… о феминизме и равенстве полов

В ЭТОМ ГОДУ 8 МАРТА ОТМЕТИЛИ С РАЗМАХОМ — кажется, впервые в этот день и в ближайшие к нему даты было столько феминистских мероприятий, дискуссий, лекций и вечеринок. Самым исторически достоверным способом отметить день борьбы за права женщин остаётся поход на митинг или шествие. «Мы не украшение коллектива» — под таким лозунгом участницы митинга «8 Марта. Отметим правильно» собрались на праздник сестринства в «Сокольниках». Публикуем тексты их выступлений.

Анна Кузнецова
ПОЛИТИЧЕСКАЯ МЕНЕДЖЕРКА,
СОЗАЯВИТЕЛЬНИЦА МИТИНГА
  Меня зовут Анна Кузнецова, мне двадцать восемь лет, я занимаюсь организацией избирательных кампаний для оппозиционных политиков. У меня есть дочка Зоя, ей три с половиной года.
Когда мы готовили это мероприятие и закинули в дружественную группу либералов анонс, там был в подводке феминитив, и все начали упражняться в остроумии на этот счёт. И в ходе обсуждения одна девушка написала: «Не понимаю, для чего нужно феминитивы, зачем выпячивать свою вагину, например, выходя на сцену». Так вот, я хочу поговорить о том, для чего выпячивать свою вагину. Моя вагина имеет прямое отношение к тому, что я говорю. Моя вагина имеет прямое отношение к тому, что я нахожусь здесь. Моя вагина имеет прямое отношение к тому, что я подала заявление на этот митинг в компании подруг.
То, что я родилась с вагиной, заставило моих родителей воспитывать меня в определённой модели, а общество и институты — воспринимать меня в определённом контексте. Мой жизненный опыт очень сильно отличается от жизненного опыта того, кто родился с пенисом. Не потому что у меня мозг меньше весит, а потому что меня так социализировали, когда я была ребёнком и ни на что не влияла.
Моя вагина имеет прямое отношение к тому, что меня воспитали в страхе. Ещё в детстве в школе меня учили: не ходить одной вечером — это понятно. В любом возрасте в любом виде женщине нельзя ходить вечером одной. Сколько бы ты детей ни родила, ни была бы замужем, сколько бы требований патриархального общества ты ни выполнила, ты никогда не освободишься от того, что ты предмет, которым в любой момент захотят воспользоваться.
Ещё в школе учили: заходить в подъезд с зажатыми в руке ключами — все же женщины так делают? Я так делаю. Не копаться в замке спиной к лестнице. Пропускать лифт, в котором едет мужчина, в любое время суток. Я живу в страхе двадцать лет из своих двадцати восьми. И это не то, что у меня какая-то тревожность, от тревожности у меня есть таблетки. Это просто законы жизни, которые мне объяснили в детстве, потому что у меня вагина.
Но знаете, что самое дикое из правил безопасности я помню с детства? Я запомнила это ребёнком, помню всю жизнь, но только заинтересовавшись женской повесткой, я начала понимать, в каком кошмаре выращивают девочек. Правило звучит так: «Не ходи с длинными распущенными волосами поздно вечером и не заходи так в подъезд». Потому что знаете что? «Их могут намотать на руку. Насильник намотает их на руку, и ты в ловушке». (Здесь бы ещё добавить то, что патриархат желает от нас, чтобы мы носили длинные волосы.) Намотать на руку. Я не хочу, чтобы моя дочь когда-нибудь услышала это правило. Я не хочу, чтобы наши дочери жили в таком же страхе.
Моя вагина позволяет мне использовать свой опыт, чтобы сделать город безопасным для уязвимых групп граждан. Это, наверное, могут сделать несколько мужчин, проведя исследования. А ещё я просто могу рассказать, где в городе мне страшно, где в городе мне страшно с дочкой. Я требую права жить в безопасности.
Моя вагина имеет прямое отношение к тому, что из меня вылез ребёнок. Пройдя некоторый путь в связи с этим, я могу с ходу сказать, что нужно улучшать в родильных домах, женских консультациях, какой должна быть акушерская этика. Кстати, я рожала за деньги, со мной был муж, после родов врачи мне сказали, что у моего мужа будет импотенция из-за того, что он сейчас видел. Конечно, исследовательская группа наблюдательных и максимально возможно эмпатийных мужчин могла бы пройти этот путь с сотней женщин, исследовать роддома и всё исправить, но, во-первых, для чего этим заниматься людям с пенисами, а во-вторых, они же тупо боятся туда заходить.
Так вот, из моей вагины вылез ребёнок. Тоже с вагиной. В два года я читала ей «Рабочую азбуку» Бродского. Там на каждую букву алфавита называется профессия в стихах. Знаете сколько из тридцати трёх букв нашёл профессий для женщин великий Бродский? Четыре. Я перечислю: агроном (не поймёшь что это женщина, но там написано «это тётя агроном»), балерина — естественно, няня — конечно, и управдом. Очевидно, великий Бродский делил женщин на два типа: женщина-баба и такая нежная женщина, которая муза и балерина. В два года у моей дочери был ещё скудный запас слов, но зато уже первые попытки анализа. Она обводила рукой разворот книжки и делала однозначный вывод: «Дяди! Это всё дяди!» Прости, великий Бродский, но к женщинам ты явно относился не очень. Не только в этой азбуке, но иногда и в своей лирике.
В два с половиной года у дочки случился разрыв шаблона. Она за свою маленькую жизнь уже много раз ездила на такси. И однажды к нам приехало такси, где водитель… женщина. Я впервые наблюдала настоящий разрыв шаблона прямо перед собой. Дочь ещё десять минут спрашивала: «А где же дядя? Кто нас повезёт?» Понимаете, шаблон есть уже в два с половиной года у ребёнка, который живёт в центре Москвы в семье, где мама — феминистка, папа — профеминист, читает Татьяну Никонову и «Нет значит нет».
Я думаю, наши вагины много что в мире могли бы исправить. Знаете, есть такая стрёмная шутка, что если бы все президенты в мире были женщинами, то страны бы не воевали, а только не разговаривали друг с другом. Я не знаю, о чём это, я со своими подругами могу открыто поговорить о том, что меня задевает, и не прерывать отношения, уверенная, что никто не хотела зла другой.
Я думаю, что наши вагины могли бы остановить войны. Потому что социализация требовала от нас эмпатии, рефлексии, разговорчивости. Люди с пенисами не хуже, их просто социализировали иначе, требовали завоевательства, побед, не плакать. Потому что наши вагины для некоторых из нас произвели детей, и я вижу в каждом человеке чьего-то ребёнка, и если человек мне не кажется хорошим, я представляю, как его родители не имели возможности любить его, и мне жаль его. Если хорошо задуматься, я могу пожалеть и Путина, и Трампа. Моя вагина дала мне опыт уязвимости. В этой уязвимости моя сила. Я хочу объединяться и объединять. Я хочу защищать уязвимых.
Благодаря моей вагине мне жаль всех людей нашей страны, а самые бедные из наших сограждан — матери-одиночки, согласно статистике. Я работаю для того, чтобы эта система сломалась и людям стало лучше жить. Госдума с вагинами не приняла бы закон Димы Яковлева, не декриминализировала бы домашнее насилие. Я думаю, у женщин, которые сейчас во власти, вагин нет. Я хочу выпячивать свою вагину для того, чтобы вместе с феминитивом приходило понимание, какой путь я прошла, чтобы оказаться здесь.

