… о домашнем насилии

Большинство женщин, осужденных за убийство, защищались от домашнего насилия. Исследование «Новой газеты» и «Медиазоны»

Российские власти уверены, что проблема домашнего насилия «существенно преувеличена». Именно так ответил Минюст Европейскому суду по правам человека, где рассматриваются дела четырех россиянок. Маргарите Грачевой бывший муж отрубил кисти рук. Наталью Туникову суд признал виновной в нападении, потому что она ударила ножом своего партнера, который пытался сбросить ее с 16-го этажа, а до этого регулярно избивал. Елена Гершман пережила девять эпизодов тяжелых избиений бывшим супругом, но ей отказали в возбуждении уголовного дела из-за декриминализации домашнего насилия. Ирину Петракову насиловал и избивал муж, он продолжал преследовать ее и после развода, но суд назначил ему только общественные работы, а позже и это наказание отменили.
Родственники женщин, погибших от домашнего насилия, направили письмо министру юстиции Александру Коновалову с просьбой провести служебную проверку в отношении его заместителя Максима Гальперина, который заявил о «преувеличении».
Команды-победительницы II хакатона «Новой газеты» проанализировали судебные решения, которые выносились женщинам за убийство, и доказали, что
масштабы домашнего насилия в России огромны, а суды и правоохранительные органы склонны вставать на сторону агрессора.
Команда «Медиазоны» обнаружила, что большая часть осужденных за умышленное убийство россиянок на самом деле защищалась от своих партнеров. Сроки женщинам выносили по тяжким уголовным статьям (ч. 1 ст. 105 и ч. 4 ст. 111 УК): в обоих случаях обвиняемым грозит до 15 лет заключения.
Наказание для тех, чьи действия квалифицируют как убийство при превышении пределов необходимой обороны (ч. 1 ст. 108 УК), значительно мягче — до двух лет заключения. Но и в этом случае женщинам зачастую приходится сидеть в тюрьме лишь потому, что они не могут отбиться голыми руками. При этом команда «Новой газеты» обнаружила, что 91% женщин, осужденных за превышение самообороны, защищались от своих партнеров или других родственников-мужчин. Мужчины, осужденные по такой же статье, защищались от партнерш всего в 3% случаев.

Часть первая.
Насилие — кухонный нож — тюрьма
«Обвиняемая должна была действовать социально приемлемым способом», — такими словами адвокат Елена Соловьева описывает обычную аргументацию судей, которые признают виновными женщин, защищавшихся от агрессии со стороны своих партнеров или родных. «Социально приемлемый способ с позиции наших судов, — продолжает адвокат, — выбежать за дверь, спрятаться у соседей. Но взять в руки некое орудие и отразить нападение — это социально неприемлемый способ. Эти заблуждения возникают у юристов — о чем же мы можем говорить, если речь идет об общественном мнении?»
Соловьева защищала в суде Галину Каторову — 39-летнюю жительницу Находки, которая несколько раз ударила ножом избивавшего и душившего ее мужа. Избиения продолжались много лет. Мужчина скончался, а Галину арестовали по делу об убийстве (ч. 1 ст. 105 УК). Позже обвинение переквалифицировали на причинение тяжких телесных повреждений, приведших к смерти (ч. 4 ст. 111 УК). Находкинский городской суд приговорил ее к трем годам заключения, но Приморский краевой суд это решение отменил и полностью оправдал Каторову.
Мы решили изучить решения судов по этим двум статьям, чтобы понять, насколько часто женщины в России оказываются в такой же ситуации, как Галина Каторова: защищаются сначала от домашнего насилия, а потом от обвинений в убийстве.
Согласно данным судебного департамента Верховного суда России, только за два года (2017–2018 гг.) за умышленное убийство (ч. 1 ст. 105 УК РФ) были осуждены 2226 россиянок, а за причинение тяжкого вреда здоровью, повлекшее смерть (ч. 4 ст. 111 УК РФ), — 950 жительниц России.
Проанализировав более четырех тысяч приговоров, вынесенных россиянкам по этим двум статьям с 2016 по 2018 год (2552 приговора по ч. 1 ст. 105 УК и 1716 — по ч. 4 ст. 111 УК), мы выяснили, что большинство обвиняемых в убийстве женщин были жертвами домашнего насилия: 79% — по ст. 105 УК и 52% — по статье 111 УК.

СПРАВКА
Как мы считали
 
Из базы судебных решений ГАС РФ «Правосудие» мы собрали обвинительные приговоры, вынесенные в отношении женщин с 2016 по 2018 год. Всего мы изучили 2552 приговора по ч. 1 ст. 105 УК (убийство) и 1716 — по ч. 4 ст. 111 УК (причинение тяжких телесных повреждений, повлекшее смерть).
Мы прочитали около 500 приговоров по обеим статьям, выделяя из них те, в которых проговаривалось, что перед смертью погибший применял насилие к обвиняемой. Как правило, в таких приговорах речь шла сразу о нескольких видах насилия — здесь мы опирались на «Стамбульскую конвенцию» и позицию ВОЗ, которая предполагает, что насилие может быть физическим (шлепки, пощечины, удары и избиения), сексуальным (принуждение к половому акту и другие формы сексуального насилия) и психологическим (угрозы, оскорбления). Основные признаки насилия — воздействие на партнера против его воли, использование своих социальных (положение в обществе, власть, пол) и физических (рост, вес) преимуществ.
На основе этих размеченных вручную текстов алгоритм машинного обучения (Random Forest Classifier) проанализировал приговоры. Точность результатов составила 85% для ч. 1 ст. 105 УК и 82% — для ч. 4 ст. 111 УК.

