишь некоторые из них. Даже если различия в приросте населения способствовали установлению превосходства Германии над Францией, по-видимому, можно с уверенностью говорить о том, что они не были для этого ни достаточным, ни даже необходимым фактором.

При первом приближении мы могли бы предположить, что простые изменения численности населения потенциально соперничающих стран должны сообщить нам нечто важное о стратегических возможностях, имеющихся у правительств этих стран, - ибо что-то дикарское и даже первобытное содержится в стремлении отслеживать изменение численности "их" и "нас". Однако в современном мире данные об относительных изменениях численности населения стран десятилетие за десятилетием, наверное, куда менее важны, чем склонны считать стратегические мыслители, - и такая ограниченная информация, как общая численность населения, во многом зависит от контекста. Пока мы не достигли счастливой политической эпохи, подобной той, что была описана Кантом в его работе "К вечному миру", когда международные споры будут мирно улаживаться на основе глобальных плебисцитов, проводимых по принципу "один человек - один голос", стратегической демографии лучше сосредоточить внимание на внутренней динамике численности населения и ограничениях или преимуществах, которые она предоставляет государственной власти.

Старение Азии: неравное бремя

Одним из непосредственных и очевидных примеров внутренних демографических изменений, которые могут иметь экономическое и политическое значение, служит волна стареющего населения, захлестнувшая азиатский/евразийский регион. Нынешнего и грядущего "поседения" Азии и Евразии почти невозможно избежать, поскольку оно обусловлено простой арифметикой увеличения продолжительности жизни и сокращения численности семьи - тенденции, которые развивались в регионе не одно десятилетие, если не поколение. Лишь катастрофа библейского масштаба сможет предотвратить тенденцию к заметному старению азиатского населения с настоящего времени по 2025 год.

Сегодня возрастная структура Азии/Евразии весьма разнится. В таких странах, как Афганистан, Пакистан, Лаос и Камбоджа, наиболее многочисленной возрастной группой в 2000 году были подростки: более половины населения этих стран было моложе 20 лет. Напротив, в Японии в 2000 году средний возраст превысил 41 год. По этому критерию Япония сейчас является, наверное, самой "седой" страной в мире. Точно так же в 2000 году доля всего населения в возрасте 65 лет и старше варьировалась от 3% в Афганистане до 17% в Японии. Но в следующем поколении в каждой азиатской/евразийской стране ожидается заметное старение населения, причем в некоторых странах оно окажется таким, какого никогда прежде не наблюдалось.

Несмотря на то, что вся Азия/Евразия существенно постареет в период с 2000 по 2025 годы, в большинстве своем страны этого региона останутся все же довольно молодыми. В Южной и Средней Азии, например, средний возраст за эту четверть века вырастет в среднем более чем на шесть лет (на самом деле в абсолютных цифрах старение окажется несколько большим, чем прогнозируется для "более развитых регионов" мира в период с 2000 по 2025 годы). Но даже "самая пожилая" страна в этой азиатской группе (Шри-Ланка в 2025 году), будет выглядеть несколько моложе Европы в 2000 году, а в Южной и Средней Азии в 2025 году население будет моложе, чем в Европе в 1950 году. И в Юго-Восточной Азии, где, несмотря на ожидаемое увеличение среднего возраста примерно с 24 до 32 лет в период с 2000 по 2025 годы, только две страны (Таиланд и Сингапур) в 2025 году будут столь же "седыми", как Америка сегодня, регион в целом по-прежнему будет моложе Европы в 1975 году.

Наиболее быстро и резко стареющей частью Азии/Евразии является Восточная Азия - и здесь мы вступаем в неизученную область. В период с 2000 по 2025 год средний возраст в Восточной Азии предположительно должен вырасти на девять лет и составить около 40 лет. По этим расчетам, Восточная Азия в 2025 году будет "седее" сегодняшней Европы, где средний возраст в 2000 году составил около 38 лет. Население многих стран Восточной Азии будет старше, чем в любой из известных ныне стран, а в некоторых оно будет стареть быстрее, чем вообще когда бы то ни было. В период с 2000 по 2025 год, например, на Тайване средний возраст резко увеличится почти на 11 лет и составит около 43 лет⁶. Средний возраст в Южной Корее, согласно этим прогнозам, увеличится почти на 12,5 лет и составит более 44 лет. В отсутствии ожидаемого притока молодых иммигрантов прогнозируемый средний возраст Гонконга в 2025 году составит 46 лет, а каждого пятого жителя - 65 лет и старше.

Но наиболее быстрое и резкое старение населения произойдет в Японии. К 2025 году, согласно расчетам Отдела народонаселения ООН по среднему варианту, средний возраст в Японии составит более 50 лет. Поэтому менее чем за четверть века, по тем же прогнозам, почти 30% населения Японии будут составлять люди в возрасте 65 лет и старше и почти каждый девятый японец будет в возрасте 80 лет или старше. В будущем в Японии будет примерно столько же восьмидесяти-, девяносто- и столетних людей, сколько детей младше 15 лет, а на каждого человека "пенсионного возраста" (65 и старше) будет приходиться только два человека "трудоспособного возраста" (к ним часто - и не без оснований - принято относить когорту 15-64 лет).

1 Включая Тайвань.
2 Источник: Комитет по проведению переписей США (международная база данных).

Источники: United Nations Population Division, World Population Prospects: The 2000 Revision. http://esa.un.org/unpp.; U.S. Census Bureau, International Database, http://www.census.gov/ipc/www/idbacc.html.

Диаграмма 1. Доля населения в возрасте 65 лет и старше (1975, 2000, 2025 годы)

Некоторые последствия столь быстрого и резкого старения населения уже рассмотрены и изучены многими. Начнем с финансовых последствий японской разновидности "поседения": при нынешних правилах бюджетной игры они кажутся совершенно безрадостными. Например, по оценке исследователей ОЭСР, датируемой 1996 годом, чистая приведенная стоимость текущего долга в японской государственной пенсионной системе составляла 70% от ВВП 1994 года. Если в этой системе оплаты долгов не произойдет коренных изменений, предупреждали они, то годовой дефицит Японии приблизится к 2025 году к 7%, а общее "влияние чистого старения" на государственные средства с 2000 по 2030 год может привести к долгу, равному 190% от ВВП 2000 года⁷.

