… об отношении к сексу

Отношение к сексу изменилось, а возможностей для того, чтобы им заниматься, благодаря прогрессу стало больше.
Сексуальность начинает развиваться при зачатии, а заканчивается — когда человек перестает дышать.
На днях карельские эксперты по ВИЧ ошарашили общественность тем, что распространителями болезни в регионах, а равно — и секс-экспериментаторами оказались люди не только старше 40 лет, но даже пенсионного возраста. Одновременно мы все чаще слышим об «асексуальных» подростках. Что происходит?

Лев Щеглов, врач-сексопатолог и врач-психотерапевт, доктор медицинских наук:
«Сегодня среди молодежи зачастую присутствует так называемая эротическая скука. Это когда человек, здоровый в психическом, соматическом и сексуальном смысле, секс ставит на более дальние позиции по желанию и по удовольствию, нежели зарабатывание денег, или хобби, или вкусную еду и т. д. Такое поведение — реакция на все происходящее, на потребительское общество, и в то же время в этом есть еще много чего, до конца нами не понятого.
Второй факт: нынешняя молодежь, особенно живущая в мегаполисах, более информирована, чем, условно говоря, поколение 40-50-летних, и более внимательно относится к вопросам контрацепции и предохранения.
Но если тенденции, которые сейчас заметны в обществе, будут продолжаться, то я не исключаю, что среди молодежи, сдавленной всеми „замечательными“ инициативами депутатов, когда нельзя выразить свои мысли и чувства, сходить на митинг или концерт любимого рэпера, и еще много чего нельзя, вспыхнут некие формы сексуального поведения как протест и попытка крикнуть: „Я делаю что хочу!“
Пока же наибольшую „раскрепощенность“ демонстрирует поколение, чьи детство и молодость пришлись на последние десятилетия XX века. Я бы не говорил про тех, кому „за шестьдесят“. Мощный секс пенсионеров — это легенда. Но те, кому условно 40 и 50 лет, кто корнями из советского прошлого и Перестройки, когда сексуальность была одной из считанных форм индивидуализации и даже потаенного протеста против всего „дремучего и серого“, отличаются менее разборчивым и, может, более безбашенным сексом.
И не надо забывать, что препаратами для повышения потенции пользуются порядка миллиарда мужчин в мире — регулярно или от случая к случаю. Из-за этого происходят и десятки тысяч смертей у людей с патологией сердечно-сосудистой системы. Но, безусловно, активность среднего и пожилого возраста подобными препаратами подхлестывается».

Руслан Ткаченко, директор Института демографического развития и репродуктивного потенциала:
«Говорить об асексуальности молодежи можно, если сравнивать нынешнюю ситуацию с „беспределом“ Запада 1960-х или наших 1990-х годов, когда все кинулись в „полный разврат“. Но на самом деле это просто некий откат. Сексуальная жизнь у российской молодежи довольно активна, но сейчас в принципе идет тенденция возврата к здоровому образу жизни, в том числе и сексуальной.
В Японии, например, настолько доступны сексуальные развлечения и игрушки, что обычным сексом уже не интересно заниматься. Там на улицах, в общественных местах, стоят автоматы с одноразовыми имитаторами половых органов — купил, поонанировал, выкинул. Вот там действительно проблема.
А российскую молодежь интересуют отношения, молодые люди рано вступают в сексуальный контакт — в среднем около 16 лет, при этом первые роды происходят в среднем только в 26 лет.
Люди же в 40-60 лет уже не такие, как были раньше. Темп жизни изменился. Сейчас не нужно впахивать в шахтах или вставать в четыре утра, чтобы подоить и выгнать скотину. Сейчас ВОЗ „молодежью“ называет людей до 45 лет. При этом многие выглядят моложе. В университете, где я преподаю, меня путают со студентом — а мне 42. Сейчас некоторые доживают до 80-90 лет и сохраняют сексуальное здоровье. Люди стали биологически моложе, а поскольку в этом возрасте человек уже решил материальные вопросы, имеет навыки коммуникации, для него не проблема наладить сексуальную жизнь».

