Георгий Бовт о том, могут ли аборты стать темой политических дискуссий в России
Политические дискуссии в последнее время, скукожившись до масштаба мышей и даже мельче, преобразовались в подбрасывание «шпилек» одного федерального телеканала другому. То Ургант политически сострит, то Галкин прокрадется улыбчиво «между строк». А то и целый Познер «хайпанет» так, что круги по болотцу. Иной раз даже кто-то каркнет сверху в ответ.
Можно было бы уже на основе двух главных телеканалов сформировать, наконец, полноценную двухпартийную систему на манер соперничества Гвельфов и Гибеллинов в средневековой Священной Римской империи. И не мучиться далее с тем, что есть, во главе с престарелыми политическими клоунами.
И такая двухпартийная система покрыла собой всю актуально-допустимую повестку.
На сей раз «хайп» случился, в частности, вокруг темы абортов. Владимир Познер назвал их противников средневековыми мракобесами. Ему, представ в не средневековом YouTube в образе Сталина, ответил лицедей Дмитрий Певцов (он пока не «приписан» ни к «гвельфам», ни к «гибеллинам»). Он возвысил полемику насчет абортов (а также гомосексуализма, по поводу которого Познер тоже высказался в либеральном духе) до исторически привычного нам уровня обвинений в «предательстве родины», а также попреков в «чужеродности», выраженной, как многие поняли, как в еврейском происхождении Познера, так и в его недвижимости во Франции. Вот это по-нашему, вот это «достойный уровень» полемики.
За Познера и Певцова, соответственно, впряглись другие «партийцы» в соцсетях. Возник небольшой «холивар», сопоставимый с обсуждением последнего слова студента «Вышки» Егора (жалко, что не Ваньки, для красоты литературно-исторических ассоциаций) Жукова, давеча не отправленного в колонию за «условно-экстремистское» YouTube-творчество.
Как-то даже странно по-своему, что у нас в пору укрепления скреп до сих пор обходили тему абортов на политическом уровне. Чем вам не контент. И чем мы тут должны быть хуже той же Америки, где по этому поводу ломают копья не на шутку две ведущие партии.
Прежде классики марксизма-ленинизма постановили бы, что таковая тематика (раньше в этой роли выступали дискуссии по торговым тарифам) отвлекает трудящихся от истинных целей классовой борьбы. Но по нынешним временам попсовизации массовой политики это вполне сгодится для маркировки по принципу «свой-чужой».
Тут у темы абортов большой потенциал. В этом плане тема «нетрадиционных секс-отношений» как-то себя уже исчерпала, а с навязшей на зубах Украиной вот-вот случится полный «нормандский формат», от нее тоже отъезжают.
Патриарх Кирилл ранее высказал мнение, что если бы не аборты, то в год у нас бы рождался на миллион детей больше и через 10 лет население страны достигло бы 156 млн человек. Вот так легко и непринужденно можно было бы перевыполнить нацпроект «Демография».
На самом деле, цифры чуть другие. По данным Минздрава, которые, что забавно, расходятся с данными Росстата (тот дает на 2017 год на 140 тысяч больше), число абортов в 2017 году составило 627 тысяч, а в 2018-м - 567 тысяч. Поскольку из этого числа только по желанию женщины происходит не менее половины прерываний беременности, то прибавка к населению составила бы максимум 350 тыс. человек в год.
Воздействие запрета абортов на повышение рождаемости сомнительно.
Об этом года два назад говорил и президент. Он тогда заметил, что запрет приведет к тому, что аборты уйдут в подполье или «уедут» за границу. Так произошло в Польше после резкого ужесточения законодательства, и там сейчас один из самых низких уровней рождаемости в ЕС. В СССР (а Советская Россия стала первой страной, узаконившей аборты в 1920 году), запрет на аборты в 1936 году был восстановлен как раз как реакция на резкое падение рождаемости. В результате коллективизации, прежде всего, но ее не отменили. Тогда как и в других странах, ставивших подобные эксперименты позже (Румынии и Польше), произошел короткий скачок рождаемости, однако потом она снова пошла на спад, а аборты ушли в подполье. С соответствующими медицинскими последствиями. Легализация абортов в СССР в 1955 году привела к резкому снижению женской смертности. Примечательно, что это стало одной из примет хрущевской «оттепели».
«Добровольные» аборты входят в систему ОМС (при беременности до 12 недель, согласно федеральному закону), и вокруг этого уже не первый год ведутся вялые дискуссии. А могли бы вестись не вялые, а сильно политические.
РПЦ занимает «мягкую» для церкви позицию, что по-своему удивительно: она не выступает категорически против абортов, а выступает лишь за то, чтобы их изъять из системы ОМС. Мол, хочешь «совершить убийство» - за свой счет, пожалуйста.