Ревность не повод
И судьи, и обвинители, и даже сами адвокаты обычно склонны обвинять подсудимую в том, что она терпела насильственное обращение и сама довела ситуацию до трагической развязки, рассказывает адвокат Галины Каторовой Елена Соловьева.
По ее словам, в выводах психиатрических экспертиз, которые назначаются во время следствия, нередко можно увидеть утверждения о том, что состояние женщины в момент убийства нельзя считать аффектом, поскольку
«насилие носило для нее системный характер» и она должна была к нему привыкнуть.
К тому же ни Следственный комитет, ни прокуратура не хотят учитывать саму ситуацию домашнего насилия, которая и привела к убийству агрессора, продолжает защитница.
Похожие выводы можно найти в работах российских криминологов. К примеру, юрист, изучивший обстоятельства 300 убийств, совершенных женщинами, пришел к выводу, что в 45% из них причиной преступления было стремление осужденной прекратить противоправные действия потерпевшего (или остановить насильственную ситуацию). В остальных случаях мотивом убийства он называет женскую ревность (15%), некие «желания заставлять потерпевшего выполнять требования виновной» (21%) и корысть (8%).
В изученных нами текстах 2552 приговоров об убийствах речь о ревности заходит очень редко — меньше чем в 5% уголовных дел. В подавляющем большинстве случаев женщина совершает убийство непреднамеренно и в целях самозащиты.

СПРАВКА
Типичные выдержки из приговоров
 
«Потом он пнул ногой дверь кухни и пошел со словами: „Где моя бита, я тебя сейчас, сука, убивать буду“. Она очень испугалась за свою жизнь, так как у них в доме действительно была бита и ранее он её избивал без причины. <…> Лёня сказал: „Сейчас ты у меня за всё поплатишься“. <…> Она признаёт свою вину в том, что, защищаясь и боясь за свою жизнь, нанесла мужу удары ножом; кроме их двоих, в квартире никого не было, и помощи ей было ждать не от кого». (Приговор: семь лет.)

«Проснулась от того, что отец сидел на ней сверху и стягивал ее джинсы. <…> Она начала его успокаивать, говоря: „Что ты делаешь, я же твоя дочка“. На что он ответил: „Ты баба, у которой четыре года не было мужика, хочу сделать тебе приятное“. <…> Далее он схватил ее за волосы и стал притягивать ее голову в область своего паха. Она не помнит, была ли у него при этом расстегнута ширинка. Возможности убежать у нее не было, так как комната маленькая, а отец преграждал ей путь из комнаты. Тогда она начала щупать на комнатном столике рукой, чтобы найти что-нибудь, чем можно ударить отца. Ей под руку попался нож». (Приговор: пять лет.)

«Подпалил ей волосы, забрал у нее телефон, находясь в алкогольном опьянении, оскорблял ее; затем, когда она стояла за столом, нарезая продукты на салат, он подошел, сзади схватил ее за горло локтем, повалил ее на диван; у нее перехватило дыхание, ей стало страшно, она сопротивлялась, тогда он ее отпустил; после чего она подошла к столу и продолжила резать продукты, К. закричал, что грохнет ее, а потом себя; поняв, что он к ней приближается, она повернулась к нему, махнула рукой, в которой держала нож, и получилось, что ударила его ножом в грудь; в комнате было темно, горела только свеча». (Приговор: шесть с половиной лет.)

Следствие выбирает убийство
В 97% приговоров женщинам, которые мы проанализировали, орудием убийства указан нож — обычно кухонный. Криминологи, как правило, сходятся на том, что осужденные россиянки редко оказываются инициаторами конфликта, наносят удар спонтанно и порой тем же самым оружием, которым им угрожал погибший.
Большинство таких случаев должны быть квалифицированы как самооборона или превышение ее необходимых пределов, но следователям проще и выгоднее расследовать их как убийство, говорит бывший следователь, который 20 лет служил в прокуратуре и Следственном комитете Санкт-Петербурга и просил не указывать его имени.
«Статистика раскрываемости убийств, то есть количество доведенных до суда дел, — это главный критерий, по которому оценивается работа СК. Есть средний показатель по региону, и у следователей появляется мощный мотив что-то квалифицировать как убийство — например, такие пограничные ситуации, как самооборона. А дальше суд разберется: [если] перейдет на убийство, совершенное при превышении пределов необходимой обороны, — ничего страшного. Для правоохранительных органов главное — не оправдание», — объясняет он.
Но часто такого не происходит, и женщин приговаривают к долгим срокам в исправительных колониях.

Часть вторая.
Самооборона от партнеров
Для женщин, которых осудили за превышение пределов необходимой обороны (часть 1 статьи 108 УК), на первый взгляд, ситуация сложилась лучше. Срок за это преступление значительно ниже, чем за умышленное убийство, — до двух лет заключения. Однако анализ приговоров показал, что согласно Уголовному кодексу большинства из этих дел, вероятно, вообще не должно было быть. Масштабы семейного насилия в таких делах также поражают: от партнеров и других родственников-мужчин обороняются 9 из 10 женщин.