Учитывая, что с 1992 по 2002 год общий государственный долг Японии вырос примерно с 60% от ВВП почти до 150% от ВВП⁸ - в обстановке довольно ограниченного старения населения, - такие цифры могут прозвучать поистине зловеще. А другие исследователи предлагали еще более мрачные оценки, предсказывая неизбежное дальнейшее "усиление старения"⁹.

Не отрицая серьезности задач, которые поставит старение перед японским обществом и экономикой в последующие десятилетия, все же можно говорить о том, что некоторые современные комментаторы могут преувеличивать экономические опасности, связанные со старением японского населения (и - шире - менее преуспевающих и седеющих восточноазиатских "тигров").

В сегодняшних работах, посвященных отрицательным последствиям старения населения в Японии, в которых рассматриваются главным образом государственные финансы, а другим факторам не придается никакого значения, содержатся совершенно справедливые указания на нежизнеспособное состояние государственной пенсионной системы и разрастание долгов сектора здравоохранения. Тем не менее, никаких конкретных рецептов преодоления опасной несбалансированности бюджета не приводится. Несмотря на болезненность таких усилий, японские политики и избиратели вполне способны создать более безопасные в финансовом отношении системы пенсионного обеспечения и здравоохранения. (Несомненно, предлагаемые ОЭСР достаточно очевидные изменения могут заметно улучшить финансовое благополучие государственной пенсионной системы Японии).

Кроме того, сбалансированность бюджета - это лишь одна из составляющих макроэкономики, и последствия старения населения для японского потребления, производства, сбережений и капиталовложений, а также международных финансовых и торговых отношений ни в коем случае не могут быть отрицательными. Вспомним, что значительные социальные и структурные изменения, вызванные старением населения, помимо всех новых вызовов создают и новые экономические возможности. Постепенное принятие необходимых экономических мер, достижение гибкости рынков, нахождение и поддержание продуктивной экономической политики позволят ослабить бремя, которое ляжет на японский экономический рост вследствие резкого и быстрого старения населения в последующие десятилетия. Наверное, старение населения по-прежнему будет оказывать отрицательное влияние на сбалансированность бюджета, но совсем не обязательно оно будет решающим или определяющим.

Суть в том, что процесс старения Японии во многом был вызван великой революцией в здравоохранении страны. И благодаря этой продолжающейся и по сей день революции, японцы стали самым долгоживущим народом в мире. Мягко говоря, странно ожидать, что бурное развитие здравоохранения неизбежно приведет к государственному банкротству и экономическому краху. Принимая во внимание японскую модель "здорового старения" и ослабление жестких условий занятости в богатой экономике информационной эпохи, старшие когорты могут теперь вполне обоснованно рассчитывать на реальную возможность внесения продуктивного вклада в экономическую жизнь даже в весьма преклонном возрасте. Таким образом, хотя стагнация населения и его сокращение, которым почти неизбежно будет сопровождаться специфический процесс старения Японии, приведет к снижению темпов общего экономического роста, старение не обязательно помешает дальнейшему росту дохода на душу населения - и увеличению экономического потенциала - Японии.

Источники: Angus Maddison, The World Economy: A Millennial Perspective (Paris: Development Centre Studies, Organization for Economic Cooperation and Development, 2001), Tables C1-C, C3-C; United Nations Population Division, World Population Prospects: The 2000 Revision. http://esa.un.org/unpp

График 1. ВВП на душу населения и население в возрасте от 65 лет: Китай, Япония, США

Эта квалифицированная и, возможно, осторожно оптимистическая оценка экономических последствий быстрого и резкого старения населения в Японии (и в небольших восточноазиатских "тиграх") не распространяется на Китай. Китайская Народная Республика также серьезно постареет в последующие десятилетия, но есть основания полагать, что влияние этого процесса окажется в целом более неблагоприятным и в социальном, и в экономическом отношении.

В период с 2000 по 2025 год средний возраст в Китае заметно увеличится: с примерно 30 до примерно 39 лет. По прогнозам Отдела народонаселения ООН на 2025 год, на самом деле средний возраст в Китае будет выше, чем в Америке. Темпы старения населения в Китае будут очень быстрыми - намного быстрее тех, что наблюдались в более развитых регионах за последние тридцать лет, уступая только Японии. Однако между недавним прошлым Японии и возможным будущим Китая существует важное различие. Говоря прямо, Япония стала богатой раньше, чем она стала старой; в Китае же дело будет обстоять наоборот. Когда в Японии была та же доля населения в возрасте 65 лет и старше, что и в Китае сегодня (2000), уровень производства на душу населения в ней был в три раза выше, чем в сегодняшнем Китае. По прогнозам, в 2025 году 13,4% населения Китая будут составлять люди в возрасте 65 лет и старше; когда Япония преодолела порог в 13,4%. ВВП на душу населения в ней приближался к 20000 долларов в год (по паритету покупательной способности доллара 1990 года). Не нужно быть пессимистом, чтобы понимать, что Китаю не удастся сохранить те же экономические показатели через 22 года.

Хотя население Китая вряд ли станет к 2025 году таким же старым, как и население Японии, процесс старения в будущем неизбежно приведет к возникновению проблем, которых у Японии не было. Первая связана с государственной пенсионной системой: японская система может быть уязвимой в финансовом отношении, но китайской не существует вовсе. Государственными или частными пенсионными программами охвачена только одна шестая часть рабочей силы современного Китая - и почти все они, будучи совершенно непроработанными, поразительно ненадежны с точки зрения страхования¹⁰. Хотя в 1997 году китайским руководством было принято решение о создании прочной и всеобщей системы социального обеспечения, в настоящее время действия серьезно отстают от слов, а система остается на стадии планирования.

