… о статистике заболеваемости и смертности от коронавируса

Демограф из ВШЭ Евгений Андреев о статистике смертей от коронавируса

Пока, по официальным данным, Россия является одной из стран с наименьшей смертностью от коронавирусной инфекции. “Ъ” поговорил с главой Международной лаборатории исследования населения и здоровья Высшей школы экономики (ВШЭ) Евгением Андреевым о том, как в России формируется статистика смертности и ее причин, о том, когда можно будет получить окончательные данные о числе умерших в ходе эпидемии, и о том, почему существующие сейчас международные сопоставления некорректны.
— Сейчас в связи с эпидемией коронавируса возникли дискуссии о том, насколько достоверные данные о смертности от этого заболевания собирают в России. Поводом к таким разговорам, в частности, стали низкие значения этого показателя в РФ по сравнению с другими странами. Для начала — как в целом устроен сбор данных об умерших в нашей стране?
— Конечно, давайте начнем с начала. Информация о смерти поступает в медицинское учреждение и в полицию — для проверки, не имела ли место насильственная смерть. В медицинском учреждении (в большинстве случаев — в патологоанатомическом отделении) производят вскрытие трупа, после чего устанавливают причину смерти. Данные попадают в медицинское свидетельство о смерти, которое также содержит общую информацию об умершем. Свидетельство о смерти, в свою очередь, вместе с паспортом покойного или другим документом попадает в местное отделение загса, где на их основании составляется еще один документ — запись акта о смерти, которому присваивается уникальный идентификационный номер. Далее данные из записи акта о смерти поступают в единый государственный реестр записей актов гражданского состояния, который существует с конца 2018 года и ведется в электронном виде. Доступ к этому реестру есть у широкого круга ведомств — начиная с налоговой службы и Пенсионного фонда и заканчивая Росстатом.
— Что с этими данными делает Росстат?
— Росстат составляет таблицы с различными характеристиками умерших, учитывающими их пол, возраст и причину смерти. На их основании рассчитывается один из основных индикаторов смертности — коэффициент смертности на 100 тыс. человек, определяются группы умерших от различных причин. А далее уже строятся более сложные модели, например — показатель продолжительности жизни.
— Росстат публикует данные о смертности и о ее причинах с разной частотой — есть ежемесячные публикации, полугодовые, годовые. Чем они отличаются?
— Различия между ними есть, и они довольно существенные. Раз в месяц Росстат выдает данные о зарегистрированных смертях. Прошу обратить внимание — не о фактических. Ведь человек может умереть в апреле, а документы его родственники начнут оформлять в отделе загса только в мае.
То же самое и с причинами смерти: посмертные диагнозы могут меняться — как из-за разногласий с родственниками покойного, так и из-за новых данных, например, в результате дополнительного анализа.
В результате данные, которые мы видим за месяц, могут полностью не отражать реальную картину смертей и их причин. В том числе поэтому Росстат и составляет годовой отчет — предполагается, что в начале следующего года большая часть данных уже будет избавлена от таких неточностей.
— Насколько российский подход к сбору и анализу данных о смертности отличается от зарубежного?
— Только в несущественных деталях. В целом в мире статистику РФ в этой сфере считают абсолютно достоверной — так как мы входим, можно сказать, в клуб 42 развитых стран, которые предоставляют информацию для международной базы данных The Human Mortality Database.
— Значит ли это, что российской статистике по смертности всегда можно полностью доверять?
— Я не думаю, что мы можем всерьез рассуждать о фальсификации числа смертей. Но процесс установления причин смерти может быть не таким прозрачным. Во-первых, у нас существуют различия в методике диагностики причин смерти на уровне регионов, так как различается управление региональными системами здравоохранения. Во-вторых, опять же на уровне регионов, статистика причин смерти может подгоняться под текущие задачи правительства. В первый раз это стало известно еще в советское время, когда тогдашний министр здравоохранения Чазов заявил, что умерших от сердечно-сосудистых заболеваний как-то много, и регионы начали записывать тем, кто умер в возрасте старше 80 лет в качестве причины смерти старость.
— Есть ли примеры такой практики в новейшей истории России?
— Да, такие случаи появились после майских указов президента в 2012 году, которыми он потребовал снизить смертность от сердечно-сосудистых заболеваний. Я бы сказал, что до половины ее снижения, которое потом произошло, было обеспечено действиями со статистикой. Какими? Вот, например, умирает от инфаркта человек, у него есть и другие тяжелые заболевания — и ему могли вместо инфаркта в причинах смерти указать одно из них.
Конечно, в отсутствие сопутствующих заболеваний изменить причину смерти было невозможно — если в остальном здоровый человек умер от инфаркта, то никто бы не указал, что ему проломили голову.