СПРАВКА
Как мы считали
 
Для анализа мы выгрузили 1570 текстов судебных приговоров, в которых упоминалась ч. 1 ст. 108 УК РФ (убийство, совершенное при превышении пределов необходимой обороны), вынесенных с 2011 по 2018 год. Источник данных — портал «Судебные и нормативные акты РФ». В выборке также оказались дела, в которых человека обвиняли по статье об умышленном убийстве, но в итоге суд переквалифицировал обвинение на превышение пределов необходимой обороны. Оправдательных приговоров в нашей выборке не оказалось.
С помощью алгоритма, который анализировал формулировки судей в резолютивной части приговоров («признать виновной» или «признать виновным»), мы разделили полученные решения на «женские» (587) и «мужские» (983). Далее с помощью другого алгоритма мы изучили контекстное окружение ключевых слов («муж», «жена», «брак», «сожитель», «проживать совместно», «знакомый», «незнакомый» и т.д.) и определили, от кого оборонялись женщины, а от кого — мужчины.
В исследованных нами делах 83% женщин защищались от мужей и сожителей, а 8% — от других родственников-мужчин. Противоположная картина была в приговорах мужчинам: только 3% осужденных оборонялись от своих жен или сожительниц, а большинство (67%) защищались от других знакомых мужчин. Еще 18% оборонялись от родственников, которые почти во всех случаях тоже были мужчинами.
Почти в 40% приговоров в отношении женщин говорится, что погибший мужчина ранее регулярно избивал свою партнершу.
«Полученные данные соответствуют нашей рабочей практике, — комментирует результаты руководитель Центра защиты пострадавших от домашнего насилия Мари Давтян. — Если в отношении мужчин чаще совершаются преступления вне семьи, то с женщинами, к сожалению, ситуация обратная. Родственники-мужчины для женщины представляют бóльшую опасность, чем посторонние люди. Поэтому когда мы говорим „домашнее насилие“, мы говорим именно о насилии в отношении женщин».

Когда оборона считается необходимой
По закону (ст. 37 УК «Необходимая оборона») вы можете защищаться сами и защищать других от насилия. Если действия нападающего угрожают вашей жизни, можно защищаться любыми доступными средствами. Если угрозы жизни нет, можно защищаться только теми способами, которые соответствуют характеру и опасности посягательства. То есть нельзя причинять нападающему больший вред, чем он сам может причинить вам (исключение — неожиданное нападение, когда вы не можете объективно оценить опасность).
«На практике судьи оценивают угрозу жизни и здоровью в зависимости от того, применял ли нападавший оружие», — объясняет Мари Давтян. Вас бьют руками — можно обороняться только руками, на вас идут со сковородкой — это должна быть равная битва на сковородках. Но если нападающий безоружен, а вы воспользуетесь любым бытовым предметом, — вы нарушите закон. Примерно так рассуждают судьи.
Однако мужчины в таких делах часто нападают именно с голыми руками, а многие женщины, защищаясь, вынуждены применять оружие, потому что бывают физически слабее. И тогда следователи и судьи решают, что женщина превысила пределы необходимой обороны, а значит совершила преступление.

СПРАВКА
Как судьи объясняют, что пределы необходимой обороны были превышены
 
«К. резал и ел сало, Милешкина просила оставить на борщ. К. кинул ей в лицо кусок сала, встал, ударил ее кулаком по груди, левой рукой схватил за шею, правой за волосы, прижал к стене, несколько раз ударил затылком об стену, сказал, что сейчас „замочит“. Милешкина, явно превышая пределы необходимой обороны, так как реальной угрозы ее жизни не имелось, нанесла К. один удар клинком ножа в область груди слева».
К. — сожитель Милешкиной, который избивал ее восемь лет, — скончался в больнице. (Приговор: один год колонии-поселения.)

«C.Д.В. стал говорить ей, что убьет ее, если она не вступит с ним в половой акт. Он бил ее ладонями рук по голове и пытался снять с нее одежду. Лопатина Ю.С., подобрав ранее упавший рядом с ней нож, явно превышая пределы необходимой обороны, действуя умышленно, нанесла С.Д.В. указанным ножом не менее двух ударов в область груди и живота».
В тот вечер Лопатина сообщила мужчине, что расстается с ним. До этого он неоднократно вел себя агрессивно и один раз изнасиловал ее. В обвинительном заключении было указано, что «так как Лопатина является кандидатом в мастера спорта по дзюдо, было бы достаточно применить прием самообороны». (Приговор: один год девять месяцев ограничения свободы.)

«ФИО нанёс Баркиной С.В. не менее 48 ударов ногами и руками по голове, туловищу и конечностям и не менее трех ударов рукояткой ножа по лицу и голове. В этот момент у Баркиной С.В. возник преступный умысел, направленный на убийство ФИО при превышении пределов необходимой обороны».
По мнению суда, подсудимая совершила действия, «явно не соответствующие характеру и опасности посягательства, поскольку оно не было сопряжено с насилием, опасным для жизни». (Приговор: один год ограничения свободы).

Фактор голых рук
В понимании российских судей ни 48 ударов, ни угроза убийством не являются основанием для защиты любым доступным способом. Из-за этого в уязвимом положении оказываются те, кто не может остановить насильника, не применив оружие или бытовой предмет в качестве него.
Чтобы оценить масштаб такой практики, мы методом случайной выборки изучили 530 приговоров, где обвиняемые — женщины, и 554 приговора, где обвиняемые — мужчины. В каждом из них мы определили оружие обвиняемого и оружие убитого. Если кто-то нападал или защищался и руками, и оружием, мы фиксировали только оружие.
Оказалось, что мужчины действительно чаще всего (63% случаев) нападали на женщин именно с голыми руками. Также женщин атаковали с ножом (18%), реже — с бытовыми предметами (табуретка — 2%, топор — 1,5%). В отдельных приговорах встречаются рыболовный бур, бензопила, утюг.

Как правило, женщины защищались тем, что попадалось под руку. В 93% приговоров это был кухонный нож. При этом мы нашли всего два случая, когда сами женщины смогли убить нападавших голыми руками (задушили), это меньше половины процента от выборки.
На мужчин же их знакомые с голыми руками нападали в два раза реже (34% приговоров). При этом сами мужчины, обороняясь, убивали голыми руками в 32 делах (6% случаев). Среди предметов, с помощью которых мужчины оборонялись, встречаются ружья и пистолеты.

