В Издательском доме НИУ ВШЭ готовится к печати перевод знаменитой книги Арли Хокшилд и Энн Мачун «Вторая смена: работающие семьи и революция в доме», ставшей классикой феминистской литературы. В ней впервые было показано, что между женщинами и мужчинами существует не только разрыв в уровне оплаты труда, но и во времени отдыха после работы (leisure gap) из-за «второй смены» — домашних обязанностей. Редакция IQ.HSE выбрала фрагменты из книги, в которых рассказывается — почему на самом деле ссорятся мужья и жены, как представления о ролях в браке делают супругов несчастными и какова роль благодарности в гармоничных семейных отношениях.
Каждый брак несет на себе отпечаток экономических и культурных тенденций, которые берут начало далеко за его пределами. Вывод промышленных производств в другие страны и упадок профсоюзов (что сократило возможности мужчин зарабатывать), расширение сферы услуг, создавшее рабочие места для женщин — все эти изменения не просто происходят вокруг брака. Они происходят внутри брака, и трансформируют его.
Проблемы в отношениях мужей и жен, кажущиеся «индивидуальными» и «семейными», часто связаны с тем, что индивиды переживают мощные экономические и культурные потрясения, которые вызывают не один человек и не два. Ссоры в семьях во многом вызваны трениями, возникающими между женщиной, которая меняется быстро, и мужчиной, который меняется медленно; между темпами сдвигов, которые и сами обусловлены различной скоростью, с которой мужчины и женщины входят в индустриальную экономику.
Экономика «её» и «его»
У экономического развития США есть два аспекта — «её» и «его». Во второй половине XIX века преимущественно мужчины уходили с ферм, чтобы вступить в мир оплачиваемого труда в промышленности, и преимущественно мужчинам приходилось менять свой образ жизни и идентичность. В тот исторический момент мужчины стали меньше походить на своих отцов, чем женщины на своих матерей.
Сегодня стрелка развития экономики указывает на женщин. Именно они входят в мир оплачиваемого труда и переживают изменение образа жизни и идентичности. Женщины в большей степени отрываются от привычек своих матерей и бабушек.
Как более раннее вступление в индустриальную экономику мужчин, так и более позднее — женщин, повлияло на отношения между полами, особенно на их отношения в браке. Ранее произошедший рост числа мужчин среди наемных работников привел к усилению их власти, а нынешний рост числа женщин на этих работах в некоторой степени укрепил их позиции. В общем и целом, переход мужчин к наемному труду не привел к дестабилизации семьи, тогда как увеличение числа работающих женщин, при отсутствии других изменений, спровоцировало рост числа разводов.
Забуксовавшая революция
Приток женщин в экономику не сопровождался доминирующим в культуре пониманием брака и труда, которое сделало бы этот переход более гладким. Женщины изменились. Однако большинство рабочих мест так и осталось нечувствительным к семейным нуждам своих работников, а дома большинству мужчин еще только предстоит приспособиться к переменам в женщинах. Этот конфликт между изменением женщин и практически полным отсутствием изменений где-либо еще позволяет говорить о забуксовавшей революции.
Общество, не пострадавшее от такой «пробуксовки», было бы обществом, безболезненно адаптированным к тому, что большинство женщин трудится не дома. В нем родители имели бы возможность работать неполный день, делить обязанности, пользоваться гибким графиком, уходить в декретный отпуск, ухаживать за больными детьми и заботиться о здоровых. Такое общество предполагало бы дешевое жилье недалеко от места работы и, возможно, коммунальные столовые и прачечные. В нем были бы мужчины, чьи представления о мужественности поощряли бы их активно заниматься детьми и хозяйством.
Забуксовавшей революции, напротив, недостает социальных механизмов, которые облегчали бы жизнь родителям, и недостает мужчин, которые делили бы с женщинами вторую смену. Если женщины начинают меньше заниматься бытом, потому что у них остается меньше времени, если мужчины делают по дому лишь немного больше, чем раньше, а бытовые заботы и уход за детьми при этом требуют приблизительно одних и тех же усилий, тогда вопросы о том, кто что делает дома и что «нужно делать», становятся ключевыми.
