Преступность среди этнических групп внешних мигрантов

Г.А. Пядухов
(Из книги: Пядухов Г.А. Этнические группы мигрантов: тенденции притока, стратегии поведения. Пенза, "ПГАСА", 2003, с. 103-124)

Проблема преступности внешних мигрантов относится к числу наименее исследованных и, пожалуй, более всего мифологизированных. При этом сами мифы живут как бы самостоятельной жизнью и способны, при известных обстоятельствах, различным образом воздействовать на обыденное сознание: навязывать определенные стандарты мышления и поведения, вызывать социальные иллюзии и стрессы, внушать картины надвигающихся ужасов и мощи этнокриминальных мигрантских групп и т.д.

Пищу для этого поставляют разные источники: сообщения средств массовой информации, рассказы очевидцев и потерпевших, периодические всплески политизации проблемы преступности внешних мигрантов, ее этнической составляющей, связей с организованной преступностью в России и с транснациональной, международной преступностью. Смысловой контекст и эмоциональная тональность подобных источников имеют широкую амплитуду: от фиксации внимания на отдельных, разрозненных фактах и экзальтированных сообщениях до стремления взвешенно разобраться в ситуации, выявить причины, следствия.

Известно, что понятие "внешние мигранты" - емкая абстракция, вбирающая в себя множество характеристик. Важнейшим из них для нашего анализа являются две: мигранты выступают как граждане конкретных государств и как представители конкретных этнических общностей.

Источниковой базой исследования послужили публикации прессы, сведения о преступности среди внешних мигрантов, содержащиеся в соответствующих материалах органов внутренних дел¹, статистические сборники, результаты проведенных анкетных опросов, личные наблюдения автора. В силу объективных причин не по всем сюжетам удалось получить достаточно подробную и унифицированную информацию. Это не позволило провести детальный сравнительный анализ по ряду показателей: по гражданству лиц, совершивших преступления, по видам совершенных преступлений.

Наиболее полно проведен анализ по Пензенской области. На наш взгляд, выявленные при этом тенденции являются во многом типичными для каждого из рассматриваемых субъектов РФ. Косвенно это подтверждается сравнением отдельных общих показателей и сведений по конкретным видам преступлений.

Тенденции развития преступности

Наблюдается тенденция "волнообразного" движения общего числа зарегистрированных преступлений, то есть чередования периодов небольшого роста и спада этих показателей в каждом из обследуемых субъектов Российской Федерации (см. таблицу 1).

Таблица 1. Количество зарегистрированных преступлений, совершенных иностранными гражданами и лицами без гражданства в Республике Мордовии, Пензенской, Саратовской областях в 1996-2001 годах

Источник: Информационные материалы органов внутренних дел Республики Мордовии, Пензенской, Саратовской областей.

Пестрота и невыразительный характер показателей очевидны. Фактически они должны быть выше, так как в этих регионах, как и в целом по России, действует общемировая тенденция латентизации преступности, т.е. значительная ее часть имеет скрытый характер. В силу этого вне поля зрения общества остаются незаявленная преступность, неучтенные и не установленные преступления. По оценкам международных экспертов, незаявленные преступления составляют 60% и более от фактически совершенных².

Было бы неправильным механически сопоставлять количественные показатели по субъектам РФ между собой и делать выводы по принципу: "у кого больше - у того хуже обстоит дело с преступностью...". Если мы сравним удельный вес абсолютных величин в общем количестве преступлений, совершенных местным населением в каждом из регионов, то окажется, что разница между ними не столь существенна (таблица 2).