— Хорошо, с общими принципами сбора данных о смертности мы разобрались. А как устроена статистика по умершим от коронавируса?
— Насколько я понимаю, ежедневно она собирается другим путем — медучреждения каждый день письменно или устно докладывают о том, сколько человек и с каким диагнозом у них умерло. И здесь простора для неточностей гораздо больше, потому что такую отчетность сложнее контролировать и по итогам месяца ее можно и подправить. Потом неясно, как сейчас устанавливают, что причиной смерти человека является именно коронавирус. По указанию Минздрава это должно показывать вскрытие, но очевидно, что в ряде регионов, там, где существуют народные традиции захоронения, например в Дагестане, его не делают.
— То есть мы можем видеть заниженную статистику умерших от коронавирусной инфекции?
— Я не сомневаюсь, что в сравнении со многими странами так и есть, но не потому, что ее сознательно массово фальсифицируют.
Россия всегда придерживалась определенного подхода к анализу причин смерти — она должна произойти от безусловно доказанного диагноза.
В случае с коронавирусом это означает, что если у больного на посмертном вскрытии обнаружили характерные изменения в легких, то он умер от этого заболевания. А вот если он, будучи больным коронавирусом, умер от инсульта, то в причинах смерти ему запишут инсульт.
— Не противоречит ли такой подход рекомендациям ВОЗ?
— Если переводить последние рекомендации ВОЗ об установлении причин смерти при эпидемии коронавируса, то там сказано буквально следующее: считать умершими от коронавируса всех, у кого он есть, если нет другой очевидной причины, например травмы. Такое определение довольно расплывчато само по себе — а если у пациента с коронавирусом не травма, а рак в терминальной стадии? Как поступать в этом случае? И чем тогда это принципиально отличается от подхода России?
— А как считают смертность от коронавируса в других странах? Как они следуют методике ВОЗ?
— В целом большинство стран, столкнувшихся с эпидемией, записывает в умершие от коронавируса всех, кто был им заражен, независимо от тяжести других заболеваний и конечной причины смерти. Но и здесь есть различия — например, в Италии анализ на коронавирус делали посмертно, а в Великобритании в какой-то момент перестали включать в общую статистику смерти проживавших в домах престарелых. Потом это отменили.
— А на чем же тогда основаны публикуемые сейчас межстрановые сравнения по смертности?
— Вот на этой самой статистике, которая несопоставима. Хоть сколько-нибудь достоверные сравнения по числу умерших от коронавируса в разных странах могут быть сделаны только через год, когда ВОЗ и все страны смогут как-то унифицировать нынешние данные. Сама ВОЗ при этом не раз заявляла, что ее рекомендации к определению числа умерших — временные.
— В ряде СМИ появились предложения считать смертность от коронавируса на основе превышения общего числа смертей прежнего уровня. То есть вот в Москве, как они обнаружили, в апреле этого года умерло на 20% больше, чем в среднем за апрель в предыдущие годы. Насколько достоверно можно говорить о том, что это жертвы коронавируса, не попавшие в официальную статистику?
— Это, безусловно, жертвы коронавируса, но в более широком смысле. Как я уже говорил, в РФ умерших от этого заболевания считают по нижней границе, поэтому вероятно, что число смертей выросло за счет тех, кто умер, имея коронавирус, от обострения другого заболевания.
Также нельзя забывать о том, что свой вклад в рост числа смертей внесла и выросшая нагрузка на систему здравоохранения, из-за чего кто-то страдающий от онкологического или сердечно-сосудистого заболевания не смог получить помощь вовремя.
То есть да, все эти люди являются жертвами эпидемии, но не все они умерли непосредственно от коронавируса.
— То есть пока ущерб от коронавируса можно оценить по дополнительной смертности в целом?
— Да, это более достоверный подход. Ряд европейских демографов, в том числе мои коллеги по Международной лаборатории исследований населения и здоровья Владимир Школьников и Дэвид Леон, уже обратились к статистическому бюро Евросоюза с предложением организовать еженедельную публикацию всеми странами—членами данных об общей смертности. Сравнивая их с данными прошлых лет за аналогичные периоды, они смогут оценить сверхсмертность во время эпидемии и, таким образом, получить цифру совокупных людских потерь.
— Вы говорите обо всех тех людях, которые, если бы эпидемия не случилась, могли бы жить?
— Да, вопрос только в том, сколько они бы прожили. Все-таки мы видим, что в массе своей коронавирус тяжело переносят люди, у которых и так есть заболевания. И мы не можем достоверно знать, через какое время они бы умерли от своего основного заболевания. Может быть, через несколько лет, а может быть, через год или месяц.
— Если в РФ ежегодно умирает около 1,9 млн человек, причем большая часть — от заболеваний, а не от травм, по итогам года мы можем вообще не увидеть изменения этой цифры из-за коронавируса?
— Мне бы не хотелось делать такие прогнозы в ситуации, когда все может измениться, но и такое возможно.

