Развитие социального капитала крупнейших городов России

Аношкина Е.Л.[1]
(Опубликовано в журнале "Региональные исследования", 2013, №4, с. 48-52)

Россия в течение 2000-х гг. получила хорошие возможности для развития благодаря удачной внешнеэкономической конъюнктуре и макроэкономической стабилизации. При этом наблюдались высокие темпы экономического роста (средняя динамика ВВП составила 5-7% ежегодно). Однако, это не привело к положительной динамике в развитии городской системы, наблюдается не только демографическая стагнация, но и «функциональный упадок» крупнейших городов. Об этом свидетельствуют низкие показатели инновационной активности во всех городах, включая Москву. Для всех крупнейших российских городов характерны чрезвычайно низкие значения плотности экономической деятельности. По нашим оценкам плотность экономической деятельности в Москве достигает 150 млн долл. США/км², в Санкт-Петербурге - 65 млн долл./км², во всех остальных крупнейших городах - от 10 до 36 млн долл./км². Это существенно ниже, чем в крупнейших городах развитых и развивающихся стран.

Перед крупнейшими городами России сейчас стоят задачи, связанные с макроэкономическими целями, такими как ориентация на инновации, диверсификация экономики, повышение темпов экономического роста. В то же время, каждый крупнейший город должен найти свою идентичность и свою конкурентную стратегию для привлечения инвестиций, экономически выгодных функций и квалифицированные трудовые ресурсы.

Однако, городская система России может быть охарактеризована как стагнирующая. Так, 11 крупнейших российских городов (из 15) вошли в рейтинг 28 самых быстро вымирающих городов в отчете ООН[2]. Следовательно, существует противоречие между потенциалом и реальными тенденциями развития городской системы России, вызванные, возможно, нематериальными факторами. Рассмотрим причины стагнации городской системы, базируясь на концепции социального капитала.

Французский социолог P. Bourdieu (1985) выделил социальный капитал как одну из форм капитала наряду с экономическим капиталом и капиталом культурным[3]. Различие между человеческим и социальным капиталом состоит в том, что человеческий капитал несет индивидуальные выгоды, а социальный капитал несет выгоды всей социальной общности. Поэтому J. Colman (1998) считал необходимым найти способы усиления социального капитала через создание каких-то формальных институтов[4].

По мере развития концепции социального капитала были сформулированы подходы к изучению не только социального капитала, но и социального капитала территории и города. A. Caragliu, C. Del Boro, P. Nijkamp (2009) отмечали, что конкурентоспособность города зависит от социального капитала города, то есть способностью городского сообщества учиться, адаптироваться к изменениям внешней среды, производить инновации[5]. В свою очередь, Zielenbach (2000) видел эффект социального капитала, главным образом, в том, что индивиды с более высоким уровнем доверия друг к другу охотно включаются в деятельность, имеющую значение для развития территории, а не просто несущую индивидуальную выгоду[6].

Существуют консенсус среди многих исследований по поводу наличия прямой связи между социальным капиталом и экономическим развитием, способностью городской экономики к адаптации и диверсификации. Теоретическим обоснованием развития социального капитала города может быть институциональный подход, основанный на «теории договоров», что повышает защищенность, снижает вероятность конфликтов и позволяет распределить выгоду между властью, обществом и бизнесом от реализации городской стратегии.

Социологические теории и эмпирические исследования показывают, что основной городской стратегией в развитых странах остается экономический рост, для достижения которого создаются коалиции публичной власти и бизнеса. При этом рост межгород- ской конкуренции и необходимость борьбы за инвестиции заставляют политическую элиту города быть «более предпринимательской». Города активнее выходят на международную арену, расширяя интернациональные связи, и все менее полагаются на центральное правительство.