Насильственное изменение основ
«Судьи не понимают, что такое насилие в семье, — рассказывает Мари Давтян. — Им кажется, что это явление не представляет для женщины опасности. Они страдают от всех тех стереотипов, которые создает общество: „сама виновата“, „не нравилось — ушла бы“. Поэтому они говорят: „Ее много раз били, это был очередной конфликт, а она зачем-то взяла нож“. В действительности если есть угроза жизни — всё, никакого превышения пределов необходимой обороны быть не может».
«Женщин бьют не потому, что они хорошие или плохие, а именно потому, что они женщины, потому что их можно воспринимать как собственность, — говорит директор центра по работе с насилием «Насилию.нет» Анна Ривина. — Если судьи поймут, что дела о самообороне являются результатом долгих лет мучений и издевательств, то женщины просто не будут нести ответственность за то, что они себя спасали, как и установлено статьей о необходимой обороне».
По словам Ривиной, за постсоветское время инициативы, связанные с домашним насилием, вносили в Государственную думу больше 40 раз. Ни один документ не был рассмотрен на пленарном заседании.
«Когда есть закон против домашнего насилия — это совсем другое отношение государства. Это специальная подготовка полицейских, следователей и судей: [их учат,] как ведут себя агрессоры, что переживают потерпевшие, как это все развивается. Должностные лица, которые понимают ситуацию домашнего насилия, по-другому смотрят на эти вещи», — объясняет Мари Давтян.
Законопроект, о котором правозащитники говорят сейчас, внесли в парламент еще в 2016 году. Уже тогда он предполагал введение охранных ордеров, которые запрещают агрессорам приближаться к их жертвам, создание убежищ для пострадавших, гарантировал им юридическую и психологическую помощь, но был забракован советом Госдумы. Зато был принят закон сенатора Елены Мизулиной о декриминализации побоев в семье.
Последние месяцы в Госдуме, Совете Федерации и в других государственных структурах обсуждают новую версию законопроекта о семейно-бытовом насилии, предложенную группой правозащитников и юристов (в их числе Мари Давтян, Анна Ривина, создательница сети взаимопомощи женщин «Проект W» Алена Попова и другие). К концу 2019 года законопроект планируют снова внести в Госдуму.
Противники нового законопроекта считают его «инструментом коренного и насильственного изменения самих основ российского общества, уничтожения наших традиционных семейных и нравственных ценностей».
По данным МВД, только в 2016 году (то есть до отмены уголовного наказания за побои в семье) в России было зафиксировано более 64 тысяч случаев домашнего насилия, половина из которых была совершена мужчинами в отношении своих жен. В 2017 году, после декриминализации побоев в отношении близких, таких случаев сразу стало в два раза меньше.
В отсутствие специального закона о домашнем насилии, при бездействии правоохранительных органов и сложившейся в России культуры обвинения жертв насилия в том, что с ними произошло, лишь три процента пострадавших доводят дело до суда. Остальные рискуют не только вновь оказаться жертвами, но и стать обвиняемыми и попасть в заключение.

Команда «Медиазоны»: Лариса ЖУКОВА, Дмитрий КРЮКОВ, Екатерина МИЩУК, Егор СКОВОРОДА, Арсений ШИШАЕВ
Команда «Новой газеты»: Даниил БОЙКО, Екатерина БОНЧ-ОСМОЛОВСКАЯ, Елена ВАВИНА, Никита ГИРИН, Анастасия КИРГИЗОВА, Екатерина ПАЛАШИНА, Анна СТАРИНЧИКОВА
Редакторы: Ирина ДОЛИНИНА, Алеся МАРОХОВСКАЯ

Новая газета, 25 ноября 2019 года

В конце ноября Следственный комитет по Алтайскому краю завершил работу с материалами уголовного дела о жестоком избиении жителем города Заринска своей жены. Он бил женщину несколько часов, нанес ей больше 100 ударов табуреткой и резиновой битой, в том числе по голове. А утром обнаружил, что супруга мертва.