Интервью взяла Анастасия МАНУЙЛОВА. Коммерсантъ, 22 мая 2020 года

Взгляд демографа на статистику причин смерти в России и мире

Многочисленные статьи в зарубежных и русскоязычных СМИ о «русском чуде» и «загадке поведения коронавируса» в России, а также признания министра здравоохранения республики Дагестан о соотношении смертей от коронавируса и внебольничной пневмонии породили большую общественную дискуссию о методах учёта статистики причин смерти. Насколько достоверны собираемые официальными ведомствами данные? Могут ли власти полагаться на них при принятии решений? Какие два типа статистических данных должны разрабатываться в условиях эпидемии — на эти и многие другие вопросы отвечают демографы Сергей Тимонин и Анатолий Вишневский.
Согласно отчёту ВОЗ, основанному на данных, полученных от официальных национальных источников, в России на 28 мая было зарегистрировано 379 тысяч подтвержденных случаев COVID-19. Из них 4,1 тысяча (1,09%) закончились летальным исходом. При сравнении этих данных со статистикой по другим странам обращает на себя внимание и вызывает неизбежные вопросы исключительно низкий уровень летальности от коронавируса в России. Иногда он на порядок ниже, чем в других странах.
Число подтвержденных случаев новой коронавирусной инфекции и летальных исходов в некоторых странах

Данные по состоянию на 10 часов утра центральноевропейского времени 28 мая 2020 года
Источник: Coronavirus disease (COVID-19). Situation Report – 129.

В чем причина таких различий? Отражают ли они истинное положение вещей или это артефакт, обусловленный особенностями публикуемой в России статистики? От ответов на эти вопросы во многом зависит политика властей, направленная на прекращение эпидемии и преодоление ее последствий.

Можно ли сравнивать показатели смертности от COVID-19, опираясь на текущие оценки по странам?
Традиционно, статистика причин смерти, собираемая и публикуемая официальными ведомствами, основывается на информации, полученной из медицинских свидетельств о смерти. Они заполняются в соответствии с общепризнанными правилами, принятыми на международном уровне более 70 лет назад. Так, если в свидетельстве о смерти указывается несколько ее причин, то выделяется одна из них, которая считается первоначальной, запустившей всю цепочку заболеваний, приведшей к наступлению летального исхода. В этом случае все остальные заболевания рассматриваются как осложнения основного заболевания или как сопутствующие (коморбидные).
Статистическая разработка причин смерти ведется по первоначальной причине. Её выделение может оказаться в некоторой степени субъективной и нетривиальной задачей даже в «нормальных» условиях. Эпидемия COVID-19, которая несет наибольшую угрозу для пожилых лиц с тяжелой сопутствующей патологией, порождает дополнительные сложности при выделении первоначальной причины смерти.
Как только распространение SARS-CoV-2 вырвалось за пределы Китая, большинство стран мира стали публиковать ключевые показатели, позволяющие следить за ходом эпидемии внутри них. Однако стандартные правила не были рассчитаны на ситуацию пандемии, а их актуализированное толкование в разных странах неизбежно привело к несопоставимости публикуемых ими сведений. Наибольшее расхождение должно было произойти в показателях числа умерших от COVID-19 из-за различий в подходах к определению «ковидных» смертей.
В некоторых странах в текущую статистику было решено включать все летальные исходы среди тех, у кого при жизни была диагностирована новая коронавирусная инфекция вне зависимости от тяжести ее течения. В других — только больничные смерти пациентов с COVID-19. При этом в ряде стран, например, Великобритании, поначалу не учитывали смерти в домах престарелых, потому что это не медицинские организации и подчиняются они другому ведомству. Третья группа стран пошла по пути применения более узких критериев, ограничиваясь учетом только тех смертей, где коронавирусная инфекция стала основным заболеванием, приведшим к смерти.
Не внесли полной ясности и разъяснения Всемирной организации здравоохранения (ВОЗ). 25 марта 2020 года ВОЗ, вводя экстренные коды для обозначения COVID-19 (U07.1 и U07.2), отметила, что «правила выбора первоначальной причины смерти такие же как для гриппа» и для «заполнения медицинского свидетельства о смерти дополнительных руководств не требуется». Однако 16 апреля 2020 года ВОЗ выпустила «Международные методические рекомендации по удостоверению и кодированию COVID-19 в качестве причины смерти». Основной посыл этого документа — указание COVID-19 в медицинском свидетельстве о смерти «как причины смерти… для ВСЕХ умерших, у которых она вызвала или предположительно вызвала смерть, или способствовала ей».
С одной стороны, в «Рекомендациях» ясно говорится, что первоначальной «причиной смерти от COVID-19 не может быть определено другое заболевание (например, онкологические заболевания), и она должна учитываться независимо от ранее имевшихся заболеваний, которые предположительно могут спровоцировать тяжелое течение COVID-19». С другой же стороны, оговаривается, что «лица с коронавирусной инфекцией COVID-19 могут умереть от других заболеваний или несчастных случаев; такие случаи не считаются смертями от COVID-19 и не должны быть учтены как таковые». Далее приводятся примеры, когда первоначальной причиной смерти выступает другое заболевание (например, инфаркт миокарда), а COVID-19 рассматривается как сопутствующая причина (коморбидное заболевание), которая «могла повлиять на ее наступление, но смерть была вызвана другим заболеванием или несчастным случаем».

