Оценки Росстата указывают: в только что закончившемся 2020 году численность населения России сократилась на 510 тыс. человек. В последний раз такие масштабы убыли населения у нас фиксировались довольно давно — в 2006 году. Что же произошло? Досадный срыв, никак не определяющий долгосрочную тенденцию?
Первое, что приходит в голову, — это коронавирус, эпидемия которого унесла много жизней. По этому поводу оценки есть — это так называемая избыточная смертность, которая фиксируется по данным загсов. Сравнивается численность умерших с усредненным показателем за несколько доковидных лет. Получается, что «избыточная смертность» по итогам прошлого года — примерно 300 тыс. человек.
А за счет чего появились оставшиеся 200 тыс. человек убыли?
Тут сыграли свою роль два фактора. Первый из них — снижение рождаемости. По данным за январь–ноябрь 2020 года появилось на свет на 59 тыс. детей меньше, чем за тот же период 2019-го. Второй фактор — численность мигрантов, принявших гражданство России, в последние годы перестала покрывать естественную убыль населения.
Вот такая арифметика. Что нас ждет дальше?
Сначала о перспективах рождаемости населения России. Мы — и об этом давно известно — находимся в глобальном тренде снижения числа рождений. Согласно международной статистике, в 2010–2015 годах на среднестатистическую российскую женщину на протяжении ее жизни приходится 1,5 рождения ребенка. В мире в среднем этот показатель равнялся 2,5; в развитых странах — 1,7.
В мае 2018 года Владимир Путин подписал указ, в соответствии с которым к 2024 году суммарный коэффициент рождаемости должен был увеличиться до 1,7. Правда, в июле прошлого года президент отменил майский указ, а в новом про рождаемость ничего не сказано.
Между тем глобальный тренд снижения рождаемости не обходит стороной и Россию. Хотя время от времени возможны небольшие флуктуации в ту или иную сторону. Так, например, после объявления в 2006 году о появлении материнского капитала и введении ряда социальных выплат суммарный коэффициент рождаемости немного подрос — с 1,3 до 1,77 в 2015 году. Но потом он начал снижаться и достиг 1,5 в доковидном 2019 году. Причина, как мне представляется, очевидна: с 2014 года началось медленное, но неуклонное падение реальных доходов населения. Это в первую очередь касается тех, кто не работает на государство, потому что бюджетникам и пенсионерам выплаты все эти годы не снижались и даже немного повышались. А если говорить о возрастном профиле тех, кто острее всех почувствовал не просто снижение собственных доходов, но и потерю личных и семейных жизненных перспектив, то это люди в возрасте моложе 35–40 лет. Иными словами, как раз те, кто обеспечивает подавляющую часть рождений в стране.
Глобальный тренд снижения уровня рождаемости, который затронул даже страны с традиционно большим числом детей, связан с тем, что по мере повышения уровня жизни основной части населения у родителей опережающим образом растут материальные представления о том, как обеспечить ребенка всем необходимым. Если еще недавно нормой считалось обеспечить ребенка элементарным питанием, одеждой и обувью, то сейчас «прожиточный минимум» включает в себя проживание в отдельной комнате, дополнительное обучение в кружках и секциях (как правило, платных), отдых с выездом в другой регион, а то и в другую страну, наличие компьютера, планшета, мобильного телефона и других подобных гаджетов. Далеко не у каждой даже среднеобеспеченной семьи есть для этого необходимые возможности и ресурсы. Поэтому и действует в отношении числа детей принцип «лучше меньше, да лучше».
Есть и еще один важный фактор, объективно снижающий уровень рождаемости, — эмансипация женщин. В своем большинстве они уже не готовы жертвовать карьерой, возможностями общения, которые объективно уменьшаются (хотя бы на время) в связи с рождением ребенка.
При этом важно отличать попытки «купить» у населения дополнительные рождения, которые, как очевидно, на глобальный результат влияют незначительно и временно, от действительно необходимых программ помощи семьям с детьми. Иначе говоря: решение о рождении ребенка — это дело сугубо самих родителей, и что-либо навязывать им глупо, но если такое решение принято, то тут государство и общество должны помогать самыми разнообразными способами. И мы тут серьезно недорабатываем, прежде всего из-за скудности финансирования.
А теперь о перспективах наращивания численности нашего населения за счет мигрантов. В последнее время был принят целый ряд решений, облегчающих получение российского гражданства. Это вполне соответствует глобальным трендам большинства развитых стран, которые, несмотря на регулярные «загогулины» своей миграционной политики, все-таки пополняют собственное население выходцами из стран с более низким уровнем социально-экономического развития. Европа это делает за счет Африки, Азии, а теперь — и бывших республик Советского Союза. США «специализируются» в основном на выходцах из Латинской Америки. Для России наиболее естественным резервуаром являются страны постсоветского пространства. Конечно, облегчая миграционные режимы, надо одновременно реализовывать эффективную политику адаптации «новых россиян» к русскому языку, культурным традициям нашего «коренного» населения. Здесь проблемы очевидны, хотя и некритичны.