Действия обвиняемого следователи квалифицировали как "причинение среднего вреда здоровью, не опасного для жизни". По заявлению представителей регионального управления СК, женщина умерла не от избиения, а "от других причин". Муж погибшей объяснил, что был "зол на жену": к семейной паре в гости пришли приятели, хозяин дома несколько раз предупреждал супругу, чтобы она не злоупотребляла спиртным, но та "ослушалась", говорится в официальном релизе СК.
По данным "Медиазоны" (совместное исследование с "Новой газетой"), ежегодно в России фиксируется не менее 64 тыс. случаев домашнего насилия. От 10 до 14 тысяч женщин в год погибают от рук своих мужей.
Но есть и другая статистика: от 2,5 до 3 тыс. женщин ежегодно сами убивают своих партнеров – это 80% от общего числа убийств, совершаемых женщинами. Практически во всех подобных случаях женщина испытывала систематическое насилие со стороны супруга или сожителя.
"Бил кулаками, потом стулом"
Жительница Красноярска Елена в браке прожила 10 лет. Двоих детей воспитывает одна: с мужем развелась несколько лет назад – он часто ее избивал. С супругом Лена познакомилась на работе: оба они учителя, работали в одной школе. И поначалу даже представить было невозможно, что что-то "пойдет не так".
Остановился, только когда дочка бросилась на него с ножом
– Первый раз мы разъехались на несколько месяцев после того, как Олег избил меня на глазах у детей. Дочери было 8 лет, сыну – 4. Олег тогда уже не работал в школе, устроился на предприятие, где были и ночные смены. В тот день мы с ребятишками приходим домой – он спит. Я думала, отсыпается после смены, подходить близко не стала, чтобы не беспокоить. К вечеру, когда пора было укладывать детей, решила его все-таки разбудить. И только тут заметила, что он пьян. Он стал бить меня сразу, как поднялся с дивана. В живот, по голове. Кулаками, потом стулом. Бросил на пол. Всё это – просто потому, что я не дала ему поспать. Остановился только тогда, когда дочка схватила огромный кухонный нож и с визгом бросилась на него. Когда уходил, пригрозил, что вернется и убьет меня, – рассказывает Елена.
Лена вспоминает, как они с детьми несколько дней сидели в темноте, чтобы Олег думал, будто никого нет дома. Как она запрещала детям приближаться к входной двери (замки в квартире сразу поменяли).
– А я всё думала о том, что произошло, и понимала, что это не случайность. За год до этого Олег при таких же примерно обстоятельствах вывихнул мне руку. Пришлось идти в травмпункт. Там соврала, что какой-то незнакомый человек напал на меня в подъезде. Они передали в полицию. Полицейские к нам приходят разбираться, а Олег так встревоженно говорит: "Да? На тебя напали?!" Как будто не помнит, что было на самом деле… Да и раньше он по пьяни куражился, правда, без рукоприкладства, но я его всякий раз прощала, – рассказывает Лена.
Через несколько месяцев Лена с мужем помирилась. Говорит: видела, как маленький сын скучает по папе, и не выдержала.
Через три недели все повторилось заново. Только после этого Лена рассталась с мужем навсегда.

Учителя, жены полицейских, чиновников – в кризисные центры обращаются все
– Каждый месяц в наш кризисный центр поступает примерно 80 звонков. Не все они про насилие, но 20–25 – стабильно про него. В феврале этого года у нас открылось убежище, и с того времени через него прошли 32 женщины, почти все с детьми, – рассказывает Наталья Пальчик, директор красноярского кризисного центра "Верба". – Мы работаем 20 лет, и у нас ни разу не было людей, которых принято называть "социально неблагополучными". Эти-то как раз в кризисный центр не пойдут: они выпили, подрались и тут же сидят милуются. А к нам обращаются учителя, жены полицейских или чиновников. Причем чаще всего тогда, когда было уже много подобных эпизодов, женщина живет с этим несколько лет и никому ничего не может доказать.
25 ноября, в Международный день борьбы за ликвидацию насилия над женщинами, учрежденный ООН, правозащитная организация "Зона права" открыла горячую линию по бездействию полицейских и чиновников в вопросах домашнего насилия (телефон и Whatsapp: 8 (917) 897 6055, Telegram: t.me/infozonaprava, е-mail: info.zonaprava@gmail.com). Работать она будет до 6 декабря.
Как рассказывает координатор "Зоны права" Булат Мухамеджанов, обращения на горячую линию стали поступать с первых же часов ее работы. Правда, в основном анонимные.

Женщины убивают, когда доведены до предела
– Большого вала звонков мы не ожидаем – все подобные инциденты носят латентный характер, и, как правило, люди обращаются либо тогда, когда произошло непоправимое, либо когда все правовые средства уже исчерпаны, помощи ждать неоткуда и последняя надежда – постараться сделать информацию публичной, – рассказывает Булат Мухамеджанов. – Так в прошлом году нам позвонили родственники Гульназ Бадертдиновой, супруги полицейского, которая покончила с собой, не выдержав многолетних издевательств. Выяснилось, что он регулярно избивал жену так, что их дети в ужасе выбегали на улицу, звали на помощь. Но помощи так ниоткуда и не было.
Как рассказывает Мухамеджанов, именно в таких ситуациях и женщины чаще всего убивают своих родственников: либо из самообороны, либо потому, что доведены до предела.
– Вчера мы подключились к громкому делу в Перми – там 15-летняя девочка убила отчима, который напал на ее маму и бабушку. По нашим данным, до того, как случилась трагедия, мужчина занимался рукоприкладством в семье и раньше. Сейчас мы представляем интересы подростка, – говорит Булат Мухамеджанов. – И таких случаев очень много. Другое дело, что у нас в правовой системе отношение к ним, скажем так, нейтральное. Никто не говорит об этом как о системной проблеме. А пресс-секретарь президента предпочитает "промолчать", когда речь заходит о подобных ситуациях. Между тем вопрос этот уже давно перезрел.
Сейчас в России за "первичное совершение побоев в семье" установлена административная ответственность: штраф от 5 до 30 тыс. рублей, арест на срок до 15 суток либо обязательные работы от 60 до 120 часов. Однако еще в 2016 году в Госдуму был внесен законопроект "О профилактике семейно-бытового насилия" – в нем прописаны меры по защите жертв "домашнего тирана" и ответственность полицейских чиновников, оставивших проблемы в таких семьях без внимания.
Три года законопроект пролежал в Думе фактически без движения. Сейчас вновь началось обсуждение документа; он может быть принят до конца 2019 года.
Но, как выясняется, у этого закона – множество противников.

