Rambler's Top100

№ 657 - 658
5 - 18 октября 2015

О проекте

Институт демографии Национального исследовательского университета "Высшая школа экономики"

первая полоса

содержание номера

читальный зал

приложения

обратная связь

доска объявлений

поиск

архив

перевод    translation

Газеты пишут о ... :

«Свободная Пресса» о микропереписи 2015 года
«МОСЛЕНТА» о микропереписи в Москве
«BBC Future» о демографическом будущем Земли
«The Epoch Times» о демографических проблемах Китая
«Economy Times» о длинных трендах демографического развития России
«TheQuestion.ru» о «демографической катастрофе» 1990-х
«Meduza» о кризисе и демографических проблемах России
«Мослента» о росте населения и демографической ситуации в Москве
«Мослента» о проблемах московских семей
«Le Monde» и «Молдавские ведомости» о миграционном кризисе в Европе
«РБК» о миграции и экономике ЕС
«The Financial Times» о сомнительной полезности миграции
«Der Spiegel» о 4 млрд евро на беженцев в Германии
«Project Syndicate» о необходимости политики предоставления убежища
«Известия» о «вечных» патентах для мигрантов
«Lenta.ru» о предложении упростить требования к знанию языка для мигрантов
«Вечерний Бишкек» о миграционных последствиях вступления Киргизии в ЕАЭС
«Коммерсантъ» об «избыточном» гражданстве в Крыму и цензе оседлости для соотечественников
«Новые Известия» о депортации мигрантов из России

«Die Presse» об эмиграции из России
«День» об украинской диаспоре в Канаде
«РБК» о рождаемости и рынке жилья
«Новости Беларуси» о семейном капитале в Белоруссии
«Русская служба BBC» о внебрачной рождаемости
«Известия» о неодобрении в Правительстве запрета абортов
«doctor.59.ru» о контрацепции в России
«Новости Беларуси» о демографических проблемах и контрацепции в Белоруссии
«Коммерсантъ Деньги» о брачном рынке в кризис
«РБК» о «рейтинге качества смерти»
«Ведомости» о проблеме несчастных случаев на производстве
«Российская газета» и «Православие и Мир» о новом пороге возрастных ограничений продажи алкоголя
«Новые Известия» о медицинском туризме
«Коммерсантъ» о выступлении Мосгордумы против запрета депортации ВИЧ-инфицированных
«Финмаркет» и «Российская газета» о пенсионном возрасте и индексации пенсий
«Superjob.ru» об отношении россиян к повышению пенсионного возраста
«Газета.ру» о национальной гордости вместо пенсий
«Новости Беларуси» о рынке труда Белоруссии
«РБК» о реальных и мнимых проблемах высшего образования
«Wired Magazine» об интернете и вымирании языков
«The Washington Post» о пользе изучения иностранных языков
«The Atlantic» об особенностях воспитания японских детей
«Известия» об ИГИЛ вместо ксенофобии и национализма

о миграционном кризисе в Европе

Как справиться с миграционным кризисом?

