… о банкротстве муниципальных образований

Банкротом в одночасье может стать любой город

Российские регионы в долгах: если в 2007 году они должны были центру 300 млрд рублей, то в 2014-м — уже 2,026 трлн. На местном уровне растет недовольство: при существующей системе процветание невозможно, а банкротом может в одночасье стать едва ли не каждый город. К зиме, как уверяют эксперты, ситуация еще ухудшится, а бездотационных субъектов в стране попросту не останется. Почему всем стало так душно и как в этой ситуации выживать регионам, выяснял "Огонек"
Притихшие за лето ленты региональных новостей взорвались сообщением: в России появится свой Детройт, настоящий, с несводимым балансом город-банкрот. Выглядеть он будет, пожалуй, даже величественнее, чем американский побратим, тут и 340-летний Кремль, и Успенский собор старше Иоанна Грозного, и старые купеческие дома, видавшие Александра II — все это, порасти оно травой и обветшай, на время даже усилит туристическую привлекательность Ростова Великого.
Сам Ростов (а речь шла о нем) кому-то было жалко: все-таки пережил века российской истории, где случается, что год идет за десять, а тут гибнет от дыры в бюджете. Дыры, конечно, приличной — в 150 млн рублей при реальном годовом бюджете в 120 млн, но ведь не война и не эпидемия. Парадокс, впрочем, в том, что мысль о банкротстве ни у кого не вызвала большого удивления, будто чего-то похожего ждали давно. Когда в конце прошлого года эксперты подсчитали, что только шесть российских регионов закрыли бюджеты без долгов (с минимальным профицитом), судьба малых городов и муниципалитетов сразу представлялась очень печальной.
— В этой новости о банкротстве Ростова Великого будто бы два дна,— считает Наталья Зубаревич, директор региональной программы Независимого института социальной политики.— С одной стороны, это, конечно, утка: наше законодательство не предусматривает возможности банкротства целого города. Потом, в Ярославской области и в Ростове как таковом дела идут не очень плохо на фоне остальной России. Но, с другой стороны, новость правдива по сути. Наши муниципалитеты живут так, что они в принципе не могут не быть банкротами. Хоть сейчас подходи, вооружайся рыночными принципами — и банкроть любой. Такие новости можно каждую неделю выдавать, из разных регионов России.

Старая история
Великий город в Ярославской области, таким образом, стал просто первым российским поселением, открыто сказавшим, что король-то голый. Что в стране есть такое явление, не допускаемое юридически, но существующее по факту — города-банкроты. И это не одна и не две точки на карте, а обычное дело. Выживают просто: область или федеральный центр спешно дают тонущим деньги, когда те уже не в состоянии себя спасти, и дыры затыкаются. Но все это паче чаяния, в ручном режиме. По-хорошему могли бы и не дать.
Как замечают политологи, чтобы в регионе все было спокойно и он не привлекал лишнего внимания ни центра, ни СМИ, должны соблюдаться всего два фактора: исполнение президентских указов (то есть в первую очередь — повышение зарплат бюджетникам) и политическая благонадежность (то есть отсутствие оппозиции). Ростов не учел второй фактор, потому как в муниципальный совет поселения прошли сразу два неблагонадежных человека — Александр и Илья Костыревы, справедливороссы, противники действующего мэра на последних выборах, усиленные еще двумя своими соратниками среди городских депутатов. Они-то, пока мэр был в отпуске, и заявили громогласно о банкротстве города. Не по годам обстоятельный Александр, который и предвыборную листовку умудрился написать на десяти страницах, с мучительной дотошностью припомнил Ростову все его финансовые неудачи. И понеслось.
Основная неудача уходит корнями еще в 2008-2009 годы, когда город, включенный в федеральную целевую программу "Жилище", надумал обеспечить дорогами районы малоэтажной и многоквартирной застройки. Он нанял подрядчика — ООО "Яртехстрой", получил около 400 млн рублей и стал строить. Но деятельность подрядчика, на беду, привлекла внимание областного департамента финансов, "Яртехстрой" стали проверять, нашли смету завышенной, в конце концов обратились в Следственный комитет. Следователи взялись за дело и вот уже пятый год его не оставляют, за это время подрядчик работы выполнил, а деньги — от засомневавшегося департамента финансов — недополучил. Обратился в суд, выиграл. Теперь город должен заплатить и долг, и проценты по нему — около 150 млн рублей.
Никто по-настоящему не верит, что их придется платить, хотя решение суда уже принято, и с апелляцией Ростовская администрация задерживается. Но представления о справедливости не дают принять очевидное.
— В этой ситуации вообще виновата область, при чем тут мы? — искренне недоумевает Надежда Соколова, заммэра и один из старожилов местной политики.
— Основная ошибка администрации в том, что они отвлеклись от этого дела, забыли представить свои интересы во Втором арбитражном апелляционном суде Кирова, который и принял неудобное для нас решение,— считает Юрий Бойко, глава департамента территориального развития Ярославской области, мэр Ростова в 2009-2013 годах.— Я в свое время подавал встречный иск к подрядчику, позволивший суду первой инстанции вынести соломоново решение: ни их, ни меня не удовлетворить. Но правовые инструменты еще не исчерпаны, думаю, дело мы в конечном счете выиграем.
Теперь выиграть дело — уже действительно насущный интерес всей области, потому что за проигрыш придется платить ей. У города денег нет, у Ростовского муниципального района собственный долг на конец прошлого месяца — 151 143 190 рублей, а область еще как-то дышит. Город-банкрот, спасаясь, с большой вероятностью потащит ее на дно.