"Сначала этот закон – потом гей-парады"
24 ноября в Красноярске прошел пикет против домашнего насилия и в поддержку принятия закона о семейно-бытовом насилии. Организатором акции стало сообщество "Феминизм + Красноярск". На пикет, как рассказывают его организаторы, горожане реагировали по-разному. Кто-то присоединялся к акции. Кто-то пытался переубедить ее участников. Кто-то вел себя довольно агрессивно.
– Не знаю, почему у некоторых людей возникает недопонимание в этом плане. Может быть, они с домашним насилием никогда не сталкивались, эта тема им просто непонятна. Но в интернете было столько агрессивных комментариев по поводу нашего пикета… Не знаю, каковы эти люди в реальной жизни, но ощущение такое, будто они хотят, чтобы за ними оставалось право на насилие, – говорит Наталья Дралюк, психотерапевт, консультант движения "Феминизм + Красноярск".
В эти же дни свои митинги и пикеты в разных регионах России проводили и противники закона. Главным инициатором акций стало православное движение "Сорок сороков".
На страницах в соцсетях красноярского подразделения "Сорока сороков" закон называют "фашистским", "разрушающим семью", "антинародным", "разваливающим Россию".
– Этот закон нацелен на разрушение семьи, а не на ее укрепление. В Уголовном кодексе есть несколько статей, по которым можно привлечь домашнего тирана. Есть кризисные центры – женщины могут обратиться туда. А если семейные конфликты происходят на почве алкоголя и наркотиков, так, может, с ними и надо бороться? Участковые перекладывают бумажки вместо того, чтобы работать с семьями, и это, конечно, проблема. Но принятие закона ее не решит, – заявил сайту Сибирь.Реалии координатор движения "Сорок Сороков – Красноярск" Евгений Абликсанов. – Этот законопроект сформулирован так, что человеку страшно будет вступать в брак. Там все меры направлены на то, чтобы отвратить людей от создания семьи.
На вопрос, чем именно принятие закона разрушит семьи, у представителей "Сорока сороков" есть вполне четкие ответы:
– Оксана Пушкина, которая его сейчас продвигает, много лет провела в Америке. В Европе таких законов напринимали – теперь вроде бы и нам надо. Вот так, через подобные законы, которые лоббируют феминисты и ЛГБТ-сообщество, нам западные ценности и хотят навязать. Все это звенья одной цепи. Сначала такой закон, потом – гей-парады, – считает Евгений Абликсанов. – Но мы-то по-другому живем, и менталитет у нас другой. И государство многонациональное и многоконфессиональное. На Кавказе, например, люди вообще не понимают, как такой закон может существовать.
Смущают противников закона и некоторые термины, использованные в документе.
– Вот что это такое – "экономическое насилие"? Под это понятие можно подогнать что угодно. Если я, например, ребенку что-то не куплю, потому что он плохо учится или у меня просто денег нет, он может на меня жалобу написать? Или "сексуальное насилие": как я понимаю, если у меня жена пойдет налево, а я ей буду запрещать, то это оно и будет? Кроме того, по этому закону человека могут выкинуть из его же собственной квартиры, если он якобы совершил насилие, – говорит Евгений Абликсанов.
В тексте законопроекта ничего подобного, конечно, нет. В частности, экономическое насилие объясняется как "умышленное лишение человека жилья, пищи, одежды, лекарственных препаратов <…> денежных средств, на которые он имеет предусмотренное законом право". Сексуальное насилие толкуется так же, как в Уголовном кодексе.
Никто не собирается и отнимать жилье. Однако не так давно в законопроект были предложены поправки, согласно которым "домашнему тирану" могут запретить приближаться к своей жертве, а в исключительных случаях по судебному предписанию (ордеру) обяжут временно (на период от нескольких месяцев до двух лет) покинуть место совместного проживания, даже если квартира принадлежит ему.
Закон позволяет хотя бы развести в стороны тирана и его жертву
– Если отец избивает ребенка, наверное, лучше будет, если не малыша изымут из семьи и отправят в социальный приют, в казенную чужую обстановку, а папу обяжут на некоторое время держаться подальше от семьи, – комментирует Наталья Пальчик.
– Вообще я не уверена, что противники законопроекта его читали, – считает участница сообщества "Феминизм + Красноярск" Татьяна (фамилию просила не упоминать). – Нагнетаются какие-то странные настроения, будто иностранные враги этот закон продвигают. Геев почему-то сюда же приписали, хотя они-то тут при чем? Конфликты вокруг этого законопроекта дошли уже до точки кипения. Очень жаль, если из-за параноидальных настроений мы не сможем перенять удачные примеры из чужого опыта. А принятие закона позволит как минимум развести в разные стороны тирана и его жертву. Для чего те же ордера и нужны. И заставить правоохранительные органы хоть как-то реагировать на проблему.

