… о трудовых мигрантах из СНГ в России

Отходники, шабашники, челноки и гастарбайтеры

Трудовая миграция – очередная реинкарнация широко распространенной практики, когда люди выезжают в другую местность с целью заработка. В 1990-х это были челноки, в советские годы – шабашники. Век назад – отходники. Единственное отличие – нынешние трудовые мигранты являются иностранцами.
Разрыв в оплате труда, уровне и условиях жизни в России и посылающих странах, безработица в последних выталкивают мигрантов из страны. С другой стороны, в России есть долгосрочный спрос на рабочие руки. Согласно прогнозу Росстата, численность населения в 2016–2030 годах возрастет на 0,9 млн человек, но население в трудоспособном возрасте сократится на 5 млн человек. При том что в прогнозе уже заложено сальдо миграции в 4,9 млн человек.
Важнейшим источником компенсации сокращения трудовых ресурсов на ближайшие десятилетия является миграция.
Трудовая миграция трансформировалась в нулевых. Во-первых, изменился состав мигрантов: в 2000 году половина трудовых мигрантов были из дальнего зарубежья, в 2012 году таких – лишь 8,1%. На российский рынок труда в массовом порядке стали выходить работники из Средней Азии. В нулевых их доля возросла с 6,3 до 72,5% всех трудовых мигрантов.
Во-вторых, изменился график трудовой миграции: в отличие от предшествующего периода, в последние годы приток мигрантов фиксируется и весной, и осенью. Причем пик притока мигрантов сместился на сентябрь-октябрь, когда на российский рынок труда выходят молодые люди, только окончившие учебные заведения.
В-третьих, на смену сезонной миграции пришли долгосрочные и циркулярные миграции. По данным массового обследования, 8,5 тыс. иностранцев, 40,8% из них – долгосрочные (постоянные) мигранты, не покидавшие Россию более года. Другая категория – «циркулярные мигранты», периодически въезжающие и покидающие территорию России (38,0% мигрантов). Циркулярная миграция приняла массовый и, вероятно, необратимый характер, трансформировавшись в своеобразный образ жизни трудовых мигрантов. Еще 21,2% мигрантов – прибывшие впервые в Россию.
В-четвертых, идет процесс феминизации миграции. В отдельных миграционных потоках женщины уже доминируют среди мигрантов из Молдовы, Украины.
Феминизация миграции, а многие женщины приезжают к другим членам семьи, способствует как росту численности долгосрочных мигрантов, проживающих в России семьями, так и изменению сфер занятости: растет доля занятых в торговле, личных и коммунальных услугах. Занятость трудовых мигрантов диверсифицируется, и все чаще мигрант оказывается на рабочем месте, которое он не может в одночасье бросить. Работодатель также заинтересован в постоянном присутствии работника. Поведение трудовых мигрантов все больше становится похожим на поведение россиян: как и россияне, они, дорожа рабочим местом, планируют краткосрочные поездки на родину в удобное для всех время.
Торговля, строительство, коммунальные и социальные услуги, гостиницы и рестораны, спрос на труд в которых в значительной мере обеспечивается трудовыми мигрантами, – те сферы, куда местное население идет работать наименее охотно. Во-первых, в них, как правило, ненормированный рабочий день либо неудобный график работы. 
Во-вторых, в большинстве этих сфер занятости оплата труда ниже, чем в других. В-третьих, эти виды деятельности отличают особые условия труда, как правило, грязные, тяжелые, опасные, и текучесть в них исключительно высока: в гостиницах и ресторанах за год меняется более половины работников, в торговле и строительстве – около половины.
Значительная часть мигрантов работает на рабочих местах, не требующих особой квалификации. Если в народном хозяйстве России неквалифицированным трудом занят каждый десятый, то среди трудовых мигрантов из стран СНГ – более 40%. Проблема в том, что на рабочих местах, не требующих никакой квалификации, заняты и специалисты с дипломами вузов, треть из которых работает на таких местах.
Образование, квалификация, профессиональные знания мигрантов не востребованы на российском рынке труда: 68,7% мигрантов, приезжая в Россию, меняют вид экономической деятельности, 63,0% сменили профессиональную группу, к которой принадлежали на родине. Спрос на неквалифицированный труд покрывается по большей части квалифицированными работниками. Типичной траекторией мигрантов на рынке труда является трудоустройство на рабочее место, худшее по сравнению с тем, которое они занимали на родине.
Важнейшими факторами нисходящей трудовой мобильности мигрантов является отсутствие у многих из них законных оснований для работы и неформальная занятость. Не менее половины трудовых мигрантов работают незаконно в России, не более 40% мигрантов имеют письменные договоры с работодателем.