Лена Климанская
Активистка
  Как многие знают, я работаю с цифрами, и цифры рассказывают разное — и хорошее, и плохое. Что мы знаем о женщинах в России? Много плохого.
Женщины составляют 84% пострадавших от домашнего насилия. Каждая четвёртая женщина в стране подвергается домашнему насилию, и у нас нет закона против него. 75% обращений по побоям не получают никакого правового результата: дела закрываются, документы теряются, пострадавшие подвергаются угрозам со стороны как обвиняемых, так и представителей «законности». Нам нужен закон против домашнего насилия.
Я требую принятия закона против домашнего насилия!
86% пострадавших от сексуального насилия — женщины, а с учётом девочек — более 95%. Шанс подвергнуться покушению на половую неприкосновенность до сорока лет у женщин в России — стопроцентный, начиная с ясельного возраста. Практически каждая хотя бы единожды подвергалась попытке изнасилования, и у нас нет современных протоколов расследования таких преступлений. Все обратившиеся по этому поводу в полицию подвергаются издевательствам и виктимблеймингу. Нам нужен новый закон.
Я требую новый закон против сексуального насилия!
Каждый третий ребёнок в стране воспитывается одинокой матерью, 96% одиноких родителей — женщины, 67% официально нищих, живущих ниже прожиточного минимума — матери с детьми. Но законная ответственность второго родителя не соблюдается, процедуры не работают. Нам нужен новый закон об алиментах.
Я требую новый закон об алиментах!
80% вынужденных делать аборт женщин — женщины с низким уровнем образования и полностью зависимые финансово. И в каждом пятом случае это результат контрацептивного саботажа со стороны мужчины. 70% женщин уверены, что предохранялись, но это не так. Однако снова и снова предпринимаются попытки запретить или ограничить доступ к абортам — и не допустить сексуального просвещения для молодёжи. Нам нужны секспросвет, доступная контрацепция — особенно для малоимущих — и запрет покушений на право на аборт.
Я требую секспросвет, доступную контрацепцию и свободный доступ к абортам!
Женщины в России в среднем на пять лет выпадают из учёбы и профессиональной деятельности в связи с рождением ребёнка, и это с учётом тех, кто вышел «к станку» прямо из роддома. Из-за ликвидации системы яслей (фактическая доступность около 17% по стране) и дефицита садов (40%) женщинам просто невозможно выйти на работу. Нужны ясли и сады. И не только в миллионниках, а государственные и по всей стране, где государство ждёт от женщин рождения новых детей.
Я требую обеспечения яслями и садами!
Женщины, будучи ограниченными списком запрещённых профессий из 456 специальностей, находятся в ситуации нездоровой конкуренции в доступных им отраслях, которая приводит к низкому уровню оплаты труда и огромной скрытой безработице (неполный день, неполная неделя, полставки и т. д.), даже для наиболее квалифицированных специалистов. Притом что общий уровень образования у женщин выше, их рынок труда меньше мужского на более чем 10 миллионов рабочих мест, что в итоге приводит к финансовой зависимости многих миллионов женщин от их мужей, отцов, сыновей. Нужна ликвидация списка запрещённых профессий, и это не говоря о стеклянном потолке и саботаже в образовании.
Я требую отменить список запрещённых профессий!
Но есть множество мест, где женщины уже вместе, хоть и не от хорошей жизни. Женщины — это: 90% сферы дошкольного и среднего образования. 99% бухгалтеров фирм и предприятий, включая главных бухгалтеров. 95% сотрудников государственных социальных служб. 70% всего финансового управления бизнеса. 75% маркетинговых и рекламных услуг. 80% продавцов в торговых центрах и магазинах. Более 90 % волонтёров по спасению и защите животных. 70% всей медицины, в том числе 91 % младшего и среднего медперсонала. И 99% людей, реально, своими руками воспитывающих новых людей — это женщины: матери и бабушки.
Мы уже можем менять будущее общество так, как нам надо. Мы можем превратить нашу проблему в нашу силу и объединяться там, где нас уже много. Нужно говорить с женщинами, показывая, что их проблемы не случайны и не только их собственные, что это не лично они такие неудачливые, а такова система для женщин, и это нужно менять для всех. Когда у женщины случается что-то страшное, она обращается за помощью и получает её практически всегда в первую очередь от женщин — будь то убежище, защита, поддержка, уход за больными, помощь с ребёнком, деньги. Женщины помогают женщинам.
Женщины — подавляющее большинство сотрудников и волонтёров по уходу за больными и пожилыми людьми. Женщины — большинство сотрудников отрасли пищевого производства. Женщины — организаторы и руководители фондов помощи онкобольным и страдающим редкими заболеваниями, как детей, так и взрослых. Женщины — организаторы шелтеров, убежищ для пострадавших от домашнего насилия. Женщины — организаторы правозащитных центров для пострадавших от домашнего и сексуального насилия. Женщины — организаторы центров психологической помощи пострадавшим от насилия.
Нас — больше половины населения и больше половины трудоспособных людей в стране. И мы уже умеем объединяться и говорить друг с другом — далеко не только о косметике и семье, но и об общих для нас проблемах — для нужных нам общих решений. Мы уже умеем это делать — давайте распространять это умение и договариваться между собой, это наш единственный шанс на перемены. Но нас — большинство, и мы умеем всё, что нужно. Женщины — это сила!

