Современные тенденции рождаемости в России и влияние мер государственной поддержки

В.Н. Архангельский[1], Ю.В. Зинькина[2], А.В. Коротаев[3], С.Г. Шульгин[4]
(Опубликовано в журнале "Социологические исследования", 2017, №3, с. 43-50)

Как и в других постсоветских странах, в России наблюдалось резкое падение рождаемости в конце 1980-х - начале 1990-х гг. К концу 1990-х гг. Россия наряду со многими странами Восточной (а также некоторыми странами Центральной и Южной) Европы столкнулась с феноменом сверхнизкой рождаемости - суммарный коэффициент рождаемости (СКР) опустился ниже 1,3 ребенка на женщину (самое низкое значение СКР равное 1,19 было зафиксировано в России в 1999 г.). В последующие годы он повышался (за исключением 2005 г.) и к 2006 г. достиг 1,305.

С 2007 г. начали реализовываться новые меры помощи семьям с детьми. Вначале это были преимущественно федеральные меры. С 1 января 2007 г. начала действовать программа материнского (семейного) капитала. Он предоставляется один раз при рождении второго или последующего ребенка. Средства капитала (в безналичной форме) можно потратить по достижении ребенком 3 лет на улучшение жилищных условий, на получение образования, на накопительную часть трудовой пенсии матери. Первоначально размер материнского (семейного) капитала составлял 250 тыс. рублей. В последующие годы его величина ежегодно индексировалась и в 2016 г. составляла 453026 рублей. Одновременно существенно повысилась оплата отпуска по уходу за ребенком до 1,5 лет. Оно выплачивается работающим матерям в размере 40% заработной платы на момент ухода в отпуск по беременности и родам. Были введены компенсационные выплаты родителям, чьи дети посещают дошкольные учреждения: 20% от платы на первого ребенка, 50 - на второго, 70% - на третьего и последующих.

Примерно с 2012 г. федеральные меры начали активно дополняться региональными, ориентированными на повышение рождаемости. Так, именно с этого года в большинстве субъектов РФ реализуются региональные программы материнского (семейного) капитала, право на получение которого возникает, как правило, при рождении третьего ребенка. Семьям с 3 и более детьми выделяются земельные участки под строительство жилого дома. С 2013 г. во многих регионах (прежде всего, с наиболее неблагоприятной демографической ситуацией) введена ежемесячная денежная выплата на третьего или последующего ребенка до достижения им 3 лет в размере прожиточного минимума ребенка. Реализуются и некоторые другие меры помощи семьям с детьми.

За время, прошедшее после введения материнского капитала, показатели рождаемости выросли. К 2015 г. по сравнению с 2006 г. величина этого показателя увеличилась на 0,472 или на 36,2% и составила 1,772. Если за 2000-2006 гг. среднегодовой прирост величины СКР составлял 0,021[5], то за 2007-2015 гг. - 0,052.

Динамика суммарного коэффициента рождаемости по очередности рождений. Изменение величины СКР по первым рождениям в России в последние 15 лет во многом определялось изменением числа зарегистрированных браков. В отличие от первых рождений, принятие семьями решений о рождении второго и последующих детей, зачастую, в большей степени (чем по первенцам) связано с оценкой ими условий своей жизнедеятельности. Следовательно, динамика показателей рождаемости по вторым и последующим рождениям в большей мере может быть детерминирована социально-экономическими факторами и, в том числе, мерами помощи семьям с детьми, активная реализация которых началась в 2007 г. Более того, многие из этих мер дифференцированы в зависимости от числа детей в семье, а значит, в разной степени могут влиять на показатели рождаемости разной очередности.

Увеличение СКР по вторым рождениям в 2006 г. по сравнению с 1999 г. было меньшим, чем по первым (0,063 против 0,076). Начиная с 2007 г., сравнительная динамика этих показателей стала принципиально иной. Если по первым рождениям СКР то повышался, то понижался во многом в зависимости от изменения числа зарегистрированных браков, то по вторым рождениям величина этого показателя повышалась неуклонно. Наиболее существенным (более, чем на 0,03) ее прирост был в 2007 (0,065 или 15,9%), 2008 г. (0,039 или 8,2%), 2012 г. (0,046 или 8,0%) и 2014 (0,033 или 5,3%).