Для большинства стареющих китайцев сегодня пенсионной системой служит семья, и даже дальнейший экономический прогресс, скорее всего, не избавит китайские семьи от растущего бремени все более многочисленного пожилого населения. К 2025 году число китайцев в возрасте 60 лет и старше составит почти 300 миллионов человек, но к ним также прибавятся когорты людей, благодаря которым в начале 1990-х годов рождаемость перестала превышать уровень воспроизводства населения. Простые арифметические расчеты показывают, что в отсутствие действующей общегосударственной пенсионной программы соотношение между пожилыми родителями и детьми, вынужденными помогать им, может приблизиться к показателю один к одному. Даже хуже, с точки зрения конфуцианской культуры, значительная часть - возможно, почти четверть - этих пожилых китайцев не будет иметь живого сына, способного помогать им. Не нужно обладать богатым воображением, чтобы представить, какие острые социальные противоречия (не говоря уже о личных и человеческих трагедиях) могут возникнуть в такой обстановке.

Второе - и не менее важное - обстоятельство связано с тем, что рассчитывать на то, что пожилое население Китая сможет внести в экономическую жизнь своей страны тот же вклад, что и их японские ровесники, особенно не приходится. В экономиках с низкими доходами повседневная потребность в обычном труде острее, чем в богатых странах: наиболее востребованным в структуре занятости может оказаться тяжелый физический труд, причем даже от работы, которая кажется не связанной с физическим трудом, может потребоваться незаурядная физическая выносливость. Согласно официальной китайской статистике, почти половина нынешней рабочей силы страны трудится именно в таких областях, а еще одна пятая работает в горнодобывающей и обрабатывающей промышленности, в строительстве или на транспорте - занятия не для слабых людей. И даже при продолжении структурных преобразований в 2025 году в Китае обычная работа наверняка будет намного тяжелее, чем в Японии. Кроме того, пожилое население Китая не настолько здорово, как пожилое население богатых обществ, которое лучше питается, проживает в лучших условиях и имеет лучшее медицинское обслуживание, чем рядовые китайцы на протяжении всей своей жизни.

Данные о состоянии здоровья пожилых людей в Китае и других странах обычно отрывочны и сомнительны, причем методики сравнения не могут не вызывать вопросов. Но некоторые материалы исследований международной сети, занимающейся изучением средней продолжительности жизни и состояния здоровья, наталкивают на определенные размышления. Согласно исследованию состояния здоровья, проведенному в 1989-1990 годах в провинции Сычуань, у людей в возрасте 60 лет и старше здоровье оставалось сносным менее половины (48%) срока дожития. Напротив, исследование, проведенное в 1986 году в Западной Германии, установило, что 60-летняя женщина могла рассчитывать на то, что 70% срока дожития она проведет в "добром здравии". У мужчин такая доля составила 75%¹¹. Хотя, наверное, не следует слишком уж полагаться на полученные данные, они все же не противоречат мысли о том, что у пожилого населения Китая здоровье менее прочное, чем у пожилого населения более благополучных и богатых стран.

Таким образом, быстро стареющее население Китая, по-видимому, столкнется с тремя трудностями. В отсутствие широкой государственной пенсионной системы и при наличии весьма ограниченных "сыновних" ресурсов неизбежным выбором большинства пожилых китайцев, стремящихся обеспечить свою экономическую безопасность, станет, по-видимому, оплачиваемый труд. Но труд в Китае сегодня и завтра будет тяжелее, чем в странах ОЭСР, и пожилым когортам Китая будет очень сложно справиться с такими задачами. Столкновение сотен миллионов людей с этими тремя трудностями в следующем поколении приведет к затормаживанию развития Китая - и роста его могущества - вследствие экономических, социальных и политических сдерживающих факторов, которые еще не до конца поняты в Пекине, не говоря уже о зарубежных странах.

Неблагоприятные тенденции смертности

Нельзя заранее однозначно описать положительные и нормативные последствия изменения уровня рождаемости в обществе, чего не скажешь об изменениях уровня смертности: при любых обстоятельствах люди предпочтут более продолжительную жизнь более короткой. Помимо бесчисленных личных выгод от самой жизни, увеличение продолжительности жизни и обычно сопутствующее ей улучшение здоровья оказывают существенное влияние на экономический потенциал вследствие возрастания способности населения к труду и обучению, увеличения периода экономически активной жизни и повышения инвестиций в "человеческий капитал".

Как уже говорилось ранее, на протяжении прошлого полувека в азиатско-тихоокеанском регионе наблюдалось невероятно быстрое увеличение продолжительности жизни населения. С начала 1950-х годов по сегодняшний день продолжительность жизни в среднем выросла примерно на 25 лет в Южной, Средней и Юго-Восточной Азии и почти на 30 лет в Восточной Азии. Кроме того, показатели детской смертности упали на две трети в Южной и Средней Азии, на три четверти в Юго-Восточной Азии и на четыре пятых в Восточной Азии. Такое развитие не было ни всеобщим, ни непрерывным. В отдельных странах на территории Азии/Евразии оно эпизодически останавливалось или на время сменялось резким возрастанием смертности.

Но в целом такое резкое возрастание смертности было делом рук человека (точнее, государства) - "большой скачок", конец света, устроенный "красными кхмерами", и т.п. - и оно прекратилось, когда прекратились насильственные вмешательства. Принимая во внимание развитие системы здравоохранения в послевоенной Азии, трудно было не согласиться с тем, что постепенное улучшение состояния здоровья и смертности стало теперь естественным порядком вещей для человечества, который мог быть разрушен лишь в результате целенаправленных и злонамеренных политических действий.