Очевидно одно — ВОЗ настаивает на том, чтобы COVID-19 всегда был указан в одной из граф медицинского свидетельства о смерти — как первоначальная причина смерти или как заболевание, способствующее наступлению смерти.
В то же время постепенно нарастало понимание того, что в период эпидемии необходимо отслеживать все смертные случаи, связанные с наличием COVID-19, независимо от того, запустила ли коронавирусная инфекция цепочку патологических изменений в организме человека, приведших к летальному исходу, или встроилась в уже существовавшую, обусловленную другими причинами, и лишь ускорила приближение смерти.
Такое понимание важно не только для медицинского сообщества, решающего свои профессиональные задачи, но и для общества в целом. Ведь для многих людей пандемия создает риск ускорения процесса утраты здоровья и ухода из жизни по сравнению с обычными «мирными» условиями. Поэтому и обсуждение вопроса — как следует учитывать причины смерти в условиях пандемии, вышло за пределы научной среды и приобрело широкий общественный резонанс.
В качестве примера можно привести брифинг в Белом доме 7 апреля 2020 года, где, помимо дежурных президентских слов Трампа, прозвучало разъяснение Деборы Беркс, координировавшей со времен Обамы американские усилия по борьбе с ВИЧ, а теперь назначенной ответственным координатором по противодействию пандемии SARS-CoV-2 в США. Она сказала, что, хотя в некоторых странах причиной смерти считается обострение уже имевшегося хронического заболеваний, спровоцированного коронавирусом, «мы сейчас учитываем и намерены… именно сейчас считать умершими от COVID-19 всех, кто умирает с COVID-19». Видимо, не случайно она дважды повторила в одной фразе: «именно сейчас»(right now).
Кроме того, Центр по контролю и предупреждению заболеваний США (Center for Disease Control and Prevention, CDC) на еженедельной основе публикует и ежедневно обновляет данные по умершим от COVID-19, пневмонии и гриппа, основываясь на обработке медицинских свидетельств о смерти. При этом, в число «ковидных» смертей (deaths involving COVID-19) CDC включает не только умерших от COVID-19 как первоначальной причины смерти, но и те смерти, где коронавирусная инфекция играла роль катализатора, хотя последние составляют всего около 6% (по данным обработки медицинских свидетельств о смерти в США).

Как в России в настоящее время организован сбор сведений об умерших от COVID-19?
В соответствии с временными методическими рекомендациями Минздрава РФ, в случае смерти больного с установленным диагнозом COVID-19 или подозрением на него, он в обязательном порядке направляется на посмертное исследование. По результатам вскрытия (с учетом гистологического исследования органов и анализа аутопсийного материала на наличие вирусных и бактериальных возбудителей), формулируется окончательный патологоанатомический диагноз в соответствии с клиническими рекомендациями Российского общества патологоанатомов «Формулировка патологоанатомического диагноза при некоторых инфекционных и паразитарных болезнях».
Если проводивший вскрытие врач окончательно установил, что основным заболеванием стал COVID-19, в медицинском свидетельстве о смерти новая коронавирусная инфекция будет указана как первоначальная причина смерти. Если не было получено клинико-морфологических подтверждений того, что COVID-19 — основное заболевание, приведшее к смерти, то первоначальной причиной смерти станет иная болезнь (травма или отравление), от которой страдал умерший. Новая коронавирусная инфекция в этом случае будет выступать в качестве коморбидного или сопутствующего заболевания.
Если COVID-19 признан коморбидным заболеванием (чаще всего сочетанным), то наступление летального исхода произошло от других ранее существовавших тяжелых заболеваний, обострение или неблагоприятное течение которых вызвано «присоединением» коронавирусной инфекции. В таких ситуациях COVID-19 должен быть указан в медицинском свидетельстве о смерти в качестве «прочего важного состояния, способствовавшего наступлению смерти» (см. Временные методические рекомендации Департамента здравоохранения города Москвы).
Если же смерть наступила «от различных несовместимых с жизнью заболеваний и их осложнений при отсутствии клинических проявлений и патологических изменений, вызванных вирусом SARS-CoV-2», но имеется лабораторное подтверждение наличия вируса, то в таком случае COVID-19 — «сопутствующее заболевание», не влияющее на наступление летального исхода, и не будет указано в медицинском свидетельстве о смерти.
Российские рекомендации в целом соответствует руководству ВОЗ по установлению COVID-19 в качестве причины смерти, но не отвечают на вопрос о том, что отражается в текущей российской статистике, на основании которой принимаются оперативные решения. Четких указаний на это нет, но можно предположить, что в эту статистику включаются не все смерти с COVID-19, как это делается, например, в США.
В России, вероятнее всего, в статистику включаются только те смерти, где COVID-19 стал основным заболеванием (первоначальной причиной смерти). Подтверждением этого может служить анализ данных по некоторым регионам. Так, на портале Челябинской области отображается информация как о «смертельных случаях от COVID-19» (16 случаев на 29.05.2020), так и о тех смертях, где «COVID-19 — сопутствующее заболевание» (21 случай на 29.05.2020). На федеральном же уровне представлена оценка в 16 смертей по Челябинской области, то есть только смерти от COVID-19 как основного заболевания.
В заявлении Департамента здравоохранения города Москвы от 13 мая 2020 года, например, указано, что «посмертные диагнозы и причины смерти в конечном итоге являются исключительно точными… назвать причиной смерти COVID-19 в других случаях невозможно. Так, например, свыше 60% смертей случились от явных альтернативных причин». Это служит еще одним доказательством того, что в оперативный учет летальных случаев попадают только умершие от COVID-19 как основного заболевания (первоначальной причины смерти).
Каким образом должна выглядеть статистика причин смерти в период эпидемии?
Кризисная ситуация, создаваемая пандемией, не может ставить под сомнение выработанный многими десятилетиями общепринятый принцип статистической разработки данных о причинах смерти. Этот принцип предполагает выделение одной первоначальной причины смерти среди всех заболеваний — сопутствующих патологий или осложнений основного заболевания. Он крайне важен в «нормальных» современных условиях, когда основные усилия здравоохранения направлены на борьбу с неинфекционными хроническими заболеваниями.
Если отказаться от него и перенести центр тяжести на непосредственную или сопутствующую причину смерти, то при повышении смертности, например, от гриппа, может возникнуть иллюзия снижения смертности, скажем, от сердечно-сосудистых заболеваний. На самом же деле, их фатальный вклад не только не ослабевает, но даже увеличивается в результате дополнительного воздействия инфекционного агента, который для здорового человека был бы далеко не так опасен. С другой стороны, недоучет роли гриппа или новой коронавирусной инфекции в танатогенезе может вызвать иллюзию несерьёзности эпидемии и привести к необоснованному статистическому росту смертности от хронических заболеваний.