Евгений Седов, семейный психолог, психолог-сексолог и секс-терапевт:
«Молодежь стала более асексуальной, и я часто сталкиваюсь с такими случаями, когда у девушек и в 19-20, и в 25 лет не было никакого сексуального опыта. Сейчас сексуальные отношения воспринимают по-другому, чем в 1990-х или в начале 2000-х годов. Раньше было больше желания „все попробовать“, а сейчас все приелось, не так манит. Тем более, что сейчас все сидят в интернете — вот там теперь молодежь реализует свои сексуальные желания. Обычные отношения предполагают ответственность, нужно что-то делать, куда-то ходить, дарить подарки, учиться разговаривать. А никто не хочет учиться. Легче загрузить видюшку и сделать свое дело руками, получив удовольствие.
Более активную сексуальную жизнь ведет старшее поколение — и в 40 лет, и за 60. Часто ко мне приходят клиенты, которые и в 50-60 лет хотят и могут жить сексуальной жизнью. Раньше соответствующих знаний не было, не так было развито психолого-сексуальное консультирование, секс-терапия, немного было препаратов. Сейчас это все более доступно, достаточно информации об этом, и люди живут полноценной сексуальной жизнью и в таком возрасте».

Алексей Вилков, врач-психотерапевт, сексолог, психолог:
«В целом количество асексуальных людей невелико — не больше 3-5% населения, причем это количество не увеличивается и не уменьшается. Другое дело, что у некоторых подростков могут быть такие черты характера, которые их предрасполагают к отказу от секса — вынужденному, в силу каких-то неврозов, проблем в личной жизни, неудачного опыта. А потом это все может пройти, и они вновь будут вести активную сексуальную жизнь. Либо асексуальность может демонстрироваться в качестве протеста: я не такой как все, „я — асексуал“.
Сравнение сексуальности и эпидемии ВИЧ — СПИД в корне неправильно. Сексуальная активность определяется образом жизни каждого человека. Конечно, если условия и здоровье позволяют, то люди и более зрелого, пожилого возраста могут вести активную сексуальную жизнь, тем более что есть различные фармпрепараты, которые влияют на потенцию мужчин. Играет свою роль и уровень жизни: те, у кого он высокий — и мужчины, и женщины, — могут жить полноценной сексуальной жизнью гораздо дольше».
Анна Котенева, зам. заведующего междисциплинарной кафедрой сексологии РНСО, руководитель Центра сексуального здоровья:
«Асексуальность — это ситуация, когда люди по разным причинам не очень заинтересованы в проявлении сексуальной активности. У них может просто не быть в этом природной потребности. Но в современном мире тенденция такова, что есть много сублимирующих вещей, и формат удовольствия поменял структуру, есть некое вытеснение секса. Секс может и присутствовать в жизни. Но раньше предполагалось, что там, где секс, там и чувства, парность, любовь. А сейчас появилось понятие снятия сексуального напряжения. Общество эволюционирует, развивается и прошло путь — такой прекрасный — от инстинкта к чувству, а теперь, с утратой чувства, — обратно к инстинкту. И этот инстинкт порой можно реализовывать без партнерства. Такая тенденция есть — на мой взгляд, грустная.
Что касается старшего поколения, которое «добирает сексуальную порцию», то активность людей зрелого и пожилого возраста смещается даже по стандартам, критериям ВОЗ. Люди стали жить дольше, но при этом репродукцией не занимаются, и секс у них присутствует в формате удовольствия.
В рамках разумности и с учетом правильного взгляда на развитие человеческой сексуальности можно поставить замечательные границы: сексуальность начинает развиваться при зачатии, а заканчивается процесс сексуального развития, когда человек перестает дышать».

Дмитрий РЕМИЗОВ Росбалт. 15 декабря 2018 года

Опрос населения, проведенный после объединения двух Германий в 1990 году, показал, что в социалистической ГДР женщины достигали оргазма вдвое чаще соплеменниц из капиталистической ФРГ. В своей новой книге Кристен Годси, антрополог Пенсильванского университета, утверждает, что при социализме женщины были счастливее в постели. Удивлены?

