Алла Боголепова о новой волне дискриминации по возрасту
Мне сорок два, и я молода. По крайней мере, так говорят СМИ, ВОЗ и те, кого принято называть опинион-мейкерами: сорок — это новые двадцать пять, возраст не имеет значения, после сорока жизнь только начинается. Этот причудливый коктейль из лозунгов, которые при ближайшем рассмотрении оказываются взаимоисключающими, смешан с целью показать мне и моим ровесникам, что нам повезло жить в мире, где нет места эйджизму, лукизму и прочим неприличным и нетолерантным «измам».
Мы заявляем дискриминации по признаку возраста наше решительное цивилизованное «нет». Как говорил мой шеф Сергей Доренко, «Круто, чо».
Перешагнув сорокалетний рубеж, человек обретает внутреннюю свободу: хочешь — на пилоне танцуй, хочешь — глиняные горшки лепи. Заводи кошек или отношения, это твое личное дело, и никто не имеет права тебя осуждать.
Забей на все и отправляйся в путешествие, постигай себя всеми доступными способами, не кисни, весь мир у твоих ног, только имей смелость протянуть руку. И вот ты уже стоишь, весь такой молодой и бодрый, и раздумываешь, чего бы такое взять с прилавка жизни. И вдруг откуда-то из-за спины, заботливо и по-молодому прокачанной в тренажерном зале (а как вы хотели, нельзя в сорок, пятьдесят и даже шестьдесят себя запускать!), раздается тихий голосок: да не ноги протягивай, старый дурак, а руки. У ног мир, господи, ты боже мой. И следом умиротворяющее: ну не надо так, он другое поколение, он иначе мыслит, нельзя раздражаться на человека за то, что он медленный.
Ты оборачиваешься, чтобы посмотреть, кто это там такой быстрый. И видишь то, что на первый взгляд кажется тебе старшей группой детского сада: мальчики и девочки, на щеках которых еще играет младенческий румянец. В голове у тебя немедленно всплывает классическая рекомендация Фаины Раневской назойливым пионерам. И стынет на губах непроизнесенная, потому что глаза детишек светятся огнем мессианства. И тот факт, что больше в них не светится ничего, не успокаивает, а еще больше пугает.
Погодите говорить, что я одинокая неудачливая брюзга, покрытая целлюлитом и ненавидящая все живое. Попробуйте сначала получить действительно хорошую работу, если вам за сорок, а еще лучше — за пятьдесят. Да просто работу, на которую охотно берут тех, кто моложе вас лет на двадцать.
Попробуйте открыть собственный бизнес в пятьдесят пять, освоить новую профессию, попробуйте на что-то повлиять. Попробуйте, в конце концов, высказать свое мнение о чем-либо и не услышать в ответ «вы мыслите другими категориями, вы устарели, мир уже давно изменился».
Вижу, как же. Полвека назад пятидесятилетняя женщина считалась пожилой. Не всякая, конечно, Марлен Дитрих и в шестьдесят, что называется, отжигала. Но в массе — пожилая. Мужчина в шестьдесят, как бы ни бодрился, проходил по категории «старый». Шестидесятилетний дед. Копайтесь на даче, ездите в профилакторий, все для вас, товарищи пенсионеры.
Теперь-то не так. Теперь делай что хочешь. Только никуда не лезь. В серьезные, имеется в виду, дела. Дай, как говорится, дорогу молодым. Что значит — ты и есть молодой? Нет, настоящим молодым, вон тем, которым от пятнадцати до тридцати, юным, страстным, красивым. Они расскажут тебе, что ты в свои сорок-пятьдесят-шестьдесят виновен во всех грехах.
Ты украл чужое детство, ты ставишь деньги превыше людей, ты не умеешь любить и утратил чувство ответственности. Ты все испортил, подтянутый и бодрый придурок с медленным процессором. Твое время вышло.
