Стариков из новгородского дома ветеранов чиновники выселяют в глушь, где нет ни врачей, ни транспорта
«Мы никуда не поедем, ляжем тут и умрем», — обреченно вздыхают совсем немощные жильцы. «Перекроем трассу, устроим митинг, объявим голодовку, ляжем костьми, но будем держаться до последнего! — не опускают руки те, кто покрепче. — Нам терять нечего». Мы разговариваем на крыльце новгородского дома ветеранов. Полсотни человек жалуются на то, что их выгнал на улицу (точнее, запретил общаться с прессой в здании) директор учреждения Павел Васильев. Снег, ветер, минус пять градусов. Бабушки и дедушки спешили на встречу, одевались второпях, из-под поношенных пальто и курток у многих выглядывают футболки и халаты. Однако перспектива замерзнуть и простыть пугает стариков меньше, чем угроза директора. По их словам, Васильев, в одностороннем порядке разорвав договор на проживание, пообещал выставить за порог тех, кто будет жаловаться журналистам.
Новгородский дом ветеранов местные власти решили экстренно закрыть в конце ноября. До 15 декабря под предлогом аварийности здания областные чиновники намерены выселить отсюда 113 жильцов, почти все они инвалиды. 53 лежачих больных переедут в бывший спальный корпус детского дома-интерната в поселке Шимск (50 км от Новгорода). Еще 50 стариков переселят в пустующий корпус Центральной районной больницы (ЦРБ) в селе Мошенское (250 км от Новгорода). Остальных — в другие социальные учреждения Новгородской области. Решение породило абсолютно понятный протест ветеранов и инвалидов.
«В Мошенском и Шимске фактически не осталось здравоохранения: ликвидированы круглосуточные стационары, уволились врачи, местные жители вынуждены ездить лечиться в Новгород и Боровичи, — рассказывает депутат Новгородской думы, председатель регионального «Яблока» Анна Черепанова, к которой обратились за помощью обитатели дома ветеранов. — Пожилые больные люди в силу солидного возраста, мизерных доходов (75% их пенсии забирает себе учреждение) и отсутствия общественного транспорта добраться куда-либо физически не смогут. Переселяя стариков в глушь, где нет условий, чиновники обрекают их на смерть».
«Это решение — искушенная расправа областного правительства над ветеранами, — считает Нина Останина, депутат Госдумы от КПРФ, которую тоже попросили о заступничестве. — Шимский и Мошенской районы — территории бедствия, где закрыты медицинские учреждения. Отправить стариков туда, где они не смогут получить необходимую врачебную помощь — просто ускорить их уход из жизни».
– Мы дети войны, малолетние узники концлагерей, фронтовики и участники, труженики тыла, ветераны войны и труда. Скоро 75-я годовщина Победы, и вот нам подарок! — плачет 82-летняя Тамара Корнышова. — Многие из нас не только ходить, но и сидеть не могут. Нам не собрать свои вещи даже. Куда посылают старых больных людей? У них, у начальников наших, головы-то работают?
– Где у них души, где у них сердца, у наших руководителей? — подхватывает Вера Гренич (71 год). — Тех, кто на первом этаже лежит, на отделении милосердия, девочки [санитарки и медсестры] даже в душ возить боятся. На них без слез не взглянешь!
Как их до Шимска везти, если их до скорой не донесешь?
29 ноября от волнений и стресса в связи с готовящимся переездом случился приступ у 87-летней Нины Ефимовой. Вызвали бригаду «03». Но медики оказались бессильны, сердце не выдержало.
– Я с места не сдвинусь, — предупреждает Валентина Томаровская (69 лет). — Пусть меня в мешок черный зашивают и на кладбище! Кладбище близко, места там хватает…
Последние восемь лет из-за заболевания костей Валентина Павловна почти не ходит, держится на ногах только благодаря регулярным капельницам.
Также зависима от врачей Валентина Головина (83 года), страдающая раком желудка, перенесшая четыре операции, совершенно одинокая.
– У меня все умерли, даже сын, — говорит она. — За мной ухаживать некому. Мне от докторов ни на шаг отступать нельзя и постоянно нужен онколог (его нигде нет, кроме Новгорода. — Авт.). Для меня и Шимск, и Мошенское — смерть.