Интервью с Кристен Годси по поводу ее нашумевшего утверждения
Если утверждение Кристен Годси (Kristen Ghodsee), антрополога Пенсильванского университета, о том, что при социализме женщины были счастливее в постели, вызовет у вас недоумение, то учтите: опрос населения, проведенный после объединения двух Германий в 1990 году, показал, что в социалистической ГДР женщины достигали оргазма вдвое чаще соплеменниц из капиталистической ФРГ.
Чем объясняется подобный разрыв?
По мнению Годси, все дело в системе государственной поддержки. Если общество поддерживает женщин материально, не карает их финансово за рождение детей и не принижает плоды их труда, женщины оказывается счастливее и охотнее занимаются любовью, получая к тому же больше удовольствия.
Связь между качественным сексом и системой господдержки в действительности не столь прямая, как сулит заголовок, но книга остро ставит целый ряд вопросов. К чести Годси, она не сводит спор к примитивному выбору между капитализмом и социализмом и уж точно не призывает к возрождению коммунизма советского образца — он провалился, тут и двух мнений быть не может. Ее книга скорее о том, как социалистические принципы могут нейтрализовать гендерное неравенство в капиталистическом обществе.
Мы пообщались с Годси о социализме и о том, какую пользу из его методов могут извлечь страны вроде США. Предлагаем вашему вниманию нашу беседу в слегка отредактированном виде.
Шон Иллинг: У вашей книги исключительно кликабельное название, но на деле вы скорее пишете, как свободный рынок дискриминирует женщин, ставя их в зависимое положение. Не могли бы вы кратко сформулировать основные тезисы?
Кристен Годси: Главный посыл весьма прост и к тому же отнюдь не нов: свободный рынок, если его никак не регулировать, наносит несоразмерный вред людям, занимающимся воспитанием и попечением. А в нашей экономике образца 2018 года это чаще всего женщины.
Я имею в виду не только рождение и воспитание детей, но и уход за больными и престарелыми. Суть в том, что свободный рынок эксплуатирует бесплатный домашний труд — потому что платить за него слишком дорого. Отдай мы уход и воспитание на откуп рынку, это бы съело огромные средства — что, в свою очередь, повысило бы налоги. Неудивительно, что страны так не поступают.
Получается, что нынешний уровень доходности обеспечивается во многом за счет бесплатного домашнего труда женщин. И через свой бесплатный труд женщины впадают в зависимость — чаще всего от мужчин. В конечном счете, женщины оказываются в безвылазном положении: они исполняют все свои обязанности по уходу, но не получают за это ни гроша. Они не только прозябают дома, но зачастую оказываются в финансовой зависимости от партнера или супруга, а это, к сожалению, нередко сопровождается грубостью, попреками, насилием — в общем, приводит к несчастному браку.
Шон Иллинг: Вы описываете разделение труда при капитализме. Из-за занятий, к которым они либо склонны по своей природе, либо принуждены обществом, позиция женщин на рынке труда слабее, что подрывает их экономическую независимость. Правильно?
Кристен Годси: Именно так. Это порочный круг. У экономистов есть термин: «статистическая дискриминация». По существу, женщины несут обязанности по уходу далеко не только дома, так как общество ждет, что именно они взвалят н себя на себя заботу о детях, стариках и т. д. Поэтому и зарабатывают они значительно меньше мужчин.
Когда замужняя пара решает, кто останется дома и будет воспитывать ребенка или ухаживать за престарелым родственником, выбор — что совершенно логично — в большинстве случаев падает на того, кто меньше зарабатывает. То есть на женщину.
Таким образом, возникает патовая ситуация: нерегулируемый капиталистический рынок подвергает женщин статистической дискриминации, поскольку, рассчитывая производительность труда, работодатели обычно руководствуются демографическими выкладками. А если учесть, что женщины регулярно выпадают из рынка труда для выполнения своих обязательств по уходу и воспитанию, неудивительно, что платят им меньше.
Без вмешательства государства эту безвыходную ситуацию не решить.
