… о росте смертности

В начале мая в медийном поле оказались данные Росстата о рождаемости и смертности в I квартале 2015 года, которые были опубликованы еще 28 апреля. Обычно журналистов интересуют цифры статистиков об инфляции, росте ВВП, доходах населения или, например, средних зарплатах чиновников — то, что на первых полосах оказались данные о смертности уже, вообще-то, плохой признак.
Почему такое внимание уделяется материалам Росстата, понятно. За I квартал смертность в России по сравнению с аналогичным периодом 2014 года выросла на 4,9% — цифра огромная, такой резкий рост был бы характерен для эпидемии или войны.
Всего за первые три месяца 2015 года в России умерли более 507 тысяч человек, что почти на 24 тысячи больше, чем в аналогичном периоде прошлого года.
Тренд к росту смертности был отмечен уже в феврале, так что об ошибке или флуктуации речь не идет. Если брать цифры без учета Крыма и Севастополя, то картина меняется не сильно: смертность выросла на те же 4,9%, умерло на 23,3 тысячи человек больше.
Самый большой вклад в увеличение смертности внесли болезни системы кровообращения (11,8 тысяч человек), в том числе ишемическая болезнь (9 тысяч). Самый большой прирост показали пневмония и «другие болезни органов дыхания» (то есть не пневмония, ОРЗ и грипп) – 23% и 21,5% соответственно, а также от инфекционные и паразитарные болезни за исключением туберкулеза и кишечных инфекций, от них в 2015 году умирали на 18% чаще. От этих трех причин умерло на 5 тысяч человек больше, чем в 2014 году.
Чаще всего россияне начале 2015 года, судя по данным Росстата, умирали от ишемической болезни, цереброваскулярных болезней и злокачественных новообразований (385,5, 222,3 и 204 случаев на 100 тысяч населения соответственно).
Впрочем, на причины смертности в последнее время почти не обращают внимания: из разных мест постоянно приходит информация о том, что региональные управления здравоохранения чуть ли не запрещают врачам посмертно ставить неудобные диагнозы, подгоняя цифры под нужный результат.
Есть, конечно, и хорошие новости: сильно сокращается количество умерших от внешних причин. На 100 тысяч населения были убиты на 10% меньше человек, в ДТП погибли на 7% меньше человек, от случайных отравлений алкоголем на 3,8% меньше. Самоубийств стало меньше на 6,2%. Детская смертность также заметно снижается.
Отдельно можно отметить ситуацию в Крыму. Рождаемость как в республике, так и в Севастополе в начале 2015 года выросла. Правда, прирост на 10,7% по Севастополю и в 5,5% по Крыму не позволил регионам достичь даже среднероссийских показателей. В целом по Федерации в I квартале 2015 года на тысячу человек родилось 12,6 детей, в Севастополе — 12,4, в Республике Крым — 11,6. Смертность же росла быстрее, чем в остальной стране: на 8,6% в Севастополе и на 7,1% в остальном Крыму. В среднем по России умерли 14,1 человек из тысячи, в Севастополе — 16,4, в Крыму ? 16,7. В итоге по естественной убыли населения Севастополь находится на 22 месте среди регионов России, Крым — на 18-м.
При этом рост смертности сложно связать с каким-то одним регионом — основной «удар» пришелся на Северо-Запад, Урал и Центр, но и остальные части оказались затронуты общим трендом, исключением можно назвать только Северный Кавказ, где уровень смертности остался примерно на уровне аналогичного периода 2014 года. Также незаметно какой-либо связи с экономическими результатами тех или иных регионов — лидером по росту смертности стала Ленинградская область (+9,7%), которая в особых провалах не замечена.
Выявить какие-то причины столь резкого роста смертности сложно: с одной стороны, очевидных перемен в I квартале 2015 года не произошло, с другой стороны, как всегда есть множество факторов, которые сами по себе малозначимы, но вкупе могли повлиять на национальную статистику.
Во-первых, в «возраст максимальной смертности» 70-75 лет вступает поколение рожденных сразу после окончания Второй мировой войны, в 1945 году. С этим фактом никакое правительство ничего поделать не может: для российской демографии характерны «волны», возникшие в результате войн и репрессий первой половины XX века. Рост рождаемости в последние годы во многом объясняется не материнским капиталом, строительством перинатальных центров и т.д., а входом в детородный возраст тех, кто родился во второй половине 1980-х годов. Сейчас представителям пика одной из волн «всего» 54 года, они родились в 1961 году и пока достаточно молоды. Но время никому не идет на пользу, однажды и они состарятся и внесут свой печальный вклад в статистику.
Во-вторых, повышенную смертность можно объяснить кризисом. Падение курса рубля привело к росту стоимости импортных продуктов, в том числе и лекарств. Министр здравоохранения Вероника Скворцова в четверг сообщила, что препараты из списка жизненно важных за первый квартал подорожали на 6,6%. Вполне вероятно, что цена на не вошедших в правительственный список лекарств выросла еще больше. Для пенсионеров, основные расходы которых идут на еду, коммунальные услуги и медицину, это, безусловно, чувствительный фактор.
В-третьих, виновной во всем можно назвать реформу здравоохранения: объединение больниц, перемены в поликлиническом звене и т. д. Реформа хоть и обсуждается на федеральном уровне, но проводят ее регионы, бюджеты которых далеко не всегда могут потянуть необходимые вливания в местные фонды обязательного медицинского страхования. Иных же способов поддерживать здравоохранение, в соответствии с федеральным законом, не осталось.
Наконец, нельзя исключать проблем статистики. Хотя квартальные данные включают в себя информацию за целых три месяца, вполне вероятно, что увеличение смертности действительно относительно ситуативно. Длинная зима, нагнетание истерики федеральными телеканалами, тот же самый кризис, который для некоторых обернулся безработицей, а для абсолютно всех — подорожанием продуктов первой необходимости. Это все, конечно, не слишком хорошо сказывается на здоровье, а значит и на жизни.