Карта смертности от коронавируса по состоянию на 29 мая 2020 года
WHO coronavirus disease (COVID-19) dashboard. Geneva: World Health Organization, 2020.

Кроме того, в условиях текущей эпидемии часть «избыточных» смертей от некоторых заболеваний может быть связана не только с инфекционным агентом, но и вызвана карантинными мероприятиями и их последствиями. В этом смысле важно разделить смерти, связанные напрямую с COVID-19, и косвенные.
Таким образом, статистика причин смерти, основанная на выделении первоначальной причины смерти, имеет фундаментальное значение и необходима для решения долговременных задач, стоящих перед обществом и системой здравоохранения. Однако это не исключает того, что в определенных условиях общество сталкивается с какими-то иными задачами, решение которых требует знания и другой статистики. Они возникают при появлении эпидемии, когда требуются безотлагательные и «прицельные» меры, направленные на ее блокирование.
В этой ситуации необходима информация о всех смертях, ассоциированных с эпидемическим заболеванием, независимо от того, оказалось ли оно основным или дополнительным звеном фатальной цепочки нарушений здоровья. В наших текущих условиях это означает, что необходима разработка двух наборов взаимоувязанных данных — один из них необходим для решения долговременных задач в «нормальных» условиях, а второй — для экстренного реагирования в условиях эпидемии и профилактики новых эпидемических вспышек.
Если нет второго набора данных, то статистика «не видит» реальной картины причин смерти, о которой можно будет судить лишь позднее, когда все уже завершится. Это можно проиллюстрировать примером смертности от эпидемии гриппа 2016-2017 гг. в Англии, где было выписано менее 1000 медицинских свидетельств с упоминанием гриппа. По оценке же английского офиса общественного здравоохранения, сделанной позднее, число смертей, ассоциированных с гриппом, в этом сезоне было в 18 раз больше (средняя оценка).
Такую оценку — более или менее точную — можно сделать задним числом, когда известно общее число умерших от всех причин и его можно сравнить с обычным их числом в годы без эпидемии. Она важна для понимания долговременных тенденций, для выработки превентивных мер и т.д. Но с точки зрения оперативного реагирования, она бесполезна.

Может ли российская статистика обеспечить формирование двух наборов данных о причинах смерти?
В текущих условиях российская статистика способна обеспечить сбор такой информации двумя способами. Первый — «сплошное» указание COVID-19 в качестве не только основного заболевания (первоначальной причины смерти), но и коморбидного (прочего важного состояния, способствующего наступлению смерти) в медицинском свидетельстве о смерти. Это даст возможность Росстату впоследствии разработать статистику не только по первоначальной, но и по «сопутствующей» причине смерти.
Дополнительным и более полным источником сведений о COVID-ассоциированных смертях может служить Федеральный регистр лиц, больных новой коронавирусной инфекцией COVID-19. Если следовать инструкции, размещенной на портале Минздрава России, включению в регистр подлежат все пациенты с COVID-19.
В случае наступления летального исхода предполагается внесение в регистр сведений о предварительном и заключительном патологоанатомическом/судебно-медицинском диагнозе, а также кодов причин смерти из медицинского свидетельства о смерти. Полноценное ведение данного регистра позволит не только собрать уникальную информацию для разностороннего анализа всех COVID-ассоциированных смертей, но и оказать помощь в последующей разработке окончательной статистики причин смерти в России и в проведении научных исследований.

