… об экономических последствиях эпидемии ВИЧ-СПИДа

Согласно свежей статистике, число ВИЧ-инфицированных в России перевалило за 400 тысяч и возросло по сравнению с прошлым годом на 10%. О том, какими это чревато последствиями и можно ли эпидемию остановить, размышляет в беседе с корреспондентом «Трибуны» руководитель Федерального центра по профилактике и борьбе со СПИДом академик РАМН Вадим ПОКРОВСКИЙ.
– Вадим Валентинович, в статистику попали лишь россияне, которые прошли обследование. А какова реальная картина?
– Существующие методы подсчета позволяют судить об этом достаточно точно: реально инфицированных ВИЧ в нашей стране не меньше миллиона – примерно 1% российских граждан в возрасте от 15 до 50 лет. В некоторых городах – на Урале, в Поволжье, Сибири, Подмосковье – заражены ВИЧ 7–8% молодых мужчин в возрасте до 30 лет.
– Первых больных в нашей стране обнаружили на 10 лет позже, чем в других государствах, где болезнь уже косила людей. Так что сюрпризом для нас СПИД не стал, можно было подготовиться. Как же мы угодили в эту ловушку?
– Возможно, эпидемии и не было бы, если б не распад СССР. В советское время борьбе с ВИЧ-инфекцией уделялось много внимания.
В 1991 году бюджет на борьбу с ВИЧ-инфекцией планировался в размере около 2 миллиардов рублей. Но потом финансирование этой программы фактически прекратилось. В 1990-е годы резко изменилась социальная ситуация. Вирус попал в среду наркоманов, которые стали главными распространителями ВИЧ. Ведь они, помимо того, что колются, еще и живут половой жизнью. От них неизбежно заражаются женщины, от женщин – их новые половые партнеры, дети. В 2004 году на борьбу с ВИЧ снова стали выделять деньги. Но эпидемия к тому времени уже свирепствовала.
– Мы уже прошли начальный ее этап?
– Мы на середине: инфицированы, в основном, молодые горожане из наиболее экономически развитых регионов, по-прежнему преобладают наркоманы, хотя их процент снижается. И уже вплотную подошли к генерализованной стадии, когда от ВИЧ не застрахован никто. На этой стадии среди беременных женщин стабильно выявляется больше 1% ВИЧ-инфицированных. У нас уже есть регионы, например Санкт-Петербург, где заражены до 1% беременных женщин. Генерализация эпидемии по всей России произойдет, когда число носителей вируса удвоится. Обычно в среднем за пять лет от одного человека заражается другой. Значит, если не принимать экстренных мер, то вместо сегодняшнего миллиона через пять лет у нас будет 2 миллиона носителей ВИЧ.
– Какими последствиями это обернется?
– По оценкам специалистов Международной организации труда, эпидемия уже сейчас наносит России серьезный ущерб в «живой силе», а значит, приводит к замедлению роста экономики. Но это ни в какое сравнение не идет с тем, что случится потом.
Знаете, как горят торфяники? Огонь распространяется не только по поверхности, но еще и под слоем торфа. Когда он вырывается наружу, становится понятно, что горит огромная территория. Так и в нашем случае. Большая часть носителей ВИЧ (600 тысяч из миллиона) вряд ли догадываются, что заражены. Но часы уже тикают. Вирус ВИЧ разрушает защитные клетки, без которых организм не может противостоять различным заболеваниям, и вызывает «синдром приобретенного иммунного дефицита», от которого люди умирают. Средняя продолжительность жизни людей, живущих с ВИЧ (если они не получают своевременного лечения), составляет после заражения 10–12 лет.
В 2008–2010 годах в лечебные учреждения ежегодно станут обращаться по 100–200 тысяч больных СПИДом. В больницах не будет хватать мест. В случае если мы не сможем оказать им помощь, погибнет миллион наших соотечественников. Все это можно прогнозировать на примере США, где от СПИДа уже умерли миллион граждан, или Ботсваны, где большая часть смертей связана со СПИДом.