"Закон даст хотя бы надежду на защиту"
Почему о домашнем насилии принято молчать и почему принятие закона в буквальном смысле слова жизненно необходимо – такие вопросы сайт Сибирь.Реалии адресовал Наталье Пальчик, создательнице и директору кризисного центра "Верба".
– Наталья Борисовна, один из самых частых вопросов, когда речь заходит о домашнем насилии, – почему женщина годами его терпит и не уходит?
Кто же будет методично копить справочки про сломанные ребра?
– Одна из причин – психологического характера. В большинстве случаев женщина, которая подвергается насилию, в детстве жила в "травмированной" семье. Либо папа был агрессором, либо родители пили, либо происходило еще нечто, из-за чего ребенок страдал. Человек вырастает и такую семейную ситуацию воспринимает как норму. Умом вроде понимает, что надо что-то перестроить, но это уже на уровне подкорки. Иногда бывает, что женщина выходит за человека, в котором вообще ничто не указывает на будущего "домашнего тирана". Но потом с его стороны начинается тотальный контроль, психологическое, экономическое давление… И женщина не воспринимает это как тревожный сигнал. Потом появляются дети. А когда дети маленькие – это самая опасная ситуация для женщины. Она находится в полной зависимости от мужа, работать и содержать себя не может. Часто и уйти ей некуда. Вот тут во всей полноте и проявляется история с насилием.
– Чем объяснить бездействие правоохранительных органов в подобных случаях?
– Заявления в полицию особо не помогут: по действующим законам человека можно привлечь за истязания, если трижды в течение года будут подтверждены факты побоев с его стороны. Но представьте: кто же будет методично собирать и копить справочки о том, что тебе ребра сломали? И вот женщина запугана, финансово зависима, муж ей несколько лет промывал мозги: ты, мол, без меня никто, уйдешь – я тебя все равно достану, а детей отберу. А поскольку он ее уже бил, женщина понимает, что свои угрозы он вполне может обратить в действия. Часто женщина решается на разрыв только тогда, когда насилие "перекидывается" уже и на детей и она понимает, что надо хотя бы их спасать.
– Мужчины-агрессоры – тоже из "травмированных" семей?
По свистку ложимся, по свистку кашу едим... "Установка на подчинение" прививается еще в детском саду
– А откуда же еще им быть? Помню, на один радиоэфир о работе нашего центра позвонил молодой человек. И рассказывает: "Отец нас нещадно бил по каждому поводу. Я, когда рос, поклялся, что своих детей пальцем никогда не трону. И мне это удавалось какое-то время. Но как-то раз мой сын что-то там натворил – и на меня прямо затмение нашло какое-то, я "выпал", ничего не помню. Потом пришел в себя – и понимаю, что стою с ремнем в руках… Был в ужасе сам от себя".
Этот сценарий "вылез" у него из подсознания. Человек и хотел бы как-то по-другому реагировать на некоторые ситуации, но у него не хватает для этого внутренних ресурсов. Если мальчик постоянно видит, что мама терпит насилие, он против своей воли начинает воспринимать это как норму.
– Прощать или не прощать?
– Если женщина поменяла стратегию поведения, начала отстаивать свои права – то и мужчина, в принципе, может поменяться. Но если она продолжает оправдывать его какими-то внешними причинами или влиянием алкоголя, то очень сильно рискует. Все будет идти только по нарастающей – он ведь чувствует себя безнаказанным. А вообще есть золотое правило: ударил раз – надо уходить. Даже если вы когда-нибудь потом возобновите отношения, надо менять свою позицию и не терпеть.
– Закон о семейном насилии может что-то реально изменить или, как всегда, "разруха только в головах"?
– Ну, с его принятием хотя бы прямым текстом будет написано, что это преступление, за которое агрессора ждет уголовная ответственность, а не разговор с участковым по душам. И это уже большой плюс – можно ждать хоть какой-то защиты. Конечно, этот закон не универсален. Человеку важно самому понимать, где проходит грань между нормой и насилием. К сожалению, это очень трудно, ведь в нашем менталитете еще с детского сада укореняется: по свистку садимся, встаем и ложимся, никто не ест кашу, пока воспитательница не сказала, и т.д. И примерно такой подход "с узаконенным насилием" распространяется на все сферы нашей жизни.
– Центр "Верба" работает 20 лет. Изменилась за это время ситуация с домашним насилием у нас в стране?
– Изменилась к лучшему. Во-первых, в обществе стали об этом говорить как о проблеме. Во-вторых, ушла установка "не выносить сор из избы" – люди поняли, что можно рассказать о своих бедах, попросить помощи и никто не будет в них тыкать пальцем. Появились социальные гостиницы, кризисные центры. И сознание женщин поменялось. Еще 20 лет назад считаться "разведенкой с детьми" в нашем обществе было не совсем прилично. Сейчас женщины, к счастью, стали более самостоятельными и относятся к этой ситуации совершенно по-другому.
…В конце ноября 2019 года родственники четырех россиянок, погибших из-за домашнего насилия, попросили министра юстиции России Александра Коновалова проверить "на предмет соответствия им занимаемой должности" его заместителя Михаила Гальперина.
Гальперин в официальном ответе Минюста Европейскому суду по правам человека заявил, что российское правительство не рассматривает домашнее насилие в качестве "серьезной проблемы" и считает, что его масштабы в стране "достаточно преувеличены".

Юлия СТАРИНОВА. Сибирь.Реалии, 28 ноября 2019 года

Совет Федерации опубликовал базовый законопроект "О профилактике семейно-бытового насилия в РФ". Это не окончательный вариант — текст открыт для сбора отзывов и замечаний. Рассказываем, какие положения в нем содержатся.

Что такое семейно-бытовое насилие?
Как следует из текста проекта, под семейно-бытовым насилием подразумевается угроза или деяние, которое причиняет физическое или психическое страдание или наносит имущественный вред. При условии, что это деяние не содержит признаки административного правонарушения или уголовного преступления.
Под агрессорами в проекте понимаются только совершеннолетние. Под пострадавшими — бывшие и нынешние супруги; близкие родственники; те, кто связан общим ребенком; проживающие вместе и ведущие совместное хозяйство лица, связанные свойством.

Как планируется помогать пострадавшим?
Пострадавшие от семейно-бытового насилия смогут обращаться в полицию с заявлением. Его должны принять, рассмотреть и, если нужно, направить человека в медицинские организации или кризисные центры. Также пострадавшие могут прийти за помощью в органы соцзащиты, кризисные центры, центры психологической помощи или медицинские учреждения. Эти организации должны будут сообщить в полицию о фактах семейно-бытового насилия, если у них есть соответствующие подозрения. Этот пункт депутаты Госдумы во время обсуждения проекта называли спорным, отмечая, что без желания потерпевшего нельзя обращаться в полицию, так как это может нарушить его права.
В специализированных центрах для пострадавших должны разработать индивидуальную программу, в соответствии с которой они смогут получить социально-бытовые, психологические, медицинские, правовые, экономические и педагогические услуги. Создание таких центров поддержала уполномоченный по правам человека в РФ Татьяна Москалькова. "Есть очень хорошее положение о кризисных центрах, куда может жертва насилия, будь то женщина или мужчина, ребенок или старик, прийти в момент конфликта и получить и финансовую поддержку, и помощь психолога, и просто секунды тишины, чтобы осмыслить всю ситуацию", — сказала она.