Анатолий Григорьевич ВИШНЕВСКИЙ, Сергей Андреевич ТИМОНИН.
IQ, 29 мая 2020 года

Смерть 101 российского медика привела к поразительным расчетам

Она плохо сочетается с мировой статистикой

Почти в каждой стране в списке жертв коронавируса есть медики. К сожалению, это неизбежно. Но что будет, если сравнить соотношение умерших граждан к умершему медперсоналу в государствах, занимающих лидирующие позиции по заболеваемости COVID-19? Может ли это дать что-то к пониманию общей статистике смертности в России?
 «У нас самые лучшие врачи, поэтому больные и умирают мало», - парируют наши чиновники.
Да, врачи. И их имена, в отличие от остальных, не скрыть. В народной “книге памяти и скорби” в данный момент (26.05.2020) написаны 303 фамилии погибших  на боевом посту медработников, Минздрав РФ сегодня официально подтвердил 101 случай инфицирования, приведший к смерти медиков.
Те, кто в списке памяти, трудились в «красной зоне» или на скорой помощи, были в экипировке, имели защиту. И, тем не менее, умерли.
А как со смертностью медиков обстоят дела в других странах-лидерах по ковид?
К сожалению, в открытых источниках найти удалось данные не по всем. Информации по Бразилии, например, нет. В Германии (8309 умерших) ни один врач не ушёл из жизни. «У нас сразу же отправили по домам всех, кто в группе риска. Компенсация за гибель медработника порядка 3,5 миллиона евро. Правда, переболели многие - около 5 тысяч медицинского персонала, при общем количестве заражённых в 180 тысяч», - рассказывают германские медики.
Итак, возьмём первую четверку лидеров по заболеваемости, где известно количество умерших медиков: Италию, США, Великобританию, Россию.
Все сведения от 26 мая 2020-го года на момент написания материала - так как числа все время меняются.

ИТАЛИЯ: Всего умерли: 32 877. Врачей из них: 152. То есть 0,46 % от общего числа умерших

США: Всего: 99 807. Врачей: 389. 0,38%.

ВЕЛИКОБРИТАНИЯ: Всего: 36 996. Врачей: 180. Всего 0,48%.
Получается, общая цифра умерших сограждан к умершим врачам по ковид-лидерам колеблется где-то в пределах меньше половины процента.

РОССИЯ: Всего официально умерло: 3807 человек. Из них врачей и медработников по данным Минздрава РФ - 101 человек. ИТОГО: 2,65 %
То есть наши медики умирают в шесть раз больше, чем во всем остальном мире. Если же считать всех поимённо из общего списка памяти - 303 человека, разница между смертностью медиков в разных странах, увеличивается до 15 раз.
Такое впечатление, что российские врачи лечат больных коронавирусом голыми руками, без средств защиты. Тогда почему ни один из чиновников до сих пор за это не ответил?
Это просто невероятные какие-то цифры. Да, есть пылающий Дагестан...
Да, везде разные системы здравоохранения, подходы к лечению, к безопасности, могут быть и иные факторы (самоизоляция и карантин), которые также способны повлиять на уровень заболевания и смертности, и из-за этого, как уверяют, тоже может быть разница в конечных цифрах. Но стандарт безопасности медиков в принципе везде одинаков.
При том, что общая смертность всех заболевших в России меньше одного процента.
Простая математическая логика подсказывает - если представить, что Россия мало чем отличается от лидеров ковида и смертность защищённых врачей от общего числа умерших больных составляет приблизительно те же 0,4 %, тогда, исходя только из официальных данных, пропорция будет такова.
101 врач - 0,4 %. Икс погибших граждан - 100 %.   Решить эту пропорцию читателю  не составит труда.