Таблица 2. Удельный вес преступлений, совершенных иностранными гражданами и лицами без гражданства, в общем составе преступлений, зарегистрированных в Республике Мордовии, Пензенской, Саратовской областях в 1996-2001 годах, %

Источники: Мордовии 70 лет: Юбилейный статистический сборник / Государственный комитет Республики Мордовия по статистике. - Саранск: "Красный Октябрь", 1999. С. 86-87; Мордовия. Статистический ежегодник / Государственный комитет Республики Мордовия по статистике. - Саранск, 2001. С. 85; Социально-экономическое положение Пензенской области в 2001 году: Статистический ежегодник / Пензенский областной комитет по госстатистике. - Пенза, 2002. С. 142, 266; 60 лет Пензенской области: Юбилейный статистический сборник / Пензенский областной комитет госстатистики. - Пенза, 1999. С. 58-59; Социально-экономическое положение Саратовской области. 2001 год / Саратовский областной комитет госстатистики. - Саратов, 2002. С. 118-120.

Как видим, лишь в Республике Мордовии показатели на порядок ниже, чем в Пензенской и Саратовской областях. Объясняется это различными факторами, в том числе особенностями миграционной ситуации в каждом из трех субъектов РФ. Наибольшему воздействию миграционных потоков подвержена приграничная Саратовская область. В меньшей степени - Пензенская область, в значительно меньшей степени - Республика Мордовия. Соответственно и риск проникновения на территорию Саратовской области лиц, ориентированных на противоправное поведение, выше, чем в двух других субъектах РФ.

На первый взгляд, низкий, статистически несущественный удельный вес преступлений, совершенных иностранными гражданами и лицами без гражданства, не свидетельствует о сколько-нибудь значительном их влиянии на общую криминогенную ситуацию в Республике Мордовии, Пензенской и Саратовской областях. На деле так оно и есть. Однако недооценивать данные преступления нельзя, так как информация о них, наслаиваясь в сознании местного населения на гражданство лиц, совершивших преступления, придает этим преступлениям резонансный характер.

К сожалению, сведениями о гражданстве лиц, совершивших преступления, мы располагаем только по Пензенской области (таблица 3).

Таблица 3. Распределение зарегистрированных преступлений по гражданству лиц, совершивших преступления в Пензенской области в 1999-2001 годах³

Цифры свидетельствуют, что больше всего совершено преступлений гражданами Украины и лицами без гражданства. За ними следуют мигранты из Таджикистана, Туркмении, Узбекистана. В региональном разрезе "лидерство" занимают граждане республик Центральной Азии - 41%. Значительно отстают от них граждане республик Кавказа - 13,8%.

Можно предположить, что в Республике Мордовии и Саратовской области с учетом некоторых отклонений соотношение отдельных показателей будет близким к показателям Пензенской области. Хотя вполне вероятно, что в Саратовской области, учитывая ее географическое положение, будет выше удельный вес преступлений, совершенных гражданами республик Кавказа.

Примерная идентичность соотношений обусловлена наличием "общих знаменателей" у исследуемых процессов. Первым из таких знаменателей является сходство структуры миграционных потоков в трех субъектах РФ. Вторым - то, что свыше 99% лиц, совершивших преступления, являлись гражданами стран СНГ. Третьим знаменателем служит устойчивое доминирование граждан республик Центральной Азии по общему количеству совершенных преступлений.

Из этого, однако, не следует вывода о какой-то особой агрессивности центральноазиатов, так как позиция "доминирования" базируется на простом сложении показателей по пяти республикам (Казахстан, Киргизия, Таджикистан, Туркмения, Узбекистан). При любом раскладе эта сумма будет превышать общие показатели по трем республикам Кавказа (Азербайджан, Армения, Грузия). Одним словом, налицо условность очерченного позиционирования, которую мы вынуждены использовать для показа соотношений по преступности в региональном разрезе, по группам стран.

Если проследить ситуацию во временном диапазоне, то есть в разные годы в каждом из трех субъектов РФ, то можно наблюдать тенденцию "меняющегося лидерства" граждан СНГ по количеству совершенных преступлений. По Пензенской области, в частности, в 1999 году лидировали граждане Таджикистана и Азербайджана. В 2000 году - Украины и Таджикистана. В 2001 году - Туркмении и Украины.