Они могут стать источником серьезных конфликтов в семейной жизни. Из-за конфликтов, вызванных «пробуксовкой» в этой социальной революции, многие мужчины и женщины стали избегать браков, в которых оба супруга работают. Одни женились или выходили замуж, но продолжали цепляться за традицию, в которой мужчина был добытчиком, а женщина занималась домашним хозяйством. Другие отвергали сам институт брака. Но есть пары, которые не состоят в традиционных браках и не отказываются от брака. Они изо всех сил пытаются примирить требования двух работ со счастливой совместной жизнью.
Спектр возможного
Что заставляет одних работающих матерей в одиночку делать все домашние дела — следовать стратегии «супермамы», — а других давить на мужей, чтобы те взяли на себя хотя бы часть их нагрузки? Почему одни мужчины искренне хотят разделить с женой бытовые тяготы и уход за детьми, другие поддаются давлению с чувством обреченности, а третьи упираются и не уступают?
Как представления супруга о мужественности влияют на его мнение о том, что ему «положено чувствовать» по отношению к дому и работе? Что он на самом деле ощущает? Вступают ли его реальные чувства в конфликт с тем, что, по его мнению, он должен испытывать? Как он решает этот конфликт? Те же самые вопросы относятся к женам.
Как стратегия, при помощи которой супруги решают проблему второй смены, влияет на детей, работу и брак? Такого рода вопросы выводят на сложную взаимосвязь между нуждами семьи, стремлением к равенству и счастьем в современном браке.
Сравнение одной пары, в которой оба супруга делят вторую смену между собой, с другими, которые так не поступают, показало, что многие ответы, которые могли бы показаться очевидными, — более высокий доход мужчины, его долгий рабочий день, тот факт, что его мать была домохозяйкой или что отец ничего не делал по дому, его представления о гендерных ролях — на самом деле не объясняли, почему одни женщины работают лишний месяц в году, а другие нет. Они не объясняли, почему одни женщины, казалось, рады трудиться лишний месяц, а других это делало глубоко несчастными.
Более того, сравнение одной пары, которая решала бытовые задачи вместе и была счастлива, с другой, в которой супруги тоже совместно занимались домашним хозяйством, но были при этом глубоко несчастны, продемонстрировало, что и чисто экономических или психологических ответов недостаточно.
Постепенно наметилась необходимость изучить то, насколько глубоко укоренена гендерная идеология в каждом мужчине и женщине. Некоторые мужчины и женщины казались сторонниками равноправия «внешне», но традиционалистами «внутри», или наоборот. Поэтому необходимо было обращать внимание на различие между поверхностной идеологией (расходившейся с внутренними чувствами) и глубинной (которая этими чувствами поддерживается). Изучать, как каждый примирял идеологию со своей остальной жизнью. Исследовать гендерные стратегии.
Пространство идеологий
Гендерная стратегия — это план действий, при помощи которого человек пытается решить насущные проблемы, опираясь на существующие культурные представления о гендере. Реализуя ту или иную гендерную стратегию, мужчина опирается на определенные идеи мужественности и женственности, которые были заложены в раннем детстве и обычно связаны с глубинными эмоциями. Он устанавливает связь между тем, что он думает о своей мужественности, что чувствует по отношению к ней и что делает. Точно так же это работает для женщин.
Гендерная идеология определяет для каждого человека, с какой сферой он хочет идентифицироваться (с домом или работой) и сколько власти в браке хочет иметь (меньше, больше, равное количество).
Существует три типа идеологии в брачных ролях: традиционная, переходная и эгалитаристская. Даже если она работает, «чисто» традиционная женщина хочет идентифицироваться со своей домашней деятельностью (как жена, мать, мама для соседских детей), хочет, чтобы идентичность ее мужа была основана на работе, и хочет иметь меньше власти, чем у него. Того же самого хочет традиционный мужчина.