Какие меры предлагается применять в отношении агрессора?
Работа с агрессорами ложится преимущественно на полицейских. С нарушителем должны будут провести профилактическую беседу, в ходе которой полицейский будет выяснять причины его поведения, разъяснять возможные последствия и убеждать в необходимости законопослушного поведения.
Если полиция установит факт совершения домашнего насилия, выписывается защитное предписание — с согласия пострадавших. Этот документ может запретить совершать семейно-бытовое насилие, вступать в контакт с пострадавшим или пытаться выяснить его местопребывание. Срок действия защитного предписания — 30 суток, но может быть продлен до 60. На этот период агрессора должны поставить на профилактический учет и контроль — наблюдать за его поведением. Согласно предлагаемым поправкам в КоАП, идущим "в пакете" с законопроектом, за нарушение предписания предусмотрен штраф в размере до 3 тыс. рублей или арест до 15 суток.
Если есть опасения, что обычное предписание не позволяет обеспечить безопасность пострадавшего, полиция может обратиться в суд за судебным защитным предписанием. Оно предусматривает те же ограничительные меры, а также может обязать нарушителя пройти специализированную психологическую программу, покинуть место совместного жительства с пострадавшими (при условии, что у него есть возможность проживать в ином жилом помещении), вернуть пострадавшим их личное имущество и документы. Судебный ордер выдается на срок от 30 суток до одного года. За его нарушение грозит штраф до 5 тыс. рублей, арест до 15 суток или обязательные работы.
Заявление может подать только пострадавший?
Нет. За помощью может обратиться и законный представитель пострадавшего (если тот несовершеннолетний, например).
Полиция должна будет отреагировать и если сам полицейский установил факт или угрозу совершения семейно-бытового насилия, и если соответствующие данные поступили от органов власти различных уровней или организаций, и если есть обращение гражданина, которому стало известно о свершившемся факте или угрозах семейно-бытового насилия в отношении лиц, находящихся в беспомощном или зависимом состоянии. А также если есть решение суда.

Что такое профилактика бытового насилия и кто за нее будет отвечать?
Как следует из текста проекта, предполагается создание системы, которая должна выявлять факты домашнего насилия, не подпадающие под статьи КоАП и УК, защищать пострадавших и привлекать к ответственности агрессоров, устранять причины и условия возникновения бытового насилия. Также планируется информировать население о недопустимости домашнего насилия и о помощи, которую могут получить пострадавшие.
Система профилактики должна затронуть органы исполнительной власти всех уровней, полицию, прокуратуру, органы соцзащиты, медицинские и общественные организации, уполномоченных по правам человека и по правам ребенка.

Зачем нужен закон о профилактике семейно-бытового насилия?
По данным исследования, проведенного Санкт-Петербургским государственным университетом (СПбГУ) по заказу Госдумы, каждый 40-й опрошенный в течение последнего года страдал от насилия, примененного членом семьи. Жертвами в 75% случаев становятся женщины. О пережитом в детстве насилии рассказали 16% респондентов. Как правило, пострадавшие не получают необходимой защиты, что приводит к усугублению ситуации, к убийствам.
Спикер Совета Федерации Валентина Матвиенко заявляла, что правительство и российский парламент считают, что в РФ нужны дополнительные меры по борьбе с домашним насилием. "Закон о профилактике насилия — это, если хотите, выражение государственной политики, необходимость бороться с этим злом, социальными пережитками. Это формирование в обществе неприятия любых форм насилия", — сказала она.
Против законопроекта выступают несколько общественных организаций, которые считают, что законопроект угрожает традиционным духовно-нравственным ценностям и традиционным семьям, превращает семью в "зону вражды". Они проводили митинги в защиту своей позиции.

Кто и почему критикует опубликованный проект?
Некоторые члены рабочей группы по подготовке законопроекта принципиально не согласны с отдельными положениями представленной версии. Депутат Госдумы Оксана Пушкина отметила, что главное замечание — в том, что предложенное определение семейно-бытового насилия не включает деяния, содержащие признаки административного правонарушения или уголовного преступления, то есть все виды физического насилия. И если пострадавшего избили, он не сможет рассчитывать на защитные меры.
Вопросы у соавторов вызывает и мягкость санкций за нарушение агрессором защитного предписания. "Штраф 1–3 тыс. рублей — это бездейственная санкция для такого рода правонарушения. Нарушителю проще будет заплатить и избить жертву снова либо не платить вообще, потому что денег нет", — сказала она. Третье замечание — в числе возможных пострадавших не указаны сожители, которые не связаны свойством. То есть на защиту не смогут рассчитывать люди, состоящие в незарегистрированном браке.
Другая соавтор законопроекта Мари Давтян отметила, что предложенные этим проектом меры не просто неэффективны, но и бесполезны — отчасти из-за невозможности применить их в случае физического насилия. "В ситуациях семейно-бытового насилия особенно важна защита пострадавших и оказание им поддержки (социальной, психологической и т.п.) в период подачи потерпевшим заявлений о правонарушении/преступлении, а также в период проверки указанных заявлений. <…> А исходя из предложенной формулировки, он лишается возможности воспользоваться мерами предлагаемого проекта закона", — написала она.

ТАСС, 29 ноября 2019 года