Абсолютная величина прироста суммарного коэффициента рождаемости по третьим и последующим рождениям была меньше, чем по вторым (кроме 2011 и 2013 гг.), но относительная - больше. В 2007 г. относительный прирост величины этого показателя составил 25,2%, в 2008 г.- 11,7%, в 2012 г.- 14,5%.

Наибольший прирост суммарного коэффициента рождаемости по третьим и последующим рождениям произошел в 2012 г., когда в большинстве субъектов Российской Федерации был введен региональный материнский (семейный) капитал, право на получение которого возникает, как правило, в связи с рождением третьего или последующего ребенка. В 2013 г. в большинстве регионов начала предоставляться ежемесячная выплата на третьего или последующего ребенка до достижения им трех лет. Однако ее влияние на показатели рождаемости по третьим и последующим рождениям оказалось слабее, чем регионального материнского (семейного) капитала. Отчасти это может быть связано с очень коротким интервалом между началом реализации двух этих мер. Многие из тех семей, которые могли бы среагировать своим репродуктивным поведением на ежемесячную выплату на третьего или последующего ребенка, уже сделали это в отношении регионального материнского (семейного) капитала.

Связь существенного прироста суммарного коэффициента рождаемости, начиная с 2007 г., с реализацией мер помощи семьям с детьми отмечается, например, Т. Фрейкой и С. Захаровым: «Рост КСР в 1999-2004 гг. базировался на компенсационном росте интенсивности деторождения у женщин в возрастах старше 25 лет. Показатель существенно возрос в 2006-2012 гг., что было вызвано введением в действие стимулирующих пронаталистских мер в 2007 г.»[6].

Таблица 1. Суммарный коэффициент рождаемости по очередности рождений в России в 1999-2015 гг.

Источник: рассчитано по: 1999-2005 гг. - The Human Fertility Database (http://www.humanfertility.org/cgi-bin/country.php?country=RUS&tab=asfr&t1=3&t2=4), 2006-2015 гг. - данные Росстата (рождения с неизвестной очередностью для каждой возрастной группы женщин распределены пропорционально по очередности рождения).

Оценка влияния мер демографической политики на вторые и последующие рождения. Для того чтобы оценить влияние мер демографической политики, реализуемых с 2007 г., на динамику суммарного коэффициента рождаемости по вторым и последующим рождениям в 2007-2015 гг., нужно сделать оценку того, какой бы она могла быть, если бы этих мер не было. Среднегодовой прирост суммарного коэффициента рождаемости по вторым и последующим рождениям в период 2000-2004 гг. (ограничиваемся данным периодом, так как в 2005 г. величина этого показателя снизилась, а в 2006 г. - практически не изменилась) составил 0,0184, т.е. примерно 0,02. Если бы такой прирост величины этого показателя был ежегодным, начиная с 2007 г., то в 2015 г. величина суммарного коэффициента рождаемости по вторым и последующим рождениям составила бы 0,731. На самом деле она равнялась 0,990, т.е. была на 0,259 или на 35,4% больше. Если считать, что на динамику суммарного коэффициента рождаемости по первым рождениям реализуемая демографическая политика, практически, не влияла, то суммарный коэффициент рождаемости в целом по всем рождениям составил бы 1,518, а фактически он равнялся 1,777, т.е. был на 17,1% больше. Таким образом, результативность осуществляемых с начала 2007 г. мер демографической политики в отношении рождаемости, можно оценить в дополнительные 0,259 величины суммарного коэффициента, что составляет 35,4% для вторых и последующих рождений или 17,1% для всех рождений.