«Чистая» сторонница эгалитаризма хочет идентифицироваться с теми же сферами, что и ее муж, и иметь столько же власти в браке, сколько он. Одни хотят, чтобы пара была совместно ориентирована на дом, другие — чтобы на карьеру, или же оба желают вместе поддерживать некий баланс между ними.
Между традиционным и эгалитаристским типом находится переходный, полученный любым из всевозможных сочетаний двух других типов. Но в отличие от традиционной женщины, женщина переходного типа хочет идентифицироваться со своей ролью и на работе, и дома, но полагает, что идентичность ее мужа должна быть более основана на работе.
Типичная представительница переходного типа хочет идентифицироваться одновременно и с заботой о доме, и с помощью мужу в добывании денег, но при этом хочет, чтобы ее муж фокусировался на заработке. Типичный мужчина переходного типа горой стоит за то, чтобы жена работала, но при этом ждет, что она возьмет на себя львиную долю домашних дел.
Принятие идеологии
Мужчины и женщины, по-видимому, формировали свою гендерную идеологию путем бессознательного синтеза определенных культурных идей и чувств по отношению к своему прошлому. Но в то же время они развили эту идеологию, исходя из возможностей, которые у них были. Некогда в юности они сравнили свои личные «активы» с возможностями, имеющимися у мужчин и женщин их типа. Они увидели, какая гендерная идеология лучше всего подходит к их обстоятельствам и — часто независимо от своего воспитания — идентифицировались с определенной версией мужественности или женственности.
Для них она «имела смысл». Она помогла им «чувствовать себя теми, кто они есть». Например, женщина оценивает свое образование, ум, возраст, обаяние, сексуальную привлекательность, тип сексуальности, потребность в содержании, устремления и соотносит все это с пониманием того, на что женщины вроде нее могут рассчитывать на рынке труда или на брачном рынке.
Какую работу она может получить? Каких мужчин? Если она желает выйти замуж, каковы шансы равного брака, традиционного брака, счастливого брака, вообще выйти замуж? Среди ухажеров, из которых она может выбирать, есть только очень традиционные мужчины? Она это учтет.
Точно так же она оценит перспективы работы. В этом случае определенная гендерная идеология, например, традиционная, «имеет смысл». Женщина примет ту идеологию, которая соответствует тому, как она оценивает свои шансы.
Она будет придерживаться определенной версии женственности («хрупкий цветок», например). Будет идентифицироваться с ее обычаями (мужчины, открывающие перед женщиной двери) и символами (кружевные платья, длинные волосы, слабое рукопожатие, потупленный взгляд). Она попытается сформировать у себя «идеальный характер» (почтительный, зависимый) не потому, что ее этому научили родители, не потому, что он соответствует ее «истинной природе», но потому, что именно эти обычаи соответствуют её ресурсам и её общему положению в забуксовавшей революции.
Тот же самый принцип применим к мужчинам. Какой бы искренней или двусмысленной ни была чья-то гендерная идеология, как правило, она отвечает ситуации.
Выбор стратегии
Когда мужчина пытается применять свои представления о гендере к жизни, он, сознательно или бессознательно, следует гендерной стратегии. Он намечает курс. Он может стать «суперпапой» — много работать и укладывать спать ребенка поздно вечером, чтобы успеть провести с ним время. Или может пораньше возвращаться с работы. Или сократить количество бытовых забот и проводить меньше времени со своими детьми. Или же он может пытаться активно помогать жене разделить вторую смену.
Термин «стратегия» относится и к плану действий, и к эмоциональной подготовке к реализации этой стратегии. Например, мужчина может заставить себя задушить свои карьерные амбиции, чтобы посвятить себя детям, или не обращать внимание на милые детские просьбы, закаляя себя для конфликтов на работе. Он может сделаться нечувствительным к просьбам жены или же стать тем родителем, который подбегает к ребенку, когда тот зовет на помощь.