Шон Иллинг: Какое же вы видите решение? Вернуться в 19 век? Или возродить советский социализм? А может, вы выступаете за социальную демократию скандинавского образца?
Кристен Годси: Хороший вопрос, спасибо. К возрождению социализма 20-го века на государственном уровне я не призываю. И меня огорчает, когда недруги видят в моей книге ностальгию по тоталитаризму. Я вовсе не об этом.
Я говорю о методах, опробованных и внедренных на протяжении 20-го века не только в Восточной Европе, но также в Скандинавии, по всей Западной Европе и в других развитых странах, например, Канаде или Австралии. Они реально работают и здорово улучшают жизнь женщин. Социализма в чистом виде там нет, это такие же капиталистические страны, как наша, и у них есть чему поучиться.
Шон Илинг: Например?
Кристен Годси: У государства есть различные способы для регуляции рынка: поддержка ухода за детьми, оплачиваемый декретный отпуск, защита от увольнений, различные меры оказания помощи больным и пожилым людям.
Все это в конечном итоге облегчает бремя, которое ложится на плечи женщин, и помогает им обрести экономическую независимость — если они сами того пожелают. В общем, дает им больше свободы. Именно поэтому мы должны всецело эти меры поддерживать. Мы можем лишь приветствовать, когда женщины делают жизненный выбор, руководствуясь своими возможностями и желаниями, а не только исходя из финансовой ситуации.
Приведу конкретный пример. Споры о программе «Медикэр» (государственная программа медицинского страхования, прим. перев.) зачастую сводятся к тому, насколько сильно американские служащие привязаны к своим рабочим местам. Если они бросят работу, они потеряют медицинскую страховку, а никакой государственной альтернативы у них нет.
При этом редко когда вспоминают о супругах на иждивении, будь то мужьях или женах. А ведь они тоже связаны по рукам и ногам: при разводе медицинскую страховку они также теряют. Между тем, проблему можно решить, устранив ее из частного сектора раз и навсегда.
Шон Иллинг: Хочу вернуться к обложке книги. Какие имеются доказательства, что сексуальная жизнь женщин при социализме была лучше? Насколько я знаю, все сводится к горстке исследований. Честно говоря, это не слишком убедительно.
Кристен Годси: Есть эмпирические данные на примере ГДР и ФРГ. Респондентки в Восточной Германии сообщали, что гораздо более удовлетворены своей сексуальной жизнью. Конечно, это субъективные оценки, но от того не менее наглядные.
Кроме того, имеются красноречивые свидетельства из Польши и Чехословакии, которые во времена холодной войны были частью соцлагеря. Недавно вышла книга «Сексуальная эмансипация по-социалистически», в ней говорится, как социалистические государства сформировали свой собственный, всеохватывающий подход к сексологии, лишенный индивидуализма Западного мира, где сексология зависит от достижений фармакологии и массовой продукции.
Есть и другие исследования — небесспорные, но тоже интересные. В частности, утверждается, что пары, где принято делить работу по дому или обязанности по воспитанию детей более-менее по справедливости, чаще занимаются сексом. Лучше ли у них получается или нет, мы не знаем, но что чаще — это точно.
Надо признать, что сексуальность — сложная тема, она включает в себя массу культурологических факторов. Я не хочу все сводить к отдельным исследованиям. При этом я убеждена: у нас достаточно оснований, чтобы сделать обоснованные выводы.
Шон Иллинг: То есть дело ведь не только в сексе как таковом? Вы ведь ведете к общему упадку близости в эпоху капитализма, правильно я понимаю?
Кристен Годси: Именно так. Я говорю и об интимных отношениях, и об отношениях между родителями и их детьми, и между друзьями. Мы живем в эпоху, когда товаром становится не только наш труд, но и наши чувства, наша привязанность, наша нежность.
И по мере того, как рынок проникает в наши самые сокровенные отношения — опять же будь то романтические или платонические — мы отчуждаемся от собственных эмоций. Это действительно серьезная проблема, одна из причин повальной эпидемии одиночества, а это феномен еще более глубокий.