Илья КАРПЮК. «Полит.ру», 8 мая 2015 года

Росстат выявил необъяснимый прирост смертности с начала года

За первый квартал 2015 года прирост смертности в России составил 5,2%. Единой причины у этого увеличения, совпавшего с девальвацией рубля, увеличением стрессов из-за ухудшения экономической ситуации и изменениями в системе здравоохранения, эксперты не усматривают.
Смертность населения России за первый квартал выросла на 5,2% по сравнению с аналогичным периодом прошлого года — такие данные приводит в своем мониторинге Росстат. Тренд к росту смертности продемонстрировала уже февральская статистика, данные же марта подтвердили, что речь идет о существующем тренде, а не о статистическом "выбросе".
Общее число умерших за квартал составило 507 тыс. человек, это на 23,5 тыс. человек больше, чем в первом квартале 2014 года. Наибольший прирост смертности показали заболевания органов дыхания (22%). Смертность от болезней кровообращения, хотя и находится на четвертом месте по объему прироста смертности (5%), по-видимому, сделала самый большой вклад в увеличение общего числа смертей: в расчете на 100 тыс. населения на нее приходится максимальная доля — 718 человек (в 2014 году — 687 человек). Среди болезней кровообращения наибольшее число смертей происходит в результате ишемической болезни сердца (рост смертности — 7%). При этом детская смертность и смертность от внешних причин, в том числе в результате убийств и самоубийств, снижаются. Выраженных региональных особенностей прирост не имеет, он больше в крупных регионах Центральной России, в Поволжье и на северо-западе, ощутимо ниже в Сибири и на Дальнем Востоке.
Корреляции с экономическими показателями регионов статистика прироста смертности не демонстрирует. Аналитики пока не склонны считать этот тренд долгосрочным. "На фоне постоянного увеличения продолжительности жизни, который идет с 2004 года, в пяти-шести случаях статистика уже демонстрировала существенный прирост числа умерших в рамках одного квартала, который было сложно объяснить",— отмечает Евгений Андреев, эксперт Центра демографических исследований РЭШ. "Оперативная статистика за квартал или за месяц впоследствии может довольно сильно корректироваться, поэтому через год мы, вероятно, увидим другие цифры — они могут измениться на 1-2%, это обусловлено спецификой работы загсов",— говорит Сергей Захаров, заместитель директора Института демографии НИУ ВШЭ.
Предположения о том, что статистически выраженный рост числа бедных в РФ с начала 2015 года мог отразиться на показателях смертности, эксперты склонны отвергнуть, как и предположения о том, что происходящее может быть связано с изменениями в системе здравоохранения с 1 января — например, с изменениями порядка госпитализации. Но, как отмечает господин Андреев, "реформа здравоохранения — не пожарная машина, а смертность — не пожар", и такого быстрого влияния на показатели смертности, по его мнению, она оказать не могла. Сокращения предоставления лекарств в клиниках, видимо, не происходило. "Большая часть тяжелобольных находится в госпиталях, лекарства для которых закупались еще в 2014 году",— говорит Давид Мелик-Гусейнов, директор Центра социальной экономики. Увеличение стоимости лекарств из списка жизненно важных на апрель составило 7,2%, за первый квартал — 6,6%, эти цифры вчера приводила министр здравоохранения Вероника Скворцова (Минздрав вчера не стал комментировать "Ъ" статистику смертности). В теории вклад в прирост смертности могло дать сокращение потребления лекарств вне списка ЖВНЛС — там велика доля импорта, девальвация рубля в январе--марте 2015 года сделала их сильно дороже.
Кроме того, по словам господина Захарова, необходимо учитывать демографический тренд прироста смертности — в пределах 1-2% число умерших должно возрастать каждый год. "Несколько последних лет в возрасте максимальной смертности (70-75 лет) была самая малочисленная когорта населения — те, кто родился в 40-х годах прошлого века. В ближайшее время их сменит гораздо более многочисленное поколение 50-х годов — это даст увеличение числа смертей даже при росте продолжительности жизни",— говорит он. Именно эту "базу" могли усилить разовые факторы роста смертности, которые также рассматривают эксперты,— в том числе зимние эпидемии респираторных заболеваний, стрессы из-за осложнения экономической ситуации и относительно поздняя весна.

Анастасия МАНУЙЛОВА, Дмитрий БУТРИН. «Коммерсантъ», 8 мая 2015 года