Понятие гендерной стратегии — это переделка понятия стратегии действия, предложенного Энн Свидлер, — о том как индивиды используют аспекты культуры (символы, ритуалы, истории) в качестве «инструментов» для создания линии поведения. Здесь же важны аспекты культуры, влияющие на наши представления о мужественности и женственности, на нашу эмоциональную подготовку и эмоциональные последствия наших стратегий.
Важно распознавать трещины в гендерной идеологии, конфликты между разумом и чувствами и эмоциональную работу, необходимую для того, чтобы соответствовать гендерному идеалу, когда внутренние потребности или внешние условия делают это сложным.
По мере развития этой социальной революции проблемы семей с обоими работающими супругами будут не уменьшаться, а увеличиваться. Если мы не можем вернуться к традиционному браку и не хотим в отчаянии махнуть рукой на брак в целом, очень важно понимать его как магнит, притягивающий к себе проблемы забуксовавшей революции, и понимать гендерные стратегии как основную динамику брака.
Споры о благодарности
Взаимодействие между гендерными идеологиями мужчины и женщины предполагает более глубокое взаимодействие между его благодарностью ей и её благодарностью ему. Ибо в том перетягивании каната, каковым является брак, идентичность людей влияет на представления о даре.
Если мужчина считает более высокий заработок супруги противоречащим его идеалу мужественности, то его согласие «терпеть» это может выглядеть как его дар ей. Но муж также может испытывать иные чувства: «Когда моя жена начала зарабатывать больше меня, я подумал, что напал на золотую жилу!».
В этом случае дар — зарплата его жены, а не его способность снисходительно её принять. Пары редко ссорятся только затем, чтобы выяснить, кто что делает. Гораздо чаще они спорят о том, кто что приносит и получает в дар.
IQ, 19 июня 2020 года
Любовный фастфуд
Как интернет и пандемия меняют институт брака
По данным ВЦИОМ, 58 процентов молодых людей от 18 до 24 лет считают нормальным жить вместе, не вступая в официальный брак. Более того, современные мужчины больше всего ценят легкость и необременительность отношений.
Хочешь большой, но чистой любви, спрашивал один киношный персонаж и звал девушку на сеновал. В советское время это воспринималось как грубый юмор. Сегодня - как один из обычных сценариев отношений между мужчиной и женщиной. На дворе - новый виток сексуальной революции. Об этом говорят не только специалисты, но и родители молодых пар, в голове у которых не укладывается, как можно "так жить".
Секс в большом городе
Команда ВЦИОМ под руководством социолога Владимира Ильина в исследовании "Двое в обществе. Интимная пара в современном мире" сосредоточилась на молодых горожанах, состоящих в "неформальных" отношениях или, как без ученой деликатности говорят в народе, сожителях. Первое, на что они обратили внимание: диджитал-технологии коренным образом изменили сексуальную жизнь в больших городах. Теперь не нужно хипповать или посещать нудистские пляжи, как делали первые апологеты свободы в любви: клик мышью обеспечит новый стиль жизни.
"Когда мы начинали это исследование, многие просто стеснялись признаться, что пользуются сайтами знакомств. Сейчас это стало атрибутом обычного молодого человека. Произошел качественный скачок в обустройстве сексуальных отношений. Если раньше "площадка", где происходил выбор партнера, была ограничена географически "пятачком" улицы, деревни, трудового коллектива, студенческой группы, теперь она разрослась до планеты, - говорит Ильин. - Это парадокс горизонта.
Девушка кажется лучшей только до следующего клика, который открывает новые перспективы и новые надежды. Мало того, в историях современных пар не редкость параллельный поиск: человек вроде бы выбрал себе партнера, а рука все равно тянется к пресловутой мыши".