Отчетливо просматривается тенденция роста преступлений в сфере экономики, то есть корыстной преступности, суть которой в стремлении получить материальную выгоду преступным путем. В Пензенской области на ее долю приходится 58,5% всех преступлений, совершенных иностранными гражданами и лицами без гражданства. Прирост этой группы преступлений в 2001 году по сравнению с 1999 годом составил 48% (или 40 против 27). Практически весь прирост связан с преступлениями против собственности. Материалы таблицы 4 дают представление о гражданстве лиц, совершивших эти преступления.

Абсолютное "лидерство" по количеству преступлений в сфере экономики занимают граждане Украины - 31,8%, за ними следуют лица без гражданства - 19,1%, граждане Туркмении - 11,8%, Таджикистана - 10%, Узбекистана - 8,2%, Казахстана - 6,4%. В региональном разрезе картина иная: доминируют граждане стран Центральной Азии - 38,2%, на граждан Украины, Белоруссии и Молдавии приходится 34,5%, республик Кавказа - 8,2%.

Таблица 4. Гражданство лиц, совершивших преступления в сфере экономики в Пензенской области в 1999-2001 годах

Показательна информация о преступлениях против собственности, составляющих свыше 90% всех преступлений в сфере экономики. Почти половина краж - 48,5% - совершена гражданами республик Центральной Азии, 22,1% - гражданами Украины, Белоруссии, Молдавии, 10,3% - республик Кавказа. Больше всего краж совершили граждане Туркмении - 19,1%, лица без гражданства - 19,1%, граждане Украины - 17,6%, Казахстана - 10,3%. Среди преступлений корыстно-насильственной направленности преобладают граждане Украины, совершившие 40% разбойных нападений, за ними следуют лица без гражданства - 30%, по 10% приходится на выходцев из Азербайджана, Грузии, Узбекистана. За гражданами Украины прочно закрепилось и сомнительное лидерство в преступлениях, связанных с мошенничеством, подделкой и сбытом документов, печатей и др. На их долю приходится 78,3% подобных преступлений.

Некоторые общие цифры можно привести по Республике Мордовии. За период с 1997 года по октябрь 2001 года внешними мигрантами совершено 56 преступлений, из них кражи составляют 26,8%, разбой - 7,2 %, мошенничество - 5,4%⁴.

Высокий удельный вес преступлений в сфере экономики, особенно против собственности, свидетельствует о многоплановых явлениях. Подчеркнем три из них.

Во-первых, часть иностранных граждан, "выталкиваясь" в силу различных обстоятельств из страны постоянного проживания в Россию, видимо, уверена, что здесь они найдут благоприятные возможности добывания средств для жизни любыми методами, в том числе противоправными.

Во-вторых, рост преступлений против собственности отражает, с одной стороны, их высокую привлекательность и доходность в глазах преступного сообщества. С другой, - уверенность в возможности избежать наказания за подобные преступления либо свести его к минимуму.

В-третьих, исполнителями этих преступлений являются преимущественно представители профессиональных преступных сообществ из той или иной страны СНГ, построенных, как правило, по этническому признаку, имеющих особенности внутренней самоорганизации и субкультуры.

Наблюдается тенденция небольшого снижения количества преступлений против общественной безопасности и общественного порядка. Если в 1999 году в Пензенской области они составляли 9,0% в общем количестве преступлений, совершенных иностранными гражданами и лицами без гражданства, то в 2001 году - 6,9%.

Наибольшее количество таких преступлений совершено гражданами Таджикистана - 27,9%, Украины - 16,3% и Грузии -16,3%. В региональном разрезе лидируют граждане республик Центральной Азии - 44,2%, на представителей республик Кавказа приходится 27,9% (таблица 5).

Выходцы из этих регионов совершили основную часть преступлений, связанных с наркотиками: центральноазиаты - 54,2%, кавказцы - 29,2%. В Республике Мордовии с 1997 года по октябрь 2001 года зарегистрировано 3 преступления, связанных с наркотиками. О том, как обстоит дело в приграничной Саратовской области, нам трудно судить, так как не располагаем соответствующей информацией.