Однако основные данные о смертности в азиатском/евразийском регионе на заре двадцать первого века говорят об обратном. Например, согласно оценкам Комитета по проведению переписей США, во всех пяти среднеазиатских республиках бывшего Советского Союза продолжительность жизни в 2000 году заметно сократилась по сравнению с 1990 годом - и это в мирное время и при отсутствии каких бы то ни было существенных политических катаклизмов! На территории Евразии наблюдается еще одно, возможно, более важное в политическом отношении повышение уровня смертности, которое до сих пор не достигло своего пика.

Наиболее заметное - поистине, поразительное - ухудшение состояния здоровья и смертности на территории современной Евразии в настоящее время происходит, конечно же, в Российской Федерации. Современная Россия опровергла прекраснодушную гипотезу о том, что образованные индустриальные общества не могут испытывать продолжительного ухудшения состояния здоровья в мирное время. По официальным подсчетам Москвы, в 2001 году средняя продолжительность жизни в стране была ниже, чем в 1961-1962 годах, четырьмя десятилетиями ранее. У мужчин в России средняя продолжительность жизни за этот период сократилась почти на пять лет, тогда как у женщин такое сокращение оказалось совсем незначительным. Подобное аномальное положение нельзя полностью связывать с недостатками коммунистического правления, поскольку в 2001 году продолжительность жизни и у мужчин, и у женщин была короче, чем в 1991 году - на последнем году правления советской власти.

В абсолютных численных показателях этот российский кризис смертности оценивается как катастрофа исторических масштабов. В течение продолжительного периода с 1965 по 2001 год стандартизованные по возрасту показатели смертности у мужчин в России выросли более чем на 40%. Возможно, еще большее удивление вызывает то, что у российских женщин такие показатели выросли более чем на 15%. По сравнению с состоянием здоровья в Советском Союзе горбачевской эпохи, которое едва ли можно считать образцовым, с 1991 года Россия пострадала от "избыточной мужской смертности", которая составила порядка 3,5 миллиона смертей - вдвое больше, чем во время Первой мировой войны. (Прибавим к этому "избыточную женскую смертность", и количество смертей после 1991 года вырастет еще на миллион).

Источники: Демографический ежегодник России, 2002 (Москва: Госкомстат России, 2002). Таблица 2.6.; Российский статистический ежегодник, 1997 (Москва: Госкомстат России, 1997). Таблица 2.17

Диаграмма 2. Россия: рост смертности, 1970-1971 и 2001 годы

Российский кризис смертности охватывает население, традиционно считавшееся "трудоспособным". У российских мужчин во всех возрастных группах от 20 до 64 лет повозрастные показатели смертности были по меньшей мере на 40% выше, чем тремя десятилетиями ранее. В некоторых случаях (например, у мужчин в возрасте от 45 до 54 лет) они были выше более чем на 60%. Что касается женщин в возрасте от 20 до 59 лет, то показатели смертности среди них в 2001 году были по меньшей мере на 30% выше, чем в 1970-1971 годах. Российская статистика причин смерти далека от совершенства, но если доверять общим отчетам, столь мрачные тенденции объясняются резким увеличением числа смертей от заболеваний сердечно-сосудистой системы и травм.

Преодоление длительного ухудшения состояния здоровья - это куда более трудная задача, чем может показаться на первый взгляд. После окончания Второй мировой войны неблагополучной в экономическом отношении Азии удалось добиться больших успехов в области здравоохранения благодаря новым, недорогим и относительно несложным средствам (сульфамидным препаратам и пр.), позволяющим бороться с инфекционными заболеваниями. Но ухудшение состояния здоровья в современной России вызвано в основном не инфекционными заболеваниями, передающимися от человека к человеку, а хроническими и/или поведенческими проблемами, которые редко поддаются быстрому и недорогому медицинскому решению. Кроме того, смертность от хронических заболеваний сердечно сосудистой системы, как правило, обусловлена накоплением нарушений физиологической системы на протяжении нескольких десятилетий - и, судя по статистике смертности, сегодня в России у зрелых людей число таких нарушений гораздо больше, чем у их родителей. В действительности, в 2001 году показатели смертности у российских мужчин, возраст которых приближался к 30 годам, оказались выше, чем тремя десятилетиями ранее у мужчин, перешагнувших тридцатилетний рубеж; мужчины, возраст которых приближался к 40 годам, имели те же показатели смертности, что и мужчины, чей возраст приближался к 50 годам поколением ранее, и так далее. Иными словами, сегодня у жителей России любого возраста вероятность умереть выше, чем у их родителей.

Простой возврат к состоянию здоровья начала 1970-х годов для многих жителей современной России стал бы серьезнейшим вызовом здравоохранению. Если бы российские мужчины, переступившие сорокалетний рубеж, вновь достигли бы к пятидесяти годам тех же шансов на выживание, которые были у их отцов в этом возрасте, они бы смогли улучшить относительные показатели смертности сегодняшних 45-49-летних более чем на 40% - и сократить показатели своей смертности в будущем до пяти шестых от нынешнего уровня. На сегодняшний день это весьма серьезная задача. Успешность же ее выполнения следует оценивать в следующем контексте: продолжительность жизни у мужчин в Российской Федерации в начале 1970-х годов едва превышала 63 года, то есть была примерно такой же, как в сегодняшней Индии.

По оценкам Отдела народонаселения ООН, продолжительность жизни у мужчин в Российской Федерации сегодня меньше, чем в менее развитых регионах мира, и к 2020-2025 году догонит менее развитые страны, но, по рассмотренным только что причинам, такие прогнозы могут оказаться чересчур оптимистичными. Трудно понять, как Россия может рассчитывать на создание у себя экономики "первого мира", имея рабочую силу, состояние здоровья которой соответствует "третьему миру", и такое положение в обозримом будущем почти наверняка не изменится. Следовательно, не будет преувеличением сказать, что неблагоприятные тенденции смертности - это ощутимый фактор, который обязательно помешает восстановлению экономического потенциала России и ее влияния на мировой арене в течение последующих десятилетий.

