… о русском языке в Туркмении

Туркмения — самая закрытая страна на постсоветском пространстве. Попасть в нее может далеко не каждый эксперт по Центральной Азии. Президенту российского фонда «Наследие Евразии» это удалось.
В начале октября из Туркмении в Москву вернулись эксперты российского неправительственного фонда «Наследие Евразии». Как сказала в интервью Deutsche Welle его президент Елена Яценко, говорить о деятельности фонда в республике пока рано, но «Наследие Евразии» пытается налаживать отношения в том числе и с такой интересной во всех отношениях страной, как Туркмения.
— С кем и о чем вы общались в Ашхабаде?
— Мне там удалось пообщаться с представителями ряда министерств на уровне заместителей министров, и с туркменскими экспертами. Их всех, учитывая благоприятную демографическую тенденцию в Туркмении, интересует вопрос подготовки и переподготовки кадров разного уровня.
Российское образование у них по-прежнему в цене, но туркмены напуганы тем, что они видят в трансляциях российских каналов, которые они там могут смотреть и из чего они делают вывод, что «темненьким» опасно ходить по улицам современных российских городов, что молодежь в России сочувствует скинхедам. Потоки студентов из республики переориентируются на другие страны. Даже в аэропорту видно, как старшее поколение летит в Россию, а молодежь — в Минск на учебу.
— Как в Туркмении обстоит дело с русским языком?
— Практически в каждом из разговоров туркменские коллеги говорили, что им нужен русский язык, нужно российское образование. Но на деле сейчас там только один филиал российского вуза, (университета им. Губкина), и единственная русская гимназия имени Пушкина. Учитывая то, что в Туркмении осталось проживать порядка ста тысяч русских и русскоязычных, этого чрезвычайно мало. Но, по собственному впечатлению, те туркменистанцы, которые сейчас живут в городах, еще владеют русским языком. Хотя исследование на эту темы мы еще не проводили. У России остается совсем немного времени, чтобы хоть как-то сохранить эту ситуацию.
В Туркмении остались турецкие лицеи, они не все закрыты. Есть турецкий университет. Присутствуют китайцы, есть французы. Есть сведения, что ОАЭ привлекают в свои медресе и школы молодых туркмен. С российским образованием все сложнее, и дело здесь отчасти в российской стороне. В России есть прекрасные проекты, которые пока туда просто не идут. На постсоветском пространстве слишком развита бюрократия. И это при том, что демографическая ситуация в России имеет негативную тенденцию. По прогнозу на ближайшие десять лет российская вузовская когорта уменьшится на 40 процентов. Эта тенденция заставит нас идти за абитуриентами за рубеж, в том числе, в страны Центральной Азии, в Туркмению.
— А как с русским языком у туркменских правительственных чиновников?
— Сейчас произошла смена поколений в правительстве, в министерствах и ведомствах. Приходит поколение, которые равнозначно владеют как русским, так и каким-либо другим иностранным языком.
— В чем характерные черты этого нового поколения?
— Бросается в глаза дисциплинированность, высокая степень корпоративности, и возраст. Заместители министра — это люди сорока лет или немного младше, а руководители департаментов внешнеэкономической деятельности — это вообще молодые люди от тридцати.
— Каковы позиции иностранного бизнеса в Туркмении?
— Сейчас в Ашхабаде могут выбирать. По информации, которую я получила, за прошлый год только в строительство пытались войти около трехсот иностранных фирм. Туркмены ведут маркетинг лучших мировых фирм, они прописывают тендеры, проводят проверочные мероприятия. Например, если речь о строительстве, то дают строить какой-то участок, причем сперва на манатной основе, и смотрят, как фирма справляется с условиями. Если же говорить о зримом присутствии российского бизнеса, то сразу же при въезде в Ашхабад бросаются в глаза два мраморных здания — это офисы «Итеры» и КАМАЗ.
— Однако критики Ашхабада постоянно указывают на то, что за этим подходом скрывается коррупционная составляющая, и на пробной стадии заказчик просто определяет, кто какой бакшиш готов предложить?
— Обычно коррупционную составляющую можно подсчитать после завершения проекта. Но по тому, сколько иностранных, в том числе, западных фирм, участвуют в строительстве в стране, можно заключить, что коррупционные и политические издержки устраивают их и маржа, намного перекрывает эти издержки. «Пинком в дверь» в странах СНГ бизнес открывает тогда, когда он тесно связан с властью.
А бизнес помельче сейчас старается искать другие алгоритмы вхождения в страну. Например, я заметила внимательное отношение представителей среднего бизнеса как с туркменской, так и с российской стороны к юридическим аспектам и к поддержке со стороны организаций, которые пытаются вывести сотрудничество на цивилизованный юридический уровень.
— Сейчас в СМИ поступает информация об продолжающейся в различных туркменских ведомствах кампании по «выявлению» и увольнению лиц, имеющих как туркменское, так и российское гражданство. Этот вопрос как-то затрагивался во время ваших встреч в Ашхабаде?
— Вообще не затрагивался. Но проблему так называемых бипатридов надо решать юридически. Летишь в самолете на ашхабадском маршруте и видишь, что практически каждый вытаскивает из кармана два паспорта, красный и зеленый.

«Gundogar.org», 11 октября 2011 года