Для России ВИЧ – серьезнейшая национальная угроза, чреватая колоссальной убылью народа и экономическим коллапсом.
– В последние годы появились эффективные средства борьбы со СПИДом. Может ли наша медицина взять их на вооружение?
– Такие средства действительно существуют, хотя вакцины против болезни до сих пор не создано.
В прошлом году мы закупили лекарств больше чем на 100 миллионов долларов и можем лечить на современном уровне, продлить жизнь зараженных людей, по крайней мере, на десятилетие.
Однако с лечением не все просто. Лекарства стоят дорого, лечиться достаточно тяжело, поскольку препараты токсичны. Это вроде вопроса: вас сразу прикончить или дать немножко помучиться? Так вот, лечение – это возможность еще немножко помучиться. Оно не всегда эффективно, поскольку диагноз зачастую уже ставится, когда больной во власти СПИДа. Например, несмотря на усилия врачей, ушел из жизни редактор известной газеты, которому поставили диагноз, когда спасти его было невозможно. Часто люди не проходят обследование на ВИЧ-инфекцию до тех пор, пока с ними не случится неизлечимая болезнь, обусловленная СПИДом: воспаление легких, туберкулез и т.д.
Зараженные ВИЧ более восприимчивы к туберкулезу. Уже появились штаммы туберкулеза, устойчивые к терапии. Неизбежно появятся и устойчивые к терапии штаммы ВИЧ, соответственно подскочит и смертность.
– С увеличением числа больных возрастут и суммы, которые тратит государство на их лечение. Сумеет ли Россия бороться с болезнью так, чтобы это не превратилось в финансовую удавку для страны?
– Такая опасность есть. Даже если тратить по 4–5 тысяч долларов в год (именно столько стоит сегодня лечение) на каждого из 400 тысяч официально зарегистрированных ВИЧ-инфицированных, это выльется в очень большие суммы. И поэтому надо, не откладывая в долгий ящик, разрабатывать долгосрочную программу, решать, где взять деньги на лечение огромного числа больных и как снизить цены на лекарства.
– Представляют ли, на ваш взгляд, российская власть и рядовые россияне масштабы угрозы?
– Власть, несомненно, представляет. Наш президент неоднократно говорил в своих выступлениях о борьбе с ВИЧ-инфекцией и с дискриминацией ВИЧ-инфицированных. Что же касается населения, то его информированность чудовищно низка. Недавно ВЦИОМ провел исследование в разных возрастных группах. Выяснилось, что только 20% россиян имеют правильное представление о том, как избежать заражения. При этом более половины считают, что СПИД передают комары и что этой болезнью можно заразиться, питаясь вместе с инфицированными. Слабая информированность о ВИЧ-инфекции бросается в глаза и когда общаешься с больными. О том, что сейчас любой может стать жертвой ВИЧ, никто из них не догадывался. Богатая женщина, вступая в связь с негром-стриптизером, могла бы предположить, что результатом может стать ВИЧ-инфекция, и, по крайней мере, воспользоваться предохранительными средствами. Но об этом думать не думают, полагаясь, вероятно, на «авось».
К сожалению, чтобы оказаться в группе риска, сегодня совсем не обязательно быть гомосексуалистом или наркоманом. Все чаще заражаются обычным половым путем. Скажем, у одного нашего пациента, ведущего вполне пуританский образ жизни, выявили ВИЧ-инфекцию. Как он заболел? Оказывается, его жена прежде была замужем за наркоманом. Развелась, когда узнала, что он колется, но к этому времени успела заразиться вирусом, о чем сама не ведала. Вирус, естественно, перешел и к ее новому супругу.
Был у меня с одной ВИЧ-инфицированной такой разговор. Я ей про опасность случайных связей, а она мне: «Да что вы, доктор, какие случайные связи! Я первый раз пользовалась презервативом, а когда мы встретились во второй раз, это уже не было случайной связью...» Такое вот неадекватное понимание проблемы. Без сомнения, таким оно и останется, если общество не изменит к ней своего отношения.