Татьяна Никонова
просветительница, журналистка
  Мы привыкли думать, что наши проблемы ничтожны. Что существуют дела, которые совершают серьёзные люди. Мы слушаем мужчин, даже если речь идёт исключительно о женщинах.
Мы думаем, что их — большинство, и они рассказывают нам, что на самом деле происходит со всеми нами. С нашими телами, с нашими желаниями, с нашими потребностями. Мы привыкли к мысли, что знания о мире есть только у них.
Мы не доверяем себе, собственным знаниям и словам других женщин, поскольку уверены, что обязательно ошибёмся. Но это неправда. Мы сами знаем, что с нами происходит. Мы сами знаем, с какими проблемами сталкиваемся. Мы знаем, как дискриминация по гендерному признаку сказывается на каждой из нас. Даже на тех, у кого всё очень хорошо.
Мы знаем, что быть женщиной — это постоянно бояться — за себя, за свою безопасность, за безопасность и здоровье близких.
Мы знаем, что быть женщиной сейчас — это быть человеком, которого не слышат.
Быть женщиной сейчас — это работать в две смены — на работе и дома, но при этом всё равно оставаться в зависимости.
Мы знаем, что быть женщиной — страшно и означает жить без свободы.
И мы знаем, что в этом нет ни капли нашей вины. А ещё мы знаем, что это можно изменить. И мы знаем, что это необходимо менять. Пришло время меняться — всем нам. И для этого нам пора объединиться.
Мы — не меньшинство. Мы — большинство!
Мы — работающие женщины и домохозяйки. Мы — матери и женщины без детей. Мы — национальные меньшинства и женщины с инвалидностью. Мы — предпринимательницы и сотрудницы некоммерческих организаций. Мы — студентки и пенсионерки. Мы — верующие и атеистки. Мы — представительницы ЛГБТ-сообщества и их союзницы. Мы — гражданки России и борющиеся за свою жизнь мигрантки. Мы — женщины, небинарные персоны и присоединившиеся мужчины.
Мы все по отдельности кажемся невидимыми, и нас совсем не слышно. Мы все по отдельности считаем себя меньшинством. Но нас большинство, если мы объединимся.
Вместе мы — большая часть жителей России. В наших силах изменить всё. Наша сила — в единстве. Всё, что нам нужно, — это договориться.
Почувствуйте силу, которая есть в каждой из нас. Услышьте свой голос, который должны услышать все. Хватит нам быть незамеченными! Хватит молчать и слушать — даже меня.
Ваш голос — это главное, чего нам не хватает. Услышьте себя. Услышьте других. Почувствуйте, что вы не одни. Скажите — хватит. Скажите — мы можем.
Скажите — хватит. Скажите — мы можем.
Скажите — хватит. Скажите — мы можем.
Скажите — хватит. Скажите — мы можем.
Скажите — хватит. Скажите — мы можем.

Татьяна Сухарева
Феминистка, политесса, правозащитница, авторка книги «Жизнь по ту сторону правосудия»
  Я феминистка. Это естественно, круто и модно. Потому что не нормально, что за всю историю России не было ни одной женщины во главе правительства. Не нормально, что за всю историю послереволюционной России не было ни одной женщины во главе государства. Не нормально, что страна, первая в Европе предоставившая избирательное право женщинам, сейчас по доле женщин во власти находится далеко позади Либерии и Бангладеш. Где уже были женщины-президенты, а то и не одна. Женщин-губернаторов в России можно пересчитать по пальцам, да и те ходят под уголовным преследованием. В Думе и Совете Федерации доля женщин ниже, чем в среднем по миру. То есть мы отстаём даже от традиционалистских мусульманских стран.
К чему это приводит? К тому, что нашей жизнью распоряжаются другие люди. Жизнью большинства руководит меньшинство. Женщине практически невозможно попасть в органы власти: чтобы оказаться на проходных местах в списках Госдумы (даже Мосгордумы) требуются очень большие финансовые вложения, цифры достигают 400 миллионов рублей за место. Разумеется, для женщины, которая занималась домашним трудом, тратила годы на уход за пожилыми, больными, детьми, упиралась в стеклянный потолок, была нежеланна на работе, эта цифра за редким исключением оказывается недостижимой.
Я тоже занималась политикой, я тоже имею опыт выборов. И я знаю, о чём говорю. Я уверена, что для реального равноправия необходимо введение квот. Многие считают, что квоты — для слабых. Но если квоты не вводить, всё останется на том же месте. Я считаю, что нужно принять закон о квотах, чтобы лица одного пола в органе власти не превышали 60 процентов (есть люди, которые выступают за границу в 50 процентов). Тогда мы сможем по крайней мере рассчитывать на женскую повестку.
Потому что женщины, которые представлены во власти сейчас, чтобы сохранить высокие кабинеты, дорогие машины, статусы, вынуждены подыгрывать мужчинам. Та же Плетнёва, та же Мизулина вынуждены играть по повестке хозяев. Чтобы женский голос был услышан, женщин должно быть не менее 30%. В политике, науке, бизнесе. Чтобы те, кто нами руководит, принимали решения в нашу пользу. Я призываю к активности, к борьбе против стереотипа. Да, будет непросто, мы будем наталкиваться на серьёзное сопротивление. Но я хочу, чтобы мы победили и стали большинством везде. С 8 Марта!