Вопрос размещения мигрантов вызывает раскол среди французских интеллектуалов, особенно в том, что касается отношений между исламом и христианством. Публицист и бывший президент «Врачей без границ» Рони Броман ведет на эту тему спор с писателем и философом Паскалем Брюкнером.
Le Monde: В 2015 году вопросу беженцев отводится во Франции совершенно иное место, чем в 1975-м. С чем связаны молчание, безразличие и даже недоверие интеллектуалов?
Паскаль Брюкнер: Ситуация с вьетнамскими беженцами в конце 1970-х годов действительно всколыхнула всю интеллигенцию. Глядя в прошлое, должен сказать, что причина тому была весьма проста: тогда левые активно выступали против войны во Вьетнаме и, следовательно, в поддержку Вьетконга. Массовый исход беженцев напомнил нам, что по приходу к власти этот режим показал себя репрессивным. Взятие Сайгона и Пномпеня, зверства режима «красных кхмеров» — все это породило чувство моральной ответственности, которое подтолкнуло нас к тому, чтобы принять их.
У нас есть три примера успешной интеграции беженцев в ХХ веке. Испанские республиканцы в 1939 году: они прочно обосновались во Франции. Алжирские французы, к которым на территории метрополии относились, как к чужакам. И, наконец, вьетнамские беженцы. Во всех этих трех случаях они хорошо прижились, потому что Франция, по крайней мере, после войны, была динамичнее и ощущала нравственный долг перед стучавшимися в ее дверь людьми.
Сегодня же относительное молчание интеллигенции объясняется двумя причинами: определенным недоверием к радикальному исламу и ощущением собственного бессилия. У нас нет никакой возможности повлиять на ситуацию в Сирии и Ираке. Даже американцы, на которых лежит определенная ответственность за ситуацию в регионе, не могут ослабить ИГ, несмотря на все бомбардировки. Мы опасаемся, что нам придется расплачиваться за бушующие на Ближнем Востоке войны, и поэтому мы стремимся защитить себя любой ценой. Европа чувствует, что не в силах справиться с конфликтами. Сейчас кажется, что история ей не по зубам.
Рони Броман: Я бы не стал противопоставлять поднятую интеллектуалами шумиху в прошлом предполагаемому молчанию их преемников сегодня. Крах коммунизма как горизонта справедливости и прогресса повлек за собой исчезновение глобальной интеллигенции, примером которой был Сартр. Исторические компромиссы с тоталитаризмом стали для нее тяжелым ударом. Ей на смену пришла так называемая специфическая интеллигенция, которая отталкивается от своего поля знаний.
Специализирующиеся на проблематике мигрантов и беженцев интеллектуалы и ученые по-прежнему открыто высказывают свое мнение по этому поводу, однако их слова привлекают к себе меньше внимания, чем это было с видными представителями интеллигенции в прошлом. Быть может, дело в том, что революция в ее понимании искупительного разрушения перекочевала на правый фланг в сопровождении антитоталитарного мышления. Революционным сегодня стал капитализм. Именно эта система сейчас направляет настоящее во имя предположительно лучшего будущего.
Мы воочию наблюдаем за крушением понятия социального государства в угоду находящемуся в постоянном движении рынку, новому идеалу свободы. Как мне кажется, интеллектуал в своей пророческой ипостаси перекочевал на правый фланг. Сегодня единственную возможность для активного протеста дает международный исламизм. Внимательный наблюдатель отметит, что это не ислам становится радикальнее, а радикальное течение исламизируется. Если человек стремится, как в прошлом, к очистительному и освободительному насилию, его влечет к ИГ. И это пугает!
— Подчеркивание христианского самосознания Европы на фоне притока мигрантов отражает беспокойство людей не только по отношению к исламизму, но и всему исламу в целом?
Паскаль Брюкнер: Чтобы лучше разобраться в ситуации, следует вернуться к временам формирования французского самосознания. Со времен Революции наша страна выстраивалась на борьбе с монархией и католической церковью. Завершилось все принуждением церкви ограничить свои амбиции духовной жизнью людей в 1905 году.
