… о браках и разводах, рождаемости и пенсии в Москве

О крестьянском стереотипе, вилке для молодых и любви по-французски

МОСЛЕНТА продолжает серию публикаций о демографической ситуации в Москве. В этот раз на вопросы о браках и разводах, рождаемости и пенсии отвечает социолог и урбанист Ольга Вендина, ведущий научный сотрудник лаборатории геополитических исследований Института географии РАН.

О пике рождаемости
— Сейчас в Москве наблюдается пик рождаемости, если сравнивать со статистикой за прошлое десятилетие. Как это объяснить? Как долго такая ситуация продлится?
Первая причина: возрастная структура населения. В позднее советское время, в 80-е годы, стало ясно, что страну ждет демографический кризис, и была принята программа поддержки рождаемости: выплаты, пособия при рождении второго ребенка. В нашей стране все привыкли, что если государство что-то дает, то надо брать, и немедленно. И очень многие семьи поторопились родить второго ребенка.
Обычный интервал в семьях, которые планируют заводить двоих детей, — от трех до пяти лет. А тогда этот интервал сильно сократился, и в результате в 1980-х годах родилось очень многочисленное поколение.
Вторая причина: миграционный приток, который постоянно поступает в Москву. В основном это молодые когорты населения, которые тоже вносят свой вклад в повышение рождаемости.
Московское население по всем меркам старое, и оно продолжает стареть. Сейчас доля людей старше 60 лет — около 24-25 процентов. Соответственно, при высоких показателях смертности, рождаемость, которая сейчас на пике, ее компенсирует и даже перекрывает на 15-20 тысяч человек в год.
— Если брать цифры за прошлый год, то 138 тысяч человек родились и 117 тысяч умерли.
Да, цифры, в принципе, сопоставимые, разница небольшая. Ситуация сбалансированная, позволяет воспроизводить население города за счет внутренних ресурсов, но не дает возможности его дальнейшего роста. При этом она довольно хрупкая, поскольку сильно зависит от возрастной структуры населения. Смертность останется на прежнем уровне, а рождаемость предсказуемо снизится, когда детей начнет заводить малочисленное поколение рожденных в кризисные 90-е.

О соотношении количества браков и разводов
— В последние пять лет в Москве ежегодно регистрируется 95-100 тысяч браков и 45 тысяч разводов. О чем говорит такая статистика?
Москва так живет уже последние лет 50. Это режим достаточно свободного города, который свидетельствует о том, что ни заключение, ни расторжение брака не составляет для нас социальной проблемы. Обычно это трактуется как определенное легкомыслие и безответственность общества, отражение массовой ситуации, когда люди женятся, не представляя, как вести совместную жизнь. Но ни государство, ни кто-либо другой не могут залезть в частную жизнь человека. Решение как о заключении, так и о расторжении брака находится в сфере частного поведения людей. Другое дело, что сейчас этим процессам начинают сопутствовать юридические проблемы, так как постепенно входят в моду брачные контракты.
Наш нынешний режим заключения и расторжения брака в целом унаследован от 1920-30-х годов, когда к этому относились как к возможности проявления свободы личности, свободы выбора. И в то же время, чего сейчас нет совсем, для партийных людей развод был нежелательным пунктом в личном деле, их от этого всячески удерживали товарищи по партии. Потому что семья воспринималась как ячейка социалистического общества, а развод — как социальное вредительство, лишающее общество устойчивости. В целом такой взгляд восходил к традиционному, даже крестьянскому, представлению о семье.
Сейчас, с 1980-х годов, эти представления во многом изменились, стали распространены партнерские союзы, более или менее долгосрочные. В связи с этим у нас, как и во всей Европе, повышается возраст вступления в брак и рождения первого ребенка: 18-20 лет в довоенные годы, в 1950-е — 22-23, а сейчас это где-то 24-26.

О сравнении Москвы с другими столицами Европы
— Если говорить о демографии, ситуация в Москве отличается от того, что происходит сейчас, например, в крупных западноевропейских городах?
Тут нет противопоставления. Мы, как и вся Европа, прошли так называемый демографический переход с небольшим опозданием, в начале XX века, и очень многие тенденции и процессы у нас похожи, только происходят с некоторой задержкой.
И в России, и в Москве низкий коэффициент воспроизводства населения. У нас ситуация сопоставимая с тем, что сейчас происходит в Берлине. Она лучше, чем в Риме или в Киеве, в Кишиневе, и хуже, чем в Париже и в целом во Франции.
Дело в том, что французы столкнулись с демографическим кризисом еще в начале XX века, когда для страны был характерен отрицательный режим воспроизводства населения: смертность превышала рождаемость. В течение ста лет они вырабатывали демографическую политику и сейчас достигли того уровня, когда страна обеспечивает естественное воспроизведение населения, коэффициент рождаемости у них 2,1.
— Какие существуют прогнозы, связанные с демографическими процессами в Москве? Если мы в догоняющей позиции, чего нам ждать, ориентируясь на то, что сейчас происходит в Париже, Нью-Йорке, Токио?
В Токио и Париже происходят очень разные процессы, слишком непохожи эти культуры. Если мы понимаем культуру как способ жизни, то в этих мегаполисах он очень разный...
— ... а разве нас не уравнивает то, что все мы — и москвичи, и токийцы, и парижане — жители мегаполисов?
Нет. Мегаполис унифицирует культуру только отчасти. Оттого, что мы все живем в многоэтажках, мы не перестаем быть русскими, японцами и французами.
Конечно, сама структура города, само общество навязывает нам некоторые ограничения. Если мы ездим на машине, трое детей — это для нас уже неудобно, третьего некуда будет посадить. Если мы живем в обычной двухкомнатной квартире, третий ребенок — это тоже неудобно, потому что он туда с трудом вписывается.
Да, город и современный образ жизни накладывает некоторые ограничения. Поэтому доля семей с тремя детьми в Москве стабильно держится ниже одной десятой, от года к году эта цифра колеблется от пяти до шести процентов.