Однако надо иметь в виду, что резервуар потенциальных мигрантов, переезжающих в Россию на ПМЖ, не безбрежен. Граждане Украины, Молдовы, кавказских республик все чаще предпочитают получать гражданство одной из европейских стран, что становится все проще и проще. А жители Центрально-азиатского региона, как только там улучшаются условия жизни, предпочитают никуда не переезжать, не отрываться от родной культурной среды. Это видно, в частности, на примере наиболее населенной страны этого региона — Узбекистана.
Кроме того, переезд в Россию во многом становится неинтересным из-за ухудшения нашей социально-экономической ситуации: все труднее заработать здесь сколько-нибудь значимые деньги и обеспечить своей семье достойное существование. Поэтому надеяться на то, что снижение рождаемости может быть компенсировано миграционным притоком, в российском случае маловероятно.
Так все-таки есть ли у нас шанс предотвратить быстро растущую убыль населения? И вот тут самое время обратить внимание на смертность в нашей стране. Даже если не считать жатву в виде «избыточной смертности», которую собрал и продолжает собирать коронавирус, тут есть большие резервы для прогресса. Например, ожидаемая продолжительность жизни в России в 2019 году достигла 73,4 года, но этот показатель уже сейчас составляет в Северной Америке, Европе, Австралии и Океании 79 лет. Хочу напомнить, что Владимир Путин в 2018 году постановил повысить ожидаемую продолжительность жизни в России до 78 лет к 2024 году. Однако события первой половины прошлого года заставили рывком передвинуть эту цель аж на 2030 год. И причина — не только внезапно пришедший ковид, но и системное ухудшение перспектив социально-экономического развития страны. Поэтому и 2030 год для реализации этой национальной цели выглядит малоправдоподобным, если ничего не менять.
Еще до нынешней пандемии на первый план с точки зрения озабоченности населения вышло здравоохранение, а точнее, качество его работы. Несмотря на определенные успехи, которые были достигнуты за последние 15–20 лет, доступность и эффективность медицинской помощи по-прежнему большинство россиян не устраивает. Даже вице-премьер Татьяна Голикова еще в декабре 2019 года публично заявила о том, что «и качество, и доступность услуг в здравоохранении резко ухудшились».
И если сейчас власти хотят действительно сделать что-то прорывное в социальной политике, то это касается в первую очередь медицины. Эпидемия ковида только подтвердила эту необходимость.
Тут есть несколько принципиальных вопросов, на которые общество должно дать принципиальные ответы:
— достаточно ли нынешнего государственного финансирования здравоохранения в размере менее 4% ВВП и планируемого на ближайшие годы снижения этой величины? В развитых странах этот показатель, как правило, не менее 7%;
— устраивает ли нас нынешняя модель организации здравоохранения, сшитая из лоскутов бюджетного финансирования и системы псевдострахования? В развитых странах, как правило, формируется национальная модель здравоохранения как результат широкой дискуссии, оценки собственного и зарубежного опыта;
— не кажется ли нам, что положение врача и в целом медицинского работника в России весьма напоминает потогонную систему времен Форда? В развитых странах статус врача, медсестры, санитара наполнен совсем другим смыслом — и не только из-за высоких зарплат.
Возвращаясь к полумиллионной убыли населения России в 2020 году, можно в качестве вывода сказать: это очевидный признак того, что надо наконец начинать серьезный разговор о социально-экономической ситуации в нашей стране, избавляясь от иллюзий и концентрируясь на реальных приоритетах. Для этого, конечно, недостаточно узких обсуждений в высоких кабинетах. Политическая ситуация требует формирования и реализации социальной политики вместе с обществом и исходя из интересов населения, а не отдельных, далеко не самых обездоленных его групп.
Евгений ГОНТМАХЕР, Московский Комсомолец. 4 февраля 2021 года
Население России: прогноз негативный
Известие о том, что население России сократилось более чем на полмиллиона за 2020 год, вызвало вопрос: это следствие эпидемии коронавируса или показатель провала демографической политики государства за последние 15 лет?
1 января 2006-го как раз стартовали «приоритетные национальные проекты», в том числе «Здоровье». Нацпроекты продолжали действовать все истекшие 15 лет, и ныне, в рамках программы на 2019-2024 гг., реализуются такие подразделы из раздела «Человеческий капитал», как «Здравоохранение» и «Демография».
В советское время власть слабо интересовалась демографией, видя в населении неисчерпаемый источник рабочей и военной силы. Резкие социальные эксперименты и война подорвали здоровье нации, и после 1953 года, когда людоедская фаза режима завершилась, исправить ситуацию было почти нереально, что бросалось в глаза на фоне США, где в 50-е годы бушевал беби-бум.