Говоря грубо, мы сточили клыки католицизма, ограничив его деятельность церквями и храмами. Жесткое отношение к исламу объясняется тем, что мы ошибочно считали религиозный вопрос закрытым. Мне вспоминаются либеральные и левацкие утопии, которые возникли после падения берлинской стены в 1989 году. Европа должна была оставить позади понятия национальности, религии и истории. Однако это всего лишь заблуждения, потому что думать, что мы действительно переступили через нацию, религию и историю, значит расписаться в нашей неизбывной провинциальности. Если помните, когда политолог Самюэль Хантингтон писал о столкновении цивилизаций в 1996 году, он делал это для примирения, чтобы избежать тех самых культурных войн, которых он так опасался.
Происходящее на Ближнем Востоке выглядит скорее как безжалостная война внутри исламской цивилизации: не только между шиитами и суннитами, но и внутри обоих лагерей, между консерваторами и умеренными, сторонниками новой интерпретации Корана и теми, кто хочет вернуть халифат VII века с его изначальной чистотой. Это не говоря уже о кровавых столкновениях исламистов разного толка. Это война всех против всех, о которой писал Томас Гоббс в «Левиафане». Мы видим ее в Ливии, Синае, Йемене, Сирии, Ираке, Афганистане, Пакистане.
Ислам появился более шести веков спустя после возникновения христианства, и у него нет той же концепции отношений политики и духовности, потому что религия заполняет собой всю частную и общественную жизнь. Католическая церковь приняла реформы лишь по итогам чрезвычайно ожесточенной борьбы. Во время революции священников вешали, казнили и топили, сжигали церкви и конфисковали три четверти церковного имущества. Никто не может пожелать французским мусульманам пройти через то, что выпало на долю католиков в XVIII и XIX веках. У нас есть средства, чтобы начать мирную реформу ислама во Франции, в первую очередь при помощи самих мусульман.
Рони Броман: Не стоит относить к понятию «ислам» всю совокупность религиозных практик, политических конфигураций и личных взглядов. У всех них найдется немало различий. Суннит в Ираке после американского вторжения, которое породило сильнейшую напряженность, едва ли сильно похож на суннита из европейской страны или шиита в стране, где власть держат сунниты. Я здесь я говорю лишь о религиозной переменной, на которую наслаиваются определяющие наше место в обществе социальные составляющие…
Наконец, отметим соперничество между религиями за право встать во главе движения, которому дал начало первый пророк. Ислам представляет себя завершающей точкой откровения, но евангелическое учение ничуть ему здесь не уступает. Две этих религии сегодня ведут самое активное соперничество в мире. Не думаю, что понятие внутрицивилизационной войны более оправданно, чем понятие войны цивилизаций. Как мне кажется, речь скорее идет не о войнах, а о борьбе, конфликтах и напряженности в самых разных их проявлениях во всех обществах.
Кроме того, ислам уже веками присутствует во французской истории как нечто угрожающее. А использование религии как инструмента сопротивления колониализму лишь усилило эти представления. Ислам был важной составляющей антиколониальной борьбы во всех странах, где присутствовал.
Если помните, в начале ХХ века Франция и Великобритания были двумя главными мусульманскими державами в мире. Потеря их колониальных империй связана не только с националистическим и революционным, но и исламским движением. 11 сентября и радикальный исламизм вновь пробудили эту враждебность. Сейчас крайне важно отойти от глобальных и монолитных категорий, таких как «ислам», «христианская цивилизация», «столкновение культур», «война цивилизаций» и вспомнить, что они представляют собой политические образования. Нельзя не признать, что они служат своего рода оправданием для республиканского фундаментализма, в котором смешиваются национальное самосознание, республиканский универсализм, светская борьба и враждебное отношение к религиям. ?
Паскаль Брюкнер: В ХХ веке в христианском мире произошло одно важнейшее событие: Второй Ватиканский собор. Оно очень важно, потому что великая религия впервые критически отозвалась о себе и с 1962 по 1965 год голосами двух пап признала ошибки и преступления католиков во имя Евангелия. Завершением этого беспрецедентного процесса стали торжественные извинения Иоанна-Павла II в адрес иудеев, индейцев, православных, протестантов и обращенных в рабство африканцев, а также осуждение крестовых походов, инквизиции, охоты на ведьм и насильной евангелизации.