Раньше культ молодости обитал в шоу-бизнесе. Собственно, он и сейчас никуда не делся, несмотря на публичное клеймение эйджизма, модное в последние пару десятилетий. Стал, возможно, менее откровенным — за сексуализацию подростков-то сейчас можно и выхватить. Но восхищение юностью непреодолимо, оно заложено в человеческой природе. И раз восхищаться малолетними моделями в купальниках теперь социально порицаемо, мир находит новый способ реализовать свою тягу к молодым и красивым: политика.
Что общего между Гретой Тунберг, Егором Жуковым и новым правительством Финляндии? Правильно, возраст. Посмотрите, как они молоды. Вот это настоящие люди, которые изменят мир.
Минуточку, подождите. Но они же еще ничего не сделали, откуда такое бурное восхищение? К чему эти восторги авансом? Чем мы восторгаемся? Декларируемым намерением «изменить мир»? Ну и мы когда-то хотели его изменить. И меняли, как каждое поколение до нас на протяжении всей истории человечества. Если бы не меняли — бегали бы до сих пор в шкурах и занимались охотой и собирательством.
Или, возможно, сакраментальным «новым мышлением», якобы недоступным тем, кому сейчас за сорок? Но если это мышление такое новое, почему настоящие молодые с той или иной степенью страсти изрекают прописные истины, не удосужившись их даже переосмыслить? Почему обладатели этого «нового мышления» оперируют полемическими приемами, которые не сильно моложе Христа, а значит и всей современной цивилизации?
Что нового в том, чтобы повесить всех собак на поколение родителей? Мы тоже так делали. А перед этим — наши родители. А еще раньше — родители родителей.
В чем, черт подери, принципиальная разница между «новым человеком» эпохи изобретения двигателя внутреннего сгорания и «новым человеком» с десятым айфоном?
Возможно, в том, что во времена нашей настоящей молодости, кхе-кхе, протесты в духе Греты Тунберг и нравоучения, подобные речи Егора Жукова, вызывали разве что умиление. Страсть, горение, юная вера — это так красиво и притягательно. И так бессмысленно с точки зрения элементарного прагматизма. Кто в юности не был страстен? Но теперь, когда нам за сорок, мы больше не руководствуемся эмоциями. Ну, то есть, не должны бы, а на самом деле — да. Иначе почему эти люди, которые в восемнадцать еще считают себя детьми и чьи невыразимо банальные лозунги способны обратить в бегство Пеннивайза, совершенно искренне уверены в том, что могут и должны управлять миром? Откуда у них эта уверенность?
Да от нас же, боже мой. Мы, те, кому сейчас за сорок, купились на разговоры о «новых двадцати пяти» - но только на ту их часть, которая касается внешних проявлений. И не заметили, как оказались в зарождающемся социальном гетто.
Помните фильм «Стажер», создатели которого попытались объяснить, что эйджизм — это плохо? Получилось, прямо скажем, не очень, однако границы загона, в котором полагается сидеть герою Роберта де Ниро, показаны предельно откровенно: ты можешь быть нянькой, жилеткой, суррогатом понимающего и всепрощающего родителя, на плече которого можно выплакать свои личные горести. Но принимать действительно серьезные решения тебе никто не даст.
Итак, тренд таков: политика, бизнес, формирование общественного мнения и вообще все, что хоть как-то влияет на нашу реальность — дело молодых. А вы, тоже молодые, но с лекарствами против морщин, идите и живите полной жизнью. Ну, с парашютом попрыгайте, примите участие в конкурсе «Миссис Бикини», сексом займитесь, в конце концов — а что, секс, если вы не в курсе, бывает и в шестьдесят. Детей родите, станьте моделями, заведите тревел-блог.
И рассказывайте друг другу, как круто быть молодыми в этом лучшем из миров, где возраст не имеет значения, эйджизма не существует, а человека оценивают только и исключительно по его реальным достижениям. Но не вздумайте задавать двадцатилетним неприятные вопросы и ждать честных ответов: это дискриминация по признаку возраста, понял, старый козел?