Реальный рост рождаемости или тайминговые сдвиги? В первую очередь стоит подчеркнуть, что, по нашему мнению, при анализе влияния мер семейной политики на рост рождаемости провести четкую границу между реальным ростом рождаемости и тайминговыми сдвигами в календаре рождений едва ли возможно, поскольку эти два явления могут быть довольно тесно связаны между собой. Решение о рождении второго ребенка на год-два раньше, чем планировалось, очевидно отличается от решения о рождении или нерождении второго ребенка как такового. Однако при этом решение об откладывании второго рождения на несколько лет может повлиять в итоге на решение о том, заводить ли второго ребенка вообще - в результате слишком долгого откладывания ребенок может быть так и не рожден; более того, рождение может оказаться невозможным вследствие ухудшившегося с возрастом репродуктивного здоровья женщины, изменения экономических или личных обстоятельств.

Величина СКР по первым рождениям (2015 г. - 0,787) по-прежнему очень низка. Для сравнения доля женщин, родивших хотя бы одного ребенка, в реальных поколениях, завершающих сейчас процесс деторождения, близка к 0,9 (этот показатель является, по сути дела, аналогом СКР по первым рождениям, но для реальных поколений). Столь значительный разрыв между величинами двух этих показателей свидетельствует о существенных тайминговых сдвигах, проявляющихся в откладывании рождения первого ребенка.

Об этом свидетельствует и динамика среднего возраста матери при рождении первого ребенка, который только за последние пять лет вырос больше, чем на 0,5 года (с 24,92 года в 2010 г. до 25,47 года в 2015 г.) (см. табл. 2).

Таблица 2. Средний возраст матери по очередности рождения ребенка в 2010-2015 гг. (лет)

Источник: рассчитано по данным Росстата.

Показатели рождаемости в реальных поколениях женщин. Использование для анализа чисел рожденных детей в реальных поколениях женщин дает возможность устранить возможное влияние тайминговых сдвигов. Непосредственно эта информация содержится в результатах переписей населения (на основе ответов женщин о числе рожденных детей). Однако на основе однолетних возрастных коэффициентов рождаемости можно сделать оценочный расчет числа рожденных детей в реальных поколениях женщин. Результаты такого расчета по состоянию на начало 2016 г., представлены в таблице 3. Подчеркнем, что это не оценка возможной итоговой (к концу репродуктивного периода) величины того или иного показателя у женщин того или иного года рождения, а реальная величина по состоянию на начало 2016 г. Понятно, что в поколениях женщин, еще не завершивших репродуктивный период, все представленные показатели в последующие годы возрастут, и у более молодых женщин это произойдет в большей степени.

Таблица 3. Показатели рождаемости в реальных поколениях женщин
(на начало 2016 г.)

Источник: рассчитано по: данным Росстата и The Human Fertility Database (http://www.humanfertility.org/cgi-bin/country.php?country=RUS&tab=asfr&t1=3&t2=4)

Т. Фрейка и С. Захаров пишут, что «предварительные оценки показывают, что итоговая рождаемость реальных поколений (ПКСР) вероятно стабилизировалась на уровне 1,6 рождения на одну женщину для когорт 1970-х и, возможно, также и для когорт 1980-х гг. рождения»[7], а далее в этой же статье указывают на возможность некоторого повышения среднего числа рожденных детей в реальных поколениях: «Если оттолкнуться от числа детей, уже рожденных к 2013 г., и предположить, что результаты репродуктивного поведения женщин старше 25 лет в поколениях 1970-х и 1980-х годов не будут сильно отличаться от результатов их предшественниц, то следует ожидать, что коэффициент суммарной (итоговой) рождаемости для указанных поколений (ПКСР) составит 1,6-1,7»[8], т.е. уже не стабилизация на уровне 1,6. В другой своей работе, опубликованной в том же 2014 г., С. Захаров говорит о том же уровне стабилизации итогового числа рожденных детей (1,6-1,7), причем с указанием «как минимум»: «Итак, исходя из наблюдаемых тенденций, можно говорить, как минимум, о стабилизации рождаемости реальных поколений в России на уровне 1,6-1,7»[9].

Заметно повысилась доля родивших второго ребенка. Если говорить о поколениях, начиная с 1950 г.р., то величина этого показателя после достижения максимума у женщин 1956 г.р. (72,9%) неуклонно снижалась до поколения 1971 г.р. (54,2%), а у более молодых женщин начала возрастать и в поколении 1978 г.р. составляет 58,8% с вероятной перспективой повышения до конца репродуктивного периода.