Вокруг трудовых мигрантов сложилось множество мифов и стереотипов. И работать, мол, они готовы за копейки. Многочисленные исследования говорят о другом: мигранты, как правило, зарабатывают столько же, сколько и местные работники. (По этой причине они едут туда, где хорошие заработки. Отсюда и непродуктивность попыток переориентировать их на другие регионы). Другое дело – как: продолжительность их рабочей недели составляет около 60 часов.
Другой миф: работодатель заинтересован в труде нелегалов, экономя на оплате их труда. Да, есть варианты, когда работодатель с удовольствием возьмет нелегала – на разовую краткосрочную работу, не требующую квалификации: погрузить машину с мусором, прибраться и т.д. Но это исключения. Другое дело, что до этого года легализовать работника предпринимателю (особенно в малом бизнесе) было крайне сложно, и он был вынужден принимать нелегалов, несмотря на угрозу громадных штрафов. Не столь однозначно и с экономией: согласно исследованиям, нелегалы получают столько же, сколько и работающие на законных основаниях, различия в оплате труда – в пределах ошибки наблюдения.
Очередной миф: мигранты конкурируют с местными работниками за рабочие места. Одно из обследований, в котором опрашивались 1600 трудовых мигрантов и россиян, занятых на аналогичных трудовых позициях, продемонстрировало: большинство работников (как иностранцев, так и россиян) полагают, что гражданская принадлежность не является определяющим фактором при приеме на работу. Большее значение имеют профессиональные навыки, согласие работать за оговоренную плату, рекомендации и даже быстрота отклика на вакансию. Работодатели часто утверждают, что при приеме на работу они возьмут наиболее подходящего кандидата вне зависимости от его гражданства. Большинство россиян и трудовых мигрантов полагают, что нет разницы в оплате их труда, хотя более трети из них считают, что труд россиян все-таки оплачивается лучше. А вот в чем их точки зрения близки, так в том, что иностранцы являются первыми кандидатами на увольнение (см. табл.).
Взаимоотношения российских и иностранных работников сегодня довольно устойчивы и характеризуются скорее комплементарностью, чем конкурентностью.
Еще один миф: мигранты общаются исключительно между собой в рамках диаспорных организаций. А по опросам, более 70% из них никогда об официально зарегистрированных национально-культурных организациях и не слышали. Как и россияне, они обращаются за помощью к ближайшему окружению.
К предыдущему мифу примыкает миф о том, что мигранты, плохо владеющие русским языком, работают исключительно с соплеменниками, в замкнутых коллективах. Далеко не так: основная часть мигрантов работает в смешанных коллективах (46,0%) либо вместе с местными работниками (9,9%). Лишь 27,0% мигрантов работают в коллективе с соплеменниками либо мигрантами из других стран (10,4%), еще 5,2% – самозанятые.
Русский язык, как язык общения на рабочем месте, доминирует у постоянных и циркулярных мигрантов, среди которых 86% используют его в рабочем коллективе. Да и среди впервые прибывших на заработки более 70% активно используют русский язык на работе. Лишь 10% мигрантов общаются на работе исключительно на материнском языке.
Или миф о том, что трудовые мигранты готовы жить в нечеловеческих условиях, подкрепляемых картинками телесюжетов о рейдах правоохранительных органов. Большинство мигрантов проживают с членами семьи, ближайшими родственниками, снимая отдельное жилье (а некоторые даже им владеют). Живут у друзей, в общежитии, снимают жилье не с родственниками более четверти. Не более 5–6% живут там же, где работают, а также в подвалах, сараях. (Среди первых – консьержки, сторожа, условия у которых вполне сносны).
Есть множество других мифов и стереотипов: о преступности мигрантов, распространении болезней и пр., которые неоднократно развенчивались. Однако они по-прежнему бытуют в общественном мнении. В результате, когда россиян спрашивают: нужны ли России мигранты, и если да, то какие – приезжающие насовсем, на время, и те и другие, наиболее распространенный ответ: никакие не нужны.
Сами же мигранты с оптимизмом смотрят на свое будущее в России: 27% намерены остаться в России навсегда (среди долгосрочных мигрантов – каждый третий). Даже среди впервые приехавших в Россию такие настроения у каждого шестого-седьмого мигранта.
Согласно результатам опросов ведущих социологических центров, в минувшем году зафиксирован спад ксенофобских настроений в российском обществе. Учитывая, что с 2015 года заработал институт патентов для работы у физических лиц, упрощающий вхождение мигрантов в локальные рынки труда, складывается благоприятная ситуация для решения вопросов адаптации трудовых мигрантов и интеграции тех из них, кто связывает свое будущее с Россией. Без разрешения этих проблем приток трудовых мигрантов, выходцев из иных социумов, с иными традициями и культурой межэтнических взаимодействий, станет глобальным вызовом для будущего страны.

Владимир Изявич МУКОМЕЛЬ – доктор социологических наук, заведующий сектором Института социологии РАН.
«НГ-Политика», 21 апреля 2015 года