Некоторые протестантские движение присоединились к этому течению, которое привело к подъему фундаменталистских настроений в католической среде. Второй Ватиканский собор привнес в христианство спасительный дух самокритики. Мне хотелось бы, чтобы мусульманский мир приступил к такой же переоценке, пересмотру писания, хотя я, конечно, прекрасно понимаю стоящие тут трудности. Христианство и ислам — две империалистические религии, которые убеждены в том, что несут истину, и готовы спасать человека даже против его собственной воли, если потребуется, огнем и мечом.
Рони Броман: Католическая церковь — единственная в мире религия, которая сформировала аппарат производства религиозной доктрины. Все остальные придерживаются свободы толкования и выражения веры, что дает толчок разнообразию церквей, синагог, храмов и мечетей. Этот плюрализм уже существует. В католическом мире существование специалистов по религии, то есть священников, монахов и т.д. освободило других людей от этой обязанности. Тем не менее, это не стало препятствием для долгого периода доминирования церкви и ее относительно недавнего отделения от государства. Это относится и к другим религиям, потому что все они вовлечены в общественные движения.
Исламу тоже не удается остаться в стороне от социально-политического переустройства, смешения идей и столкновения путей развития. Я не хочу сказать, что такие трансформации неизбежно ведут к демократическому и светскому горизонту, а просто напоминаю о существовании разных отношений между религиозной и политической сферами. Светское общество на французский манер неизменно представляется как обязательное условие демократии, хотя его и не существует во многих европейских странах вроде Германии и Англии, где общество едва ли менее демократичное, а примеров светских диктатур тоже существует предостаточно. Не стоит проводить параллель между свободой совести и французской формой светского общества, потому что есть и множество других вариантов.
— Понимаете ли вы сдержанную или даже враждебную позицию некоторых мэров, которые опасаются проблем сосуществования беженцев с местным населением и предпочитают размещать преимущественно христианских мигрантов?
Паскаль Брюкнер: Страх связан с новостями (правдивыми или ложными) о том, что ИГ внедрило в колонны беженцев своих солдат, которые готовы нанести удар, когда наступит подходящий момент. Исключать такой сценарий нельзя. Только вот ощущение чуждости может возникнуть и при контакте с восточными христианами, чья пылкая вера весьма далека от нашего непринужденного подхода к религии.
Миграционный кризис не должен заставить нас позабыть о трагическом положении этих верующих, которые сталкиваются в Ираке и Сирии с медленным уничтожением, словно для двух первых монотеистических религий, иудаизма и христианства, больше нет места на исламской земле. Франция всегда представляла себя защитницей христианских меньшинств, в связи с чем ей следовало бы в приоритетном порядке принять всех тех из них, кто это хочет. Это исторический долг, от которого нашей стране не нужно открещиваться.
Не стоит недооценивать то неудобство, которое может вызвать появление мигрантов в наших городах, даже если эти беженцы вопреки стереотипам окажутся образованными и активными людьми.
Лично меня даже немного смущает, что лишь немногие из них стремятся во Францию. Большинство мечтают попасть в Германию, Швецию и Великобританию. Люди — не пешки, которых можно с легкостью двигать по шахматной доске, и не пересаживаемые с места на место растения. Они все - носители истории и культуры, и поэтому только время, общая работа и обучение французскому языку могут сгладить эти различия.
Политики должны сказать французам и мигрантам правду: процесс будет сложным для обеих сторон, как бы сильна ни была наша добрая воля. Осторожнее с ветреными головами, которые сегодня кричат о братстве, а завтра отворачиваются в сторону.