Таблица 5. Гражданство лиц, совершивших преступления против общественной безопасности и общественного порядка в Пензенской области в 1999-2001 годы

Преобладание граждан стран Центральной Азии в совершении преступлений, связанных с наркотиками, в определенном смысле закономерно, так как этот регион в 90-е годы не только оформился как важное звено международного наркотрафика, но и превратился в активного производителя "естественных" наркотиков. М.Б. Олкотт и Н. Удалова-Эварт отмечают, что в Чуйской долине Киргизии в 1998 году каннабис (дикорастущая конопля) произрастал на 400 тысячах га и мог дать урожай в 500 тонн, а потенциал долины составляет 6 тысяч тонн в год. В одном только Иссык-Кульском районе правоохранительными органами Киргизии в 1998 году было выявлено 1039 кв. м нелегальных посевов опийного мака и конфисковано 246 кг сухого опия. В Узбекистане большая часть опийного мака выращивается в Самаркандской, Кашкадарьинской и Сурхандарьинской областях на границе с Таджикистаном. В Казахстане имеется около 2 тысяч га опийного мака, которые могут дать около 30 тонн опия, в этой же республике производится уксусный ангидрид-прекурсор героина, экспортирующийся в Россию и другие страны. Территория Таджикистана, в особенности его Горно-Бадахшанская область, превратилась в основное звено перевалки афганского опиума.

Реализация наркотиков сверхдоходна. В 1998 году в Файзабаде (Афганистан) один килограмм опиума стоил 50 долларов США, в Хороге (Таджикистан) - 200 долларов, в Оше (Киргизия) - от 1000 до 1500 долларов, в Алма-Ате (Казахстан) до 5 тысяч долларов, а в Москве цена его возрастала до 10 тысяч долларов⁵.

Поток наркотиков в Россию из Центральной Азии возрастает быстрыми темпами. По данным российских правоохранительных органов, в 1994 году было изъято 260 кг опиума, прошедшего через Центральную Азию; в 1995 году - 1750 кг; в 1996 году - 2 тысячи кг. А в 1997 и 1998 годах это число увеличилось в 20 раз и достигло 40 тысяч кг⁶.

Следовательно, для регионов России, через которые может пролегать наркотрафик, создаются реальные угрозы, связанные с распространением наркотиков и всеми вытекающими из этого последствиями. Существуют ли такие угрозы и насколько они серьезны для Пензенской, Саратовской областей, Республики Мордовии, нам трудно судить. В одном можно не сомневаться - проблема наркотиков не обошла их стороной, и местные власти, общественность стремятся решать эту проблему.

Свои особенности имеют преступления, связанные с незаконным хранением, продажей оружия. По два таких преступления совершено гражданами Грузии, Украины, Таджикистана, одно - Туркмении. Показательно, что 71,4% этих преступлений (5 из 7) приходится на выходцев из республик с высоким уровнем внутренней социально-политической нестабильности (Грузия, Таджикистан) либо граничащих с зонами повышенной конфликтности (Туркмения граничит с Афганистаном, Таджикистаном).

В Мордовии с 1997 по октябрь 2001 года зарегистрировано 5 преступлений, связанных с незаконным оборотом оружия. Из них 4 совершено за 2000 год и 10 месяцев 2001 года, тогда как за предшествующие три года (1997-1999 годы) совершено только одно подобное преступление, то есть налицо нарастающая динамика.

С преступлениями против общественной безопасности и общественного порядка тесно соприкасаются и преступления против государственной власти. В исследуемый период в Пензенской области они свелись к трем преступлениям против порядка управления, из них 2 связаны с насильственными действиями в отношении представителей власти со стороны граждан Туркмении и Азербайджана и 1 преступление - с оскорблением представителя власти лицом без гражданства.