Дайте два
Самое обидное, что в случае с Ростовом долг возник словно бы из ниоткуда, от большого желания местной власти все-таки построить и дороги, и канализацию — а это дело у нас редко обходится без проблем с подрядчиками и завышенных смет.
— Сколько при этом мест, где дело обстоит гораздо хуже,— замечает Наталья Зубаревич.— Если говорить в среднем, то бюджет муниципальных районов у нас, как правило, на 2/3 дотационный, городских поселений — процентов на 60, и то только потому, что у них меньше полномочий. Из всех муниципальных районов реально самообеспечиваются не более 5 процентов. Проблема в том, что регионы, та же Ярославская область, стараются как можно больше денег забрать наверх, а кому и что потом вернут — определяют смотря по обстоятельствам. Масштабы ручного управления чудовищны.
В таких условиях проявляется одна неприятная деталь, известная российской земле еще со времен татаро-монгольского ига. Если большую часть денег забирают, смысла что-то развивать нет никакого, разве что спортивный интерес или борьба за звание самого активного мэра. Обеспечение региона, муниципалитета или города деньгами при схеме, действующей сейчас в России, зависит не от его реальных доходов (а значит, предприимчивости), а от благосклонности начальства, дающего помимо ярлыков на княжение еще и золотые червонцы казне. Не нужно быть большим специалистом в социальной психологии, чтобы понять: специфические условия воспитывают даже в дельных чиновниках приспособленчество, умение подмазать начальство и сознательную безынициативность.
Глядя на мэра Ростова Константина Шевкопляса, как-то невольно входишь в его положение. Город собирает 1,5 млрд налогов, а в свой бюджет получает не более 120 млн. И где справедливость? Какие еще могут быть обязательства?
Местные чиновники, надо признать, все равно люди находчивые: уловив суть и нерв российских межбюджетных отношений, на деле воплотили принцип — просить у всех и на все. Тяжело найти федеральную целевую программу, международный конкурс, правительственный грант, где бы ни участвовал или на который бы ни претендовал Ростов. Доблестным ходоком от города был, например, прошлый мэр — Юрий Бойко, который как самый молодой в России градоначальник обладал и спортивным интересом, и желанием прославиться. С помощью разнообразных ухищрений он в какой-то момент довел бюджет города до 700 млн рублей. Впрочем, здесь и время помогло — сначала праздновали 1150-летие города, получили подарок из центра, потом готовились к 700-летию Сергия Радонежского — опять же бонус. Нынешний мэр, возможно, не так угадал со временем.
— Я стараюсь развивать международные контакты, в сентябре, например, представляю Ростов в Португалии — на фестивале малых исторических городов,— рассказывает Константин Геннадьевич.— До этого добился членства в Ассоциации городов — наследников Византии, очень полезные связи. Сейчас зарядил историков, чтобы те поискали в архивах, как мы связаны с Ганзой. Обязательно же как-то связаны: все русские города торговали. Тогда вступим в Союз ганзейских городов, новая слава, туристы. Еще голландцы приезжали, хотят нам земляной вал восстановить, который их предки строили, не накрылось бы из-за санкций. А еще очень надеемся выиграть конкурс от Всемирного банка реконструкции и развития — там до 1 млрд рублей дают. Только бы не санкции,— машинально повторяет глава.

