… о проблемах киргизско-таджикской границы

Конфликты на кыргызстанских границах в Ферганской долине, увы, давно стали чуть ли не перманентно–обыденными. Однако начало 2014–го ознаменовалось вооруженными действиями пограничников с применением даже минометов.

Басмачи нам не нужны
В историческом разрезе проблема видится в том, что централизованное государственное управление в Кыргызстане и Таджикистане не совпадает по времени.
В начале 1990–х Таджикистан из–за гражданской войны был ослаблен с позиции управления, но сегодня все рычаги держит в своих руках Эмомали Рахмон.
В Кыргызстане, наоборот, начало независимости характеризуется четкой вертикалью власти, а после “цветных революций” и ежедневных митингов очевидна неспособность центра влиять на регионы. Показателем этого может служить тот факт, что экс–губернатор Баткенской области предлагает раздавать оружие местным жителям через глав сельских управ. Тогда вместо “кетменной войны” 25–летней давности и вместо пока единичного столкновения с минометами мы получим полноценную партизанскую войну вооруженных сельских отрядов под предводительством очередного акима–хокима. Просто призывы к современному басмачеству...
То, что центральные власти не могут контролировать происходящее на границе, а местные не всегда хотят, очевидно. Причина прозаична. Неохраняемая граница уже много лет как стала открытым коридором для контрабанды, причем не только нефтепродуктов, электротехники, алкоголя, сигарет и т.д., но и наркотиков, драгметаллов, которые стали доходным бизнесом для группировок по обе стороны границы. А также отличной кормушкой для чиновников.
Заявлениями Кыргызстана по вхождению в Таможенный союз многолетний бизнес ставится под угрозу. Для защиты такого “бизнеса” все средства хороши, вплоть до того, чтобы натравливать пограничников друг на друга.
Не секрет, что погранзаставы обеих стран не отличаются оснащенностью и сытостью и заработать на мелких стычках с соседями вполне могут согласиться. По данным независимых экспертов, именно таким образом перебивается местная молодежь, устраивая пьяные ссоры на этнической почве. А некоторые силовики в январском столкновении напрямую увидели специальный инструктаж. При этом подозрительным оказалось отсутствие каких–либо действий со стороны военной разведки или служб государственной безопасности.
Нелегальный бизнес — порой единственное средство существования и в Кыргызстане, и в Таджикистане на фоне бедственного экономического положения периферии. Поэтому данный приграничный конфликт — только вершина айсберга, который чиновники и с той, и с другой стороны красиво прикрывают многочисленными переговорами.
С периодичностью в пару месяцев кыргызские и таджикские дипломаты встречаются, заверяя больше себя, чем общественность, в неизменной дружбе, но решений ни по воде, ни по дорогам не прибавляется. Скорее прибавляют политические очки местных лидеров в глазах местного же электората, бьющих себя в грудь: “Никому не отдам наши земли”. В парламентском Кыргызстане это однозначно самая дешевая пиар–кампания и самая выгодная: можно и свой бизнес наладить.
Показателем эскалации проблемы стал и октябрьский инцидент, связанный с нефтяной скважиной “Катта–Тюз”. Спорная скважина уже давно переходит к разным сторонам при помощи пограничников. По данным таджикской стороны, разработку нефти таджики вели там с 1980–х годов. Но расположена она на территории Баткенской области Кыргызской Республики.
Таким же примером может служить рынок села Максат Ляйлякского района Кыргызстана: мясной ряд находится на кыргызской территории, а фруктовый — на таджикской.
Или село Таш–Тумшук Баткенской области: чтобы попасть в школу, ученикам приходится трижды нарушать границу, которая петляет между дворами.
Взрывоопасных примеров в кыргызско–таджикских отношениях хоть отбавляй.