Рони Броман: Страх перед иностранцами — это рассеянное и неконтролируемое чувство, которое может возникнуть у каждого. К нему не стоит относиться с пренебрежением, потому что от этого оно может стать только сильнее. А когда оно пускает корни в политике, раздаются призывы построить стены и замкнуться в каком-то своем воображаемом пространстве. Они всегда найдут отклик, особенно в период кризиса и неопределенности, вроде того, что мы переживаем сейчас. Противопоставлять им нужно не правду, а здравый смысл. Ведь истина на самом деле нам неизвестна, никто не может претендовать на звание «наперсника истории», как говорил Раймон Арон.
Когда я услышал такие заявления мэров, мне сразу вспомнилась моя еврейская семья, которая приехала во Францию в 1930-х годах, то, что говорили об этих нехристианских чужаках в те времена. Я глубоко убежден, что нельзя быть грубым снаружи, но добрым внутри. Заявления о необходимости вести себя жестче с прибывшими из-за границы, о том, что их стоит бросить на произвол судьбы — все это лишь проявления жестокости под видом защиты интересов страны.
— Сможет ли вмешательство в Сирии изменить расклад?
Рони Броман: Раз уж военное наступление началось, говорят нам стратеги, логично вести вмешательство на всей вражеской территории и не упираться в границы, которые сам враг не признает. Но не стоит забывать, что ИГ — побочный продукт американского вмешательства в Ираке в 2003 году. Мы больше не можем считать себя носителями цивилизационной миссии, которая дала прекрасно видимые сейчас всеми нами результаты. Политическая и материальная поддержка борющихся с ИГ сил, безусловно, очень важна, но она не должна осуществляться в ущерб дипломатическим усилиям по подключению к игре региональных держав, от России до Ирана, для поиска политического решения.
Тем не менее, мне совершенно не нравится нынешняя ситуация, когда у коалиции нет четко поставленных целей. Вообще, какие результаты дали международные вооруженные вмешательства за последние 20 лет? Они весьма незначительны и зависят от обстоятельств. В некоторых случаях, когда речь шла об ограниченной территории и четко поставленных целях, положение местного населения все же удалось улучшить.
Я не говорю о том, что я в принципе против любого рода вмешательств, однако вмешательства с целью силового насаждения демократии неизменно ведут к катастрофическим последствиям, потому что иностранные силы попросту не в состоянии этого добиться. Нужно с большой осторожностью и реализмом подходить к оценке применения силы и тех задач, которых мы хотим добиться с ее помощью. В Сирии хотят победить ИГ, но ни о чем большем пока не идет и речи.
Паскаль Брюкнер: После уроков Ирака и Сирии я был против вмешательства против Башара Асада, и перемена позиции Обамы показалась мне результатом здравых размышлений, а не приписываемой ему нерешительности. Если бы мы свергли Башара Асада, к немалому недовольству Ирана и России, то расчистили бы путь ИГ и его братьям-врагам из «Джабхат ан-Нусра». Кроме того, не стоит валить все на один лишь Запад: Сирия пошла ко дну сама, из-за глупости своего руководства и оппозиции. И, пока не доказано обратное, так называемая умеренная сирийская оппозиция состоит по большей части из фундаменталистских групп.
Народы — взрослые и ответственные существа. Им вовсе не нужны злые англосаксы или французы, чтобы устроить восстание и начать убивать друг друга. У нас есть поле для действия вместе с нашими партнерами по ЕС. Здесь существует по меньшей мере три момента.
Прежде всего, нужно оказать материальную поддержку силам, которые сражаются с ИГ. Это относится к пешмерга и сирийским курдам, которые просят предоставить им тяжелое оружие. Это экстренный вопрос.
Следует внимательно прислушаться к российскому предложению о широком международном альянсе против ИГ. Далее, следует начать операцию по уничтожению перевозчиков в Магрибе и других регионах, которые вымогают деньги с беженцев и даже занимаются настоящей работорговлей. Наконец, если мы хотим искоренить конфликты, нам требуется и интеллектуальное оружие.
Нужно развернуть идейную работу в отношении мусульманских стран, показать им на опыте наших собственных религиозных войн, что терпимость, уважение к чужим убеждениям и свобода слова стоят куда больше насаждения веры насилием и расправами. Убеждение полезнее силы. При том условии, конечно, что мы не поступимся принципами и не раздуем ряды полезных идиотов исламизма, как поступают многие французские и европейские интеллектуалы с января этого года.

