… о российской национальной политике

Встреча Дмитрия Медведева с руководством Федерального собрания была посвящена борьбе с ксенофобией и подарила несколько неожиданных формулировок. Собравшиеся обменивались мнениями, как достичь межнационального мира в стране. Председатель Госдумы Борис Грызлов утверждал: «Мы, русские, хотим жить в дружбе с другими, и эта черта не присуща другим национальностям». То есть, по Грызлову, ситуация получается безвыходная.
Лидер фракции ЛДПР Игорь Лебедев предложил изменить преамбулу Конституции, чтобы она начиналась со слов: «Мы, русский и другой многонациональный народ…» Это определение в случае принятия явно вызовет сложности при частом употреблении в официальных документах.
Лидер фракции КПРФ Геннадий Зюганов потребовал признать русских государствообразующим народом, как бы вернувшись в 2006 г., когда ту же идею продвигала «Единая Россия» (а еще раньше придумала партия «Родина»). Правда, идея в итоге была вычеркнута из законопроекта «Об основах государственной политики в сфере национальных отношений» как неконституционная и вызвавшая протесты в национальных республиках.
Неплохо подготовился председатель Совета Федерации Сергей Миронов, предложивший четко разделять национализм этнический и гражданский и уточнить для этого политический официальный язык. То есть Миронов предложил определить понятия. Но, к сожалению, его никто не понял.
Ноу-хау все-таки попробовал сформулировать президент. Дмитрий Медведев заклеймил нацизм и предложил бороться с ним, уделяя особое внимание русской культуре как костяку развития всей нашей многонациональной культуры. Президент считает, что надо поддерживать современный русский фольклор, музыку, литературу и только так можно выработать синтетические национальные ценности. К слову, не очень понятно, как поддерживать фольклор, ведь фольклор — это народное творчество. Возможно, президент имел в виду, что он поддерживает фольклор, будучи объектом творчества (герой частушек, например), или что народу для творчества неплохо бы быть сытым и одетым.
Как бы то ни было, четко заметна идея, с разной степенью изощренности изложенная разными представителями власти. Получается, что межнациональный мир в России может обеспечить только русский народ как самый межнационально мирный.
Если оценивать жестко, то это попытка победить ксенофобию шовинизмом. Есть более привычная формулировка о «цивилизующей роли русского народа» — проблема в том, что она несколько устарела.
Впрочем, слово, как считают многие, сильно обесценилось в наше время победившего постмодернизма. Важен не прямой смысл, а символические конструкции. Наверное, не стоит слишком уж всерьез воспринимать словотворчество депутатов, сенаторов и президента. Попытка расшифровать их совместное послание в контексте российских событий дает примерно такие результаты: власть видит опасность и — одновременно — политический потенциал национализма. Опасность — в реальной возможности дестабилизации в стране. Потенциал прежде всего электоральный (ксенофобные настроения широко распространены), кроме того, национализм силен на улице. Власть пытается направить энергию национализма в нужное русло.
Здесь есть подмена целей. Цель власти — не допустить дестабилизации накануне выборов и выиграть их — по определению краткосрочна и необязательно совпадает с целями страны и многонационального народа. Всплеск национализма — следствие глубинных проблем в государстве и обществе. Невнимание к миграционным процессам, слабость государства (к выгоде чиновников), отсутствие образовательных и социальных лифтов, снижение качества человеческого капитала — составляющие диагноза много раз назывались. Все это проблемы, требующие осознания, тщательного изучения, построения подробных взаимосвязанных долгосрочных стратегий решения. Реальный путь долог, дорог, сложен и с точки зрения политики неблагодарен.
Сюрреальный путь — оседлать тему национализма с помощью магических словесных формул. Эх, как бы не забыли какой-нибудь предлог или запятую.