– Я все пережила: войну, голод, смерть родителей, в 12 лет осталась одна с тремя младшими братиками, поставила их на ноги, работала в колхозе, училась, — говорит Халида Файзуллина (92 года). — Сейчас у меня уже нет сил уезжать из Новгорода, где прошла вся жизнь. Я перенесла два инфаркта, инсульт.
Не надо никаких поздравлений и подарков. Дайте только дожить спокойно остатки дней.
– Я своего деда, безногого инвалида первой группы, никуда не потащу! Если не тут, то больше мне с ним не прожить нигде! — уверена Валентина Бредусова.
Супруги Бредусовы — 84-летний Иван Федорович и 74-летняя Валентина Егоровна — бывшие железнодорожники, в браке больше полувека, столько же лет прожили в Новгороде, вырастили двоих детей. Но и сын, и дочь живут далеко от родителей, часто навещать не могут. Уже шестой год супруги вместе в новгородском доме ветеранов. Валентина Егоровна не сомневается: без врачей она потеряет мужа.
– У него очень серьезные болезни, — рассказывает она. — Атеросклероз сосудов, в 2009 году Ване ампутировали обе ноги, хроническая гипертония, ишемическая болезнь сердца, он перенес два инфаркта, и в довесок хроническая обструктивная болезнь легких. Едва ли кто-то может представить, какой медицинский уход и контроль ему постоянно нужен! Пять лет до дома ветеранов мы с мужем вдвоем жили в квартире. Я измучилась! Вы знаете наши квартиры: на коляске не проехать! У нас все удобства были на кровати. В конце концов я не выдержала, и мы приехали сюда. Я не могу никуда его отсюда вывезти.
Бредусовым как тяжелым пациентам грозит не Мошенское, а Шимск. Но и оттуда в Новгород такси им не по карману: от 500 до 1000 рублей в один конец.
– С двух пенсий после расчета с домом ветеранов у нас остается около восьми тысяч рублей, — подсчитывает Валентина Егоровна, — но все уходит на лекарства для Вани. Покупаю «Симбикорт», два флакончика по 2680 руб. на месяц, «Беродуал» два флакончика по 500 руб., еще от давления, для сердца… На себя я внимания уже не обращаю — себе беру только анальгин от всех болячек.
***
Областной дом ветеранов войны и труда, рассчитанный на 170 мест, построили и открыли в отдаленном районе Новгорода — Деревяницах — в 1988 году. Сегодня его директор Павел Васильев настаивает: дом аварийный, он отвечает за безопасность людей, которые в нем находятся, поэтому стариков нужно немедленно расселить, иначе здание может обрушиться на их головы, в таком плохом оно состоянии. Сами ветераны, чуть ли не с лупой изучающие теперь каждый кирпич, не разделяют опасений: «Это крепкое здание, без признаков аварийности, оно еще долго простоит и нас переживет». Васильев ссылается на заключение об аварийности от ИП Жуколина, в 2018 году за 386 тысяч рублей проведшего строительно-техническую экспертизу здания.
– Это заключение вызывает очень много вопросов. Но главное: ИП Жуколин включен в реестр СРО АС «СтройИзыскания» по профилю «инженерные изыскания», а не проектные или строительные работы. Поэтому под сомнением сама компетенция этого ИП, — продолжает Черепанова. — К тому же строительно-техническая экспертиза — лишь основание для того, чтобы на место выехала межведомственная комиссия (МВК), обследовала здание и вынесла свой вердикт. Пока никакого акта МВК мы не видели.
Здание дома ветеранов не признано аварийным в установленном законом порядке, следовательно, оснований для его расселения нет.
Директор учреждения в телефонном интервью «Новой» опроверг это, однако подтвердить документально не смог.
«Межведомственная комиссия уже была в доме ветеранов и вынесла решение, но у меня его еще нет, и я его не видел, — заявил «Новой» Павел Васильев. — Однако 6 декабря на основании этого решения комиссии я получил приказ о расселении всех проживающих в доме ветеранов. Когда приезжали эксперты МВК — не помню и не знаю, меня не было на месте, я постоянно где-то нахожусь, сейчас такой аврал, столько работы!»