Екатерина Патюлина
Предпринимательница, член партии «Яблоко», организаторка митинга
 В мире, где все хотят, чтобы ты была послушной, заявлять о своих желаниях — уже протест. Я думаю, что всегда была феминисткой: я хотела достижений, свободы и уважения к личности, жить так, как хочется. Оказалось, что быть нормальной свободной женщиной — это быть феминисткой. Меня удивляет, что у нас есть отдельное название для того, что является простой нормой. Но мы живём в мире, полном несправедливости, ущемления, подавления. Не только по отношению к женщинам, но женщины — самая большая подавляемая группа. Так сложилось. И я вижу, как это меняется.
Я вижу, как молодые мамы учат своих детей по-настоящему слушать себя, а не просто встраиваться в общество. Я вижу, как пары чётче артикулируют свои желания. Я знаю, что наше общество будет здоровее, если мы избавимся от сексизма и достигнем равноправия. И меня это вдохновляет.
Я надеюсь, что этот митинг станет кирпичиком в построении новых устоев. Я надеюсь, что после него и других мероприятий мы осознаем себя не только как счастливых личностей, но и как политические субъекты. Ни один закон не должен быть принят без того, чтобы знать реакцию на него феминисток. Ни одно этическое решение не может быть вынесено без оглядки на наше мнение — мнение феминисток, свободных женщин!
Я призываю всех женщин объединиться, чтобы бороться за свои политические права и представленность женщин в политике. Избирайтесь, будьте избраны. Парни, присоединяйтесь и помогайте!

Анна Ривина
Руководительница проекта «Насилию.нет», созаявительница митинга
Я очень рада увидеть здесь так много женщин и девочек, я очень рада, что здесь есть мужчины, но я всё-таки хотела бы поговорить с женщинами. Я феминистка, и я смогла очень просто для себя сформулировать, почему я ею являюсь, хотя, живя в России, мне пришлось пройти большой путь, чтобы набраться смелости так себя называть. Я поняла, что я просто не хочу быть удобной. Мы живём в мире, где нам с самых первых дней говорят, что мы «должны» делать, как мы «должны» выглядеть, чтобы быть «правильными» женщинами. Потому что самое лёгкое, как женщину можно сразу вывести из разговора, — сказать, что она «ненастоящая женщина».
За нас решают, что такое «настоящая» женщина, что такое женщина «ненастоящая». Главное, нам всегда говорят, какими мы «должны» быть, но как бы мы ни старались, мы никогда не будем достаточно хорошими. Всегда мы «недостаточно хорошие» мамы, «недостаточно хорошие» жёны, всегда можно сказать, что мы «недостаточно хорошо» выглядим: форма коленок у нас «неправильная», ноги «недостаточно» короткие или длинные в зависимости от обстоятельств.
Что бы мы ни делали, как бы мы ни старались, всегда можно прийти и сказать, что эта женщина «недостаточно» хороша, «недостаточно» правильная, «недостаточно» умна для того или иного. Нам действительно приходится сделать намного больше для того, чтобы быть просто наравне с мужчинами. И действительно, я хочу повториться, что сейчас мы находимся здесь, потому что до нас очень большое количество смелых женщин проделали большой путь, чтобы мы воспринимали как данность то, что раньше они не могли себе позволить — и даже не могли порой об этом мечтать.
Я бы хотела сказать ещё одну грустную вещь: каждый день в работе центра «Насилию нет» мы сталкиваемся с женщинами, которые пережили насилие и которым общество вешает ярлык, что они в этом виноваты. Потому что они «не слишком хороши», они «не слишком хорошие» жёны, они «не вовремя» замолчали, они сами якобы «спровоцировали». Они «виноваты» в том, что они выбрали этого мужчину, и в том, что они не ушли от этого мужчины одновременно, они «виноваты» в том, что дети живут с такими отцами, и в том, что они ушли и лишили тем самым детей таких родителей.
Но больше всего меня пугает, что есть большое количество женщин, которые говорят, что якобы это действительно женская вина. Где же та самая «женская мудрость», женское принятие, зачем, как говорит госпожа Плетнёва, возглавляющая комитет по делам женщин, те разговаривают с мужчиной, если он пьяный? Нужно помолчать, подождать и потом уже разбираться.
К сожалению, многие женщины ведут себя таким образом не потому, что они считают, что насилие не страшно, а потому что им кажется, что если они будут теми самыми «настоящими», «нормальными» женщинами, с ними, конечно, этого не произойдёт. Но это миф. Потому что что бы ни делала женщина, от неё никогда не зависит, что решит сделать мужчина. Будет он агрессором или нет, будет он пытаться её насиловать или нет. Женщинам всегда можно сказать, что они «должны» быть сексуальными, они же «должны» нравиться мужчинам. Но если женщина «слишком» сексуальная, это опять её вина: она надела короткую юбку, она сделала не то, она не осталась дома, она пошла, она согласилась, она оказалась на работе, куда к ней в кабинет пришли люди и сделали что-то не то, — всё время она, она и ещё раз она.
Можно долго об этом говорить, к сожалению, и я очень рада, что сегодня мы говорим об этом, и я рада, что в России сейчас мы начинаем говорить об этом всё больше и больше, но всё-таки, поскольку сегодня у нас праздник, я искренне хочу пожелать каждой женщине, каждой девочке, которая растёт уже в новом каком-то формировании и в новой повестке, просто быть не удобными кому-то, а быть удобными для себя. Ставить всегда фокус на свои интересы, самим решать, что мы хотим, что мы не хотим, и конечно же, искать поддержку в этом самом сестринстве для того, чтобы сопротивляться социальному давлению, которое до сих пор очень велико. С праздником, и я верю, что у нас всё получится!