«Ведомости», 19 января 2011 года

Власти берут на вооружение сталинскую национальную политику

Сразу попрошу прощения за длинные цитаты. Но, во-первых, они важны для понимания сути вопроса. Во-вторых, для демонстрации того, насколько это чувствительная сфера — рассуждения о русском народе, тем более в ситуации, когда надо агрессивным националистам чем-нибудь потрафить, как-то их «седатировать», чтобы они не выходили больше на Манежную площадь.
Первая цитата из выступления Дмитрия Медведева. Слова правильные, аккуратные, призванные примирить разругавшихся и охладить горячие головы: «Русские вообще являются самым большим народом нашей страны. Русский язык является государственным. Русская православная церковь является крупнейшей конфессией нашей страны. Сидящие в этом зале представляют разные культуры, но значительная часть — это представители русской культуры. И нам нужно развивать самые лучшие черты русского характера именно потому, что в какой-то период лучшие черты нашего характера сделали нашу страну сильной, по сути, создали нашу страну.
Теперь другая цитата, смысл и содержание которой, судя по словам Бориса Грызлова, отказавшего нерусским нациям в способности «дружить», в большей степени готов разделить российский политический класс. Вот она: «Я хотел бы поднять тост за здоровье нашего советского народа, и прежде всего русского народа.
Я пью прежде всего за здоровье русского народа, потому что он является наиболее выдающейся нацией из всех наций, входящих в состав Советского Союза. <...>
Я поднимаю тост за здоровье русского народа не только потому, что он — руководящий народ, но и потому, что у него имеется ясный ум, стойкий характер и терпение.
У нашего правительства было немало ошибок, были у нас моменты отчаянного положения. <…> Иной народ мог бы сказать правительству: вы не оправдали наших ожиданий, уходите прочь. <...> Но русский народ не пошел на это. <...> И это доверие русского народа советскому правительству оказалось той решающей силой, которая обеспечила историческую победу над врагом человечества — над фашизмом. Спасибо ему, русскому народу, за это доверие! За здоровье русского народа!
(Бурные, долго не смолкающие аплодисменты.)».
Это тост Сталина И.В. за здоровье русского народа на приеме для командующих войсками Красной армии 24 мая 1945 года. Боевой летчик, будущий знаменитый философ Александр Зиновьев откликнулся тогда же стихотворением: «Ликованием вмиг переполнился зал… / А истерзанный русский народ / Умиления слезы с восторгом лизал, / Все грехи отпустив ему наперед». Если рассуждать в терминах современных политтехнологий, Сталин очень умело «развел» «государствообразующую нацию», достигнув цели, которая столь четко была обозначена в стихотворении Зиновьева. Это была та самая аптекарски точно отмеренная доза русского национализма, которая не должна была вроде бы обидеть другие нации, но в то же время ясно указывала на то, кто тут у нас государствообразующий. Пожалуй, столь униженно и на равных генералиссимус никогда не разговаривал со своим народом — только в начале войны, когда он, буквально вымаливая помощь у нации, к уничтожению которой приступил, обратился к ней со словами: «Братья и сестры!»
Чем закончилась эволюция товарища Сталина после тоста 24 мая 1945 года, слишком хорошо известно — «делом врачей» и провокацией самоубийственного для нации русского национализма. В тех дозах, которые уже были несовместимы с политическим и нравственным здоровьем.
Наследие наркома по делам национальностей до сих пор аукается совсем неотдаленным эхом как в демографических, так и в межнациональных проблемах. Но, разумеется, ключевая причина не то чтобы роста ксенофобских настроений (их уровень уже долгие годы достаточно высокий, но при этом стабильный: за лозунг «Россия для русских!», согласно исследованиям Левада-центра, выступает более 50 процентов населения), но перехода их из скрытой формы в открытую, в акции прямого действия, — это миграционная волна. Которая, согласно всем возможным оценкам, будет только нарастать. Что превращает проблему русского национализма и проявлений национальной нетерпимости со стороны других наций, «варящихся» в плохо работающем плавильном котле больших и малых городов России, в главную, а миграционную политику — в ключевую для разрешения противоречий любого сорта.
При определенном стечении обстоятельств, при обострении межнациональной розни благодаря эпизодам, схожим с историей с Егором Свиридовым, русский национализм, пока не оформленный в мощную политическую силу, может стать электорально привлекательным. Для примера можно вспомнить, сколь успешно баллотировался в депутаты Госдумы по Преображенскому округу города Москвы Владимир Квачков, которого сейчас власти жестко преследуют как раз по мотивам его национальной нетерпимости, — 30 процентов голосов. (Надо оговориться, впрочем, что в столице, согласно исследованиям Левада-центра и ФОМа, градус национализма и нетерпимости выше, чем в провинции). Хотя, разумеется, несистемный национализм, который не контролируется ни с Лубянки, ни со Старой площади, предпочтет улицы и площади легальным способам завоевания власти. Вот она реальная, а не химерическая опасность, которую начальники пытаются придушить и «задобрить» собраниями, схожими с позавчерашним у президента в Горках, где «зажигали» Борис Грызлов, Геннадий Зюганов и Игорь Лебедев (ЛДПР), предложивший поправить Конституцию и начинать ее словами, унаследованными у тоста товарища Сталина: «Мы, русский и другой многонациональный народ…».
Кажется, для начала некоторым депутатам, предлагающим подобного рода формулировки, стоит пройти еще раз школьный курс русского языка. Это небесполезно для отдельных представителей «государствообразующей нации».

Андрей КОЛЕСНИКОВ. «Новая газета», 18 января 2011 года