Корни противостояния
Атмосфера недоверия и этнической недоброжелательности, в которой служат и живут пограничники, сама по себе — питательный конфликтный потенциал без команды сверху или политических игр. Поэтому–то с точки зрения анализа вопрос, кто первым открыл огонь, не так уж и принципиален. На мой взгляд, важен тот факт, что конфликт произошел практически на следующий день после объявления “достигнутых договоренностей”. Неспособность властей решать приграничные проблемы и в целом мишура приграничного сотрудничества привели к жертвам с обеих сторон.
Правительства двух стран воевать однозначно не намерены, но и отсутствие политической воли, а только этот механизм способен сдвинуть с мертвой точки решение проблемы, не способствует как развитию каждой из стран в отдельности, так и региона в целом, добавляя мине замедленного действия — Ферганской долине — еще один фитиль.
Дестабилизация же Ферганской долины — значимый момент многих геополитических игр все годы суверенитета. И рост приграничных проблем только способствует дроблению региона. Причем не только в рамках Великого Шелкового пути, Великого Туркестана, младотюркских или исламистских проектов.
Геополитика не знает эффективные примеры единоличного развития государства без интеграции с другими, даже если это принцип неприсоединения. Именно такие процессы начинают происходить на территории СНГ, когда всем пришлось задуматься о плюсах и минусах присоединения к Единому экономическому пространству и Таможенному союзу.
“Постсоветский Евросоюз” Путина прельщает не всех, в частности, Центральная Азия сегодня раскололась именно по этому принципу. Казахстан уже вошел, Узбекистан, напротив, максимально отгородился от СНГ. Таджикистан декларирует намерения, Кыргызстан мечется от “возьмите, пожалуйста” до “не больно–то хотелось”. Хотя, подчеркнем, вхождение в Таможенный союз предполагает и решение вопроса с демаркацией и делимитацией границ нового межгосударственного объединения.
Кыргызстан и Таджикистан — не просто соседи, но и потенциальные стратегические союзники. Обе страны не имеют углеводородов, зато владеют водно–энергетическими запасами, обе зависят от поставок газа, обе надеются построить ГЭС при поддержке России.

О чем карты говорят
Переговоры с Таджикистаном начались еще в 1998 году, но на сегодняшний день из 970 уточнены только 503 километра, которые проходят в Чон–Алае. Все остальное практически не описано, у одной заставы “Кок–Таш” — шесть спорных участков. При этом начиная с 2006 года протокольно не был закреплен ни один, даже описанный, участок границы. То есть все переговоры, заседания комиссий, встречи и т. д. можно назвать безрезультатными, поскольку это были просто слова. Получается, начальники договорились, потом каждый поехал к себе и опять же на словах рассказал, докуда теперь проходит граница.
В результате местное население просто не знает, где чья земля, и решает дело силой. И начало этому положил конфликт 1989 года между Исфаринским районом и Баткенской областью, унесший три жизни.
Если за двадцать лет дело не сдвинулось с мертвой точки, — это не значит, что проблема просто исчезла. Замороженный конфликт, тем более с крепкой примесью межэтнических противоречий, может стать катастрофой в любой момент.
Что касается третьей стороны, то это может быть не полновесное вмешательство, а так называемый превентивный пояс безопасности из экспертно–силовых групп ОДКБ или ШОС, которые будут комплексно подходить к кыргызско–таджикской границе — решать вопросы спорных земель, уменьшать поток контрабанды и наркотрафиков, расширять инфраструктуру, транзит.
И, конечно, нужно самим усиливать инфраструктуру Баткенской области, которая в этом году отмечает 15–летие. На данный момент это еще не полноценная государственная единица из–за отсутствия эффективной экономической инфраструктуры. Не работают крупные комбинаты — Кадамджайский сурьмяный и Хайдарканский ртутный, шахты Сулюкты и Кызыл–Кии. Тогда как экономическая стабильность области помогла бы удержать население на местах, соответственно власти уже не смогли бы закрыть глаза на отсутствие границы.
По мнению таджикской стороны, исфаринские земли (106 га) кыргызские власти в одностороннем порядке занесли на свои карты после Великой Отечественной войны. В 1957 году новые карты были переданы таджикским властям, которые их не признали, но освоение земель продолжалось. Соответственно село Ак–Сай, основанное через тридцать лет после составления не признаваемых ныне карт таджикской стороной, как и Баткенская область в целом, признаются как основанные на их территории. Да и карты каждый использует свои: кыргызы — 1955–1957 годов, таджики — 1925–1927 годов.
Такое разночтение — первый повод для ползучей миграции, о которой центральные власти не говорят. Но проблема есть. Если в Таджикистане при большей численности (7 миллионов) и меньшей территории (143,1 тысячи квадратных километров) плотность населения составляет 45 человек на 1 квадратный километр, то в Кыргызстане при численности в пять миллионов и территории 198,5 тысячи квадратных километров плотность — 25 человек на 1 квадратный километр.
К усилению Баткенской области можно добавить расширение приграничного сотрудничества в экономическом плане. Возможно, на некоторых спорных территориях было бы целесообразно создать зоны свободной торговли с развитием соответствующей инфраструктуры, дорожной сети. Конечно, необходима выработка нового регионального подхода к водно–энергетическому сотрудничеству. Но главное — нужна политическая воля.
За пограничные вопросы всегда отвечают первые лица государств как гаранты суверенности, неприкасаемости границ, национальной безопасности каждого. Это прописано в конституциях как Кыргызстана, так и Таджикистана. И пока Основной закон не заработает, кыргызско–таджикское противостояние будет только набирать обороты.

Эднан КАРАБАЕВ, экс–министр иностранных дел, директор форсайт-центра Barometer.kg.
«Вечерний Бишкек», 22 января 2014 года