Об идеальной московской семье
— Какой москвичи представляют себе идеальную семью?
Судя по опросам, существуют две многочисленные группы: около трети москвичей идеальной считают двухдетную семью, еще треть — однодетную. И, скорее всего, такая модель сохранится на ближайшее время.
Общество стареет, а пенсионные системы, которые были созданы, когда в нем преобладали молодые люди, теперь не выдерживают такого количества пенсионеров
Сейчас сам термин «семья» в социологии употребляется все реже, чаще говорят о домохозяйствах. Будет меняться сам их характер, формы организации. Скорее всего, традиционная семья с заключением брака все меньше будет занимать места в социальных отношениях, а все большее место — неформальные партнерские союзы, но это потребует дополнительной разработки семейного права. Вероятно, социальные изменения пойдут в этом направлении.
— А что нас ждет? Может через десять лет решающее значение для создания семьи будет иметь не роспись в ЗАГСе, а обращение в банк для открытия совместного счета?
Нечто подобное уже есть и входит в понятие брачного контракта. Ведь семейная жизнь — это не только вопрос любви, но еще и вопрос взаимных обязательств, ответственности. Это практика, распространенная на Западе, но у нас нет к этому привычки.
Если вы забираете деньги у работоспособной части населения, чтобы отдать их старикам, у родителей остается меньше средств на воспитание детей
Мы привыкли определять семью в категориях любви. Период капиталистического развития в дореволюционной России был весьма короткий, поэтому у нас господствует до сих пор стереотип не буржуазной, а крестьянской семьи. А заключение договора между супругами, совместный счет — все это относится к буржуазной регламентации семейной жизни, где брак довольно долго существовал как контракт, а любовь была отдельно. В борделе, если брать, например, Францию.

О пенсионных системах
— Вы сказали, что Москва стареет. Пенсионные системы в связи с этим будут меняться?
Да. Общество стареет, с богатыми обществами это всегда происходит. А пенсионные системы, которые были созданы, когда в этих обществах преобладали молодые люди, теперь не выдерживают такого количества пенсионеров. И если вы забираете деньги у работоспособной части населения, чтобы отдать их старикам, у родителей остается меньше средств на воспитание детей. И это очень серьезный вызов.
— И молодые поколения москвичей тоже попадают в эту вилку?
В эту вилку попадает сейчас весь экономически развитый мир. Пенсионерам платят либо мигранты, как правило, бесправные и бездетные. Либо родители, которые воспитывают детей и платят, как и все мы, — ведь у нас сейчас около тридцати процентов уходит в социальные фонды. Но эти средства уходят не на нашу пенсию, а на оплату пенсии тех пожилых людей, которые получают ее сегодня.
И перед обществом встает проблема. Каждый готов платить пенсию своему родителю, но не готов просто отдавать деньги в пенсионный фонд. Поэтому во всех развитых странах сейчас активно ведутся социальные дискуссии: о реформе пенсионной системы, пенсионном возрасте. И для нас эта тема очень актуальна. Например, у нас невероятно ранний пенсионный возраст, ведь что такое 55 лет для женщины?
— Независимо от того, что происходит с пенсионной системой, какие советы можно дать сейчас москвичам, которым надо заботиться и о пенсионерах в семье, и о детях?
Над этим вопросом работают целые институты. Ведь не существует стандартной семейной ситуации: не у всех есть дети, не все они платежеспособны, есть особые случаи, когда дети сами попадают в категорию малообеспеченных, например, если они многодетные родители.
Все, что можно сейчас сделать, — это выбрать между государственным пенсионным фондом и частными инвестиционными фондами, которые пытаются увеличивать объем пенсионных денег за счет их вложения в надежный бизнес — типа производства зубной пасты. Такие, что не приносят сверхприбылей, но всегда востребованы.
И пенсии, и социальные гарантии — это социальные достижения общества. Каждое общество само проходит этот путь и находит свои варианты решения проблем и вопросов в данной области
И, конечно же, существует система частных пенсионных накоплений, когда ты сам, помимо государственного пенсионного фонда, отчисляешь деньги в собственную копилку. Но в целом мы видим, что этот вопрос у нас пока решается неудачно.
— У нас такая нестабильная национальная валюта…
Дело не только в нашей валюте. Деньги обесцениваются по всему миру. На моей памяти покупательная способность доллара за двадцать лет существенно упала.
— А существует какая-нибудь альтернатива сложившейся пенсионной системе?
Существует такая идея: в пенсионном фонде закреплять перечисление средств со счетов детей непосредственно родителям. Сделать эту систему нужно квазитрадиционной, потому что старая схема уже не актуальна: родители не хотят напрямую зависеть от детей, и сами дети далеко не всегда готовы содержать своих родителей.
Не знаю, к какому конечному оформлению эта идея придет. Ясно одно: мы не увидим ее реализацию, пока не рухнет система социального обеспечения, которая действует сейчас. А пока основная надежда на то, что приходящие поколения смогут обеспечивать численность работоспособного населения, необходимую для обеспечения стариков в существующей системе.
— Значит, для вопросов, которые касаются реорганизации пенсионной системы, сейчас не существует однозначного решения ни у европейских стран, ни в России?
Нет, потому что и пенсии, и социальные гарантии — это социальные достижения общества. И каждое общество само проходит этот путь и находит свои варианты решения проблем в данной области.

Олег МАТВЕЕВ. «МОСЛЕНТА», 11 октября 2015 года