«Le Monde», 1 октября 2015 года
ИноСМИ.RU 4 октября 2015 года

Почему Европа бессильна перед беженцами: версия Гуннара Хайнзона

Немецкий профессор Гуннар Хайнзон - автор вышедшей в 2003 году сенсационной книги «Сыновья и мировое господство: роль террора в подъеме и падении наций». Книга стала бестселлером, на английский язык до сих пор не переведена. Автор предисловия, современный немецкий философ, указал, что эта книга не менее важна, нежели «Капитал» Карла Маркса.
63-летний профессор Бременского университета, исследователь геноцида, написал множество книг о восходе и закате цивилизаций. В своей книге он дает объяснение явлению, породившему непредвиденную волну терроризма и насилия, которая сокрушает мир, назвав это явление «злокачественным демографическим приоритетом молодежи».

В ГЕРМАНИИ 50 МАЛЬЧИКОВ НА СТО МУЖЧИН, В СЕКТОРЕ ГАЗА - 464. ЧТО ИЗ ЭТОГО СЛЕДУЕТ
Определение этого явления подтверждается математическим расчетом: сравнением количества мужчин в возрасте 40-44 лет с числом мальчиков в возрасте 0-4 лет. Демографический сбой происходит тогда, когда на каждые 100 мужчин в возрасте 40-44 лет приходится менее 80 мальчиков в возрасте 0-4 лет.
В Германии это соотношение равно 100/50, а в секторе Газа - 100/464! Хайнзон использует термин «демографический сбой», чтобы охарактеризовать страны, которые будут неспособны сопротивляться натиску молодежи из других стран. Германия и Япония демографически готовы к сдаче странам, подобным мусульманским: Афганистану (100 мужчин/403 мальчика), Ираку (100 мужчин/351 мальчика) и Сомали (100 мужчин/364 мальчика). Насилие происходит в тех обществах, где юноши 15-29 лет составляют больше 30 процентов от общего населения. Все, во имя чего вершится это насилие, - религия, национализм, марксизм, фашизм - несущественно. В мире 67 стран с демографическим приоритетом молодежи. В 60 из них идут либо массовый геноцид, либо гражданская война.

ПОМОЩЬ СТРАНАМ ТРЕТЬЕГО МИРА СПОСОБСТВУЕТ ДЕМОГРАФИЧЕСКОМУ ВЗРЫВУ
Хайнзон считает, что экономическая и гуманитарная помощь странам с демографическим приоритетом молодежи не может предотвратить войны, социальные волнения, террор или массовые убийства. Наоборот, в некоторых случаях именно эта помощь является причиной насилия. Профессор советует довести до сведения мусульман, что Запад больше не будет им платить за неограниченное деторождение, что им самим придется кормить свои семьи с десятью и более детьми.

ГОЛОДАЮЩИЕ НЕ ВОЮЮТ, ОНИ СТРАДАЮТ
Хайнзон также осуждает широко распространенную теорию западной элиты, согласно которой все насилие от Северной Африки до Филиппин, а также распространение терроризма на всю остальную часть мира вызвано нерешенным арабо-израильским конфликтом. Голодающие не воюют, они лишь страдают. Но насилие - предсказуемый и неизбежный результат в тех случаях, когда молодые люди сыты и живут в обществе, где их слишком много и где они не востребованы.

РОСТ НАСЕЛЕНИЯ В МУСУЛЬМАНСКОМ МИРЕ - 800 ПРОЦЕНТОВ В ТЕЧЕНИЕ ПЯТИ ПОКОЛЕНИЙ
Запад столкнулся с гигантским приоритетом молодежи в большей части мусульманского мира, где происходит демографический взрыв. В течение всего лишь пяти поколений (1900-2000 годы) население в мусульманском мире выросло со 150 миллионов до 1200 миллионов человек, то есть больше чем на 800 процентов.
Для сравнения: население Китая выросло с 400 до 1200 миллионов человек (300 процентов), Индии - с 250 до 1000 миллионов (400 процентов). Между 1988 и 2002 годами в развивающихся странах родились 900 миллионов сыновей, и горячие точки стали предсказуемы. Накануне талибского переворота в 1993 году население Афганистана выросло с 14 до 22 миллионов; в Ираке в 1950 году было 5 миллионов человек, а сейчас 25 миллионов; начиная с 1967 года, население Западного берега и сектора Газа выросло с 450 тысяч до 3,3 миллиона, 47 процентов - молодежь 15 лет! К концу жизни нынешнего поколения в Афганистане будет столько же юношей моложе 20 лет, сколько во Франции и объединенной Германии, вместе взятых. Палестинская агрессия - это насилие во имя насилия.

ЕСЛИ БЫ ТАКОЕ БЫЛО В ГЕРМАНИИ...
Движения Гитлера и Муссолини, ранний большевизм, маоистское движение в Китае и многие другие массовые убийства и войны не были результатом демографического приоритета молодежи.
Но если бы у немцев после 1945 года рождаемость была такой же, как в 1900-1914 годах, то сейчас население Германии составило бы почти 500 миллионов граждан, и 80 миллионов пришлись бы на юношей в возрасте 15-29 лет (сейчас их всего 7 миллионов). Вели бы себя эти 80 миллионов так же мирно, как нынешние 7 миллионов?
ПОМОЩЬ НАЧИСЛЯЕТСЯ ПО ЧИСЛУ ДЕТЕЙ
Палестинцы получают больше международной помощи на душу населения, чем любые другие перемещенные лица или беженцы: помощь начисляется по количеству детей. Дети - источник дохода.
Тем временем в Ливане, Тунисе, Алжире, Иране, Турции, ОАЭ рождаемость снизилась до уровня двух детей в семье: там содержать и обучать детей - удовольствие дорогостоящее.
Изменения американской системы социальной помощи наглядно показывают, как можно «починить» демографический сбой. В 1935 году в США был принят закон о помощи детям-иждивенцам, который гарантировал помощь каждой матери, имеющей несовершеннолетних детей в семьях, где муж либо умер, либо стал инвалидом. В то время женщине было стыдно получать пособие на незаконнорожденных детей. Но к 1965 году социальная этика изменилась: мужчина в семье безработной матери стал помехой, незаконные дети приносили доход. Количество семей, получающих «велфэр», резко возросло. В 1997 году вступил в силу новый закон: «велфэр» для женщин и их детей в течение только пяти лет.
Количество «социалщиков» сократилось с 12 миллионов до 4. Это позволило считать закон самой успешной социальной реформой в американской истории.