Доля родивших третьего ребенка снижалась с 28% у женщин 1954 г.р. до 23,9% у женщин 1965 г.р., а в более молодых поколениях уже повысилась до 27,5% у женщин 1977 г.р., т.е., практически, вернулась к тому уровню, который имел место у женщин первой половины и середины 1950-х гг.р.

Таким образом, есть основания говорить о позитивных сдвигах в показателях рождаемости не только для условных, но и для реальных поколений. Конечно, нельзя было ожидать такого же увеличения среднего числа рожденных детей в реальных поколениях, как и СКР, хотя бы потому, что оно не снижалось до столь низкой величины, как суммарный коэффициент. Кроме того, для оценки изменений в уровне рождаемости, происходивших в последнее десятилетие нужно дождаться, когда женщины, находящиеся сейчас в активном репродуктивном возрасте, завершат репродуктивный период своей жизни и для них станет известно итоговое число рожденных детей.

После существенного снижения средний возраст матери при рождении первого ребенка начал повышаться с поколения женщин 1969 г.р. По вторым детям увеличение этого показателя началось с поколения 1965 г.р., а по третьим - с поколения 1962 г.р. Некоторое снижение среднего возраста матери при рождении второго (с поколения 1978 г.р.) и третьего (с поколения 1975 г.р.) обусловлено тем, что эти женщины еще продолжают процесс деторождения. Итоговая величина показателя среднего возраста при рождении второго и последующих детей у них возрастет.

В поколениях женщин 1950 - начала 1960-х гг.р. разница в среднем возрасте матери при рождении второго и первого ребенка сокращалась, что свидетельствует в среднем о сокращении интервала между рождением первого и второго ребенка и, следовательно, возможных тайминговых сдвигах, обусловленных реализацией мер помощи семьям с детьми в 1980-е гг. В более молодых поколениях женщин разница в среднем возрасте матери при рождении второго и первого ребенка существенно возрастает (с 3,31 года у женщин 1963 г.р. до 5,82 года у женщин 1974 г.р.) и поэтому вряд ли есть основания говорить о тайминговых сдвигах в последнее десятилетие.

Восприятие населением эффективности мер государственной помощи семьям с детьми. Рассмотрим как соотносится эффект мер государственной помощи семьям с детьми на рост рождаемости, наблюдаемый через статистические показатели, с восприятием этого эффекта среди населения. При этом необходимо учитывать два важных пункта. Во-первых, мы имеем здесь дело с так называемым ретроспективным мнением. Фактически мы выясняем не то, помогли ли, с точки зрения респондента, меры принять решение о рождении ребенка в тот период времени, когда это решение принималось, а то, как человек оценивает это влияние сейчас, спустя несколько месяцев или даже лет после рождения ребенка. Эта оценка может не совпадать с той, которая имела место в период принятия решения о рождении ребенка, в том числе потому, что на нее влияет, что произошло после рождения ребенка: уже возникший опыт пользования этими мерами, эмоциональное восприятие появления ребенка и пр.

Во-вторых, люди, видимо, зачастую склонны считать, что все (или большинство) важные решения в своей жизни они принимают самостоятельно, вне зависимости от внешних факторов, в том числе и мер государственной политики (по всей видимости, это особенно актуально для России, с ее низким уровнем как межличностного доверия в обществе, так и доверия к органам государственной власти[10]. Таким образом, эффект мер государственной помощи семьям с детьми в таких опросах может оказаться несколько заниженным.

Поэтому по результатам социологического опроса мы получаем не долю тех, кому, например, реализуемые меры помогли принять решение о рождении ребенка (вряд ли ее можно, вообще, корректно определить), а долю тех, кто так считает. В этой связи многое может зависеть от формулировки вопроса - чем в менее жесткой форме мы будем спрашивать о влиянии мер, тем возможно большая доля респондентов отметит это влияние.