Сююмбике Давлет-Кильдеева
Певица и журналистка
В первую очередь я бы хотела поздравить всех с праздником — мы вспоминаем, что стоим на плечах очень многих поколений женщин, добивавшихся прав, которые мы имеем сейчас. Отдельно хочу вспомнить свою прабабушку Фатиму Давлет-Кильдееву, которая участвовала в слёте феминисток в 1917 году. Они не назывались тогда феминистками. Это был большой сбор женщин-мусульманок, которые боролись за свои права. И когда я думаю, что нам тяжело бороться, или очередной придурок шутит на тему феминитивов, я пытаюсь представить себе, что такое в 1917 году быть женщиной-мусульманкой и бороться за свои права. И становится легче.
Я тоже за закон против домашнего насилия. Когда мой пьяный отец возвращался домой, бил мою мать и мы вызывали полицию, они никогда ничего не могли сделать. Они говорили: «Окей, мы забираем его на три часа, но он вернётся ещё более злым, потому что вы вызвали полицию, потому что он прописан в этой квартире». В одиннадцать лет я подверглась сексуальному насилию, и мои родители сказали: «Мы не будем обращаться в милицию, мы думаем, что милиция сделает хуже». Это было двадцать лет назад. И все эти двадцать лет я жила с мыслью, что всё это со мной происходит, потому что я плохая, потому что я сама виновата. Ведь общество всегда говорит тебе, что ты не так выглядела, была пьяной. В одиннадцать лет я не была пьяной и выглядела как обычный одиннадцатилетний ребёнок.
Я устала думать, что виновата в том, что со мной произошло. Сейчас я работаю с психологом и всем очень советую это делать. Здесь масса подводных камней. Есть много неквалифицированных психологов, которые могут сделать только хуже. Но обязательно нужно говорить. Раньше мне казалось, что всё это происходило только со мной, у всех остальных нормальная жизнь. Но чем больше женщины стали разговаривать, тем проще мне становилось. Я стала понимать, что 96 процентов женщин так или иначе сталкиваются с насилием.
И второе — важно не бояться. Это очень страшно — возвращаться в травматические эпизоды, проживать их заново. Но как говорит моя прекрасная психологиня, самое страшное с вами уже произошло.
Меня бесит, когда говорят, что это требует «мужества» — смотреть в лицо своим травмам. Это не требует мужества — это требует быть женщиной, сильной женщиной. Чем больше мы будем поддерживать друг друга, чем больше мы будем говорить — тем меньше будет страха. И тем больше у нас будет сил на борьбу с собственными демонами. И ещё раз хочу повторить — не виновата жертва насилия в том, что это насилие произошло. Виноват насильник и культура насилия.

Алёна Попова
Юрист, общественный деятель, соавтор законопроекта о домашнем насилии
В этой папке, обычно в Государственную думу, в Совет Федерации, в правительство, я и наши волонтёрки (и, кстати, волонтёры-мужчины, называющие себя феминистами), носим наши пять законопроектов. Нас с вами 78 миллионов гражданок Российской Федерации. Мужчин — 68 миллионов. Мы абсолютное демографическое большинство. Если мы объединяемся и стоим плечом к плечу, ни одна сила не может нас сломить, победить или побороть.
В этой папке — самый главный законопроект, за который мы все боремся, о профилактике семейного бытового насилия. Благодаря вам собрано 400 тысяч подписей за этот закон. Благодаря вам этот закон может быть внесён даже в самый одиозный профильный комитет Государственной думы, глава которого, госпожа Плетнёва, говорит, что женщина сама виновата в домогательствах. Что женщина виновата в домогательствах, потому что она в коротких юбках ходит и в топиках, и что «гомосексуализм» — это болезнь, а «гомосексуалистов» надо лечить.
Но даже госпожа Плетнёва понимает, что в этой папке 400 тысяч наших с вами подписей. И поэтому, когда нас спрашивают, верим мы или нет, что появятся охранные ордера, которые защищают жертв насилия, определение домашнего насилия (когда не жертва будет доказывать в суде, что она жертва, а государство станет её защищать), я отвечаю, что верю — и это благодаря вам. Спасибо вам большое, низкий вам поклон.
Второй законопроект, про который все понимают, что он важен, после того как господин Слуцкий появился на информационных радарах, — законопроект против домогательств. У нас есть неработающая 133-я статья Уголовного кодекса: понуждение к действиям сексуального характера лица, находящегося в заведомо подчинённом положении, путём шантажа, угрозы уничтожения имущества и так далее — неработающая статья. Мы взяли её с экспертами, хорошенечко подправили и хотим, чтобы господин Слуцкий ушёл из Государственной думы. Вчера я узнала, что он будет курировать делегацию из четырёх женщин, которая поедет в Организацию Объединённых Наций разговаривать о правах женщин. Пусть он сложит свой мандат, а Государственная дума пусть примет законопроект против домогательств и защитит жертв домогательств. И Любу Герасимову — многодетную маму, полицейскую, которая живёт в городе Челябинске, которая не переспала со своим начальником и сейчас идёт в суд доказывать, что она его не оклеветала — представьте себе. Давайте все вместе поможем Любе Герасимовой, она есть в фейсбуке, пожалуйста, зайдите, напишите ей в честь 8 Марта пару добрых слов — ей это важно.
Ещё скажу, что в этой папке есть суперважный закон, за который мы тоже будем бороться, — это закон, который обязывает компании отчитываться о разнице в заработной плате между мужчинами и женщинами. Вы знаете, она у нас 27–30 %, а мы хотим, чтобы такой разницы не было.
Мы не только шлём депутатам петиции, письма и обращения через сайт Государственной думы, мы их ещё ловим в Государственной думе, некоторые депутаты даже прячутся от нас в туалетах и сидят там по двадцать минут. Но! Это не мешает мне верить, что мы с вами — сила, что вот эта папка будет работать, законы будут приняты, я вам обещаю, даже если костьми придётся лечь перед Государственной думой. Дорогие мои, с 8 Марта, с праздником равноправия и вот за эти законы!