Важно подчеркнуть, что негативные общественно опасные последствия любых преступлений связаны с тем, что они в большей или меньшей степени, сознательно или несознательно нацелены на разрушение существующей социальной, правовой, экономической, политической системы общества. С этой точки зрения каждое преступление, совершаемое конкретным лицом, независимо от его гражданства, можно рассматривать как определенный противоправный социальный эксперимент, который стремится осуществить на практике преступник для достижения своих целей. Он как бы проверяет на прочность правоохранительную систему на местах. Если эта система не реагирует, не наказывает, то преступник повторяет вновь и вновь удавшийся "эксперимент", а также разрабатывает и осуществляет новые, все более изощренные преступные модели. Если же правоохранительная система реагирует быстро, остро и наказание становится неотвратимым, то преступники свертывают подобные эксперименты либо мигрируют в другие регионы страны с целью найти благоприятные для себя возможности.

Тенденция небольшого роста преступлений против личности характеризуется тем, что удельный вес данной группы преступлений в Пензенской области в последние годы был относительно устойчивым. В 1999 году он составлял 3,7%, в 2000 году - 2,7%, в 2001 году - 4,2% от общего числа преступлений, совершенных иностранными гражданами и лицами без гражданства. Более подробная информация содержится в таблице 6.

Таблица 6. Гражданство лиц, совершивших преступления против личности в Пензенской области в 1999-2001 годах

Чаще всего совершают преступления против личности лица без гражданства - 40%, граждане республик Центральной Азии - 35,0%, республик Кавказа - 15%. Настораживает высокий уровень насильственной преступности - 85% преступлений совершены с применением разных форм и степени насилия. Убийства составили 40%, угроза убийством - 15%, причинение вреда здоровью разной степени - 30%.

Граждане государств Центральной Азии совершили 37,5% убийств, Украины - 25%, лица без гражданства - 25%, граждане Армении - 12,5%. Наиболее агрессивной группой, чаще всего прибегающей к насилию, являются лица без гражданства. Ими совершено 50% преступлений, связанных с причинением вреда здоровью личности. На их долю приходится 40% всех преступлений против личности.

В Мордовии внешними мигрантами с 1997 по октябрь 2001 года было совершено 3 убийства, 1 изнасилование, 2 преступления, связанных с умышленным причинением тяжкого вреда здоровью личности.

Установка на насилие не является чем-то случайным. Она во многом отражает ту атмосферу, в которой живут и действуют иностранцы у себя в стране и в России. Эта установка, видимо, рассматривается частью иностранцев как своеобразная идеология, стратегия поведения, которая не осуждается, а поощряется определенными социальными группами.

Нельзя не отметить и тенденцию значительного превышения количества зарегистрированных преступлений, совершенных иностранными гражданами, вовлеченными в преступные сообщества, в отношении местного населения, по сравнению с преступлениями, совершаемыми представителями местного населения в отношении иностранцев, то есть мизерная часть приезжих создает больше угроз безопасности принимающего населения, чем оно всем приезжим.

Подтверждением служат следующие факты: на территории Пензенской области за 1999-2001 гг. иностранные граждане совершили 6 убийств, тогда как за этот же период против иностранных граждан не было совершено ни одного подобного преступления. За этот же период ими было совершено 89 различных преступлений прямо либо косвенно задевающих местное население, тогда как в отношении иностранцев представителями местного населения совершено 43 преступления, или в два раза меньше⁷.

Указанная тенденция вносит существенные коррективы в отношение местного населения к внешним мигрантам. Не случайно реакция населения на противоправное поведение иностранных граждан более острая, чем на соответствующее поведение своих земляков либо граждан России из других регионов РФ.

Здесь кроется одна из глубинных психологических причин, дающая импульс тиражированию в общественном сознании негативного образа мигрантов, идей ксенофобии, разного рода политических спекуляций. Подхлестываются подобные настроения и многочисленными слухами по поводу национального состава лиц, совершивших преступления. Они связываются чаще всего с выходцами из Центральной Азии либо Кавказа.