E. Аношкина (2012) показала, что существует взаимосвязь между специфическим социальным капиталом и конкурентоспособностью города на примере крупнейших российских городов Перми и Екатеринбурга[7]. Специфический социальный капитал города понимается как способность города разрабатывать и реализовывать стратегию пространственного развития, привлекая внутренние и внешние ресурсы на территорию города. Поскольку управление ресурсами осуществляется центрами принятия решений, то была определена локализация центров принятия решений в финансовом секторе, бизнесе, государственном управлении, международных и межрегиональных взаимоотношениях. Кроме того изучались некоторые аспекты стратегического социально-экономического и градостроительного планирования рассматриваемых городов.

Используя предложенный подход, была определена локализация центров принятия решений в городской системе крупнейших городов, включая крупнейшие российские компании, банки, посольства и консульства, а также крупнейших бизнесменов (см. табл. 1).

Таблица 1. Размещение центров принятия решений в крупнейших городах

Составлено по: http://www.interbrand.com/ru/knowledge/BestRussianBrands2010RU.aspx; www.forbes.ru/ratings; http://www.forbes.com/global2000/;http://www.forbes.m/rating/sobytiya-package/lyudi/81208-200-bogateishih-biznes- menov-rossii-2012

Интегральная оценка размещения центров принятия решений показывает, что в Москве располагается 79% центров принятия решений, в Санкт-Петербурге - 10%, в Екатеринбурге - 3%. Во всех остальных крупнейших городах располагается не более 1% от общего количества центров принятия решений.

При этом роль Москвы в экономическом развитии страны остается невысокой, так наши расчеты показали, что доля ВВП на душу населения в столице превышает аналогичный показатель по стране в целом в 1,36 раза. Это меньше, чем в столичных городах и деловых центрах развивающихся стран (см. табл. 2).

Таблица 2. Доля ВВП на душу населения в крупнейшем городе в развивающихся странах

Таким образом, распределение экономических функций и центров принятия решений в городской системе не является сбалансированным, в том числе отсутствует явный город-лидер, способный выполнять инновационную и информационную функции. Это мешает крупнейшим городам интегрироваться в глобальную экономическую систему, так как неорганизованно их взаимодействие в экономических процессах на межрегиональном, национальном и международном уровне. Мы провели первичные исследования по связности системы крупнейших городов. Были собраны данные по количеству железнодорожных маршрутов, пассажирских авиаперевозок внутри страны и за рубежом во всех крупнейших городах (см. табл. 3).

Таблица 3. Связность крупнейших российских городов

Составлено с использованием: http://rasp.yandex.ru.

Мы считаем, что изменения в политической системе повлияли на распределение экономических функций в городской системе России. В течение 2000-х гг. произошла централизация политической системы, были приняты некоторые политические решения, которые повлияли на ситуацию в городской системе. Была построена так называемая «вертикаль власти», то есть во всех региональных и муниципальных законодательных и исполнительных органах власти подавляющее большинство составляют представители так называемой «партии власти» - Единой России. Представители этой партии голосуют «за» любой закон, инициированный Администрацией Президента России. Стало афоризмом высказывание экс-спикера парламента (2003-2011), чиновника «Единой России» Б. Грызлова: «Парламент - не место для дискуссий».

Политической практикой стали «ручное» управление и приоритет «точечных» решений по социально-экономическим вопросам в противовес правовым и законодательным решениям, Это привело к снижению статуса и реальных полномочий региональных властей и муниципальной власти. Примером «точечного» решения может быть решение вопроса пространственного планирования на уровне крупнейших городов и агломераций. Сам термин «городская агломерация» является нелигитимным в России, поскольку не отражен в федеральном законодательстве, что делает невозможным финансирование работ по территориальному и стратегическому планированию, градостроительному и инфраструктурному проектированию в отношении агломераций. В Москве нашли «выход» из этой ситуации путем присоединения части территории Московской области к Москве, увеличив территорию города в 2,4 раза.