Всеми правдами
Желая показать товар лицом (в российских условиях все время приходится продаваться), Ростов за несколько лет успел стать не только наследником Византии и ганзейским городом, но и луковой столицей России ("заряженные" историки выяснили, что Петр I посылал местных крестьян изучать культивацию этого растения за рубеж), и родиной Царевны-лягушки (был, оказывается, такой тотем у местного племени меря), и главным рыбацким городом, и, разумеется, "духовной столицей России". Последняя идея, поскольку всеми в России востребована, обросла в Ростове спецификой: местная власть поясняет, что развивает "православие-лайт". Это такая особая версия религиозности, очень выгодная для туристов: они могут, например, в пост веселиться на фестивалях и сытно кушать, но при этом с удовольствием покупают иконы "на счастье" и слушают легенды экскурсоводов о чудесах. Идею отражает ростовский календарь праздников: пока на одной площади чтят икону Божьей Матери, на другой празднуют "день матрешки". В цинизме здесь некого обвинять, все очень искренни. Дочь нынешнего мэра, например, училась в гимназии при местном Варницком монастыре, изучала Закон Божий, пока это еще не стало необходимостью, и градоначальник доволен: такое образование современно и помогает в жизни.
Вид у города соответствующий. Поскольку для каждого предпринимателя нашлось по историку с оригинальной легендой, музеи теперь не очень отличаются от торговых лавок, пестря вывесками с наглостью капиталистов. Но ерничать не получается: пусть так, но все-таки видно, что город — с дырами в бюджете и протянутой рукой — справляется и живет.
— Нормальный город, что вы все в самом деле,— обижается Сергей Козлов, предприниматель из Москвы, переехавший в Ростов, чтобы устраивать здесь байк-шоу.— Сейчас каждая российская монополия, тряхни ее, и банкрот. А здесь людям нравится, туристов — 400 тысяч человек в год.
Индустрия развита. В местных кафе сервис продвинулся настолько, что посетителей учтиво предупреждают: "Из-за экономических санкций мы вынуждены заменить салат "айсберг" в "Цезарях" на классический листовой салат. Если Вас не устраивает такая замена, попробуйте, например, салат "Будапешт"".
— В Ростове теперь все стараются что-то развивать, предпочтительно историческое,— рассказывает Михаил Селищев, художник по эмали, держащий недалеко от Кремля галерею современного искусства "Хорс".— Меня, впрочем, не очень понимают. Спрашивают обычно, какую традицию я продолжаю, чтобы считаться художником. Говорю, что культурную — не убеждает. Продается лучше все-таки что-то народно-прикладное, желательно в пределах тысячи рублей.
То, что большую сложность не продашь, ясно так же, как и то, что на одиночные гранты, будь они собраны даже со всего света, не выстроишь целостной концепции города: получается что получается. Если бы не туристическая надежда, жизнь города была бы еще неприметнее. Сколько таких поселений — безвестных банкротов в России, которым повезло куда меньше Ростова и о которых ни пресса, ни телевидение не говорят, даже экспертам сложно подсчитать. Москва в 1,5 раза увеличивает дотации регионам на бюджетную сбалансированность — особый вид подачек, раздаваемых вручную всем, кому очень плохо, при этом целевые инвестиционные субсидии сокращаются: сейчас не до развития. К концу года ситуация в регионах, предрекают эксперты, еще ухудшится, когда все социальные обязательства, накопленные за год, нужно будет выполнять, а бюджетную недостаточность — увеличивать.
С другой стороны, с этой недостаточностью мы научились жить, что, видимо, тоже талант и достойно упоминания в Музее хитрости и смекалки (есть в соседнем Переславле-Залесском). Видимо, и без "айсберга", и без реконструкции и развития переживем — хватило бы только легенд.

Ольга ФИЛИНА. «Коммерсантъ-Деньги», 25 августа 2014 года