Для получения достоверной информации нами проанализирован списочный национальный состав внешних мигрантов, совершивших преступления, по Пензенской области. Выяснилось два интересных момента. Во-первых, среди граждан Центральной Азии, совершивших преступления, около 40% составляют славяне (в основном русские, небольшая часть украинцев и белорусов), а 60% - представители титульных этносов (таджики, туркмены, узбеки, казахи, киргизы). Неоднороден и национальный состав граждан Украины, совершивших преступления. Он представлен двумя основными и почти равными по численности группами - украинцами и русскими. Небольшую часть составляют цыгане.

Во-вторых, иная тенденция наблюдается по выходцам из Кавказского региона, совершившим преступления. В подавляющем большинстве - не менее 97% - это представители титульных этносов: азербайджанцы, армяне, грузины. Удельный вес других национальностей не превышает 3%.

Выявленные особенности нуждаются в объяснениях, а для этого необходимы дополнительная информация и исследования. Мы лишь подчеркнем, что в обоих случаях ошибочно искать корни преступлений в национальной принадлежности внешних мигрантов либо в том, что над "центральноазиатами" и "кавказцами" витает некое особое "этническое поле" и зловещая пассионарность...

Более плодотворен анализ социальных причин преступности, ее мотивации и особенностей развития преступных организаций в той или иной стране. В дополнение к этому было бы целесообразным изучить влияние на выявленные особенности меняющейся национальной структуры населения республик, "выталкивающих" мигрантов в Россию и другие страны. Формирование в большей или меньшей степени этнически однородного населения в этих республиках влияет на национальный состав маятниковых мигрантов и тех из них, кто совершает преступления в России.

Полагаем, что становление этнической однородности сопровождается и таким процессом, как формирование новых этнически однородных преступных сообществ, а также упрочением ранее действовавших подобных сообществ в этих республиках и развитием их связей с транснациональными преступными организациями.

Материалы исследования позволяют, в определенной мере, подойти к ответу на вопрос о том, какие стратегии поведения доминировали у внешних мигрантов, совершивших преступления: стратегии преступников-одиночек или стратегии организованных преступных групп? Сразу же оговоримся, что мы не даем какого-либо однозначного утвердительного ответа, а предлагаем лишь предварительную рабочую гипотезу. Полагаем, что среди внешних мигрантов, совершивших преступления, преобладали стратегии организованных преступных групп. Это не исключало и не исключает случайных эпизодов. Скорее, наоборот, подобные эпизоды были закономерны и отражали противоправные действия внешних мигрантов, не вовлеченных в организованные преступные сообщества. Разные жизненные обстоятельства побуждали их к совершению преступлений в одиночку.

Доминирование организованных преступных групп, по всей вероятности, отражает соответствующие мировые тенденции. Главным содержанием этих тенденций в последние десятилетия XX века стал бурный рост организованной преступности на локальном, национальном и транснациональном, международном уровнях.

Как отмечено в докладе Международного Комитета по контролю над наркотиками за 2001 год, организованная преступность приобретает более транснациональный характер и прошла через структурную перестройку и децентрализацию, то есть она также глобализировалась. Отдельные преступные организованные группы, построенные по принципу пирамиды, постепенно уступают место подвижным сетям структурных объединений, построенных по принципу сот, в которых национальная принадлежность имеет второстепенное значение по сравнению с выполняемой функцией или квалификацией, хотя сама по себе национальность может иметь определенное значение, если она открывает возможности для выхода на новые рынки либо позволяет проникнуть в какое-либо учреждение или коррумпировать его сотрудников⁸.

В. Лунеев отмечает, что организованные преступные группы создают свое криминальное поле деятельности, свое "дело", приносящее доход. Каждое такое "дело" представляет собой специфическую систему "производственных отношений", оберегаемую и воспроизводимую организованной преступной группой. Законодательство США рассматривает подобные структуры как незаконные деловые предприятия⁹.

Можно предположить, что часть членов преступных организаций мигрирует из страны в страну, налаживая новые цепочки деловых связей, реализуя свой "товар" либо создавая новые филиалы - представительства своих организаций. Одним словом, в миграционных потоках, двигающихся по регионам России, видимо, присутствуют представители подобных организаций. Сколько их и какой удельный вес они составляют, вряд ли возможно выявить.