В декабре 2004 г. был принят закон, запрещающий прямые выборы губернаторов российских регионов. Постепенно губернаторы, прошедшие ранее процедуру прямых конкурентных выборов, были заменены кандидатами, назначенными президентом России. Вслед за этим многие местные законодательные органы, возглавляемые «Единой Россией», приняли решения об отмене прямых выборов мэров крупнейших городов. Так в течение 2010 г. в ряде крупнейших российских городов (Екатеринбург, Нижний Новгород, Казань, Челябинск, Ростов-на-Дону, Уфа, Волгоград, Пермь) были внесены изменения в Уставы городов, отменяющие прямые выборы мэров. При этом было проигнорировано мнение горожан, которые в большинстве были за сохранение прямых выборов.

Отмена выборов губернаторов и мэров крупных городов, ставшая политической практикой в современной России, исключает политические дискуссии и конкуренцию между альтернативными стратегиями раз вития регионов и городов, что приводит к накоплению ошибок в принятии решений и практическому исключению активных горожан из политической и общественной жизни. Кроме того, в ряде случаев регионами и крупнейшими городами управляют чиновники, не связанные с местными политическими и экономическими элитами.

Диспропорции в распределении экономических функций способствовал перенос центральных офисов крупнейших налогоплательщиков федерального уровня в Москву и Санкт-Петербург из тех регионов, в которых они фактически осуществляют свою деятельность. Причиной переноса офисов стало решение правительства страны о том, что крупнейшие налогоплательщики должны сдавать свою отчетность в 10 специальных инспекций, расположенных в Москве и Санкт-Петербурге. Таким образом, в некоторых российских регионах существенно сократились доходы бюджета, а центры принятия решений были сконцентрированы в столичных городах.

Централизация политической системы в совокупности с авторитарными принципами создали предпосылки для остановки процессов формирования социального капитала в нестоличных крупнейших городах. В результате не формируются городские коалиции для экономического роста, что отражается в низких значениях показателей экономического развития городов. Следовательно, задачи повышения национальной конкурентоспособности и перехода на инновационную модель развития входят в противоречие с национальной политической системой.

В 2012-2013 гг. начался новый этап подавления социального капитала городов. Если законодательные инициативы в предыдущий период ограничивали в основном местные и региональные элиты, то в 2012-2013 гг. были приняты законы и проводились мероприятия против нового слоя городского сообщества, так называемого «креативного класса». Между тем во многом экономическое развитие базируется на «креативном классе» как источнике экономической жизнеспособности. Исходя из этого, многие исследователи советует муниципалитетам сосредоточиться на информации и творческом потенциале креативного класса, чтобы стимулировать экономический рост[8].

Важно понимать, что без формирования социального капитала города обсуждение проблем локальной идентичности применительно к крупнейшим нестоличным городам будет носить несколько умозрительный характер. Потенциал крупнейших городов существенно шире, чем определение отраслевой специализации или позиционирование, связанное с историческими особенностями. Для сохранения России на карте как современного и конкурентоспособного государства необходимым условием является развитие системы крупнейших городов, способных выполнять экономические и цивилизационные функции современного города.

[1] Аношкина Екатерина Львовна – д.э.н., профессор Пермского национального исследовательского политехнического университета.
[2] http://www.unhabitat.org/pmss/listItemDetails.aspx?publicationID=3387
[3] Bourdieu P. 1985. The social space and the genesis of groups. Theory and Society, 14, P. 723-744.
[4] Colman J. Social capital in the creation of human capital // The American Journal of Sociology. - 1998. - Vol. 94. - P. 95-120.
[5] Caragliu A., Del Boro C., Nijkamp P. Smart cities in Europe. - Amsterdam: University Amsterdam, 2009. - 15 p.
[6] Zielenbach S. The Art of Revitalization: Improving Conditions in Distressed Inner-City Neighborhoods. - New York: Garland, 2000.
[7] Anoshkina E. Urban competitiveness and agglomeration development: A case study of Perm and Yekaterinburg // Regional Science Policy & Practice, V. 4, Number 2, June 2012. - РР 126-137.
[8] Florida, R. (2002). The rise of the creative class. - New York: Basic Books; Glaeser E.L., Mare D.C. (2001). Cities and skills. - Journal of Labor Economics, 19(2). - P. 316-342.