Более того, состояние здоровья в России может оказаться несколько хуже, чем до сих пор говорилось, поскольку в нашем анализе еще не учитывалось возможное влияние ВИЧ/СПИД. ВИЧ/СПИД уже глубоко проник в Россию и в последующие годы может стать основной причиной смерти в стране. Достоверных оценок распространения ВИЧ в России сегодня нет, но, по данным исследования Национального разведывательного совета США, которые были обнародованы в октябре 2002 года, носителями ВИЧ могут быть от 1 до 2 миллионов жителей России, а в мае 2003 года доктор Владимир Покровский, глава федерального научно-методического центра по профилактике и борьбе со СПИДом, заявил, что число носителей ВИЧ в России может достигать 1,5 миллионов человек. Согласно этим цифрам, от 2 до 3% жителей России в возрасте от 15 до 49 лет может быть инфицировано ВИЧ. Ограниченность наших знаний о ВИЧ/СПИД означает, что мы располагаем лишь весьма неточными методами прогнозирования будущего развития пандемии, но, по оценкам Национального разведывательного совета, к 2010 году распространение ВИЧ среди взрослого населения страны может достигнуть от 6 до 11%. Даже допуская не столь широкое распространение ВИЧ в России, воздействие СПИДа окажется чрезвычайно губительным. В соответствии с предложенной демографически-эпидемиологической моделью распространения ВИЧ в России, даже при стабилизации эпидемии к 2025 году на уровне 3% взрослого населения - уровень, который, возможно, ниже действительно существующего уровня распространения ВИЧ-инфекции, - рассчитывать на увеличение продолжительности жизни в России в следующем десятилетии не приходится. Если же степень распространения ВИЧ приближается к 6%, то продолжительность жизни в России в 2025 году будет на 10 лет меньше ожидаемой - заметно ниже сегодняшней и даже той, что была в середине 1950-х годов. А при 10%-ном показателе распространения ВИЧ прогнозируемая продолжительность жизни в России в 2025 году сократилась бы на 16 лет и стала бы сопоставимой с продолжительностью жизни в странах района Сахары.

Россия, конечно, не единственная евразийская страна, страдающая от ВИЧ. Две другие - Индия и Китай. По оценкам исследования Национального разведывательного совета, количество носителей ВИЧ в современных Китае и Индии составляет 1-2 и 5-8 миллионов человек соответственно, а к 2010 году прогнозируется рост до 10-15 миллионов для Китая и 20-25 миллионов для Индии. Несмотря на пугающие абсолютные цифры, распространенность ВИЧ среди взрослого населения этих стран все же меньше, чем в России (1,3-2% в Китае, 3-4% в Индии)¹². Но даже не такое значительное распространение ВИЧ приведет к ужасным последствиям для состояния здоровья в государстве. При 1,5%-ном распространении ВИЧ среди взрослого населения в 2025 году прогнозируемая продолжительность жизни сократится примерно на четыре года и для Китая, и для Индии; при распространенности ВИЧ на уровне 3,5% в Китае и 5% в Индии ни о каком увеличении продолжительности жизни в следующем поколении не может идти и речи.

Принимая во внимание довольно тесную взаимосвязь между продолжительностью жизни и экономической производительностью различных стран, разумно предположить, что серьезное ухудшение состояния здоровья, вызванное ВИЧ/СПИД, будет иметь экономические последствия для азиатских и евразийских стран. Идея серьезных экономических последствий от ВИЧ кажется тем более вероятной, когда учитывается, что: 1) ВИЧ/СПИД - затяжная и изнурительная болезнь; 2) она, как правило, поражает людей трудоспособного возраста; 3) широкая распространенность ВИЧ может повлиять на личные планы относительно обучения и получения высшего образования; и 4) она также может повлиять на международную торговлю в пораженных ею областях. Таким образом, хотя мы не в состоянии предсказать направления распространения ВИЧ/СПИД в Азии/Евразии, есть все основания полагать, что оно может принять совершенно неожиданный оборот, ослабив в последующие десятилетия стратегический потенциал одного или нескольких основных игроков на азиатской/евразийской сцене.

Неравное соотношение полов

Обычно у людей, независимо от времени и места, наблюдается четкая и жесткая биологическая закономерность, выражающаяся в балансе между рождениями мальчиков и девочек: мальчиков рождается немного - но только немного - больше, чем девочек. Вообще говоря, наблюдаемое при рождении соотношение полов, как правило, варьируется от 103 до 105 мальчиков на каждые 100 девочек. Такое устойчивое и кажущееся неизменным отношение было одной из самых первых особенностей структуры населения, установленной и осмысленной учеными-демографами.

Однако в современной Азии этот вековой баланс исчезает. На значительных территориях в соотношении полов при рождении за последние два десятилетия произошли неестественные и беспрецедентные изменения - и во многих странах такая тенденция, по-видимому, остается устойчивой или даже усиливается. Растущий сегодня в Азии "избыток" мальчиков может иметь далеко идущие последствия для социальной жизни - и, возможно, даже для политических отношений - в будущем.

Наиболее заметное отклонение от исторических биологических норм наблюдается в Китайской Народной Республике. В китайских переписях 1953 и 1964 годов отмечалось обычное соотношение полов младенцев (104-105 для детей в возрасте до 1 года). Однако уже в переписи 1982 года соотношение полов изменилось (почти 108 мальчиков на каждые 100 девочек), и впоследствии стало очевидно, что такая аномалия не была временным отклонением. При последующих общенациональных подсчетах населения в Китае соотношение полов при рождении неуклонно возрастало - почти до 112 в 1990 году, затем почти до 116 в 1995 году, а совсем недавно, по данным ноябрьской переписи 2000 года, оно увеличилось до 118 мальчиков на каждые 100 девочек.