По мнению ученых, отношение к сексу среди молодых развивается по типу любви к быстрой еде. Для этого процесса придуман и термин: "макдонализация". Параллель с фастфудом весьма остроумна, если заметить, что технология "приготовления" знакомства в последние годы упрощается в мировом масштабе, чему, к примеру, способствуют качественные электронные переводчики, которые снимают проблему языкового барьера.
Социологи сообщают о наступлении в России так называемого эмоционального капитализма, который сменяет эмоциональный социализм.
Это одна из причин, почему старшие родственники современных любовных пар, привыкшие воспринимать брак как историю от первого поцелуя к общему месту на кладбище, не могут понять и одобрить легкие "проектные отношения": взял "роман с полки", прочитал, поставил на место, взял другой... Миссия рождения детей уступает гедонистической задаче получить совместное удовольствие.
"Старшие привыкли, что сексуальная жизнь ориентирована на судьбу: встретились, посмотрели друг на друга, голова закружилась, а дальше "как пойдет!" - объясняет содиректор программы гендерных исследований Европейского университета Анна Темкина. - Другое дело, эмоциональный капитализм - это когда все подсчитывается, калькулируется. Если романтическая любовь освобождала женщину и помогала ее индивидуализации, то вот эти новые тренды освобождают от глубоких эмоций и позволяют построить интимную сексуальную жизнь как проект".
Страхи настоящих мужчин
Между тем и психологи, и сексологи фиксируют грандиозные изменения самой структуры брака. "Автономия и свобода партнеров друг от друга являются не тем, что разъединяет людей, а наоборот, тем, что их скрепляет и дает ощущение стабильности, - высказывает, на первый взгляд, противоречивое суждение известный врач и психотерапевт Лев Щеглов. - В паре такая мотивация (поклонение собственному "эго") кажется странной, но она существует, и она работает на совместимость".
Среди современных пар можно, к примеру, наблюдать парадоксальное переплетение консервативной и либеральной философии жизни. "Либеральная составляющая проявляется в расширении практики интимного сожительства, - считает Ильин. - Эти отношения переходят из категории греха и аморальности в категорию стиля: каждый выбирает свое и о вкусах не спорят. Все допустимо. А на консервативном фланге - непринятие ювенальной юстиции и критика закона о домашнем насилии: то есть посторонним (государству и обществу) нечего вмешиваться, брак - частное дело частных лиц".
С жалобами на то, что партнер или супруг слишком оберегает границы "своей территории", не раз сталкивалась практикующий психолог, автор книги "Страхи настоящих мужчин, которые должна знать каждая женщина", блогер Анетта Орлова. "Поведенческая автономия, конечно, способствует развитию самостоятельности и конкурентности. Все чаще свободу толкуют именно как необходимость, чтобы воплотить свой замысел жизни, - подчеркивает она. - Сегодня люди с деньгами и образованием при желании могут обеспечить себе комфортное существование и без партнера".
Примерно на две равные группы разделились те, кто считает, что в одиночестве легче перенести самоизоляцию, и те, кто думает наоборот.
А коронавирус только обострил вопрос совместного быта. По словам социологов, примерно на две равные группы разделились те, кто считает, что в одиночестве легче перенести самоизоляцию, и те, кто думает наоборот. "Ситуация пандемии позволила заметить, сколько обязанностей у среднего класса было передано на аутсорс (начиная с нянь и сотрудников клининговых компаний до репетиторов). И оказалось, что в обычные не карантинные дни пары в основном бывали вместе, только когда ходили по магазинам или на прогулку. То есть суть, смысл семьи (ее приватность и интимность) сконцентрирована вокруг досуга и отдыха", - замечает доцент кафедры социологии факультета НИУ ВШЭ (Санкт-Петербург) Лариса Шпаковская.
