Все мигранты разные. Как показывает практика, стараются жить рядом и в то же время отдельно от других узбеки и таджики
В столице постоянно проживают представители более 160 национальностей. Во многих мегаполисах мира приток мигрантов сформировал китайские, итальянские, арабские кварталы. Подобные слободы (немецкая, татарская) были и в истории Москвы, но в ХХ веке преобладает принцип смешанного расселения. Какой путь развития и почему ближе современной Москве — рассуждают эксперты.
Где работа, там и люди
Хуршеда Хамракулова, член Совета по делам национальностей при правительстве Москвы, председатель совета РОО «Таджикский культурный центр»:
— Если говорить про современных мигрантов, их процент может быть заметно выше в тех районах, где для них есть работа. Например, я живу на границе районов Люблино и Марьино. У нас есть ярмарочный комплекс и вещевой рынок, поэтому в районе много вьетнамцев, киргизов, таджиков. Но какая-то одна национальность все же не преобладает. Потому что для этого нет специфических условий, как, например, было в Париже, где власти бесплатно давали арабам муниципальное жилье, и в итоге возникли целые кварталы. А у нас, повторю, мигранты селятся поближе к месту работы. И такие точки притяжения — по всему городу.
Или: в Москве уже сотни лет живут татары, есть даже улица Большая Татарская и Татарский переулок, но вот многочисленного татарского квартала сейчас нет ни там, ни где-то еще. Люди более-менее равномерно расселены по всей Москве и, вероятно, не испытывают острого желания поселиться вместе. Зачем им это? Именно поэтому не вижу перспективы этнокварталов в Москве.
Они объективно никому не нужны.
У мегаполисов похожие судьбы
Максим Чирков, доцент кафедры политической экономии экономического факультета МГУ:
— Национальные кварталы есть во всех мегаполисах мира, я уверен, это естественный путь развития для всех больших городов. Недавно был в Стамбуле — там они тоже есть, хотя народов у них куда меньше, чем у нас. Почему такие кварталы появляются? Потому что экономика мегаполисов растет, становится более открытой, в большие города приходит бизнес из разных стран. И бизнесмены приводят за собой команду — со своими работать проще. С одной стороны, это хорошо: развивается экономика. С другой стороны, к такому национальному бизнесу возникает вопрос — а платит ли он в полной мере налоги. Плюс подобные кварталы могут, как, например, в Париже, стать плохо контролируемым социальным и географическим пространством, живущим по своим законам. Поэтому, на мой взгляд, формирование подобных кварталов надо контролировать. Пусть они будут и в Москве, но не становятся государством в государстве, а национальный бизнес не ограничивает местный.
Закрытые группы лишь в сети
Игорь Кузнецов, ведущий научный сотрудник Института социологии ФНИСЦ РАН:
— Все мигранты разные. Как показывает практика, стараются жить рядом и в то же время отдельно от других узбеки и таджики. Дело в том, что они — носители мусульманской культуры и давних национальных традиций, которые отличаются от русских. Этим национальностям труднее адаптироваться в Москве. А вот киргизам — проще. Это кочевой народ, привыкший к перемещениям и всегда легко находивший общий язык с другими народами. Русские же, во-первых, всю свою историю имели дело с кочевниками, хорошо их изучили, а во-вторых, перемещаться, переезжать с места на место — это и наша национальная черта. Так что с киргизами у нас больше общего, и они, кстати, интегрируются в московский социум довольно быстро.
Но в любом случае закрытых этнических территорий у нас сейчас нет. Главная причина — в культуре. В Европе все поделено на «своих — чужих»: вот, грубо говоря, наша территория, а вот здесь — ваша. Отсюда арабские кварталы в Париже и турецкие в Берлине. Местные законы в них не очень-то действуют. А в России — все наше. Заходи кто хочет! Но и мы на своей территории можем зайти куда хотим. Так принято. В Москве невозможно представить национальное кафе, куда не пускали бы «чужих». Оно очень быстро закроется. Поэтому «анклавы» в Москве носят исключительно сетевой характер: разного рода диаспоры имеют отдельную территорию исключительно в интернете, активно общаясь в соцсетях и мессенджерах.
Русская бытовая культура поглощает всех
Юрий Московский, председатель Комиссии по миграционным вопросам Совета по делам национальностей при правительстве Москвы:
— В отношении российской столицы надо учитывать такой факт. По данным переписи населения 2010 года, почти 92 процента проживающих в Москве — это русские. Осенью этого года будет новая перепись, но я сомневаюсь, что национальный состав столицы кардинально изменился за десять лет.
Население Москвы растет главным образом за счет мигрантов внутренних. Причем — из регионов Центрального федерального округа. Люди сюда едут потому, что это недалеко и здесь уже есть знакомые земляки.
Если в каких-то районах 3–7 процентов населения — представители одной национальности, и это не русские, корректно ли в такой ситуации говорить о национальном квартале?
К тому же, как показывает практика, даже внешние мигранты довольно быстро становятся «русскими». Во всяком случае, в бытовом плане. Ежедневное общение, интернет, телевидение, российская эстрада — все это на русском языке и в традициях нашей бытовой культуры. В таких условиях, даже если ты не очень хочешь, все равно обрусеешь — окружение способствует!
Я сильно сомневаюсь, что у нас появятся какие-то обособленные национальные территории. Хотя бы потому, что русская культура очень сильна, и ее быстро перенимают представители других народов.
Почему родившийся в еврейской семье Исаак Левитан считается не еврейским, а великим русским художником? А потому что он творил в рамках великой русской культуры! Еврей Левитан — русский. И сын мигранта Ахмеда вырастет русским — живя в Москве и учась в русской школе.
Мы живем вместе веками, не обособляемся, наши культуры обогащают друг друга. Поэтому говорить сегодня о каких-то национальных анклавах в российской столице бессмысленно.
Селятся там, где дешевле снять квартиру
Константин Апрелев, вице-президент Российской гильдии риелторов:
— Если говорить про некоренное население сейчас, то абсолютное большинство — не владельцы, а арендаторы квартир. Эти люди работают не топ-менеджерами, денег у них мало, поэтому снимают они, как правило, самое дешевое жилье. Это старый жилфонд — хрущевки, брежневки без ремонта и т.д. Вот где такую квартиру приезжие найдут, там и снимают. А такое жилье не сосредоточено все в каком-то одном конкретном районе. Поэтому те же трудовые мигранты живут по всему городу, стараясь также селиться в пешей доступности от метро. За близость к подземке они готовы даже переплачивать или жить по нескольку человек в квартире. При этом надо понимать, мигранты к одному месту не привязаны. Поэтому, чтобы сэкономить время в пути и деньги на дорогу, они селятся по возможности рядом с работой.
В 1990–2000-е годы огромное количество мигрантов, например, жило близ Черкизовского рынка — в районе станций метро «Черкизовская» и «Улица Подбельского» (сейчас она — «Бульвар Рокоссовского»). Но, обратите внимание, как только рынок закрыли, его бывшие сотрудники переместились в другие районы. Вообще, чтобы сформировались четко выраженные, обособленные национальные кварталы, у мигрантов должны появиться высокооплачиваемая работа, деньги на покупку жилья и желание жить вместе. Вряд ли это в обозримом будущем случится.
Никита МИРОНОВ. Вечерняя Москва. 9 февраля 2020 года