Редакция Wonderzine благодарит Татьяну НИКОНОВУ и Екатерину ПАТЮЛИНУ за помощь в подготовке материала
Wonderzine. 14 марта 2019 года

Марина Ярдаева о том, что женское движение превратилось в фикцию

Феминизм — все... Спекся. Такие сейчас ощущения. Над пересаживанием на лицо уже и школьницы смеются, об обесценивании, объективации и прочем харассменте, уже и дворничихи разглагольствуют. На кого ни взгляни: все сознательные, все за равноправие, все осуждают дремучий патриархат.
Только вот жить нашим женщинам все никак не становится легче. Как же так? Это что, разруха не только в головах что ли? Это что, революции в умах недостаточно? Это что, реальность еще менять надо, а не только отношение к ней?
В том-то вся и суть. Нынешний феминизм давно от всяких реальных дел отказался. Отбросив социально-экономическую повестку, он ударился в какое-то пустопорожнее «философствование». Феминизмом сегодня называется все, что угодно, только не движение за действительные права и свободы женщин.
Феминизм неуклюже лезет в биологию и устраивает истерики на тему «Женский мозг не хуже мужского», тогда как в XXI веке ни один нормальный нейробиолог и не заявляет, что различия в работе этого органа у мужчин и женщин делают один пол глупее другого. Феминизм думает, что ныряет в глубины психологии и находит там такие гендерные противоречия, на борьбу с которыми и бросает все моральные силы. И это при том, что Эрих Фромм, например, еще в середине прошлого века понял, что проблемы между мужчинами и женщинами большей частью обусловлены не специфическими мужскими или женскими чертами характера, а непониманием между людьми вообще. И действительность — такая многообразная сегодня, в которой сейчас у нас не только два пола, но и черт знает сколько гендеров — этот тезис только подтверждает!
Я хочу поделиться некоторыми наблюдениями. Есть у меня знакомые. Две дамы. Однажды они полюбили друг друга и решили создать семью. Ну решили и создали. Съехались. Стали жить-поживать, о пополнении мечтать. А чего мечтать, когда нет ничего невозможного? В общем стало в семье больше на человека. Поначалу, разумеется, счастье неописуемое, милота, сю-си-пу-си. А потом как-то... повседневность, быт, ну и грустная российская реальность с ее средними зарплатами и неразвитостью социальных сфер.
Короче, как-то так вышло, что одна из дам превратилась исключительно в домохозяйку, а другая — исключительно в добытчика, возвращающегося домой только ночевать. Никто к такому не стремился — само вышло. Никому этот новый уклад не понравился. Но было поздно.
Одной пришлось забыть о работе и вообще какой-либо самореализации, потому как с ребенком помочь было просто некому: яслей нет, в сад тоже попробуй попади, а попадешь, малыш болеет постоянно, няня не по карману. Другой пришлось забыть о семье и отдыхе: работать приходилось много, чтоб обеспечить троих.
Первая стала упрекать вторую, что та равнодушна к ребенку и не помогает по хозяйству, обвиняла партнершу в неуместном карьеризме. Вторая обижалась: какой к черту карьеризм, если она ради семьи же пытается добиться такой должности, благодаря которой можно будет зарабатывать больше денег за меньшее количество времени. Да она достойна сочувствия! Но если сочувствия нет, то лучшая защита — это нападение.
И понеслось. Да кто бы говорил вообще! Да чья бы корова мычала! Да у тебя дом пылью зарос, да у тебя посуда три дня не мыта, да у тебя на ужин сосиски, а я прихожу выжатая, как лимон, мне так плохо! Знакомо? Среднестатистическая — традиционнейшая, патриархальнейшая — российская семья!
Кого-нибудь оскорбит этот пример (у нас так много еще оскорбляющихся). Что ж давайте возьмем классическую пару «М+Ж», однако такую, участники которой придерживаются прогрессивных взглядов. Пусть, например, с появлением ребенка в этой паре «М» уйдет в декрет. Читала недавно в одном модном журнале откровения мужчин, совершивших сей славный подвиг. Вот признание одного из героев:
«Во мне зрело чувство, что я не на своем месте. Последние четыре года жизнь в браке была невыносимой, я не ощущал отдачи, жена не давала мне никакой поддержки. Пока я сидел с детьми, от нее исходило только неуважение». Боже, как это «по-женски».
В одном предложении вся боль матерей, отбывающих декрет — тут и тоска от нереализованности, и усталость от быта, и претензии ко второй половине, и даже нотки истеричности.
