… о мобильности российских ученых и утечке умов

Как совместить национальные интересы с глобальной наукой

Глобальный характер современной науки вступает в серьезное противоречие с тем, что в России сегодня принято называть национальными интересами. Мы хотим, чтобы наши ученые жили и работали на нашей территории – иначе как мы проконтролируем результаты их открытий? При этом мы, конечно, гордимся любым признанным западным ученым, если у него есть какие-то российские корни, и всячески стараемся повысить позиции наших университетов в мировых рейтингах (а для этого нужны публикации наших ученых в западных журналах).
Исследование Натальи Шматко, Юрия Качанова из ВШЭ и Юлии Марковой из Американской ассоциации содействия развитию науки говорит о том, что мобильность российских ученых выше, чем у их западных коллег. Число активно публикующихся в престижных изданиях российских ученых, которые одновременно работают в зарубежных университетских центрах, достигает 10%, в Германии и Австрии доля таких сотрудников – 8%, в Великобритании – 7%, во Франции − 6%.
Различные форматы вроде временной или удаленной частичной занятости позволяют ученым работать одновременно в нескольких научных центрах, и с определенностью говорить об их национальной локализации все труднее. В связи с этим по-новому выглядит задача возвращения на родину «утекших мозгов», о которой так любят говорить, например, российские чиновники. Оказывается, что возможность работать и учиться в иностранных научных центрах, не теряя российской аффилиации, не менее эффективный способ поддержки отечественной науки, чем дорогостоящие программы физического возвращения уехавших. Надо просто не мешать российским ученым работать в глобальных проектах.
Пусть они проводят эксперименты на дорогом и качественном оборудовании в западной лаборатории, результаты будут известны всему миру. Да, можно этот тезис развернуть: российские ученые потому часто работают за рубежом, что в России для этого хуже условия. Конечно, условия нужно улучшать, но это невозможно делать изолированно.
По словам Игоря Чирикова из НИУ ВШЭ, успешную прагматичную политику в этой сфере проводит Китай. В начале 1990-х китайские власти поняли, что содействие обучению перспективной молодежи за рубежом полезно для страны, даже если эта молодежь не вернется. Китай стремится привлекать ученых к работе дома, при этом понимая, что в условиях глобализации нет необходимости тратить громадные силы и деньги на физическое возвращение ученых в страну. Их включенность в мировую науку сама по себе оказывается инструментом китайской «мягкой силы».
Российские руководители скорее боятся чужой «мягкой силы», подозревая, что иностранные фонды с детства подсаживают талантливых русских ребят на гранты, чтобы вывезти из страны. На самом деле статистически в России проблема не в утечке мозгов (brain drain), а в их утрате (brain waste), как писал профессор Университета штата Теннесси и эксперт РСМД Андрей Коробков: в 1990–2003 гг. численность занятых в научно-технической сфере сократилась более чем в два раза – и в основном за счет внутренней миграции в другие виды деятельности.

Николай ЭППЛЕ. “Ведомости», 7 июня 2016 года