Если живую лягушку поместить в кипяток, она из сосуда выпрыгнет. Если же поместить ее в холодную воду и постепенно нагревать до температуры кипения – она сварится. Так происходит и в нашем случае. В отличие от эпидемии гриппа, заражение ВИЧ-инфекцией больших масс людей – не быстрый процесс. Общество медленно подогревается, не осознавая, что очень скоро принимать чрезвычайные меры окажется поздно. Это надо делать сейчас. И – незамедлительно.
– Какие неотложные шаги, на ваш взгляд, должно сделать общество?
– Необходима рутинная профилактическая работа, направленная на то, чтобы снизить темпы развития инфекции. Ведь на самом деле проблема заключается не в вирусе, а в людях. Опросы показывают, что презервативами пользуются 15% молодежи. Нам необходимо обучать людей вести себя рационально. Чтобы выходящий утром из дома подумал, как он будет защищаться от СПИДа вечером, когда пойдет развлекаться. Нам надо серьезно заниматься просвещением народа.
– Говорить об этом в школе?
– В том числе и там. Но Министерство образования и науки чрезвычайно инертно в этом и до сих пор колеблется относительно программ соответствующего содержания для школьников. Можно было бы просвещать и студентов. И опять-таки, в силу неповоротливости Министерства образования и науки эта идея внедряется плохо. В итоге, как показывают исследования, даже студенты 6 курса медицинских институтов пользоваться презервативом не умеют.
О СПИДе надо говорить и со школьниками, и со студентами, и с рабочей молодежью, и с солдатами, и с заключенными. Ведь большая часть тех, кто рискует заразиться, уже закончили обучение. Очень важно обучать на рабочих местах. Любому предпринимателю невыгодно, чтобы у него работали ВИЧ-инфицированные. «Даймлер Крайслер» в Санкт-Петербурге, завод «Волна» и некоторые другие предприятия Ульяновска организовали для своих сотрудников соответствующие просветительские семинары. Но эти примеры в России пока единичны. Если с лечением мы более-менее разобрались (из 7 миллиардов, которые в этом году предполагается потратить на борьбу со СПИДом по нацпроекту «Здоровье», 5 миллиардов пойдет на закупку лекарств против ВИЧ), то на просвещение людей, на социальную рекламу выделены всего 200 миллионов…
– Как вы думаете, ВИЧ одолим?
– Мы могли бы не дать ему себя уничтожить. Если бы заинтересованные лица организовали крепкий картель из пропагандистов и врачей, создали несколько сильных программ по телевидению на тех каналах, которые смотрит молодежь, и не в 8.30 утра, а в прайм-тайм. Чтобы профилактические программы принесли эффект, необходимо несколько условий: высокая грамотность населения, доступность средств массовой информации и чтобы государство было монокультурным, то есть все его граждане разговаривали на одном языке. Все это у нас есть. Надо действовать!
В тех странах, где для просвещения населения не жалеют сил и средств, развитие эпидемии СПИДа удалось остановить. Что касается России, борьба со СПИДом у нас ведется на смехотворном уровне: разместили в Интернете пару сереньких сайтов с примитивными лозунгами и думают, что туда валом повалит молодежь. А рядом тысячи порносайтов…
Контролировать ситуацию сейчас достаточно сложно, поскольку мер по профилактике не проводится, а политики некоторых регионов категорически выступают против предохранительных средств. Например, некоторые депутаты Мосгордумы считают, что это провоцирует разврат, и призывают народ к воздержанию. Но, как показывает исторический опыт, добиться этого никому не удавалось. Католическая церковь пыталась это делать много веков, а чем кончалось дело? Лицемерием – тем, что церковь хорошо отпускала грехи блудницам и блудникам.
И не с этой ли «борьбой с презервативами» связано то, что в 2006 году прирост числа новых случаев ВИЧ-инфекции в Москве оказался существенно выше, чем в среднем по России?

Беседовал Илья МЕДОВОЙ. «Трибуна», 16 июля 2007 года