Так, в обследовании «Семья и рождаемость» респондентам задавался следующий вопрос: «Если у вас родился ребенок в 2007-2009 гг., то повлияло ли на ваше решение о рождении ребенка то обстоятельство, что начали реализовываться дополнительные меры государственной помощи семьям с детьми?» Четверть (25%) опрошенных женщин, родивших второго ребенка в 2007-2009 гг., отметили такое влияние. При этом 15,3% указали, что появился ребенок, рождение которого до этого откладывали, а 9,7%, что дополнительные меры государственной помощи семьям с детьми помогли принять решение о рождении ребенка, которого без этого не могли себе позволить.

Иные результаты были получены в 2012 г. в «Выборочном наблюдении репродуктивных планов населения». Здесь формулировка вопроса была «мягче», а именно «помогло ли принять решение о рождении ребенка то, что начали реализовываться дополнительные меры государственной помощи семьям с детьми». Среди тех, у кого в 2007-2012 гг. родился второй ребенок, доля отметивших, что дополнительные меры государственной помощи семьям с детьми помогли им не откладывать далее рождение ребенка, составила 21,8% у женщин и 23,4% у мужчин, что эти меры помогли принять решение о рождении ребенка, которого без этого не могли себе позволить,- 9,8% женщин и 9,5% мужчин. Таким образом, хотя бы какую-то помощь дополнительных мер семьям с детьми среди респондентов, у которых родился второй ребенок, отметили 31,6% женщин и 32,9% мужчин.

Заключение. Таким образом, проведенный анализ показал, что характер повышения показателей рождаемости, начавшегося в России в 2000 г., существенно изменился с 2007 г. Во-первых, прирост суммарного коэффициента рождаемости стал более значительным, а, во-вторых, он устойчиво имел место только в отношении вторых и последующих рождений, на поддержку которых и ориентирована большая часть реализуемых мер помощи семьям с детьми. У женщин 1970-х гг.р. уже сейчас можно говорить о стабилизации среднего числа рожденных детей и повышении доли родивших второго и третьего ребенка после существенного снижения этих показателей, имевшего место у женщин 1960-х гг.р. Причем величины этих показателей еще более возрастут по мере завершения процесса деторождения женщинами поколений второй половины 1970-х г.р. В еще большей степени это, вероятно, будет иметь место у женщин 1980-х г.р.

[1] Архангельский Владимир Николаевич - кандидат экономических наук, ведущий научный сотрудник Российской академии народного хозяйства и государственной службы при Президенте Российской Федерации (РАНХиГС), зав. сектором Московского государственного университета им. М. В. Ломоносова.
[2] Зинькина Юлия Викторовна - кандидат исторических наук, старший научный сотрудник Российской академии народного хозяйства и государственной службы при Президенте Российской Федерации (РАНХиГС), научный сотрудник Национального исследовательского университета «Высшая школа экономики».
[3] Коротаев Андрей Витальевич - доктор исторических наук, профессор, руководитель лаборатории Национального исследовательского университета «Высшая школа экономики», ведущий научный сотрудник Российской академии народного хозяйства и государственной службы при Президенте Российской Федерации (РАНХиГС).
[4] Шульгин Сергей Георгиевич - кандидат экономических наук, зам. зав. лабраторией РАНХиГС.
[5] При этом он был занижен снижением на 0,05 величины этого показателя в 2005 г.; если принимать в расчет только годы, когда она увеличивалась, то среднегодовой прирост составляет 0,033.
[6] Фрейка Т., Захаров С. Эволюция рождаемости в России за полвека: оптика условных и реальных поколений // Демографическое обозрение. 2014. № 1: 112
[7] Там же, с. 107
[8] Там же, с. 131
[9] Захаров С.В., Богоявленский Д.Д., Исупова О.Г., Сакевич В.И., Комлева Р.Н., Чурилова Е.В. Дают ли тенденции рождаемости 2007-2012 гг. повод для оптимизма? // Население России 2012. Двадцатый ежегодный демографический доклад. М.: Изд. дом ВШЭ, 2014: 144.
[10] World Values Survey. 2013. URL: www.worldvaluessurvey.org (дата обращения: 01.10.2016).