Безусловно, можно усомниться в точности этих цифр: например, общее количество рождений, зарегистрированное в китайской переписи 2000 года, невероятно низко, поэтому возможно, что не все девочки были посчитаны, так как, судя по расходам на содержание китайских больниц, тенденции в соотношении полов при рождении все же не столь сильны, хотя они по-прежнему остаются неестественными¹³. Но сам этот результат нельзя считать статистической погрешностью. С одной стороны, наблюдается поразительная преемственность между результатами последовательных подсчетов населения. Такое же отсутствие равновесия, которое было отмечено в переписи 1990 года между мальчиками и девочками, обнаруживается также в переписи 1995 года. Для 5-летних детей, в переписи 2000 года для 10-летних детей и так далее. С другой стороны, среди маленьких детей такое неравенство в соотношении полов даже выше, чем среди младенцев. В действительности, зарегистрированное в китайской переписи 2000 года соотношение полов для детей в возрасте от 1 до 4 лет составляло более 120 мальчиков на 100 девочек. Только в двух провинциях во всей стране - неханьские области Тибета и Синцзяна - было зарегистрировано биологически нормальное соотношение полов. С другой стороны, в трех провинциях (Хубэй, Гуандун и Аньхой) соотношение полов среди детей составило почти 130, а в трех других (Хайнань, Хунань и Цзянси) оно превысило 130.

Чем объясняется новая китайская модель соотношения полов при рождении и в младенчестве? При более внимательном рассмотрении выясняется, что такой результат можно объяснить как следствие сочетания трех различных сил: 1) устойчивое предпочтение, отдаваемое в культуре сыновьям; 2) низкая или не превышающая уровня воспроизводства населения рождаемость; 3) появление и распространение технологии внутриутробного определения пола и аборты, основанные на знании о поле плода. Судя по данным о соотношении полов при рождении, в определении пола первого ребенка китайские родители сегодня склонны доверяться природе, но при второй или третьей беременности они стремятся сделать так, чтобы ребенок оказался мальчиком. В действительности, согласно китайской переписи 2000 года, свыше двух третей вторых и третьих детей, рожденных годом ранее, были мальчиками.

Китайский переход к биологически невозможному соотношению полов при рождении, по-видимому, совпадает с введением принудительной предродовой "политики одного ребенка", которая была провозглашена в 1979 году. Действительно ли такие поразительные отклонения вызваны пекинской программой ограничения рождаемости? Предварительно ответим на этот вопрос - но не до конца! - утвердительно. В других странах, где проживает китайское или придерживающееся конфуцианских традиций население и где не проводилось жесткой политики ограничения рождаемости (Гонконг, Тайвань, Сингапур, Южная Корея), в 1980-1990-х годах также возникло неестественное соотношение полов при рождении. Здесь желание родить сына, низкая рождаемость и избирательные аборты по половому признаку точно так же привели к возникновению отклонений в соотношении полов при рождении, хотя и не столь существенному, как в сегодняшнем Китае. Более того, в большинстве этих стран, по последним данным, соотношение полов при рождении ниже, чем оно было в начале 1990-х (Тайвань, Южная Корея) или даже 1980-x (Сингапур), в то время как в Китае такое соотношение продолжает расти.

Безусловно, "недостающие девочки" - это не такая уж новая особенность структуры населения Китая. Совсем наоборот, имеющиеся демографические данные определенно свидетельствуют о том, что Китай страдал от "избытка" мужчин и в более традиционные, докоммунистические времена¹⁴. Но такая ранняя модель была связана с неблагоприятными перспективами выживания младенцев, девочек и женщин, а не с неравным соотношением при рождении. Кроме того, традиционному Китаю были свойственны относительно высокий уровень рождаемости и продолжительный и устойчивый прирост населения. В результате такого развития число женщин в половозрастной пирамиде населения страны существенно выросло. Однако в последующие десятилетия ситуация заметно изменится. Благодаря переходу Китая в начале 1990-х годов к рождаемости, ниже уровня воспроизводства населения, примерно с 2010 года и далее каждая последующая когорта женщин в возрасте 20 лет будет меньше предыдущей. В период с 2010 по 2025 год эта когорта резко сократится - почти на одну четверть, по прогнозам Отдела народонаселения ООН. (И здесь не нужно много гадать, так как почти все эти женщины уже родились).

Перспектива постепенного сокращения абсолютного числа женщин, достигших брачного возраста, в сочетании с устойчивым ростом "избыточных" молодых людей в каждом новом классе будущих холостяков, создает основу для невиданного в истории сокращения количества браков в Китае в последующие десятилетия. Простые арифметические подсчеты показывают, что в последующие десятилетия весьма существенная доля молодых китайцев - наверняка более 10, возможно, 15% или даже больше - может оказаться "неженатой".

В других странах и в другие эпохи многие мужчины всю свою жизнь оставались неженатыми. Например, в Западной Европе в доиндустриальную и раннеиндустриальную эпоху не было ничего необычного в том, что 15 или 20% мужской когорты никогда не состояло в браке¹⁵. Но такая западноевропейская модель покоилась на сложном и хрупком основании: совокупности моральных заповедей и социальных механизмов, которые поддерживали и санкционировали институт почтенной холостой жизни.

Ни о каком существовании подобных культурных основ в Китае сегодня не может быть и речи, поскольку в нем до сих пор среди мужчин преобладает стремление к заключению брака, а конфуцианская традиция придает особое значение женитьбе сына и почитанию предков путем продолжения рода. Переход к почтенной холостой жизни означал бы коренное изменение китайского общества, а новые важные культурные традиции в Китае или где-то еще редко устанавливаются за короткие сроки.

Никогда прежде мир не видел подобной нехватки невест, которая будет наблюдаться в Китае в последующие десятилетия, поэтому очень трудно представить все многообразие ее последствий. Отдельные комментаторы предупреждали, что такой "избыток" мужчин вызовет "нехватку мира" Китай станет более воинственным¹⁶. Такая оценка может несколько преувеличивать реальную опасность возникновения в Азии международного конфликта по демографическим причинам (точно так же более ранним прогнозам в литературе относительно отказа стареющей Европы, имеющей низкие показатели рождаемости, от насилия и ее обращения к пацифизму не удалось предсказать или объяснить проводившуюся в отношении стареющей Сербии, рождаемость в которой не превышала уровня воспроизводства населения, жесткую международную политику 1990-х годов)¹⁷.