Опосредованную информацию об этом можно получить при анализе другой проблемы - об участии в совершении преступлений членов организованных преступных сообществ. По мнению экспертов, именно эта категория лиц совершает основную массу преступлений у себя в стране и за ее пределами. В Японии, к примеру, отмечает К. Уэда, в начале 80-х годов численность этих лиц не превышала 0,1% от всего населения страны, но они совершали 30% всех убийств, 27% телесных повреждений, 54% азартных игр, 50% нарушений закона о контроле за стимулирующими средствами¹⁰.

Обобщая вышеизложенное, можно сказать, что выявленные тенденции развития преступности среди внешних мигрантов являются закономерным следствием процессов, доминирующих в последнее десятилетие в республиках, образовавшихся на постсоветском пространстве. Одно из таких следствий - маргинализация общественной жизни, расколотые системы ценностей, сырьевая ориентация экономик. Подобные характеристики присущи большинству так называемых развивающихся стран и важны для понимания базовых причин преступности.

По мнению Р. Рикуперу, в условиях глобализации эти страны испытывают деформирующее воздействие многих факторов, так как доля сырьевых товаров в мировой торговле устойчиво снижается, а нестабильность доходов остается высокой. В итоге страны-экспортеры сырья оказались лишенными динамичного и важного источника экспортных поступлений, который мог бы послужить опорой для развития, и столкнулись с проблемой неуклонного снижения своей доли в мировой торговле. Это - еще один важный аспект их маргинализации¹¹.

Очевидно, что внутренняя ситуация в новых независимых государствах выталкивает вовне в основном "взъерошенных" мигрантов, озабоченных поисками средств к существованию. Далеко не случайно, что большинство лиц, совершивших преступления в Пензенской, Саратовской областях, Республике Мордовии, являются гражданами данных государств. Именно эта категория внешних мигрантов, преступивших закон, транслирует с собой в Россию установку на противоправные действия как идейный стержень неких общих криминальных "ценностей", ведущих к легкому жизненному успеху.

Они действуют, по сути, в едином криминальном пространстве, которое лишь внешне имеет национально сегментированную форму, очерченную границами новых независимых государств. На деле, учитывая прозрачность границ и легкость перемещения из страны в страну больших масс людей, эти границы не являются сколько-нибудь серьезной помехой. Речь идет как о странах СНГ, с которыми Россия имеет безвизовый порядок въезда-выезда, так и о тех странах, с которыми установлен визовый порядок (Латвия, Литва, Эстония, Грузия, Туркмения).

В подобных условиях, по мнению А. Руссо, уровень общей безопасности российского государства и безопасности его населения снижается до критической отметки и продолжает снижаться, так как Россия страдает "от общей проблемы неплотных границ, которые пропускают внутрь или наружу страны беспрецедентные объемы информации, мигрантов, террористов, денег, наркотиков и других якобы контролируемых веществ"¹².

Мнения: пресса, местное население, эксперты

Преступления внешних мигрантов по-разному "детонируют" в сознании различных социальных групп. Задают тональность средства массовой информации. Живое слово, зрительный образ, эмоциональные оттенки и смысловой контекст материалов СМИ активно формируют отношение местного населения не только к конкретным виновникам противоправных действий, но и к внешним мигрантам в целом.

В равной мере это относится к прессе, радио, телевидению. Мы остановимся на материалах прессы, которые, в отличие от ускользающих в небытие сообщений телевидения и радио, существуют в форме застывших текстов, оживающих всякий раз при соприкосновении с ними. В многочисленных газетах Республики Мордовии, Пензенской и Саратовской областей за 1996-2001 годы нечасто встречаются публикации о преступлениях внешних мигрантов. В этом нет ничего удивительного - проблема, видимо, получает то место в прессе, которое, по мнению журналистов, она занимает в реальной жизни.