Сексоголики и web-модели
Молодой мужчина вместо общества жены-красотки предпочитает смотреть детские мультики. Эта история была бы смешной, если бы не была такой грустной. "Новые явления в сексуальном поведении нас изумляют. Это сексоголизм и так называемая эротическая скука, когда человек игнорирует секс при отсутствии сугубо медицинских затруднений, а также появление сообществ асексуалов, - делится Лев Щеглов. - И культ юности, который перемалывает судьбы, семьи и обеспечивает многомиллиардные обороты всех этих диетологов, корректоров фигуры, "отрезателей" и "пришивателей" чего-то".
По мнению сексолога, новый виток сексуальной революции, который накрыл все мегаполисы мира, привел к тому, что количество вариантов сексуальных сценариев просто не поддается подсчету. "Культура, как говорил Дмитрий Лихачев, развивается по принципу сужения сферы запретного. Она постепенно скукоживается, как шагреневая кожа. И позитивного, и негативного в этой тенденции можно обнаружить достаточно", - признает врач. Например, отчленить норму от патологии стало труднее. И критерии, которые еще 20 лет назад считались достаточными и объективными, сегодня теряют свою "демаркационность".
"Жесткое ограничение нормального сексуального поведения становится фактически невозможным", - считает Щеглов.
С глобальным преображением "рынка партнеров", который стал безграничным, появились и новые профессии. Например, web-модели, которые обеспечивают виртуальный секс с помощью web-камер. "И эта область деятельности становится очень популярной среди тех молодых людей, которые не хотят тяжело работать и учиться, - утверждает социолог Ильин. - В коммерческом сексе - революция: путаны ушли с улицы в интернет. Это дает легкость доступа, один клик и нет никаких психологических и культурных барьеров. На первый план выдвигаются отношения, где за рамки вынесены все сложности, конфликты, ревность, притирка, бюджет. Остается только чистое удовольствие, то есть услуга".
"Я" не вытеснит "мы"
Но вот что важно во всей этой чехарде новостей и новинок: люди по-прежнему женятся. "Пары все равно образуются. И это при том, что законную жену можно заменить и в сексе, и в готовке еды, и уборке квартиры!
Но вот эмоциональную интимность, душевность очень трудно отдать на аутсорсинг. Она сейчас является скрепой брака. Что нужно человеку (всякому, даже самому упакованному) от отношений? Ощущать, что ты нужен другому, чувствовать свою причастность, полноценность связанности. Сегодня "я" в браке гораздо больше, но и "мы" необходимо", - утверждает Анетта Орлова.
"Пара сплачивается только в режиме интимности: интеллектуальной (есть, о чем поговорить), духовной (разделяем общие ценности), эротической (переживание другого тела, где духовное и телесное переплетаются) и сексуальной с акцентом на физиологии. Идеально, когда все эти составляющие совпадают. И это по-прежнему случается", - обнадеживает Владимир Ильин.
Как пройти в библиотеку
Русские женщины предпочитают честных, а русские мужчины - красивых.
Такие данные последних опросов ВЦИОМ озвучил его гендиректор Валерий Федоров: "Идеальный избранник для русских женщин должен быть честным - так ответили 22 процента опрошенных социологами. Видимо, наболело. Надежность и защита нужны 19 процентам наших гражданок. Ответственность сегодня ищут в мужчинах 16 процентов женщин и практически столько же порядочность и доброту - это 14 процентов. А вот русских мужчин внешность покоряет по-прежнему. Россиян мужского пола, которые обращают внимание сначала на красоту женщины - почти треть. Ум и образованность на втором месте - 22 процента, искренность и честность на третьем месте. В пятерку качеств идеальной женщины входят доброта и хозяйственность".
Удивительно, но 8 процентов наших граждан (это высший показатель) считают, что лучше всего знакомиться со второй половиной в библиотеке. Таких идеалистов больше, чем тех, для кого предпочтительнее дискотека или бар. Но самый популярный ответ, а где вы на самом деле познакомились - "в кругу общих друзей" (27 процентов).
Елена НОВОСЕЛОВА, Владимир ИЛЬИН. Российская газета, 9 июля 2020 года