Но предположение о том, что возникновение и развитие феномена "неженатого мужчины" может вызвать усиление социальных противоречий - и, возможно, даже социальную бурю - в Китае, не кажется фантастическим. Конечно, можно задаваться вопросом о том, каким образом должна происходить социализация будущих когорт молодых китайских мужчин, не имеющих перспективы спокойной семейной жизни и в отсутствие традиций почтенной холостой жизни, но ответ на него пока не найден. (Точно так же можно поднимать вопросы об основе китайского роста и вынужденно безбрачном классе холостяков при опасности распространения ВИЧ в последующие десятилетия и не получать на них сколько-нибудь удовлетворительных ответов). И трудно понять, каким образом Пекин сможет сдержать растушую "нехватку невест" в Китае при помощи каких-то размеренных политических действий в течение по крайней мере одного поколения (если, конечно, Пекин не найдет метод промышленного производства необходимого объема китаянок).

Китай будет первой крупной азиатской державой, которая пострадает в двадцать первом веке от "нехватки невест", но, скорее всего, не последней. Подобные тревожные тенденции уже наблюдаются в Индии¹⁸. В Индии по-прежнему предпочтение зачастую отдается сыновьям; по результатам общенационального исследования, женщины, решающиеся завести еще одного ребенка, отдают предпочтение мальчикам перед девочками в соотношении четыре к одному. Снижение рождаемости и распространение ультразвуковых исследований уже привело к увеличению соотношения полов в Индии. Согласно переписи 2001 года, в Индии на каждые 100 девочек приходилось 108 мальчиков в возрасте до 6 лет. В Уттар-Прадеше, наиболее густонаселенном индийском штате, такое соотношение превысило 110, в Дели - 115, а в Пенджабе было равно 126¹⁹.

Было бы слишком просто считать тендерные отклонения, возникающие в крупных азиатских странах, следствием отсталых представлений, которые неизбежно исчезнут с развитием модернизации. Но, к сожалению, такая интерпретация не подкрепляется фактами.

И в Индии, и в Китае за прошедшие два десятилетия соотношение полов при рождении возрастало вместе с доходами на душу населения, уровнем образования у женщин и урбанизацией. В более образованных областях в сегодняшнем Китае соотношение полов при рождении оказывается несколько выше, а не ниже; и в Индии диспропорция между мальчиками и девочками наиболее велика именно в городских, а не в сельских областях. В настоящее время нам приходится считаться с тем, что в дальнейшем "развитие" и "глобализация" увеличат, а не сократят тендерное расхождение в этих двух крупных странах, - и сознавать, что такие особые проявления "азиатских ценностей" окажут непредсказуемое, но, вероятно, совсем не ничтожное влияние на общество и политику в этих будто бы восходящих державах в последующие десятилетия.

По ту сторону Тихого океана

Если одни из рассмотренных нами стран явно сталкиваются с неблагоприятными демографическими ограничениями, то другие извлекают сравнительную стратегическую выгоду из положения собственного населения. Достаточно интересно, что наиболее благоприятное в стратегическом отношении положение может сложиться в пока еще не рассмотренной нами азиатско-тихоокеанской державе - Соединенных Штатах.

Согласно прогнозам Отдела народонаселения ООН по среднему варианту, предполагается, что численность населения Соединенных Штатов увеличится с 285 миллионов человек в 2000 году до 358 миллионов человек в 2025 году. В абсолютных числах этот рост был бы самым значительным в индустриальных обществах; в относительных числах такой прогнозируемый прирост на 26% оказался бы пропорциональным росту в азиатском/евразийском регионе в целом. При таком развитии в 2025 году Соединенные Штаты остались бы третьей по численности населения страной в мире, а в начале 2020-х годов темпы прироста американского населения - по прогнозам, они должны составить 0,7% в год - в этом сценарии были бы выше, чем темпы прироста населения в Индонезии, Таиланде или, в сущности, в любой другой стране в Восточной Азии, включая Китай.

По этим прогнозам, в основе прироста американского населения лежат две простые посылки: 1) готовность и дальше принимать приезжих и иммигрантов; 2) сохраняющаяся "исключительность" американских моделей рождаемости. (Рождаемость в Соединенных Штатах сегодня составляет примерно 2,0 рождений на женщину, тогда как в Западной Европе - примерно 1,5, в Восточной Европе - около 1,4, а в Японии - приблизительно 1,3). Принимая во внимание источники такого прироста населения, он вполне может оказать омолаживающее влияние на облик американского населения, замедлив процесс старения. В период с 2000 по 2025 годы, по прогнозам Отдела народонаселения ООН, средний возраст в Соединенных Штатах повысится всего лишь на два года (с 35,6 до 37,6 лет). К 2025 году американское население будет моложе населения Китая или любого сегодняшнего "тигра", а стареть оно будет медленнее. (Кроме того, очевидно, что ни всплеск ВИЧ/СПИД, ни появление неравного соотношения полов при рождении Соединенным Штатам в ближайшие десятилетия не грозят).

Можно, конечно, спорить о степени влияния таких относительных демографических преимуществ. Но в настоящее время кажется, что демографические тенденции в несколько ограниченной, но ощутимой степени способствуют укреплению американского стратегического превосходства и в азиатско-тихоокеанском регионе, и во всем мире.