ПРИМЕРЫ ИЗ ИСТОРИИ
В XVI веке маленькие европейские страны, например, Португалия и Испания, начали завоевывать крупные регионы мира. Перенаселения, как обычно считают, там не было: в 1350 году население Испании составляло 9 миллионов человек, а в 1493 году, когда начались завоевания, только 6 миллионов.
Однако в этот период в семьях отмечалось внезапное увеличение числа детей: коэффициент рождаемости повысился с 2-3 детей в семье до 6-7 после того, как в 1484 году указом папы было объявлено, что искусственное ограничение рождаемости наказуемо смертью.
В результате средний возраст населения снизился с 28-30 лет в 1350 году до 15 лет в 1493 году. Теперь в семьях было слишком много мальчиков, не знавших, к чему приложить свои силы, и многие предпочли стать колонизаторами и завоевателями.

МОЛОДЕЖЬ ИЩЕТ И НАХОДИТ «НЕПРАВИЛЬНЫЕ ИДЕИ»
Хайнзон подчеркивает, что молодые люди с готовностью воспринимают идеологию, которая извиняет и освобождает их от ответственности: «Из книг, будь то Коран, Библия, «Mein Kampf», «Коммунистический манифест» и т. д. берется то, что оправдывает вашу цель... Вы убиваете во благо идеи, а посему вы - праведник. Но когда молодежь перестает быть в демографическом перевесе, то к этим книгам интерес полностью утрачивается: все уже знают, что, помимо идеологического мусора, там ничего нет».
Неправильные идеи рождаются в ответ на потребность движения. Исламизм создан не исламом, а молодыми мусульманами.

НЕМЦЫ, ГОЛЛАНДЦЫ, ФРАНЦУЗЫ БЕГУТ ИЗ ЕВРОПЫ, ЧТОБЫ НЕ КОРМИТЬ ИММИГРАНТОВ
Иммиграционные проблемы Европы двойственны. С одной стороны, самые энергичные и талантливые уезжают, а рождаемость у оставшихся очень низкая. С другой стороны, иммигранты из стран третьего мира не имеют достаточного образования, а размножаются ускоренными темпами.
Немцы, голландцы, французы эмигрируют из своих стран как никогда. Только из Германии ежегодно уезжает 150 тысяч человек, в большинстве - в англо-саксонские страны. Каждый год Канада, Австралия и Новая Зеландия с готовностью принимают 1,5 миллиона образованных иммигрантов. Хайнзон не удивлен: «Молодые трудолюбивые люди во Франции и Германии предпочитают эмигрировать, и не только потому, что на их плечи ложится обязанность кормить стареющее коренное население собственной страны. Если мы возьмем сто 20-летних французов и немцев, то 70 из них также должны содержать 30 иммигрантов их собственного возраста с отпрысками... Именно поэтому они бегут».