Кстати, некоторые исследования показывают: у мужчин, выбравших декрет, меняется гормональный фон — снижается уровень тестостерона и растет уровень окситоцина. И в этом свете смешны не только феминистки, отрицающие всякую физиологию и устремляющиеся исключительно к вершинам духа; нелепы и феминистки, которые всю женско-мужскую психологию стремятся свести к жесткой биологии.
Вторые зачем-то устраивают дурацкие эксперименты для мужчин то с прикреплением к паху пакетиков со свекольным соком, пачкающих белье и брюки, то с пристегиванием беременных животов. Как будто природа и без экспериментов не может заставить проявлять мужчин «женское», а женщин «мужское». Как будто это способно кого-то чему-то научить. О любом опыте влезания в чужую шкуру забываешь через пять минут, если живешь в мире, переживающем кризис человечности, в мире, где каждый второй не хочет понять каждого первого.
И тут можно уже снова вернуться к Фромму. Он ведь не отрицал различий между мужчинами и женщинами, он просто отказывался видеть в них корни проблем, интересных с точки зрения феминизма. Да, психологически мужчине и женщине не всегда легко найти общий язык, но не тяжелее, чем сантехнику с художником, банкиру с поэтом, а кондитеру с каким-нибудь убежденным зожником. А в чем же корень проблемы тогда?
В том, что нам что-то мешает плодотворно объединить наши индивидуальности. В том, что сама индивидуальность не может полностью и даже наполовину себя проявить, она задавлена вечно какой-то необходимостью — например, необходимостью работать, как все, пять дней в неделю на тупой, монотонной работе за какие-нибудь 30 тысяч рублей в месяц, а потом возвращаться в тесную квартиру, вставать к плите и готовить скучный ужин из полуфабрикатов.
Проблему равноправия не свести к одной психологии, куда в большей степени она требует решений в социально-экономической плоскости.
Какие-нибудь мечтатели из прошлого, наверное, думали, что уж к 2019-му-то мы тут уже все разрулим. Думали: женщины будут заниматься любимым делом; от мужа, оказавшегося внезапно придурком, можно будет сбежать, недорого сняв студию в каком-нибудь социальном фонде или вписавшись в беспроцентную ипотеку; ребенка с соплями можно будет оставить на пару часов с социальной няней; декрет перестанет уже быть синонимом бедности, а ужинать в кафе рядом с домом любая семья сможет каждый вечер, а не только по праздникам.
Мечталось, наверное, что в целом доходы у всех в каком-нибудь 2019-м будут такими, что женщины с мужчинами будут не терпеть друг друга, потому что вместе легче не загнуться в нищете, а наслаждаться друг другом, сохраняя личную автономию. И что же?
А у нас тут общество будто фыркнуло: да ну нафиг, скучно же. У нас тут появились дела поинтереснее: абьюз, хейтерство, лукизм, виктимблейминг, мэспрединг. Мы тут падаем в обморок, оттого что в метро эти шовинистические свиньи рассаживаются так, словно у них между ног вселенная — это же ведь такая психологическая травма, это же так невыносимо, завезите нам новую партию носовых платков, нам уже нечем вытирать наши слезы! Нам вот плакать-то больше не из-за чего!
А между тем, знаете, кто продвигает сегодня проект «Социальная няня»? Несколько благотворительных организаций и детский омбудсмен Анна Кузнецова. Попадья! Та самая женщина, над которой все потешались, когда она брякнула что-то про память матки. Понятно, что ничего такого впечатляющего она не продвинет. Если идея и реализуется, то как благотворительная помощь, воспользоваться которой опять смогут лишь самые разнесчастные, у кого дети, например, тяжелые инвалиды, — на большее денег не найдется. И все-таки это удивительно, что не наши доблестные феминистки толкают такие проекты в массы.
А кто поможет той, кому некуда бежать? Женщина, битая мужем, например, сегодня может найти пристанище если не у родни или друзей, то опять-таки только в каком-нибудь благотворительном кризисном центре или крохотном приюте при церкви. Если повезет, конечно, если найдется место. На несколько дней или недель. Капля в море, но хоть что-то. А феминистки? А они либо заявят, что женщина должна быть сильной и «заработать на равноправие», либо несчастной, так и быть, разрешат поплакать, и разрешающие, может, сами всплакнут, вспоминая, что когда-то и «их тоже», и потом все дружным кружком морально осудят мерзавца. Предполагается, что женщины в беде и в неволе должны этим утешиться.
Извините, но это не борьба за права и свободы. Это какой-то онанизм. Моральное самоудовлетворение-самоутешение. От такого феминизма как-то попахивает нафталином, такую его версию можно закинуть на антресоли истории, и никто не заметит потери.