Преобладают небольшие информационные сообщения о фактах задержания за различные правонарушения. Редки статьи по приговорам судов, фактически отсутствуют аналитические материалы о состоянии преступности среди внешних мигрантов. Тональность газетных материалов разнообразна: официально-лаконичный, сдержанный стиль большинства публикаций чередуется с эпизодическими "взрывами" авторских эмоций в оценках конкретных преступлений, их причин и угроз для местного населения. Одним словом, пресса отражает особенности своего времени и содействует как пониманию проблемы, так и ее мифологизации.
Свой взгляд на проблему имеют различные группы местного населения, эксперты. В ходе опроса респондентам было предложено соотнести уровень преступности среди иностранных граждан с соответствующими показателями преступности среди местного населения. Указали, что уровень преступности "выше", 16% респондентов из местного населения в Мордовии, 14% - в Пензенской и 18% - в Саратовской области. Позиция экспертов мало чем отличается: по 18% в Мордовии и Пензенской области, 16% в Саратовской области.

Выразили уверенность, что этот уровень "ниже", 42% респондентов из числа местного населения в Республике Мордовии, 38% - в Пензенской и 20% - в Саратовской области. У экспертов соответственно 46%, 36% и 34%. Следует выделить мнение работников правоохранительных органов, составляющих в среднем около половины экспертов в каждом из субъектов РФ и ближе всех соприкасающихся с преступностью внешних мигрантов. Индикатор "ниже" указали 58% в Мордовии, 41% - в Пензенской и 39% - в Саратовской области.

Подобное совпадение оценок весьма симптоматично и свидетельствует об укоренившемся взгляде на проблему преступности внешних мигрантов. Важно подчеркнуть, что этот взгляд соответствует реальности. С другой стороны, выявленное сходство позиций мало влияет на образ внешних мигрантов в сознании местного населения и экспертов. Четверть респондентов из числа местного населения в Пензенской области, 12% - в Саратовской области, 40% - в Мордовии уверены, что пребывание внешних мигрантов приводит к росту преступности на местах. У экспертов соответственно 37%, 32% и 14%.

1 - Понятие "внешние мигранты" не употребляется в материалах органов внутренних дел, характеризующих состояние преступности. Вместо этого используются понятия "иностранные граждане" и "лица без гражданства", которые более точно и в соответствии с законом характеризуют правовой статус граждан СНГ и дальнего зарубежья, совершивших преступления на территории России. В главе используется данный подход.
2 - Лунеев В.В. Преступность XX века. Мировые, региональные и российские тенденции. М., "Норма", 1999. С. 132
3 - Здесь и далее - статистические данные по Пензенской области приводятся на основе обработки информационных материалов областного управления внутренних дел о преступлениях, совершаемых иностранными гражданами.
4 - Здесь и далее статистические данные по Республике Мордовии приведены и рассчитаны из информации отдела паспортно-визовой службы МВД Республики Мордовии.
5 - Марта Брилл Олкотт, Наталия Удалена-Эварт. Наркотрафик на Великом шелковом пути: безопасность в Центральной Азии // Московский Центр Карнеги. Рабочие материалы №2. - 2000. С. 8-9.
6 - Там же, с. 8, 12, 13.
7 - Речь идет только о зарегистрированных преступлениях. Фактически их количество больше, т.к. часть иностранных граждан по разным причинам не заявляет в органы внутренних дел о фактах преступлений, совершенных в отношении них.
8 - Доклад Международного комитета по контролю над наркотиками за 2001 год. - ООН. Нью-Йорк, 2002. С.2.
9 - Лунеев В.В. Указ, работа. С. 284.
10 - Кан Уэда. Преступность и криминология в современной Японии. М., "Прогресс", 1989. С. 124.
11 - Рикуперу Р. Доклад Генерального секретаря ЮНКТАД десятой сессии конференции. Бангкок. Таиланд. 12-19 февраля 2000 года / Организация Объединенных Наций. Конференция Организации Объединенных Наций по торговле и развитию, 2000, С.29-30.
12 - Руссо А. Нетрадиционные угрозы безопасности России и Евразии. М., Московский Центр Карнеги. Рабочие материалы №7, 1999, С. 5.