Средняя продолжительность жизни в СССР стремительно сокращалась после 1965 года: борьба с пьянством и курением велась формально, а про правильное питание было бы смешно говорить. Призывы отдельных энтузиастов к здоровому образу жизни тонули в общем болоте алкоголизма и несчастных случаев на производстве — следствия наплевательского отношения к своему здоровью и безопасности. Имелись серьезные проблемы с доступом к современным медпрепаратам, начиная с контрацепции, основным методом которой оставались аборты.
В 90-е был нанесен новый удар по населению, выбитому из привычного образа жизни и дополнительно обнищавшему. Мужчины перестали в среднем даже доживать до пенсионного возраста.
Так что выдвижение Путиным в 2005 году социальных нацпроектов и упор на демографию — не случайность. У страны просто не было шансов на нормальное экономическое развитие из-за падения численности работающего населения.
За истекшее время удалось поднять среднюю продолжительность жизни почти до среднемировой — примерно 72,5 года. Также с 2009 по 2017 год наблюдался устойчивый рост населения. Однако с 2018-го началось его уменьшение (и рост, и падение учитывают присоединение Крыма, сразу принесшее России почти 2,5 миллиона новых граждан).
Так что нынешнее падение — лишь продолжение тенденции, продолжающейся уже третий год. Другой вопрос, что оно стало лавинообразным. Официально от ковида в РФ умерли около 75 тысяч человек, подавляющее большинство из них — в 2020-м. Таким образом, коронавирус не может считаться «ответственным» за подобный провал, так как он дает не более 20% от прибавки смертности. Понятно, что он может служить косвенной причиной: потеря работы, ухудшение экономической ситуации — это стрессогенные факторы. Также ковид может отвечать за прекращение мигрантской подпитки (она сократилась в 2,5 раза, правда, стоит отметить, что и в прежние годы она компенсировала не более 50% естественной убыли). Тем не менее, очевидно, что одним коронавирусом объяснить столь резкое сокращение населения невозможно. В тех же США, затронутых ковидом куда сильнее, население за последний год выросло более чем на миллион.
Всеохватных теорий демографических процессов не существует. Например, для беби-бума ученые выдвинули около десятка взаимно противоречащих или дополняющих объяснений. Почему Россия после 15 лет пронатальной (нацеленной на повышение рождаемости) политики пришла к тому, к чему пришла? Можно выдвинуть множество версий. Правительство уже как бы сняло с себя ответственность, еще осенью спрогнозировав уменьшение численности вверенного ему населения (правда, в более скромных масштабах) и объявив, что новый рост начнется не ранее 2030 года.
Стоит посмотреть на ситуацию в глобальном масштабе. По численности населения Россия занимает девятое место в мире. Впереди с большим отрывом не только привычные гиганты, но и Бангладеш с Пакистаном и Нигерией. И разрыв этот стремительно нарастает, так как в этих странах с демографическим ростом все хорошо даже за счет простого воспроизводства. Но смотреть нужно не вперед, а назад — на тех, кто РФ нагоняет.
В ближайшие годы Россию перегонят Мексика, Эфиопия, Филиппины, Конго, Египет, Вьетнам. Количество рабочих рук в России все время сокращается, причем даже более быстрыми темпами, чем население, потому что число пенсионеров растет, а трудоспособных граждан становится все меньше. Это означает непривлекательность страны для инвесторов и невозможность увеличения ВВП нужными темпами. А темпы уже 12 лет крутятся в районе 0-1%. Кроме того, значение сырьевой экономики сокращается, возрастает роль экономики знаний, в которой именно численность людей имеет значение с возрастанием значения каждого индивида как потенциального их носителя.
Что же делать? Простых рецептов не существует. Ресурсов для увеличения продолжительности жизни нет, но главное, что это все равно не решило бы проблему: чем больше в стране пенсионеров — тем выше социальная нагрузка и тем меньше работников и людей, находящихся в детородном возрасте. Соответственно, России необходимо не просто увеличение населения, но качественное увеличение.
Страны Запада пошли по пути завоза готовых рабочих рук из Африки, Азии, Латинской Америки. К тому же мигранты в первом-втором поколении еще придерживаются натальных практик своей родины. Даже гуманитарное убежище дается не просто так, а с оглядкой на то, что если не беженцы, то их дети внесут свой вклад в экономику.
Надо смотреть правде в глаза — у России нет возможности увеличить рождаемость. В постмодернистском мире XXI века, с его с низкой мотивацией иметь детей, это нерешаемая проблема. В обозримом будущем остается только миграционная политика. Соответственно, страна должна быть не только привлекательной для малоквалифицированной рабочей силы, но и для получения образования, для «умной» экономики.
Это требует всей перестройки экономической и социальной модели, начиная с жилищной политики, которая сегодня явно антисоциальна. Поскольку действующая власть не показывает сигналов о планах реально что-то менять, не приходится ожидать каких-то прорывов по части демографии. Скорее всего, численность населения будет неуклонно снижаться, и не только до 2030 года, и, соответственно, будет уменьшаться роль России в мировой политике. Прогноз негативный, как любят выражаться социологи.