Марина ЯРДАЕВА. Газета.Ру. 16 марта 2019 года

В этому году мы уже объездили многие страны – от Афганистана и Пакистана, где медработникам, делающим прививки от полиомиелита, приходится пробираться сквозь снежные бури, чтобы попасть к детям, которые нуждаются в этих прививках, до провинции Северное Киву, где власти пытаются остановить одну из самых опасных в истории вспышек эпидемии Эболы.
Женщины составляют 70% этих медработников – и всех остальных медработников в мире. Но, как следует из нового доклада, опубликованного организацией Global Health 50/50 накануне Международного женского дня, мужчинам принадлежит непропорциональная доля власти в секторе здравоохранения и у них непропорционально высокая доля в оплате труда.
Поскольку часть нашей профессиональной карьеры мы провели, организуя женщин-медработников на борьбу с СПИДом, малярией и туберкулёзом в Эфиопии, благодаря чему смертность от этих болезней сократилась вдвое, мы прекрасно знаем о вкладе женщин в здоровье людей. Именно поэтому Всемирная организация здравоохранения под руководством Тедроса Гебрейесуса в качестве генерального директора впервые в истории получила гендерно сбалансированные органы управления. Достигнув гендерного паритета на руководящих должностях в штаб-квартире ВОЗ, мы будем работать над тем, чтобы региональные и национальные бюро ВОЗ последовали этому примеру.
Гендерный паритет является и практическим, и моральным вопросом. Когда на руководящих должностях оказывается больше женщин, тогда во всей организации происходят позитивные перемены, улучшаются результаты её деятельности, становится больше инноваций и креативности, повышается устойчивость и мораль. Появляются новые ролевые модели и системы неформальной поддержки, которых исторически у женщин не было на рабочих местах. Кроме того, снижается терпимость к непристойному поведению на рабочих местах, например, к сексуальным домогательствам.
Впрочем, гендерная принадлежность является ещё и ключевым социальным фактором, определяющим состояние здоровья, поэтому гендерный паритет в секторе здравоохранения становится необходимым компонентом, позволяющим достигнуть поставленной ВОЗ цели «тройного миллиарда»: гарантировать, что к 2023 году на один миллиард людей больше, чем сегодня, будут иметь полный доступ к услугам здравоохранения; что их защита от чрезвычайных медицинских ситуаций будет усилена и, наконец, что состояние их здоровья и общего благополучия улучшится.
В частности, мы знаем, что принадлежность к тому или иному полу, то есть социально сконструированные нормы, роли и ожидания в отношении мужчин и женщин, оказывают большое влияние на уровень воздействия на человека нездоровой продукции и мест, а также определяют готовность к поведению, которое способствует улучшению здоровья и защищает его. Мы также знаем, что дискриминация на гендерной основе может серьёзно влиять на предоставление медицинских услуг.
Но хотя решения сделать акцент на гендерном вопросе как на социальном факторе, определяющем состояние здоровья, и создать гендерный паритет на уровне руководства ВОЗ были простыми и очевидными, мы, как показывает доклад Global Health 50/50, являемся исключением из правил. Проанализировав политику и практику в почти 200 медицинских организациях, объединяющих более четырёх миллионов медработников в 28 странах, доклад выявил наличие гигантской асимметрии в уровне власти и оплаты труда между мужчинами и женщинами.
Например, как выяснила Global Health 50/50, более 70% медицинских организаций сейчас возглавляют мужчины, а в 40% проанализированных организациях женщины занимают менее трети руководящих должностей. И, наверное, мало кого шокирует тот факт, что женщины, работающие в этих организациях, получают в среднем на 13,5% меньше, чем их коллеги-мужчины.
К сожалению, эти данные соответствуют ситуации, которую можно увидеть в советах директоров в организациях корпоративного и некоммерческого сектора. Но подобное неравенство вызывает намного больше беспокойства, когда оно обнаруживается в секторе мирового здравоохранения, учитывая его роль в защите здоровья и прав всех людей во всём мире.
Из опыта ВОЗ мы знаем, что гендерный паритет не возникает органическим путём. Его достижение требует сознательных и продиктованных сверху организационных перемен. Именно поэтому в новой корпоративной стратегии ВОЗ, направленной на выполнение миссии «никого не оставить позади», которая определена в «Повестке устойчивого развития» ООН, делается сильный акцент на измерении гендерного распределения, равенства и прав во всех программах организации. Это означает, что каждый департамент будет нести ответственность за поддержание гендерного паритета.
Но хотя поставив вопрос о гендерном паритете в центр деятельности ВОЗ, мы сделали важный первый шаг, наша более широкая цель – помогать странам - членам ВОЗ в их службе людям, чья жизнь, здоровье и благополучие зависят от коллективных усилий системы здравоохранения. В связи с этим наши подходы к глобальной системе здравоохранения на всех уровнях – от местных клиник, оказывающих основную помощь, до национальных министерств здравоохранения и до многосторонних организаций – должны опираться на три приоритета.
Во-первых, нам нужно гарантировать учёт анализа гендерных данных во всех медицинских стратегиях и программных миссиях. Без полного понимания гендерных факторов, определяющих здоровье людей, мы не сможем добиться всеобщих и равных результатов.
Во-вторых, нам нужно срочно сокращать разницу в уровне власти и оплаты труда между мужчинами и женщинами в секторе здравоохранения, реализуя хорошо продуманные стратегии по выравниванию возможностей для женщин.
И, в-третьих, мы должны подтвердить свою приверженность прозрачности и ответственности в организациях здравоохранения, в том числе в вопросах гендерного равенства. Лишь тогда мы сможем искоренить токсичную культуру менеджмента, улучшить качество медицинского ухода, повысить открытость и инклюзивность на всех уровнях.
Когда люди разной половой принадлежности и с разным бэкграундом собираются вместе, они приносят с собой накопленный опыт и мудрость, а полученный результат превышает сумму отдельных частей. Организации, отличающиеся разнообразием, принимают более качественные решения, потому что у них есть возможность рассматривать проблемы с более широкой точки зрения и выбирать потенциальные решения из разнообразного контекста. Что же касается организаций глобального здравоохранения, правительственных министерств и национальных учреждений здравоохранения, то им следует поддерживать гендерное равенство не просто ради самого равенства, но и потому, что оно приносит реальную пользу.

Тедрос ГЕБРЕЙЕСУС – генеральный директор Всемирной организации здравоохранения
Сенаит ФИССЕХА – профессор акушерства и гинекологии в Университете Мичигана, главный советник генерального директора Всемирной организации здравоохранения, член консультативного совета организации Global Health 50/50
Forbes. 16 марта 2019 года