БЕЗУМНАЯ ПОЛИТИКА ПООЩРЕНИЯ ВЪЕЗДА НЕКВАЛИФИЦИРОВАННОЙ РАБОЧЕЙ СИЛЫ
Нынешние критерии Европы для принятия иммигрантов сводятся к следующему: 1) являются ли они жертвами дискриминации, 2) имеют ли они уже родственников в Европе, 3) если они въехали в Европу нелегально, они должны быть легализованы, 4) (наименее важный) иммигрант должен быть востребован рынком труда.
Германия - пример потери миллиардов из-за недостатка квалифицированной рабочей силы. Там 2 миллиона доступных вакансий, которые некем заполнить, в то же время на социальных программах сидят 6 миллионов иждивенцев.
Во Франции на каждую женщину приходится двое детей, однако из каждых пяти новорожденных два ребенка рождены арабскими или африканскими женщинами.
В Германии 35 процентов всех новорожденных не являются немцами, 90 процентов тяжких преступлений совершается не немцами.
В Тунисе на каждую женщину - 1,7 ребенка, во Франции она может позволить себе иметь шестерых детей, получая щедрое пособие на каждого.
Канадская иммиграционная политика диаметрально противоположна европейской: каждый новый канадец, приезжающий из-за границы, должен отвечать достаточно высоким образовательным и профессиональным критериям. В результате 98 из 100 канадских взрослых иммигрантов имеют лучшую профессиональную квалификацию, чем средний канадец. В Германии и во Франции аналогичный показатель - всего 10 процентов.

НУЖНЫ ЗАКОНЫ, ПО КОТОРЫМ ИММИГРАНТЫ ДОЛЖНЫ САМИ СОДЕРЖАТЬ СВОИХ ДЕТЕЙ
В Европе все пошло по неправильному пути где-то в начале 1980-х. В Германии в 90-е иммиграция стала массовой: между 1990 и 2002 годами въехало 13 миллионов иммигрантов, из которых большинство - неквалифицированные рабочие. Нужно принять закон, по которому дети, рожденные после оговоренной даты, должны быть на содержании не у государства, а у своих родителей. Это будет революция.
Но такой революционный путь в Европе даже не обсуждается, сетует Хайнзон. Он хотел бы видеть большую иммиграцию из Китая, но образованные китайцы вряд ли будут стремиться жить в стране, где им придется кормить столько иждивенцев.
Профессор приводит результат опроса, проведенного в 2005 году в Германии: 52 процента из возрастной группы 18-32 лет хотят уехать. Не хотят уезжать из Франции, Голландии, скандинавских стран и Германии живущие «на социале».

БОЛЬНАЯ ИДЕОЛОГИЯ: МЕНЬШИНСТВА НЕ МОГУТ БЫТЬ НЕПРАВЫ, БОЛЬШИНСТВО ВСЕГДА НЕПРАВО
Так уж случилось, что образ мыслей на Западе переворачивает реальность с ног на голову. Идеология неизбежно искажает факт так, чтобы он соответствовал более важной для них идее. Благодаря вере в мультикультурализм и права меньшинств, то меньшинство, у которого нет власти, не может быть неправо, в то время как большинство никогда не может быть право.
Хранители разума превратились в его разрушителей. Запад не может защитить себя от исламского джихада, потому что он больше не в состоянии даже мыслить честно, потому что он подлизывается к своим врагам, обвиняя во всем своих друзей.
И это, в конечном итоге, убьет его.

«Молдавские ведомости», 25 сентября 2015 года

 

<<< Назад


Вперёд >>>

 
Вернуться назад
Версия для печати Версия для печати
Вернуться в начало

Свидетельство о регистрации СМИ
Эл № ФС77-54569 от 21.03.2013 г.
demoscope@demoscope.ru  
© Демоскоп Weekly
ISSN 1726-2887

Демоскоп Weekly издается при поддержке:
Фонда ООН по народонаселению (UNFPA) - www.unfpa.org (2001-2014)
Фонда Джона Д. и Кэтрин Т. Макартуров - www.macfound.ru (с 2004 г.)
Фонда некоммерческих программ "Династия" - www.dynastyfdn.com (с 2008 г.)
Российского гуманитарного научного фонда - www.rfh.ru (2004-2007)
Национального института демографических исследований (INED) - www.ined.fr (с 2004 г.)
ЮНЕСКО - portal.unesco.org (2001), Бюро ЮНЕСКО в Москве - www.unesco.ru (2005)
Института "Открытое общество" (Фонд Сороса) - www.osi.ru (2001-2002)


Russian America Top. Рейтинг ресурсов Русской Америки.