… о смертности среди белых американцев

Пару недель назад президент Обама, подтрунивая над «недовольными Америкой» республиканцами, удачно сопроводил свои слова гримасой Угрюмого кота. И у него были на то все основания: учитывая невиданный с 1990-х годов рост занятости в США и бьющие все рекорды проценты покрытия медицинским страхованием, мрачные предсказания его политических врагов все больше расходятся с действительностью.
Тем не менее, над определенной частью нашего общества повисла тьма. И нам до конца не ясно, почему.
Новая статья экономистов Ангуса Дитона (Angus Deaton), на днях получившего Нобелевскую премию) и Энн Кейс (Anne Case), показавшая, что с 1999 года смертность среди белых американцев среднего возраста последовательно растет, стала предметом активных обсуждений, и вполне справедливо. Ухудшение этого показателя происходило одновременно с тем, как в других странах и среди прочих групп в нашей стране смертность, напротив, неуклонно падала.
Еще более впечатляющими являются непосредственные причины роста смертности. По сути, белые американцы в большем количестве прямо или косвенно убивают сами себя. Зашкаливает число самоубийств, равно как и смертей, связанных с отравлением наркотиками и хроническими заболеваниями печени, которые может вызвать чрезмерное употребление алкоголя. Мы уже наблюдали подобные вещи в другое время и в другом месте — взять то же резкое снижение продолжительности жизни в России после падения коммунизма. Но видеть это явление в Америке, пусть и в более мягкой форме, стало для нас шоком.
Тем не менее, результаты Дитона и Кейс вписываются в общепризнанную схему. В последнее время появился целый ряд исследований, свидетельствующих о том, что продолжительность жизни у менее образованных белокожих американцев падает по стране в целом. Рост самоубийств и злоупотребление опиоидами — давно известные проблемы. И если поп-культура больше сосредоточена на метамфетамине, чем на отпускаемых по рецепту болеутоляющих или старом добром алкоголе, вовсе не новостью является то, что в центре стоит именно проблема наркотической зависимости.
Но что же вызывает эту эпидемию саморазрушительного поведения?
Если принять подозрения правых, то во всем виноваты либералы. Щедрые социальные программы, утверждают они, создают культуру зависимости и отчаяния, в то время как светские гуманисты подрывают традиционные ценности. Но (вот так неожиданность!) эта точка зрения идет вразрез с фактами.
Начать с того, что рост смертности является исключительно американским феноменом — ведь Америка в меньшей степени социально ориентированное государство, где в то же время большую роль играют традиционная религия и ценности — сочетание факторов, не свойственное другим развитым странам. Швеция оказывает своим менее состоятельным жителям гораздо больше помощи, чем мы, и большинство шведских детей в настоящее время рождаются вне брака, между тем уровень смертности среди людей среднего возраста в Швеции вполовину ниже, чем среди белых американцев.
Отчасти сходную картину можно наблюдать по регионам в пределах Соединенных Штатов. Ожидаемая продолжительность жизни высока и продолжает расти на северо-востоке и в Калифорнии, где самые большие социальные пособия и слабые традиционные ценности. Между тем, в библейском поясе аналогичные показатели довольно низкие и не сдвигаются с мертвой точки.
Может, прибегнуть к материалистическому объяснению? Что если растущая смертность является следствием растущего неравенства и размывания среднего класса?
Ну, не так-то это просто. Мы все-таки говорим о последствиях поведения, и культура очевидным образом играет здесь большую роль. В частности, испаноязычные американцы значительно беднее белых, однако демонстрируют гораздо более низкую смертность. В этом контексте, наверное, стоит отметить, что, по данным международных сопоставлений, субъективно ощущаемое благополучие у латиноамериканцев неизменно выше, чем можно было бы ожидать, учитывая их доходы.
Так что же происходит? В недавнем интервью г-н Дитон предположил, что белые американцы среднего возраста «утратили жизненные установки». То есть по ним больно ударили экономические неудачи, поскольку они ожидали лучшего. Или, выражаясь несколько иначе, мы видим людей, воспитанных на вере в американскую мечту, которые не способны справиться с ее ставшей очевидной несостоятельностью.
Подобная гипотеза, по-моему, звучит вполне правдоподобно, но дело в том, что доподлинно нам не известно, почему по всей центральной Америке распространяется отчаяние. Однако это, бесспорно, факт, который может обернуться тревожными последствиями для нашего общества в целом.
Так, я знаю, что не являюсь единственным, кто видит связь между отчаянием, отражающимся в упомянутых показателях смертности, и непостоянством политиков правого крыла. Некоторые люди, ощущающие себя покинутыми американской историей, обращаются к саморазрушительным практикам; другие набрасываются на элиты, обвиняя их в предательстве. Нет, депортация иммигрантов и ношение бейсболок с лозунгами не решат их проблем, но не решит их и сокращение налогов на прирост капитала. Таким образом, становится понятно, почему некоторые избиратели сплотились вокруг политиков, которые, по крайней мере, делают вид, что сочувствуют их боли.
А сейчас вы, вероятно, ждете, что я предложу свое решение. Но хотя всеобщее здравоохранение, более высокая минимальная заработная плата, пособия на образование и прочие меры во многом помогают американцам, оказавшимся в затруднительном положении, я не уверен, что этого достаточно, чтобы излечить их от экзистенциального отчаяния.

Пол КРУГМАН (Paul Krugman). «Folha», 11 ноября 2015 года
InoSMI 11 ноября 2015 года