На днях в Самарской области местный Минздрав «уговорил» (а у него имеется немало рычагов для этого, чтобы обойтись без формальных предписаний, сомнительных с точки зрения формальной законности) частные клиники не делать аборты, а отсылать пациенток в государственные медучреждения. Там с пациентками проводят соответствующую работу (условно «7 дней тишины»). И часто – примерно в 20% случаев – уговаривают оставить ребенка. В Думе давно зреет законопроект о выводе абортов не по медицинским показаниям из системы ОМС. Этой затее уже лет 10 минимум, однако до сих пор законодатели так не решились замахнуться на ее осуществление. Но теперь, возможно, на фоне общей тенденции урезать в социальных расходах все, что можно урезать, такой законопроект появится.
Не появлялся он до сих пор, мне кажется, сугубо по политическим причинам: он ударил бы прежде всего по менее обеспеченным, менее образованным слоям населения, которых власти стараются так уж открыто «не обижать». Ровно поэтому осторожничает в данной сфере и РПЦ.
В постсоветской России число абортов неуклонно снижается год от года. И если в начале 90-х доля искусственного прерывания беременностей была заметно выше половины (доходило чуть ли не до 70%), то уже в 2007 году она упала ниже 50%. Точной статистики на сегодня по этому вопросу нет. Или она скрывается. Кстати, неизвестно, почему. Минздравовские чиновники только говорят, что доля абортов от числа беременностей по-прежнему ниже 50%. При этом только пятая часть абортов делается в России, по их же словам, по медицинским показаниям. В рамках нацпроекта «Формирование здорового образа жизни» до 2025 года поставлена цель снизить количество абортов на 30% по сравнению с 2017 годом, с 20,5 случая на тысячу россиянок (такова методика подсчета, а не от числа беременностей) до 16 случаев.
Снижение в абсолютном выражении числа абортов понятно. Наконец-то наши люди научились худо-бедно пользоваться средствами предохранения, а пассионарный порыв наших охранителей пока еще не дозрел до запрета, скажем, рекламы презервативов. Видимо, СПИД все-таки еще пугает.
В то же время, по мере дальнейшего снижения числа абортов (они перестают быть главным средством «контрацепции», каковыми были в СССР), а также роста консервативных настроений в обществе в целом под воздействием пропаганды, представляется, закрепление такой темы в политических дискуссиях в будущем неизбежно. Более того, неизбежно закрепление разных если не законных, то неформальных практик в этой сфере в разных регионах страны, в силу различия культурных и религиозных традиций.
Если сравнивать с той же Америкой, где аборты легализовали лишь в 1973 году, то статистика сильно разнится по штатам. Как и ее регулирование. В абсолютном выражении в Америке, с населением примерно в 2,5 раза больше, чем в России, число абортов составляет сопоставимые с нами примерно 850 тыс. в год (оно тоже неуклонно сокращается). При этом самые неблагополучные в этом плане Нью-Йорк, Нью-Джерси и округ Колумбия (от 31% до 37% абортов от числа беременностей) выглядят лучше, чем среднестатистическая Россия. Самые «целомудренные» штаты – Айдахо, Южная Дакота и Вайоминг дают от 2 до 5%. Среди белых в среднем 10% беременностей заканчиваются абортами, среди черных 28%.
Законом запрещено использовать федеральные средства программы медстрахования для бедных Medicaid в случаях прерывания беременности не по медицинским показаниям или в случае изнасилования. Однако власти 17 штатов разрешают использование денег из своей казны для оплаты абортов некоторым категориям бедных. В четырех штатах, напротив, приняты так называемые «законы о сердцебиении», которые фактически запрещают аборты. Но пока они не работают, поскольку обжалованы на уровне Верховного суда.
В России данные опросов общественного мнения противоречивы. С одной стороны, более 80% считают аборт «убийством». С другой стороны, противники абортов по-прежнему в меньшинстве, хотя их число выросло за 20 лет в три раза (до 35%, по данным «Левады-центра» на прошлый год).
Тема отказа от принципа бесплатности абортов могла бы стать предметом общественных дискуссий, а также могла быть по-разному решена в разных субъектах федерации, в зависимости от культурных и религиозных традиций и возможностей местных бюджетов. Если судить только по отношению к абортам как «маркерам» либерализма и консерватизма, то наше общество далеко не столь консервативно, как его подчас представляют. А может, оно просто более циничное, относясь к этому как «к разрешенному убийству» и не особенно заморачиваясь по поводу типичного на Западе главного тезиса защитников права на аборт – мол, свободная женщина имеет такое право.
Однако в рамках сложившейся политической практики покамест существуют негласные запреты на то, чтобы «разжигать» общественные дискуссии на подобные острые темы. Ну, чтобы не раскачивать лодку еще и через постель. Поэтому пока остается спорить о абортах разве что Познеру с Певцовым и им подобным. Чисто прикола ради и в интересах «партий гвельфов и гибеллинов».