По версии новгородских оппозиционеров, чиновники сильно спешат с выселением ветеранов, поскольку хотят поучаствовать в федеральной программе по строительству новых домов престарелых.
«Их цель, — объясняет лидер новгородского «Яблока» Анна Черепанова, — признать здание аварийным, снести, затем получить крупные инвестиции из федерального бюджета и построить на этом месте новый объект. Освоить большие деньги. Как это делается в России, мы прекрасно знаем: чем больше денег, тем больше откатов».
Областные власти обвиняют оппонентов в инсинуациях и настаивают, что, принимая «непростое» решение, руководствовались исключительно «заботой о стариках».
«Через некоторое время находиться в здании будет небезопасно. Поэтому мы переселим граждан в Шимск и Мошенское, где созданы хорошие условия, которые понравятся пожилым людям, — прокомментировала «Новой» министр труда и социальной защиты Новгородской области Анна Тимофеева. — Возможно, некоторые из них не согласны с таким распределением. Но для нас на первом месте безопасность и комфортность пребывания людей в учреждениях. В Мошенском и Шимске мы это обеспечим. Хочу развеять сомнения по поводу медицинского обслуживания: и в Мошенском, и в Шимске работают наши учреждения. Претензии на медицинскую помощь оттуда не поступали…»
***
Для жителей Шимска и Мошенского стало откровением, что их многочисленные петиции не доходили до адресатов. Особенно обидно шимчанам, которые в январе, когда у них закрывали Центральную районную больницу, написали всем, даже президенту России, собрали две тысячи подписей против закрытия и скинулись всем поселком на билет до Москвы, чтобы отправить к Путину гонца с письмом. Тот до Кремля добрался. Конверт вручил. А теперь оказывается, что январское чрезвычайное послание никто в глаза не видел.
Впрочем, по мнению новгородских чиновников, беспокоить главу государства было незачем: больницу в Шимске никто не закрывал, ее «оптимизировали». Так лихо, что от полноценного стационара осталось восемь дневных коек и несколько врачей: терапевт, хирург, невролог.
После кардинальных преобразований даже главврач ЦРБ уволился, но и это не страшно: его обязанности на себя взяла старшая медсестра.
Самый излюбленный совет власть имущих — если на месте медпомощь получить нельзя, лечитесь в Новгороде — на практике малоприменим. Чисто теоретически доехать из Шимска в Новгород и обратно можно на пригородном транспорте, в действительности автобусы и маршрутки ходят крайне редко и проезжают Шимск (как промежуточный пункт) уже заполненные под завязку. Шимские пенсионеры сетуют: «Нам там места нет, а на такси мы не заработали».
***
Между тем Шимск — это еще рукой подать по сравнению с Мошенским. Добраться до села за 250 км от Новгорода бюджетным способом почти нереально. Сюда с трудом заставили заезжать единственный автобус, следующий из Новгорода в Пестово. Но и он делает крюк до Мошенского не каждый день. Такси же из отдаленного села до областного центра обходится как минимум в две тысяч рублей.
Мошенской район объединяет около 200 деревень (самые дальние находятся за 150 км от райцентра). Проживают в них сегодня 6129 жителей (летом за счет дачников население увеличивается вдвое). Дежурит в районе единственный автомобиль скорой помощи. Все знают, что он на всех один, поэтому набирают «03» только в самом крайнем случае.
Главный корпус Центральной районной больницы в Мошенском с марта 2019 года закрыт и законсервирован, персонал сокращен. В соседнем здании поликлинического отделения на весь район остались только медсестры, отвечающие за несложные медицинские процедуры, хирург, стоматолог и фельдшер в роли терапевта. На 1200 пациентов в возрасте до 18 лет в районе нет ни одного детского доктора.
Оптимизированная медицина вывела Мошенской район на первое место в области по смертности и на последнее — по рождаемости.
«Если до оптимизации у нас работали 16 врачей, то теперь два. Не знаю, как чиновники собираются лечить тут новгородских бабушек и дедушек, когда нас некому! Мы сами плачем: у нас молодые умирают как мухи», — рассказывает сельский депутат Елена Серебрякова. Она и еще пара активистов уже не первый год бьются за медпомощь в Мошенском. Но пока без толку.