Шон Иллинг: При социализме женщинам приходилось нести двойное бремя: не только следить за домом и хозяйством, но и исполнять трудовую повинность. Допустим, вы правы насчет секса. Но так или это важно на фоне общего угнетения?
Кристен Годси: Вы не первый, кто это отмечает, и совершенно справедливо. Именно поэтому я и не ратую за возврат к советской системе. Я просто считаю, что это были интересные эксперименты над человеческими отношениями в условиях нерыночной экономики. Этот вопрос меня по-настоящему занимает, чисто теоретически.
Вы недавно опубликовали интервью с адвокатом по бракоразводным делам, и меня поразило, что он рассуждает о браке как о сделках с недвижимостью. Дает практические советы, на что надо обращать внимание, чтобы жениться или развестись с максимальной выгодой.
Я лишь хочу сказать, что в странах, где женщины были независимы экономически — в том числе благодаря государственной поддержке — у них не было столь же сильного стимула выходить замуж или держаться за свой брак, в отличие от американских женщин. И это в 2018-м году!
Скажу откровенно: я не считаю, что удовольствие в постели стоит тоталитаризма, железного занавеса и чисток — какие мы наблюдали в авторитарных странах соцлагеря. Но есть смысл задуматься, чего некоторые из этих стран смогли добиться, благодаря тому, что не зацикливались на рыночной экономике.
Шон Иллинг: Надо заметить, что в любой системе случаются компромиссы, всегда приходится чем-то жертвовать. Я на все сто согласен с вами насчет декретного отпуска и убежден, что нынешняя система глубоко безнравственна. Однако поскольку вышло так, что деторождение возложено на женщин, профессиональная диспропорция попросту неизбежна, и я не уверен, что ее в принципе возможно полностью ликвидировать. Хотя лично я и считаю, что с ее последствиями надо посильно бороться, насколько это возможно.
Кристен Годси: Вы совершенно правы насчет «домашнего труда». Гендерные роли в ближайшее время никуда не денутся. Мы знаем, что патриархат не сдал своих позиций даже за 70 лет существования СССР. Неравенство сохранится и впредь, оно неизбежно.
Вопрос в том, насколько это неравенство велико. Известно, что в странах наподобие Швеции или даже Франции женщины не так страдают экономически от возложенных на них обязанностей по продолжению рода, как в США. Быть матерью в США чрезвычайно сложно — особенно если вы не можете себе позволить качественного ухода за детьми. В том, что касается сохранности места работы и декретного отпуска мы по-прежнему крайне незащищены.
Мы заслуживаем большего, и это нам вполне по силам. В мире полно капиталистических стран, которые переняли часть социалистических принципов ради равенства между полами. И у них есть чему поучиться.
Шон Иллинг: Прошу прощения за резкую смену темы, но у нас мало времени, а я хотел бы еще спросить вас, что вы думаете о взглядах Шерил Сэндберг (Sheryl Sandberg) на феминизм и ее стратегии самоутверждения. По сути она призывает к самореализации и самопродвижению. Подобные аргументы мне встречались и у авторов вроде Джессы Криспин (Jessa Crispin). Они утверждают, что феминизм по своей природе бросает вызов капитализму. Что вы об этом думаете?
Кристен Годси: Этот спор между буржуазными феминистками и социалистками уходит корнями в середину 19-го века. И, по-моему, моя книга вполне вписывается в этот контекст.
К несчастью, мне кажется, что значительная часть современных феминисток в глубине души убежденные капиталистки. Взять тот же корпоративный феминизм Шерил Сэндберг и ее стратегию самоутверждения — глубоко индивидуалистическую — они сводятся к тому, чтобы успешно перенимать мужские ценности и бить мужчин на профессиональной арене их же оружием.
Я же убеждена, что мужчины — наши союзники. Они должны быть на нашей стороне, потому что в экономике имеются структурные проблемы, которые вредят как мужчинам, так и женщинам, пусть и по-разному. Если мы желаем подлинного прогресса и настоящих перемен, надо, чтобы мужчины и женщины сплотились ради борьбы с источником общих бед.
Методика Сэндберг лишь закрепляет власть патриархата, а не подрывает ее.
Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ.

Шон ИЛЛИНГ (Sean ILLING). Vox, США, 12 декабря 2018 года
ИноСМИ.RU. 17 декабря 2018 года