101 или 186?
До недавнего времени Минздрав официально не публиковал цифры профессиональных потерь. Пока открыто не прозвучало, что в том же Дагестане скончались 40 медиков.
Но народный, мемориальный список памяти умерших, составленный коллегами и близкими, - не единственный источник информации о погибшем медперсонале.
Любой может зайти на этот сайт и отослать форму: ФИО скончавшегося, где работал, как связаться с человеком, подтверждающем сведения, ссылка на источники (СМИ, пост в соцсетях)
Определенным минусом перечня является то, что для того, что бы в него попасть, должны были присутствовать всего два пункта а) человек - медик б) человек должен умереть в период эпидемии от причин, так или иначе связанных с COVID-19.
Журналисты Медиазоны пытались уточнить достоверность данных людей, которые в него были внесены. И создали свой список. В него на момент проверки (19 мая) из 255  вошли 186 человек.
«Нашей задачей было убедиться, что погибшие врачи действительно существовали — в список не вбросили фейки, что эти медики работали с коронавирусными больными и до смерти имели симптомы, типичные для коронавируса, - рассказывает Дмитрий Трещанин, редактор Медиазоны.
Сразу же исключили 19 случаев: шестерых врачей из других стран, семерых медиков, не практиковавших во время пандемии, и шесть смертей, напрямую не связанных с заражением.
«В целом мы скорее доверяем списку памяти, но как журналисты просто не имели права не проверить данные», - подчеркивает Трещанин.
Чаще всего сведения об умерших врачах уточнялись официальными источниками: о погибших медицинских работниках говорили главы регионов, сообщали оперативные штабы, региональные минздравы и больницы. 30 подтверждений были найдены в соцсетях. В 27 случаях о смерти коллег сообщали врачи, в 17 случаях — СМИ, в 12 — родственники и друзья...
«Из итогового списка мы исключили совсем немного фамилий: скажем, двоих врачей, которые выпали из окна при странных обстоятельствах и одного доктора, умершего от переутомления, - поясняет Дмитрий Трещанин. - Еще несколько десятков мы не нашли ни в соцсетях, ни в официальных источниках: это не значит, что таких людей не существует, просто далеко не у всех есть соцсети под своим именем и фото. Но в свой расчет такие фамилии мы не включали тоже».

Почему такая разница в подсчетах?
Дело в том, что многие сотрудники больниц, доказанно погибшие от коронавируса, не числятся среди медработников. И именно поэтому их близкие не могут теперь рассчитывать на путинские посмертную выплату в 2,7 миллиона рублей.
«МК» уже писал, как питерская санитарка, 54-летняя Юлия Яселевич, которая трудилась до последнего и умерла от коронавируса, что подтвердил и посмертный диагноз, была оформлена в своей больнице уборщицей.
Её дочь рассказывает, как обстоят дела с денежными выплатами на самом деле:
«В новостях классно написано, что семьям погибших от коронавируса медработникам полагаются выплаты. Не какие-нибудь жалкие, а миллионы.
Я привлекла сразу двух юристов и действовала в команде с ними».
Из публикации в СМИ, девушка, которая в данный момент находится в Таиланде и не имеет физической возможности вернуться домой, выяснила, что ее мать, трудясь санитаркой, была оформлена как уборщица. «Моя мама очень хотела получить эту работу и согласилась на такие условия. Да и покажите мне хоть одного человека в России, чьи трудовые права никогда не нарушались».
Подтвердить, что Юлия выполняла обязанности санитарки, по закону теперь должен ее работодатель. Вот только нужно ли ему это?
По совету юристов, дочь подала заявление в комитет по здравоохранению, чтобы ей выдали справку о признании мамы пострадавшей при оказании помощи больным коронавирусом.
Комитет без разъяснений переправил её запрос в НМИЦ Травматологии и Ортопедии им. Р. Р. Вредена, то есть непосредственно работодателю. Оттуда ответа нет.
Параллельно Ксения узнала от журналистов и юристов, что этот Медицинский центр, оказывается, не подчиняется Постановлению правительства С-Петербурга за номером 247 от 28 апреля 2020 года, где регламентируются порядок и условиях предоставления единовременных выплат медицинским работникам государственных учреждений здравоохранения Санкт-Петербурга, пострадавшим вследствие оказания помощи пациентам с коронаворусной инфекцией, а также членам их семей. А работает по Указу президента РФ 313 от 6 мая 2020 года, в котором сказано, что право получить компенсацию есть не у всей семьи, а только у супруга и детей до 23 лет с инвалидностью.
«Родители были в разводе, а мне 27, и я в норме», - горько резюмировала Ксения Ясюлевич на своей странице в Фейсбуке.
Вот так и оказывается, вероятно, что за каждого мертвого медика чиновники могут биться, как за живого - лишь бы не платить.