1 - См.: United Nations Population Division, World Population Prospects: The 2002 Revision Population Database. Большинство данных, используемых в этой статье, взято из указанной базы данных.
2 - Christophe Z. Guilmoto and S. Irudaya Rajan, "District Level Estimates of Fertility for India's 2001 Census", Economic and Political Weekly (February 16, 2002)
3 - Согласно последнему иранскому отчету о состоянии демографии и здравоохранения, суммарный коэффициент рождаемости составил в 2000 году 2,17. (Mohammad Jalal Ab-basi-Shavazi, "Recent Changes and the Future of Fertility in Iran", paper prepared for UNPD Expert Group Meeting on Completing the Fertility Transition, New York, March 11-14, 2002). Согласно вьетнамскому отчету о состоянии демографии и здравоохранения, суммарный коэффициент рождаемости снизился в 2002 году до 1,9. ("Vietnam Demographic and Health Survey 2002", Hanoi: National Committee for Population, Family, and Children, September 2003).
4 - "Старая" литература о социальных, экономических и политических последствиях быстрого роста населения на территориях с низкими доходами, зачастую отражала пещерные мальтузианские умонастроения. Сошлемся на одно такое исследование, ставшее образцом для многих других: National Academy of Sciences, Office of the Foreign Secretary, Rapid Population Growth: Consequences and Policy Implications (Johns Hopkins University Press, 1971).
Оглядываясь в прошлое, становится очевидно, что при таком образе мысли отношение к возможным противоречиям и проблемам, вызванным "демографическим взрывом", было весьма тревожным, а потенциальным выгодам и возможностям, которые открывались благодаря этому "взрыву" (и не последнее место среди них занимала революция в здравоохранении, во многом способствовавшая этому "демографическому взрыву"), совершенно не уделялось внимания.
Новая литература, посвященная экономическим последствиям изменения численности населения в Азии, которая теперь только начинает появляться, содержит более оптимистичные оценки влияния демографических тенденций в регионе на перспективы материального развития. Наиболее показательно в этом плане исследование: David Bloom, David Canning, and Jaypee Sevilla, The Demographic Dividend: A New Perspective on the Economic Consequences of Population Change (RAND, 2002). К сожалению, пока не вполне ясно, свободна ли эта новая тенденция от гнетущих idees fixes, хотя и иного рода, столь свойственных литературе, которую она призвана заменить.
Не так давно вошедшие в моду идеи о блестящих возможностях "демографических дивидендов" от тенденций, связанных с внутренней "демографической нагрузкой" (соотношение стариков/детей и людей "трудоспособного возраста") в Восточной или - в будущем - в Южной и Юго-Восточной Азии, на первый взгляд, преувеличивают влияние простой демографической структуры на действительные экономические достижения. Новая "теория дивидендов" например, предлагает связывать значительную или даже большую часть блестящих успехов Восточной Азии за последние несколько десятилетий с благоприятной "демографической нагрузкой", которая, по общему мнению, существовала в ней в эти годы, но не пытается объяснить, почему в то же самое время экономические успехи стран Карибского бассейна были столь неутешительными, несмотря на очевидное сходство уровня и тенденций развития "демографической нагрузки" в этих двух регионах с середины 1960-х годов и по настоящее время.
5 - В 1975 году Россия, конечно же, входила в состав более крупного Советского Союза. Соответственно, сравнение общей численности населения для России и Пакистана по отдельным годам чревато скрытым пренебрежением историей. Тем не менее, такие прогнозы говорят, что общая численность населения России, которая в 2000 году несколько превышал численность населения Пакистана, через четверть века составит только половину численности населения Пакистана.
6 - Эти оценки взяты из международной базы данных Комитета по проведению переписей США. Отдел народонаселения ООН не признает суверенитет Республики Китая и не дает оценок и прогнозов для нее.
7 - Deborah Roseveare, Willi Liebfritz, Douglas Fore, and Eckhard Wurzel, "Ageing Populations, Pension Systems and Government Budgets: Simulations for 20 OECD Countries", OECD Economics Working Papers No. 168 (1996).
8 - OECD, OECD Country Survey:Japan 2002, Supplement 2 (Paris: OECD, 2002), 42, 52. В настоящее время в Японии отношение государственного долга к ВВП выше, чем в любой другой стране ОЭСР.
9 - См., например: Robert Stowe England, The Macroeconomic Impact of Global Aging: A New Era of Economic Frailty? (Center for Strategic and International Studies, 2002); Paul S. Hewitt, "The Grey Roots of Japan's Crisis", in The Demographic Dilemma: Japan's Aging Society, (Smithsonian Institution, Woodrow Wilson Center, Asia Special Report 107, January 2003), 4-9.
10 - По оценкам Центра международных программ Комитета по проведению переписей США, в действительности, этой ограниченной сети социального обеспечения удалось наделать долгов, чистая приведенная стоимость которых составляет от 125 до 150% нынешнего ВВП Китая! (Личное общение с доктором Лорейн А. Уэст, Комитет по проведению переписей США, май 2003 года).
11 - Информация из этой базы данных доступна по адресу: http://euroreves.ined.fr/reves
12 - Принято связывать распространенность ВИЧ с показателями его распространенности среди взрослого населения в возрасте от 15 до 49 лет. Несмотря на произвольность такой метрики, она не лишена здравого смысла.
13 - Последняя мысль высказывается в работе: Daniel M. Goodkind, "Recent Trends in the Sex Ratio at Birth in East Asia", U.S. Census Bureau International Programs Center, unpublished paper (June 2002).
14 - Ansley J. Coale and Judith Banister, "Five Decades of Missing Females in China", Demography (July 1994).
15 - В этой связи см. классическое описание: J. Hajnal, "European Marriage Patterns in Perspective", in D.V. Glass and D.E.C. Eversley, eds., Population in History (Aldine Publishing Company, 1965).
16 - Valerie Hudson and Andrea Den Boer, "A Surplus of Men, A Deficit of Peace: Security and Sex Ratios in Asia's Largest States", International Security (Spring 2002).
17 - Edward N. Luttwak, "Where Are the Great Powers? Home With the Kids", Foreign Affairs (July-August 1994).
18 - См.: Fred Arnold, Sunita Kishor, and Т.К. Roy, "Sex-Selective Abortions in India", Population and Development Review (December 2002).
19 - Отчасти такие биологически невозможные различия на местном уровне можно связать с дифференциальной миграцией или моделями смертности, но численное расхождение между мальчиками и девочками слишком существенно, чтобы его можно было полностью объяснить этим.