***
В квартире немолодой жительницы села Галины Емельяновой недоклеены обои, недокрашена печь, отрывной календарь застыл год назад: 15 декабря ушла из жизни ее 39-летняя дочь Лена. Осиротел 13-летний внук.
Несколько лет назад у Елены обнаружили гинекологическое заболевание. В родном селе лечиться было негде, а ехать куда-то некогда и не на что: она работала в лесхозе бухгалтером и кадровиком, кормила семью, поднимала сына. В ночь с 14 на 15 декабря у Лены случился очередной приступ. Позвонили «03». Бригада увезла пациентку в ближайшую больницу в Боровичи, но там глубокой ночью ее не приняли.
«Даже капельницу не поставили! — Мать до сих пор не может смириться с таким отношением. — Дали ношпу и в три часа ночи отправили домой на такси. К 10 утра дочке стало совсем худо, она еле говорила, почти не открывала глаза. Мы снова вызвали скорую. Врачи приехали через полчаса. Померили Лене сахар в крови и сказали: срочно забираем. Мы с мужем сами погрузили дочь на носилки, сами вынесли, машина проехала 12 километров, и Лена умерла.
В сентябре в Мошенском похоронили 43-летнего Эдуарда Чусова. Отца двоих сыновей (четырех и пяти лет) с сердечным приступом скорая доставила в Боровичскую ЦРБ. В коридоре больницы, не дождавшись своей очереди, он скончался.
В конце ноября точно так же в Боровичской ЦРБ не вынесла ожидания в приемном покое и умерла 50-летняя Марина Лебедева, у которой оторвался тромб. Доставленная скорой в стационар, она успела произнести: «Мне плохо, я умираю», — и потеряла сознание. Навсегда.
***
Пустующий обветшалый главный корпус ЦРБ стоит при въезде в село, как памятник мошенской медицине. С 15 декабря именно здесь, по замыслу чиновников, должны разместиться 50 переселенцев из Новгорода. Снаружи здание выглядит сейчас ничуть не лучше новгородского дома ветеранов, внутри — тоже.
«Пока тут к приему людей ничего не готово, потому что нам сроки дали сжатые, — призналась в беседе с «Новой» глава Мошенского района Татьяна Павлова. — Нас поставили перед фактом, и денег не выделили. Слава богу, что у больницы нашлись собственные средства. К 15 декабря обещают все подготовить».
Наталья Кондратьева, ответственная за прием ветеранов в Мошенской ЦРБ, категорически отказалась демонстрировать нам процесс подготовки. «Осмотреть больницу нельзя, — заявила она. — Нет распоряжения руководства. У нас там сейчас идут ремонтные работы».
Тем не менее без особых усилий (двери были открыты) мы попали в главный корпус. Не увидели там ни рабочих, ни ремонта, ни завезенных материалов, ни мебели — никаких приготовлений вообще. Отдельные комнаты для ветеранов здесь изначально не предусматривались, жить старикам придется в обычных больничных палатах на 6–8 мест. В стационаре также нет душевых кабин и горячей воды, общий туалет, перебои с отоплением. В Мошенском до сих пор все обогреваются дровами: газифицировать район власти обещают не раньше 2024 года.
Можно предположить, что новгородские чиновники не знают всех реалий периферии: жители Мошенского, например, никогда не встречали в своем селе людей из областной администрации. Бывшего министра здравоохранения Антонину Саволюк сельчане видели лишь по телевизору. Однако высокопоставленная дама запомнилась им надолго высказыванием об отдаленных деревнях Мошенского района: «По геолокации людей там нет».
Современные технологии подвели Саволюк: в октябре 2019 года, после неудачных оптимизаций в медучреждениях и итальянских забастовок врачей в регионе, чиновницу отправили в отставку. В настоящее время главы у новгородского Минздрава нет. И. о. министра здравоохранения области Резеда Ломовцева пока не согласилась прокомментировать «Новой» ситуацию с расселением новгородского дома ветеранов. По имеющейся информации, не позднее 15 декабря Ломовцева собирается лично посетить Шимск и Мошенское и на месте изучить положение дел.
«Новая» будет следить за развитием событий.