Екатерина САЖНЕВА. Московский Комсомолец, 26 мая 2020 года

"24 июня Владимир Путин хочет провести в Москве военный парад. Однако в регионах вирус, кажется, вовсе не побежден - и местные руководители подделывают статистику, чтобы создать лучшее впечатление", - утверждает немецкое издание Frankfurter Allgemeine Zeitung.
"Во времена без коронавируса многие россияне, которые могут себе это позволить или которые собрали пожертвования, приезжают в Берлин или Дрезден на лечение. Сейчас, во время пандемии, правящий бургомистр Берлина и премьер-министр Саксонии предложили лечить российских пациентов с коронавирусом в немецких больницах, руководствуясь партнерскими отношениями и солидарностью. Однако для президента Владимира Путина принятие солидарности - это знак слабости", - отмечает журналист Фридрих Шмидт.
"По мнению специалистов", сказал Путин во время видеоконференции с министром обороны Сергеем Шойгу, пик распространения коронавируса в России пройден, ситуация в целом остается стабильной. Что значит: потребности в помощи нет", - передает издание.
"Затем последовало главное с точки зрения Путина: он поручил Шойгу осуществлять подготовку к проведению посвященных Дню Победы 1945 года военных парадов в Москве и других городах 24 июня; в этот день 75 лет назад на Красной площади состоялся парад победителей. Путин потребовал обеспечить "самые строгие требования безопасности", при этом не было упомянуто, что, как говорят, во время репетиций майского парада, которые прошли еще в середине апреля, коронавирусом заразились сотни солдат. Перенесенный марш "Бессмертный полк", во время которого россияне идут вдоль улиц с фотографиями участников войны, в основном своих родственников, а также парад ВМФ должны, по словам Путина, пройти 26 июля, в день военно-морского флота".
"О третьем крупном событии, отложенном из-за пандемии, Путин не сказал: а именно о народном голосовании о конституционной реформе, которая позволит ему оставаться в должности президента до 2036 года. Хотя аппарат власти уже законодательно создал возможность проведения электронного голосования, по словам Избирательной комиссии, только 3-4 региона располагают соответствующими условиями, наряду с Москвой это могут быть Санкт-Петербург и Калининград. То есть нужна дата для массовой мобилизации - и фон положительных сообщений об армии, парадах и ослаблении строгих ограничений, введенных в связи с коронавирусом".
"В целом количество новых заражений падает. Оно не составляет, как в первой половине мая, более 10 тыс. случаев в день, а выражается высокими четырехзначными числами, тенденция идет вниз. Однако это вызывает сомнения, - указывает издание. - Многочисленные регионы страны сообщают о подозрительно стабильном числе новых заражений, будто бы не бывает учащения заражений или колебаний в оценке тестов. Например, в Липецкой области, расположенной примерно в 400 км от Москвы. В период с 5 мая по 16 мая регион сообщал о 47-50 новых заражениях в день, затем о незначительно более высоком числе, потом - за исключением 20 мая с 79 случаями - примерно о 65 случаях ежедневно, в среду - о 72. Соответствует ли это действительности? В отрывке из разговора губернатора области Игоря Артамонова с подчиненными, опубликованном на двух Telegram-каналах, речь идет о необходимости "поменять цифры, а то о нашем регионе плохо подумают".
"Беспокойства связаны с Москвой, центром, от которого регионы зависят политически и финансово. (...) Выстроенная Путиным за 20 лет "вертикаль власти" не дает появляться харизматичным соперникам. Так, Артамонов до того, как Путин отправил его в Липецк, занимал прибыльную должность в государственном банке. Такой человек не станет народным трибуном. Хотя во время коронакризиса Путин и обещал региональным руководителям больше полномочий, он их не признал, а лишь передал им обязанность объявлять о неприятных решениях. Когда 11 мая Путин отказался продлевать объявленные им в конце марта "нерабочие дни", это было воспринято как сигнал к ослаблению ограничений. Десятки регионов начали смягчать принятые меры, многие из них позднее снова пошли на попятную. (...) Цифры наподобие данных из Липецка подпитывают предположение, что многие данные по коронавирусу в России подстраиваются под политические предписания", - говорится в статье.
"Официально от Covid-19 в стране умерло 3968 человек, то есть смертность составляет чуть больше одного процента. В международном сравнении это крайне низкий показатель, связанный прежде всего с российской практикой указывать в качестве причины смерти другие болезни вместо Covid-19 - рак или воспаление легких", - считает автор статьи.
"Подозрения вызывают и данные из многих регионов, в частности из Липецкой области, где официально смертность составляет лишь 0,3%, хотя больницы за пределами столицы даже приблизительно не так хороши, как в Москве, где официально смертность составляет 1,3%. Многие наблюдатели полагают, что количество умерших от коронавируса в России нужно увеличивать в три раза".
"Тем, что российская система здравоохранения не потерпела крах, она обязана своим врачам, медсестрам и санитарам, которые, получая низкую зарплату, порой были вынуждены самостоятельно покупать себе маски, защитные очки и перчатки. Жесты Путина в сторону спасателей свидетельствуют о том, что "вертикаль власти" не справляется с российской реальностью: медикам, работающим с коронавирусными пациентами, президент обещал надбавки. Однако на места поступило недостаточно денег, функционеры сократили премии, исключив, например, медиков, работающих не в специальных больницах для пациентов с коронавирусом, или посчитав лишь минуты, проведенные в работе с такими пациентами".
В "Списке памяти" на настоящий момент значится более 300 имен российских медиков, умерших во время пандемии. По подсчетам портала "Медиазона", смертность медперсонала в России в среднем в 16 раз превышает смертность в также сильно пострадавших от пандемии странах, в частности, в Великобритании, США, Иране, Италии и Испании. "Во вторник министерство здравоохранения впервые сообщило официальное число врачей, младшего и среднего медицинского персонала, умерших в России от коронавируса: 101 человек, то есть в три раза меньше, чем в неофициальном списке", - пишет FAZ.

Фридрих ШМИДТ. Frankfurter Allgemeine
InoPressa, 28 мая 2020 года